СТУДЕНТ СУЧОНОК

Прекрасным июльским днем по главной аллее авиабазы "Иваново" плелся студент Сучонок, переодетый в военную форму. Одним фактом своего существования он бросал дерзкий вызов всем Общевоинским и некоторым Боевым Уставам Вооруженных Сил Российской Федерации. По причине крайней плюгавости Сучонка, нормальную форму ему подобрать так и не удалось, хотя личный состав авиабазы сделал все, что мог. Начвещ ездил к соседям-десантникам в поисках х/б и сапог детских размеров, а командир роты лично выполнил подшивку и подгонку обмундирования. В результате Сучонок был одет в х/б образца 43 года, а ножки-спички болтались в голенищах шнурованных десантных сапог. В качестве архитектурного декора имелся брезентовый ремень с бляхой, покрашенной серой краской, и пилотка с красноармейской звездой. В общем, студент Сучонок безошибочно опознавался на расстоянии 100 - 150 м со спины в темное время суток.
Кстати, фамилия его была, конечно, не Сучонок, но звучала как-то похоже, и все считали, что в документах просто описка, а на самом деле - он настоящий сучонок, а если сумеет подрасти, то станет законченной сукой, потому что стилем его жизни было создавать проблемы для окружающих.
Чудом доучившись до 5 курса и переболев всеми мыслимыми болезнями, Сучонок решил на сборах вести совершенно новую, здоровую, мужественную жизнь. Первым пунктом в его личном плане самосовершенствования стояло обливание холодной водой. Сама жизнь подталкивала его к закаливанию, потому что горячей воды в казарме никогда и не было. Два дня закаливание шло "на ура", а на третий мужественный воин угодил в санчасть с жестокой простудой, в результате чего на стрельбы перед присягой он прибыл на санитарной "мыльнице" в больничном халате. Всклокоченными волосами и диким взглядом он напоминал композитора Мусоргского, умирающего от белой горячки.
Потом будет еще ураганное расстройство желудка и перелом большого пальца на ноге (уронил осциллограф), но пока студент Сучонок пребывал в относительной гармонии с собой и Вселенной. Уклонившись от занятий на раскаленном аэродроме, он проник на территорию гарнизонной чайной, нажрался там бутербродов и пирожных до потери дыхания, набил карманы галифе - защечных мешков солдата - консервами и потихоньку двинулся в обратный путь, к казарме, предвкушая продолжение желудочно-кишечной оргии.
- Товарищ солдат! Стойте!
Сучонок поднял глаза. Перед ним, надуваясь злобой, стоял генерал.
- Почему не приветствуете?!! Что это за внешний вид? Почему расстегнуты?
- Ой, извините, задумался... - пролепетал Сучонок, судорожно дергая крючок на вороте. Потом он вспомнил, что пилотка висит на ремне, нахлобучил ее и, для большего уважения поклонившись, как швейцар, отдал честь.
Генерал подавил стон.
- Можно идти? - вкрадчиво поинтересовался Сучонок, удерживая руку у пилотки.
- Идите!
Сучонок отошел, снял пилотку, засунул ее под ремень и принялся с облегчением расстегивать ворот.
- Товарищ солдат!!!
Оказывается, генерал не ушел, и вид Сучонка с тыла понравился ему еще меньше, чем с фронта. Генерал подбежал к Сучонку и ужасно закричал.
На крик из штаба выскочил дежурный по центру.
- Вот этого! - захлебывался генерал, - посадить! Немедленно! На пять! Нет!! На десять суток!!! Этот вот недостоин, чтобы быть не лицом - жопой ВВС!!! Махновец, бля!
- Товарищ генерал, - осторожно сказал дежурный, - его нельзя посадить...
- Это почему?!!
- Студент, товарищ генерал...
- Бля-а-а-а!!! - снова взвыл генерал, - в кои-то веки собрался бойца посадить, и что же?! Скубэнт! Враг унутренний! Старшего ко мне! Немедленно!
Около штаба собралась небольшая толпа любопытных. Сучонок, как обесточенный Луноход, нелепо застыл на аллее. Генерал, летчик-снайпер, стоял, красный от злости и неловкости. Он уже понял, что проиграл. Посадить на солдатскую губу студента, который на сборах имел статус курсанта, было невозможно, а офицерской гауптвахты в городе не было.
Наконец, на поле брани прибыл начальник сборов, майор Тарасевич. Увидев лучшего из своих подчиненных, в компании чужого генерала и банды штабных, он мысленно проклял Сучонка и генерала, шляющихся по гарнизону, вместо того, чтобы тихо сидеть на положенным им местах, и приступил к улаживанию конфликта, держа при этом голову вполоборота, чтобы скрыть выхлоп напитка "Князь Шуйский".
- У вас плохо организованы занятия! - склочничал генерал - Поэтому бойцы и бродят бесцельно по гарнизону! И не приветствуют старших по званию! В моем учебном центре, например, такое просто немыслимо!
- Товарищ генерал! - просветлел лицом Тарасевич, - у нас на будущий год одной "точки" на сборы не хватает, всего-то человек 150 студентов. Разрешите, мы к вам? Пусть, наконец, ощутят твердый авиационный уставной порядок!
- Что? - поперхнулся генерал, - ко мне? А-а-а... Хорошо... То есть, конечно, не хорошо, а надо подумать, посовещаться... Вы лучше заявку пришлите, а уж тогда мы рассмотрим... Пойдемте, товарищи!
- А как называется ваш центр, товарищ генерал? - в спину ему спросил Тарасевич.
Генерал сделал вид, что не услышал.

Морской офицер в сухопутном городе.
Г. Мкртчян
Байка, рассказанная человеком, стоявшим у истоков атомной энергетики СССР.
Когда создавался атомный подводный флот Советского Союза, готовить специалистов-инженеров для субмарин решили в подмосковном Обнинске - городе, где до недавнего времени работала первая в мире атомная электростанция. На обучение туда был направлен отряд морских офицеров-инженеров. Естественно, все происходило в обстановке строжайшей секретности - даже жены моряков не знали, где «плавают» их мужья.
Был среди офицеров некий Н. - страстный поклонник джаза. Но, в силу того что в те годы это музыкальное направление считалось чуждым, слушать любимую музыку Н. приходилось только на «вражьих» волнах - с помощью радиоприемника, собранного собственноручно (все серийные советские приборчики просто не дотягивали до нужного радиодиапазона). Как-то раз друзья-однополчане решили подшутить. Дождавшись, когда Н. в очередной раз нацепил наушники и прилег на койку, они включили собственноручно собранный же маломощный радиопередатчик...
...Музыка неожиданно прервалась, и в эфире раздались позывные радио Би-би-си. После чего голос ведущего с характерным британским акцентом произнес: «Сегодня наша программа будет посвящена ответу на вопрос: «Что делает морской офицер Н. в сухопутном городе Обнинске?»...
Изумлению офицера-особиста и радости скучающих моряков не было предела, когда Н. в одном исподнем и накинутой поверх шинели ворвался в штаб с воплем: «Все кончено! Меня рассекретили!»...

Грустный дембельский аккорд по связи.

Служил, да был, один срочник в качестве спортсмена СКА (хоккейщик) в г. Ленинграде.
Т.е. проходил свою 2-х годичную службу достачно комфортабельно и приятно. До службы играл в основном составе команды высшей лиги (после-тоже).
Но, вдруг (залетчик), попал в немилость, и был отправлен дослуживать в войска связи под г. Мурманск
До дембеля ему оставалось 2 месяца.
Вызывает его комроты и спрашивает:"Хочешь, через неделю домой поедешь?".
"Говно вопрос - что сделать надо?"
"Ты парень здоровый(187-90+мышцы), а у нас тут проходят учения Округа. Связь прервана, а нам надо ее восстановить. Проведешь в лесу 500 метров кабеля с помощью "полевки" - дембель!!!".
Взял он катушку с полевым кабелем и пошел.
С его слов далее :
"Через 300 метров прокладки, передо мной возникло двое в камуфляже, крапчатые береты, ножи, АКСУ, -и говорят,
"Сдавайся, падла, уроем!! Мы "СИНИЕ!!!"".
Ну, я (дембель в опасности!!!) катушку с кабелем покрепче в руке перехватил и врезал одному по вые...
Очнулся в госпитале с переломами 2-х ребер.
Первая мысль - подставили суки!!!
А глянул на соседнюю койку - мой крестник (по катушке, - трещина в позвонке) лежит. В вообщем, мы с ним подружились, но на дембель мы с ним оба пошли через 2 месяца (у него тоже был дембельский аккорд для взятия языка!!!)"

Грустно, но каждый род войск защищается, как может, и хочет домой. Особенно перед дембелем.

Сборы

Встретил не так давно однокашника, - вспомнилось из школы былое... Эх, а однокашники-то: кто уже сыграл в игру Исаак родил Авраама, кто второй раз, кого уже жена разводом дисквалифицировала, иногда и не раз. Ну так вот: былое...

....

Майор Малыгин животиной был с детства нещадно контуженной. Служба государева в рядах советской армии контузию усилила, довела до верхнего края и наградила сопуствующими недугами - командной речью, красной мордой и крайне острой концентрацией природного идиотизма в крови. Харизма у майора была потрясающая. Хотя тоже контуженая, кажется...

Военрук же наш тов. Мохов фигурой был более осмысленной, менее одиозной, скорее даже положительной. Имел чувство юмора - что уже есть нонсенс, обожал слово "целкость", занимался лыжами, фантастически быстро собирал-разбирал АК-47. За нарисованный в тетради свой портрет жестоко выставил мне в полугодие четверку. "Неверно передана форма усов. Не по уставу." - сказал. У нас с ним были отношения вооруженного нейтралитета, хотя мужик, в общем, мировой был.

В том году вышестоящие инстанции были озабочены майором Малыгиным. Он всех задолбал. Ему уже хотели бить лицо. Майор требовал провести образцово-показательные ученические подготовительные военные сборы среди учеников. Это, кстати, цитата. Под неуемным его темпераментом крепость пала, инстанции выпнули из себя постановление и рекомендации и все такое при условии что майор подпишет на этот лохотрон директоров школ.

Директора его боялись. Проще согласиться с ним не глядя, благо уже известно с чем надо соглашаться. Про него говорили "И майоры бывают Малыгины...". Да и детям развлечение, отдохнут, развеются, живее за учебу возьмутся. Итого, отписали ему десятые классы школ: нашей (третьей), шестой и интерната. И сказали: флаг тебе в руки, барабан на шею и горн в задницу, командуй.

Майор воспарил над городом, как ворон над Чапаевым; в больном мозгу виделось продолжение военно-гражданской карьеры, в виде как минимум военного советника городской администрации. И даже не в том дело, что такой должности в администрации нет, - Малыгин в стостоянии задолбать даже Будду. Если малыгин попадет в рай, вся пресвятая троица сойдет с ума. Выяснится, что ангелы одеты не по уставу, Отцу и Сыну срочно надо постричь бороды, и через два дня общения с тов. майором Иисус начнет ругаться матом.

Школы испуганно замерли в ожидании Апокалипсиса. Единственным условием для майора поставили проведение сборов подальше от города. Ибо с него станется закидать школы гранатами или нахрен разобрать танк-памятник на центральной площади перед райкомом. Танк, кстати, самый настоящий Т-34, своим ходом пригнали, потом что надо где надо заварили и оставили на постаменте.

Майор раскрыл карту боевых действий и определил проведение конца света рядом с деревней Антиповка, что в пяти км. от города, хотя райком и настаивал опасливо о переносе места сборов километров хотя бы за пару тысяч и даже обещал дать транспорт. Майор был непреклонен.

Сборы он расписал на три дня, к счастью этим эго фанатизм и фантазия ограничились. Первый день - типа он будет нам задвигать лекции о мудрости себя и армии в себе, ставить задачи, записывать "солдат" по ротам и батальонам, планировал провести стрельбы из автомата Калашникова и метания гранат. Второй день - стрельбы в тире из мелкокалиберного оружия, милая сердцу майора строевая подготовка, сборка-разборка автоматов на время. И апофигей: вылазка в поля, хождение по азимуту, копание окопов для стрельбы в полный рост на пятиметровых ходулях, полоса препятствий и подведение итогов.


И понеслось. В первый день мы собрались на футбольном поле школы-интерната. Малыгин где-то откопал военную форму времен Ганнибала, когда он дрючил Рим на всех фронтах. Фуражка-аэродом, китель с "погонАми", какое-то жуткое галифе, сапоги, глядя на которые представлялось весьма сложным к какому виду они относились: юфтевые, яловые, просто кирзачи или были связаны из кожи домашних тапочек... Ни каких указаний на рода войск на "форме" майора не наблюдалось. Видимо, диверсионно-виноводочные. Вскинул руку и сказал "Молодцы!" - хотя к чему сакральное заклинание относилось, выяснить не удалось. То ли к нам, то ли к его мозгам, что-то еще соображающим...

Нас построили, расчитали по порядку, разбили на группы по шесть-десять человек - отделения. По три отделения набили во взвод, два-три взвода - вот тебе и рота. Три роты - почти 240 человек - батальон. меня, кстати, назначил майор командиром отделения.

Описывать как Малыгин залечивал нам лекцию о чем-то настолько абстрактно-военнном, что и сам наверное ни хрена не понял, смысла не имеет, хотя мы и узнали много нового о протекании маразма и склероза в голове отставного майора. После каждого предложения майор забывал предыдущее, читал он по бумажке; видимо там содержались несколько очень важных мыслей, потому что майор иногда прерывал свою речь словами "ёоптыть... не можА быть... ага, а, вот!". Интересное началось на стрельбах.

Конечно же, идти предстояло на стрельбише пешком. Стрельбище представляло из себя оргомный ров за аэродромом бывшей военной части, ныне почти расформированной; аммуницию - автоматы и патроны должна была предоставить военная часть, но часть почему-то не выявляла желания предоставлять эти предметы в распоряжение Малыгина. Возникла напряженка. Командир части предлагал дать этому, как он выразился, позору всех армий мира, свое личное табельное оружие и только один патрон, чтобы майор торжественно застрелился под знаменем части; после такого действа командир даже соглашался лично его закопать и близлежащем леске. Малыгину же патронов требовалось несравненно больше, причем стреляться он не желал, а желал для сборов несколько гранат.. Гранат ему предусмотрительно не дали, даже учебных. Только литые болвяшки - знаете такие, в форме бутылки водки за три рубля шестьдесят две копейки.

Наша школа выдвинулась последней, Малыгин на личном москвиче-408 уехал в первых рядах. Не торопились мы так как военрук Мохов резонно заметил, что может быть пока мы туда дойдем майора уже пристрелят доброхоты и галиматья закончится. Но лично мне кажется что бронебойный лоб Малыгина не оставлял шансов пуле попасть в его череп, повреждения же других органов критическими для майора явно не являлись.

Когда пришли, со стороны стрельбища весело потрескивали аутоматас калашникас. Майор как раз вознамерился показать правильное метание гранат, немедленно споткнулся, впечатл гранатой себе в затылок, чем довел общую степень своей контузии до критического уровня и пошел в москвич лечиться спиртом путем притяния оного внутрь.

Ни в этот ни в следующий день майора мы не видели, так что все прошло вполне пристойно и воспоминаний недостойно.

В третий день майор возник с самого утра, когда мы привычно строились на поле интерната. И привез откуда-то гору противогазов, выдал всем подсумки для их переноски. И объявил апофигей: марш-бросок в поля. И мы побежали. В противогазах. Толпа дуриков с хоботами, вяло двигающихся через город мирным пизантам-туземцам добавила седых волос. Пользуясь анонимностью "слоны" ободрали все яблони в зоне следования, уволокли сигареты у торговок с базарчика, кто-то пробежал через музыкальную школу и дал мощного пендаля толстому мальчику-скрипачу из соседнего подъезда - угадайте кто это был, если скрипач жил в моем доме... Мирное население стало собирать вещи и точить ножи на Малыгина.

Прибежали в поля, - кругом леса, целина, речка недалеко, благодать. Но с Малыгиным скучно не бывает. Он тут же раздал нашей школе саперные лопатки, времен, кажется, все того же Ганнибала. Копать отсюда и до обеда. Короче, по вводной от майора, вероятный противник движется с севера с необходимо оборудовать места для стрельбы лежа, чтобы оказать супостату горячий прием. Ковровые бомбардировки и танковые клинья разом потеряют смысл, как только мы оборудуем эти ямки глубиной до полуметра, и вражеские "енералы" тотчас же застрелятся, узнав о нашем героизме. Для пущего эффекта копать нас повели в середину леса - видимо, копать окопы в лесу есть проявление высшей военной мудрости - чтоб враг запарился нас искать, хотя лично я подумал, что нужны мы тому врагу в середине леса, как Неуловимый Джо.

Малыгин - садист. Это мы поняли после первых попыток хотя бы немного расковырять вековой пласт переплетенных корней и травы. Трое самых физически сильных человек из наших ста все же сумели расковырять пятачки размером в квадратный дециметр - безусловно, мощное оборонительное сооружение, увидев такое враги моментально дохнут со смеху...

Дальше была полоса препяствий - еще одно детище сумасшедшего гения майора. маршрута точно уже не помню, но был он весьма длинным, километров под семь... Сначала бег по лесу, потом по трассе, потом по дренажной трубе под этой трассой (в это время года она сухая), карабкание по веревкам на склоны высокого оврага, стрельба из пневматики по тарелкам, кувырки, прыжки... Хорошо что военрук Мохов догадался привезти несколько канистр, которые и наполняли в близлежащем роднике и выпивали моментально. Малыгин, конечно, по началу-то хотел дело это запретить, для большей достоверности "боевых действий", но ощутив реальность получения пиздюлей в темном углу ближнего леска, махнул рукой и разрешил.

Хождение по азимуту стало финальной фазой буйства шизофрении майора. То есть, суть такова: каждому отделению дается компас, раскладка азимутов и контрольные точки, в каждой из которых прикопано по зеленому картонному прямоугольнику с номером - их все надо найти. Подошла и наша очередь. Я, как командир отделения, получил компас и "бамашку" с азимутами. Компас наш был примечателен весьма. Он показывал погоду, время, отмосферное давание в паскалях и в миллиметрах ртутного столба, цены на нефть в Зимбабве - то есть что угодно кроме севера. У него вообще не было стрелки. Это, наверное, должно было развивать у "бойца" природное чутье и навыки ориентирование по звездам. У меня мгновенно произошло развитие всех упомянутых качеств. Так, подумал я. Сколько всего мы должны принести зеленых фанерок-картонок? Всего 6. Делаем проще. Берем у военрука Мохова мать-фанеру, из которой те листки нарезаются, режем, пишем свои номера и сдаем.

Листки мы сдали раньше всех. И получили зачет за все дни. И пошли домой по азимуту безстрелочного компаса; хотя, говорят, Малыгин потом еще что-то чесал на общем завершающем построении... но бойцов-то там осталось что-то около 20-30...

Майор после надолго успокоился, рвения особого в делах мирских не проявлял, иногда вышагивал по улицам к райкому, и - когда думал что никто не видит - почесывал подмышки.