Дежурство

Дежурство по части вообще-то штука не слишком приятная, но неизбежная. Но дежурство по Стройуправлению к проблемному в общем-то не относится.
Неизвестно, что лучше: мотаться по командировкам (зачастую, внеплановым и крайне срочным) по стройплощадкам округа, или не особенно напрягаясь, провести согласно графика 24 часа на «боевом посту» с символом мифической власти - красной повязкой на рукаве. Тем более, что значительная часть «суток» проводилась двумя этажами выше, в родном «механическом» отделе. Народ в Управе жил под лозунгом: «Производство - прежде всего!», и к решению текущих вопросов во время наряда относился с пониманием.
Дежурному офицеру придавались «в помощь» личный состав - пара сержантов, давным-давно изучивших все «ходы-выходы» и отлично знающих, что, откуда и в каком количестве может «прилететь» и, самое главное, как этого избежать с возможно минимальными потерями. Ребята были местные, многократно проверенные, «залеты» не практиковали и справедливо считали, что плюсы «придворной» службы в паре трамвайных остановок от родительского дома многократно перевешивают все возможные минусы.
Так и остаемся втроем вечером, в наконец-то опустевшем пятиэтажном здании в центре города.
Контрольный обход, входную дверь - на ключ, и жди спокойно утра, чтобы смениться в 10.00. Ничего сложного, в общем-то, если не будет срочных «вводных».
Начиная с 7-30 занимаю место в холле у входа в ожидании Папы, который из моего молодцеватого рапорта с удовлетворением узнает, что за ночь никаких серьезных происшествий не случилось (всякую «мелочевку» я и без него прекрасно «раскидаю» по отделам, нечего «подставляться»). Затем людской поток из ручейка превращается в полноводную реку, состоящую как из сотрудников Управления, так и «гостей» из других подразделений, приехавших решать какие-то производственные, да и личные заодно (куда же без них!) вопросы.
Заходит Олег Юрьевич (мой шеф), радостно щурится, здоровается за руку и аккуратно незаметно для окружающих тычет двумя пальцами под ребра. Зашипев от боли, вопрошаю: «За что?» и слышу в ответ безжалостное: «За Житомир! Завтра с утра - «командировочное» в зубы, и «мухой» в Житомирский УНР, «хвосты» подчищать! К выходным вернешься. Вопросы?» «Да какие вопросы, когда вы так «доходчиво» все объяснили… Мой «косяк», мне и исправлять. Сделаю.» К «неуставняку» со стороны «Батьки» давно привык и не обижаюсь. Он меня сюда «вытащил», имеет право…
Юрьич делает паузу и изрекает: « Завтра утром с базы машина пойдет, сядешь «на хвост», нечего на поезде трястись. Я позвоню, гостиницу забронируют. Все, сдашь дежурство - ждем в отделе. Ребята из Закарпатья привезли кой- чего, в обед пробу снимем...»
Провожая ласковым взглядом коренастую фигуру шефа, почесываю ноющий бок. Никаких обид, Батька мужик правильный, всегда «прикроет» если что… Да и достается ему от Папы, не приведи Господь. Полковника все никак не получит... Собачья должность!
«Мои» сержанты делают вид, что тщательно проверяют пропуска, остальные делают вид, что их показывают. Незнакомые лица - редкость, все друг друга знают, как говориться: «Чужие здесь не ходят…» Да и секретов у нас, прямо скажем, «не густо», и захотели бы продать, так нафиг никому они не нужны, такие «секреты».
Сижу, смотрю за процессом, не забывая здороваться с коллегами, прикидывая про себя: поехать домой отдыхать (имею право), или остаться поработать (имею необходимость). В предвкушении обеденной "дегустации" решаю остаться и восхищенный своей трудолюбивостью продолжаю следить за входной дверью и процессом «фейс-контроля» на входе.
В числе прочих заходит незнакомый старлей, отмечается в журнале и, не торопясь, поднимается по лестнице. Для приличия спрашиваю бойца: «Кто, куда?», и получив в ответ внятное: « Старший лейтенант Ст-енко, в строевой отдел», расслабляюсь. Но ненадолго.
Минут через десять ощущаю смутное беспокойство, увидев знакомую фигуру ст. л-та Ст-енко, вновь заходящего с улицы на «вахту». Снова журнал, снова знакомое «…в строевой отдел» мигом смахнули сонливость и заставили крепко задуматься. Вход - один, выход, соответственно, тоже, и проскочить на улицу незамеченным «против течения» даже для Гарри Гудини - задача не то что сложная, а просто невыполнимая.
Но, тем не менее - вот он поднимается по лестнице (снова!), постепенно скрываясь из виду. То же лицо, форма, даже родинка на левой щеке! Мистика… Вроде не сильно замученный, крепче минералки ничего не пил, в чудеса и призраков не верю…
Меня осенило! Журнал! Надо проверить записи, все станет ясно! Поднимаюсь со стула и иду к проходной. Но дойти не успеваю, т.к. снова вижу тов. Ст-енко, не торопясь входящего в здание. В голове крутится идиотское: «Оборотня- серебряной пулей, вампира - чесноком, а Этого, Этого - хрен знает чем взять…» Машинально спрашиваю: «В строевой отдел?» Ответ, естественно, утвердительный. «Ну идите, вас там уже двое, скучно не будет» - глуповато хихикаю.
Ничуть не удивившись сказанному, призрак ст. л-та Ст-енко гордо шествует мимо меня и направляется к лестнице.
Я тупо поворачиваюсь ко входу, внутренне готовый увидеть минимум взвод лже- старлеев, спешащих на шабаш (или как там у них это называется?) к «строевикам».
В голове крутится: «Интересно, «карету» за мной пришлют или на служебной ехать придется?» Ощущаю, что ноги стали ватными и начинаю тихонько опускаться пятой точкой в заботливо подставленное сержантом Костюком кресло.
Поворачиваюсь и вижу, как мои бойцы с трудом сохраняют серьезное выражение на красных от сдерживаемого смеха лицах. Из последних сил цепляюсь за ускользающую реальность и коротко выдыхаю: «Костюк, чо за хрень?! Что это было?»
Ответ поражает своей простотой: «Тай ничого, товарищ старший лейтенант… Вони ТРОЙНЯШКИ, служат у Хмельницком. Вы не перший, ни останний. Водички попейте - полегчает…»

Объявление персональной войны

Что может один человек? Человек может управлять космическими кораблями, армиями и империями, сидя в Интернете, он велик, разумен и смел, храбр как сто чертей, сидя за клавиатурой или листая книжку на диване, но он помнит, что в реальной жизни он пылинка, и есть всего два пути "маленького" человека: или забить на этот бессмысленный, тупой, хаотичный, неуправляемый разумом мир, или проникнутся бреднями Дэна Брауна о чём угодно - закулисе, всемирном еврейском заговоре, масонах, тамплиерах и о прочей хрени о "всемогущих" ЦРУ, КГБ, Штази и всяких прочих Моссадах. Лишь бы убедить себя, что один человек не может ничего, какой бы он разумный не был. Ничего несоизмеримого с его диванно-Интернетной жизнью.
***
22 ноября 1897 года в маленьком баварском городке Кауфбойрене в солидной лютеранской семье чиновника лесного ведомства Баварии Рёсслера родился сын, названный Рудольфом. Закончил аугсбургскую реальную гимназию, и приобретя там верного друга по имени Бертольд Брехт, добровольцем сдуру угодил на Первую мировую, вернувшись с которой занялся журналистикой и театральной критикой, переехал в Мюнхен, затем в Берлин, свёл близкое знакомство с крупнейшими писателями Германии - от Томаса Манна до Штефана Георге, стал руководителем Народного театрального союза. Когда рухнула Веймарская Республика, из хаоса кризиса начал подниматься тысячелетний национал-социалистический Рейх, и в костры полетели книги его друзей и знакомых, Рудольф предпочёл с женой перебраться в тихий заштатный швейцарский городишко Люцерн, где и прожил до конца своих дней. Невысокого роста, худощавый, в сильных минусовых очках, и непрерывно курящий, сигарета за сигаретой. Длинный светлый плащ и обычная шляпа. Владелец собственного небольшого небогатого издательства Vita Nova Verlag. Умер своей смертью в городке Криенс 11 декабря 1958 года.

Знаете о ком мы говорим?

О самом загадочном человеке в истории разведки Второй Мировой, о гении аналитики, о человеке, начавшим свою собственную, и в общем - победоносную войну с Третьим Рейхом, ни больше, не меньше.
***
Когда мы говорим о выдающихся разведчиках Второй мировой войны, мы припоминаем и Энигму, и абверовского московского "Макса", и прочих. Но сторого говоря, никто из них не достиг информированности уровня гнештаба армии, штабов сухопутных сил и авиации.

Справедлива поговорка - "О разведчиках если и узнают, то только о провалившихся". Тем не менее, ценнейшими разведчиками СССР в войну считаются Рихард Зорге и Шандор Рудольфи (Александер Радо, "Альберт", "Дора", чаще почему-то называемый у нас Шандор Радо). Радо досталась от Коминтерна чудовищная группа - аж более 80 человек (что, в конце-концов и спалило их всех), но ценность этих агентов в 41-43 была невелика, вся информация - слухи из дипломатических кругов, мелкая, мутная и зачастую недостоверная мешанина. Но был один источник, который и превратил группу Радо в сильнейшую и результативнейшую разведгруппу Второй Мировой. Агент по кличке Люси давал совершенно фантастическую информацию. Детальную, актуальную и совершенно секретную. Мало того, эта информация сопровождалась точнейшим, поистине бесценным анализом.

Люси (видимо от "Люцерн")- это и был наш скромный издатель, Рудольф Рёсслер. Организация, получившая после войны наименование Кольцо Люси (Lucy ring) видимо на самом деле не принадлежала ни советской, ни британской, ни американской, ни швейцарской разведке. Теперь, очевидно, уже и не узнать никогда, кто были эти люди, сколько их было, известны только невероятные результаты их деятельности и ключевая фигура - Рёсслер. Как написал один из ветеранов SIS после войны - "...и скорее всего Кольцо Люси - совсем не то, что мы себе представляем...".

История резидентуры "Дора" известна достаточно, кто такие Рашель Дюбендорфер (Сиси), Леонид Анулов (Коля), Урсула Кучински (Соня), вы наверняка знаете. Меньше известно о двойном англо-советском агенте, радисте А. А. Футе (Джим), о весьма странной деятельности швейцарской разведки под руководством Р. Массона, о резидентуре А.Даллеса, также работавшего с Рёсслером, но все они так и не вошли в сколько-нибудь плотный контакт с Кольцом Люси. Также так и не приблизились к разгадке тайны ни подразделение SD "зондеркоманда "Красная капелла"", ни IV отдел РСХА Вальтера Шелленберга.

Итак, вот что мы имеем. В конце тридцатых годов к швейцарской и британской (а в 40-е и к американской и советской) разведкам обращается проживающий в Люцерне книгоиздатель с предоставлением информации о военных планах Германии, причём информация идёт буквально из ближайшего круга Гитлера. Предоставляется информация на достаточно странных условиях - ни сантима денег, жесточайшая конспирация с практически полным избежанием прямых контактов, а лучше - всё по радио, и абсолютное сокрытие всех источников. Причем информация ценна не только свежестью, уровнем и точностью, но более - аналитикой.

К тяжелейшим 42-43 годам начинает твориться нечто вообще экстраординарное - дважды в день (!) на стол Шапошникова ложатся прямые данные из OKWehrmacht, OKHeer и OKLuftwaffe невероятного уровня секретности. Увы, антишпионская паранойя Сталина не позволила воспользоваться ими даже наполовину.

Ален Даллес писал впоследствии, что швейцарский отдел УСС получал сведения непосредственно из германского главного командования "на регулярной основе, зачастую не позже, чем через двадцать четыре часа после принятия ежедневных решений относительно Восточного фронта".
Британцы до сих пор, скупо говоря об операции "Ультра" напирают на работу, связанную с шифровальной машинкой Энигма, и стараются поменьше говорить об Александре Футе, радисте Рёсслера.
Глава швейцарской разведки Рене Массон также получал эти данные, причём они ему буквально жгли руки, немцы давили на "бюро "ф" отдела ХА", и люди Массона в конце-концов поучаствовал в разгроме "Доры", но не выдал никого Германии, спрятав всех, даже граждан Рейха в лагерь интернированных до конца войны, при этом тщательно скрыв действительную роль тихого очкарика из Люцерна, в действиях которого состава преступления не нашли.

Как это могло быть, что такое было "Кольцо Люси", кто из ближайшего окружения Гитлера и кто в ведущих штабах были информаторами Рёсслера, уже не узнать. Увы, эту тайну он унёс в могилу.
На сегодня существует три-четыре основные версии. Первая - работа Рёсслера - часть операции "Ультра" Ми-6, способ переправлять данные Сталину, не раскрывая наличие Энигмы. Версия, по оценкам самих британских историков не выдерживает никакой критики. Для этих целей у британцев и русских был вполне проверенный канал - Джон Кэйрнкросс, да и информация шла много ценнее радиоперехватов.
Вторая - заговорщики 20 июля Бека - фон Вицлебена. Эта версия была бы вероятной, если бы не одно "но" - подавляющее большинство из них боролись с НСДАП, но вовсе не с Германией. Помните основную цель заговора - убрав Гитлера, наладить управление именно Восточным фронтом. Никаим пораженчеством, а тем более сотрудническтвом с Советами там и не пахло. Что, в общем понятно - заговорщики - кадровые потомственные офицеры.
Третья - агенты Рёсслера - связисты узлов связи. Эта версия представляется совсем слабой, уж что-что, а порядок в этих подразделениях исключал работу "кротов", да ещё массовую аж в трёх штабах. К тому же просто невероятно делать копии телеграмм в таком количестве, что оказывались у Рёсслера.

Наиболее вероятным всё же представляется версия о группе антифашистов - офицеров, доросших к 40-м до высшего командного состава. По всей видимости они сошлись с Рёсслером в начале-середине 30-х. Врядли они знали о работе друг друга. Поведение Рёсслера говорит об исключительной конспирации. Врядли они были коммунистами. Ни сам Рёсслер (несмотря на то, что так иногда пишут в советских источниках) не был коммунистом, ни какие-либо его контакты не подтверждают это. Входили ли они в заговор 20 июля? Вполне возможно. Одним из наиболее вероятных информаторов Рёсслера называют начальника штаба Абвера Ганса Остера. Впрочем предполагаются и Ганс Бренд Гизевиус, также абверовец немецкий вице-консул в Цюрихе, полковник Фриц Бетцель, начальник отдела анализа разведданных юго-восточной группы армий в Афинах, и прочие.
Но так или иначе, сбор, просеивание и анализ информации осуществлял Рудольф Рёсслер.
Оставшись без связи после разгрома Доры, после войны Рёсслер занялся своим издательством, впрочем без особого успеха. Однако без любимой аналитики ему спокойно не сиделось, и он взялся за старое - по заказу чехословацкой разведки составил почти полторы сотни объёмистых обзоров открытых источников касательно оккупационных войск союзников. Тут уже не стерпело правительство Конфедерации, и влепило ему год уютной швейцарской тюрьмы.
++++++++++++++++++
Материалов по Рёсслеру и Кольцу Люси - кот наплакал. Да это и понятно. Пиарить нужно собственные, героические, великие и ужасные спецслужбы. А кому нужен тот очкарик, пусть и создавший сильнейшую персональную разведку, направленную на уничтожение сильнейшей в мире военной машины?
Может ли один человек объявить войну государству и его армии?
Конечно может. Например поскакать с саблей на танк.
А вот может ли он нанести ей серьёзный ущерб?
Оказывается может, да ещё какой!

Вот у вас бывает так: помнишь детали каких-то событий, а самих событий
не помнишь? Как у булгаковского Мастера: "Вареньке, Машеньке... нет,
Вареньке... еще платье полосатое... музей"? Платье помнится, а годы
женатой жизни нет.

На днях в который раз составлял описание своего педагогического прошлого
и вдруг вспомнил, что я в еще одном месте преподавал... полгода?... год?
Но что за вуз? Может быть, кто-то вспомнит по деталям? Детали таковы:
есть факультеты: музпед, математика, химия чего-то... Я подрабатывал на
военной кафедре. Предмет что-то типа "медицина вообще, как бы на войне".
Одни девочки.

Ответственным был некто Борис Маркович, бывший летчик. Я вначале перед
занятиями спрашивал его, чего рассказывать, что за контингент. - Бляди, -
отвечал неизменно Борис Маркович, мечтательно глядя в высокий потолок
кабинета. Потом, подумав, добавлял: - Особенно музпед.

На музпеде я не преподавал, у меня были, в основном, химички чего-то.
Однажды Борис Маркович бросил меня на математичек. Перед занятием я
зашел к Борис Марковичу за инструкциями. - Музпед-то бляди, а уж
математики... - сделал страшные глаза Борис Маркович и на этом инструктаж
закончил.

Программы, понятно, не было никакой. Борис Маркович выдал мне носилки,
чтобы я отрабатывал с контингентом транспортировку раненых. Химички,
здоровые как кони, дико гогоча, носились с условно-ранеными по огромным
высоченным лестницам здания; я еле поспевал за ними. Борис Маркович
рекомендовал мне самому лежать в качестве раненого, чтобы я мог вплотную
контролировать качество носки. Но я постоянно отказывался, зная историю,
происшедшую с самим Борис Марковичем. Его как-то носили по лестнице
студентки музпеда (он себе музпед выбрал), и он, якобы бездвижный,
потребовал, чтобы его согласно правилам привязали ремнями к носилкам.
Привязать-то его привязали, но сразу после этого субтильные музпедички
уронили носилки, и Борис Маркович, набирая скорость и грозно матерясь,
помчался, как на бобслее, к нижним этажам. Отцепиться от носилок он не
мог, и весь этот комплекс остановился только после того, как воткнулся в
огромную кадку с фикусом. Трусливые будущие музпедагоги, опасаясь
расправы, спрятались на верхних этажах, и только двое-трое самых верных
учениц вытащили своего мэтра из под корней рухнувшего на него фикуса и
отвязали его от носилок. Что было потом, можете сами додумать.

Другой темой занятия были "уколы". Для этого у меня была здоровенная
жопа из твердого поролона, довольно реалистичная. Я показывал, как надо
обращаться со шприцем, а потом каждая студентка засаживала в этот зад
кубиков по 20 воды. Когда в конце я спрашивал, какие есть вопросы, мне
задавали только один: "куда из этой жопы потом девается вода?". Этого я
и сам не знал, хотя много над этим размышлял.

Что же это был за вуз, не подскажете?
http://users.livejournal.com/vba_/

http://anekdot.ru/an/an0612/jxbtracoe061223,10.html