Позаимствовал у коллег с pogranichnik.ru, по-братски. Старшина

Тихие собачьи радости

- Вкусно-то как сегодня! Добавки!
В ответ из кухонного раздаточного окна заставы Гродеково показывается довольное улыбающееся лицо собачьего инструктора:
- Подходи, кому тут добавки!
- О, так это ты сегодня кухаришь?
- Ясное дело. Мы же собакам сами варим. Вот и для вас сгодилось.
С этими словами инструктор зачерпнул ароматного наваристого борща из кастрюли и наполнил миску.
Самая середина лета 1977 года. На Зейской ГЭС случился форс-мажор и через плотину срочно спускали воду. По прогнозам уровень воды в Амуре около Благовещенска должен подняться метров на десять. Застава Гродеково считалась низменной (однажды при весеннем половодье катера швартовались прямо к крыльцу), поэтому личный состав срочно эвакуировали к соседям на карацуповскую заставу Красное. Дома остались несколько человек: экипажи двух «Аистов», старший "собачник", связист, старшина заставы - срочник, тракторист и пара бойцов для несения службы. Особенного распорядка у нас не было. Приказ на охрану Госграницы был отдан всем на все время большой воды. Предполагалось, что Амур зальет все фланги. Потому смена часовых на вышке, бессменный дежурный, часовые причала и заставы - вот и все наряды. Главное, чтобы вероятного нарушителя не пропустить, матчасть, да сооружения сохранить от стихии.
Повар тоже уехал вместе со всеми. Кашеварить остался собаковед. И такой пир он нам закатил, что мы в буквальном смысле животики от обжорства надорвали.
- Где так готовить научился?
- А думаете, собакам помои давать надо? Э-э-э. Тут такие тонкости. У нас свои отдельные продукты. Баланс по белкам, жирам, углеводам и витаминам. Собака не должна привыкать к запаху человеческой пищи, иначе нюх потеряет. И если собака что-то ест, то человеку это тоже в самый раз будет. Во какая философия.

Маленькая черная собачонка доверчиво выглядывала из-под телогрейки инструктора. Ее умные глаза внимательно осматривали катера, небольшую, скрытую в прибрежных кустах наблюдательную деревянную вышку, к верхней площадке которой собственно «Аисты» и были причалены. Вода в Амуре поднялась не на десять, как обещали, а метров на восемь. Фланги почти все ушли под воду. И только застава стояла на маленьком островке. Мы жили на катерах. Швартоваться толком было негде, вот тут-то и пригодилась старая вышка. Ночь, вода несется рядом. Вода как море. А мы сидим на площадке и сторожим сами себя. В такое время сунься китаез, пройдет как миленький, прямо под носом.
- Под носом-то не пройдет. Учует Жуля.
- Эта дворняга? Не смеши.
- Да она человека километра за четыре чует. Даже заставские собаки еще не реагируют, а эта уже сигналы подает. Поэтому она и служит с нами. Каждый раз встречает за селом, провожает до стыка, а потом опять до села и проводит. Такая умница. Только не говорит словами. Мы ее все бережем.
Так и тянет погладить эту маленькую псину. Протягиваем ей конфет. Она с радостью их хрумкает. А что, ей не надо бояться запаха человеческой пищи. Она же не строевая.

- А что, это на самом деле овчарка может человека с ног сбить? - спрашиваю у молодого инструктора.
- Еще спрашиваешь. Завалит как миленького.
- Да не может быть. Человек тяжелее.
- Давай попробуем. Беги!
Начинаю семенить в сторону причала. Метров сто пятьдесят. Оглядываюсь. Инструктор что-то говорит своему псу и спускает его с поводка. Батюшки святы, Баскервили наяву. Откуда у меня только прыть взялась, как понесся по тропинке к берегу. А пес уже близко. Догоняет, зараза, и как-то злобноватенько дышит. До катера явно не успеваю добежать. Прыг на сосну. Отдышиваюсь на ветке метрах в трех от земли.
Пограничный пес по деревьям лазать не умеет. Сидит внизу и добродушно поглядывает вверх. Начинаю заговаривать ему зубы. Пробую спуститься. Псина сразу скалит зубы, явно намереваясь оттяпать кусочек от меня посочнее.
Лишь через час инструктор чего-то прошептал на ухо псу, тот встал и пошел с ним по важным пограничным делам. В самое время, а то сосна что-то тоже не очень гостеприимной стала.

- Что за торжества?
На столах столовой стоят два трехведерных алюминиевых бака. Один наполнен шоколадными конфетами, другой - пряниками и печеньем.
- Это знак признательности от работников торговли, - произносит начальник заставы капитан Лазоренко. - Наши инструкторы служебных собак оказали очень большую помощь.
Рано утром, когда начинается рассвет, заканчивается служба часовых причала и часового заставы. Колун, как именовали часового заставы, перемещается со двора на наблюдательную вышку. Масса заставского народа в этот час засыпает. А нормальные люди как раз просыпаются. Проснулись и продавцы гродековского сельмага. Но что это? На чердаке магазина выставлено слуховое окно. Быстро открывают дверь. Так и есть, украдена вся касса, наторгованная за большой промежуток времени. А это не одна тысяча рублей. Такие деньги хранить в магазине нельзя. Но в советскую пору правила торговли в сельской местности были очень приспосабливаемые под конкретную ситуацию. Нельзя водкой до 11 утра торговать, но если куму очень хочется, то можно. Нельзя выручку долго в кассе держать, но шофер в отпуске, банк далековато, а замки с виду крепкие.
- Что самоеды придумали, через чердак забрались. Ой, что теперь будет?
- На заставу за помощью обращайтесь, - скомандовал вызванный по телефону участковый милиционер.
Помощь пришла в виде инструктора с собакой. Они внимательно осмотрели прилегающую к магазину местность и взяли след. Сначала шли картофельным полем, по мосточку перебрались на другой берег протоки, пошли лесом. След был четким. Собака тянула уверенно, не сбиваясь. Прошли пять километров, десять, пятнадцать. Участковый ехал в «газике». Ему такие пешие моционы давно противопоказаны выслугой лет. А пограничники что, они народ привычный. Кажинный день километров по тридцать - тридцать пять пеходралом наматывают. Служба.
След уперся в забор войсковой части Советской Армии. Вызвали командира, обрисовали ситуацию. Командир вначале принялся артачиться, кто такие, да на каком основании? Напомнили коротко законодательство и пограничные правила. Короче, вскорости личный состав был выстроен на плацу.
- Итак, - кричит командир своим солдатам. - Кто-то из вас обворовал магазин в соседнем селе. Признайтесь сразу и верните деньги.
Тишина. Строй бойцов даже не шелохнулся.
- Разрешите мне, - выступает вперед инструктор. - Сейчас я отпущу собаку. Она по запаху найдет того, кто это сделал и откусит яйца. Все поняли?
Умная собака сделала злое лицо, оскалилась и пошла вдоль строя.
- Не надо! Все скажу! Все верну! - запричитал вдруг боец. - Ой, уберите зверя! Все верну!
И действительно, все деньги, до копеечки были возвращены в кассу магазина. А нас ожидала поистине сладкая неделя. Полгода я не мог смотреть на печенье.

Бесполезная собака Джильда

1972 год, конец лета.
Ох, и вредная была эта сторожевая собака Джильда. Маленькая, злобная, плохо управляемая, хоть и молодая, но готовая порвать кого угодно, кроме вожатого. Если видела кошку или другую живность, рвалась с поводка до хрипа. Мы её терпели, так как готовили её на списание со службы, а до списания она должна была ходить на службу. Вот и в тот раз её взяли в наряд «ЧГ» по центру участка. Через какое-то время звонит мне старший наряда и докладывает, что Джильда загрызла енота. Что делать? Бросить енота возле тропы, так потом вони будет, что не рад будешь. Даю команду донести енота до калитки в системе, к этому времени я подъеду и заберу его, а дальше видно будет, как с ним поступить. Подъехали к калитке на ГАЗ-69, забрали енота и повезли его на заставу. Во дворе вытащили его, а он живой-живёхонек, только по своей натуре енотской прикинулся мёртвым, рассчитывая, что его тогда выбросят, а он дальше бегать будет. Енот был молодой, убивать его просто так не захотели, а я по молодости решил его себе на воспитание забрать, может, какой толк из него выйдет. Жалел я потом, что взял его себе, но толк из него вышел. Жены в это время на заставе не было, она после родов находилась с малышом у родителей. Кухня моя была не впритык к жилым комнатам, а через коридор, поэтому енот особого неудобства не должен был доставлять. Вот туда я его и запер, снабдив водой и продовольствием на первое время. Особенного в кухне у меня ничего не находилось, почти холостяцкая кухня, но стол, буфет, газовая плита там были. В кухне было две двери, одна из коридора, а вторая дверь вела на балкон, который опоясывал всю заставу так, что из канцелярии по балкону можно было попасть в любую кухню или квартиру. Удобно нам было при необходимости оказаться дома или в канцелярии. Вот на этой кухне и поместил я этого злыдня, а сам отправился дальше исполнять обязанности службы. До утра я к еноту не заглядывал, а утром увидел такое, что жена до сих пор мне это со смехом вспоминает. Всё, что было деревянное, было погрызено этим молодым зверюгой. Даже пороги этот гад умудрился погрызть, не считая мебели и двух дверей, которые были гордостью этой кухни. Наглость его была мной оценена, стал придумывать, как наказать гада. Вспомнив, что в местной школе имеется кружок юных натуралистов, я решил попробовать отдать енота в школу. Связался с ними, они быстренько прибежали, заохали, заахали вокруг енота, так он им понравился. А мне в качестве бартера всучили годовалого кобелька немецкой овчарки размером с хорошего телёнка, которого тоже не знали, куда деть. Ясное дело, что собака лучше енота, по крайней мере, привычнее для меня, вот и взял я себе этого недоросля. Привычнее-то оно привычнее, а тут спать не всегда получается, не только собачкой заниматься, вот и стал я снова чесать репу под фуражкой. Почесал и решение пришло моментально, с души как будто груз свалился, и я стал звонить председателю колхоза, который просил у меня собаку овчарку для своего сына. Тот обрадовался такой оказии, просит привезти как можно скорее, а взамен предлагает набрать машину арбузов и помидор впридачу. Беру свободных солдат, садимся в ГАЗ-66, загружаем недоросля и едем в колхоз. Завезли собачку домой председателю, там недоросля с почётом приняли, а председатель поехал с нами сначала на помидорное поле, где мы набрали помидоров, заставив ящиками треть кузова. Потом мы поехали на бахчу. Сначала арбузов наелись, а потом загрузили остаток кузова отборными арбузами, поблагодарили председателя и поехали на заставу.
Помидоры ели от пуза и засолили часть их в бочки. Повар недели три, наверное, не делал компот, все отъедались арбузами. Только старшина ворчал, что арбузные семечки везде валялись.
Вот как от бесполезной собаки Джильды мы получили пользу.

Марату и всем моим боевым товарищам —
живым и павшим — посвящается.

****

Командир группы спецназа ФСБ (позывной — «Аргиш») ехал со своими бойцами на уазике («буханке») в один из отдаленных уголков горной Чечни якобы в расположение сводного подразделения федеральных сил. Так, во всяком случае, спецназовцы говорили о своем маршруте любопытствующим. На самом деле цель поездки этого и нескольких других небольших отрядов, добирающихся до общего места назначения разными путями, была несколько иной. Только об этом кроме них знали всего несколько человек в РОШе — региональном оперативном штабе. Те, кому положено было знать.
Наши военные постоянно пользуются здешней дорогой, местные жители привыкли к ним, да и боевики долгое время не проявляли себя в этих местах по-крупному — периферия, она и есть периферия. Ничего необычного занимающийся красной зарей на востоке день не предвещал. Ничего, кроме задачи, которую командиру группы поставил лично начальник РОШа. По сути, и это боевое задание было привычным для спецназовцев, вот только оперативные данные новые. Ох уж эти данные... Нет, «Аргиш» им, конечно, доверял. Но знал, что часто бывало и так: информация поступает свежая, хорошая — иди и бери по ней бандюков тепленькими, но нет! Уходят, ускользают они. А все потому, что осталась без внимания какая-нибудь «мелочь». По твердому убеждению «Аргиша», мелочей на войне вообще не бывает. Во многом благодаря этому своему кредо он уже долгое время без потерь водит по лесам да горам свою группу.
К противнику с уважением относиться надо. Кроме того, если хочешь добиться успеха, должен не только иметь представление о нравах, традициях и истории местного люда, но и понимать особенности здешних тейпов, знать какие из них дружат между собой, а какие враждуют, кто из авторитетных людей к какому из кланов принадлежит. Еще очень желательно иметь среди местных жителей хороших знакомых и даже друзей.
О большинстве из своих здешних знакомцев «Аргиш» никогда никому не рассказывал. Зачем подвергать опасности источники информации? С их помощью он проверял и перепроверял разведданные. И не лез на рожон. А если что и делал, то это, как правило, находило поддержку у большинства местного населения: многие доморощенные головорезы и пришлые арабские наемники давно уже успели стать «кровниками» жителей района. Потому и «сдавали» местные их охотно, мстя за накопившиеся обиды. Правда, на работу с агентурой уходило время. Между тем, начальство, как всегда, гнало вперед, требовало быстрых результатов. А куда гнать, люди-то дороже! И потом, подчиненные - это уже не просто безликие офицеры и прапорщики — это почти семья, а в некоторых случаях даже больше, чем семья! Случись с ними, боевыми друзьями-товарищами, беда, как он, командир, будет смотреть в глаза их матерям, женам и детям?..
Отвлекшись от своих мыслей, «Аргиш» дал команду на остановку. Пусть ребята отдохнут от тряски, разомнутся, а он пока поговорит с нужным ему человеком. А вот и он — дровосек из местных. Уже маячит на дороге. Пока Ночхи «подгребал» к ним, спецназовцы «вывалили» из машины. Отдых отдыхом, но и тут необходимо быть готовым отразить внезапное нападение максимально эффективным образом. Поэтому никто не позволил себе расслабиться, хотя человеку неопытному могло показаться, что федералы ослабили бдительность: вот же — их позывной «Гоблин» безмятежно потягивается, другой боец — «Ингиз» сосредоточенно разминает затекшие ноги, а «Якуб» жадно затягивается сигаретой... В общем, каждый непринужденно занят своим делом. И только опытный вояка поймет, что все они незаметно, но очень внимательно контролируют окружающую обстановку. Водитель тоже вышел из автомобиля, но дверь не закрыл и двигатель не заглушил.
Несколько слов приветствия подошедшему дровосеку, быстрый взгляд на дрова, полное безразличие к окружающему — на первый взгляд все выглядит обыденно: ну разговаривают о том, о сем двое. Так, пустой треп. Что с того?
Нохчи когда-то был чабаном, пас баранов, и потому прекрасно знал окружающую местность. Кроме того, как любой чеченец, с младых лет он прекрасно владел оружием и всячески стремился к лидерству. Но сам воевать не хотел. Такие, как он, представляли повышенный интерес для боевиков — кто-то же должен для них закладывать тайники с оружием, снаряжением и продовольствием. Да и другие грязные дела лучше делать чужими руками. Большинство бандитских главарей — профессионалы, зарабатывающие на чужой крови. У них есть даже специальные методические рекомендации, как создавать искусственные ситуации по вербовке, предварительно повязав кровью таких крестьян, как Нохчи. «Аргиш» когда-то помог этому чеченцу «отмазаться» и от своих и от чужих. Доверял ли офицер Нохчи полностью? Конечно, нет! Поскольку знал, что противник у него серьезный и в средствах не стесняется, не учитывать этого нельзя. Но надо отдать должное сепаратистам: контрразведка у них работает очень хорошо, и по любому намеку на подозрение человека, на которого оно пало, ждали жестокие, изуверские пытки. Да и членов его семьи могли не пожалеть. Свою безопасность бандиты берегли ревностно. А что до людей, так это же просто расходный материал! Боевикам все равно — им же тут не жить: сегодня они здесь, завтра там. Только остается после них жуткая, взрывоопасная смесь человеческих судеб и взаимоотношений, а порой и вражда, которая очень долго потом «рассасывается».
Итак, «Аргиш» не особо доверял Ночхи, но это был уже третий источник, подтверждающий первоначальную информацию, что давало командиру группы основание судить о почти стопроцентной достоверности ранее полученных сведений. А они гласили: скоро в одном из домов аула, что неподалеку от места, где сейчас стояла их «буханка», соберутся на разговор главари нескольких местных банд.
Место для сходки они выбрали весьма удачно, со звериной хитростью, поскольку война была их ремеслом и некоторые боевики в нем очень преуспели. Предгорный ландшафт здесь сильно всхолмлен. Холмы разновеликие, самой причудливой формы, зачастую густо поросшие труднопроходимыми лесами с густым подлеском. Почва чаще всего глинистая, но иной раз попадаются каменистые россыпи. Все это не прибавляет удобств при передвижении. Ко всему пространство между холмами изрезано крутыми седловинами, речными долинами и промоинами — довольно глубокими, от весенних паводков и обильных летних дождей.
Искомый дом находился на отшибе аула, на нешироком уступе невысокого, по здешним меркам, холма. За ним находился небольшой огород, задней стороной упирающийся в крутой откос, дальние грядки были в нескольких шагах от глубокой овражины, выводившей в речную долину. С левой и правой стороны и дома и огорода был крутой холм, от подножия которого к жилищу вела единственная, очень узкая дорога. Согласно устоявшейся бандитской тактике за подходами к месту сходки их главарей наблюдали два человека с вершин этого и находящегося напротив, через речную долину, холмов. Оба были снабжены портативными радиостанциями. Непосредственно возле дома охрану подступов к нему и возможных путей отступления бандитов осуществляли еще несколько чеченцев. Казалось, ими предусмотрено все — такая тактика неоднократно себя оправдывала.
Группа «Аргиша» бесшумно передвигалась в предутренних сумерках сквозь куски рваного, стелющегося ватой над дорогой тумана. Он в здешних краях в это время года — не редкость. Спецназовцы шли по единственной дороге, упирающейся прямо в ворота нужного им дома. Скажите, опрометчиво? Но в, казалось бы, самоубийственном решении командира группы была своя логика. Логика профессионала, каким был «Аргиш». С одной стороны, на стороне его группы была плотная пелена тумана, с другой — физиологически обусловленная дремотная сонливость раннего часа способна была сама по себе притупить бдительность любого, самого бдительного часового. Если долго не шевелиться в засаде, то к утру начинаешь замечать то, чего и нет. А вот реальные объекты запросто могут ускользнуть от внимания. Каждый, кто служил в армии и хотя бы раз стоял на посту в карауле в предрассветный час, это знают. Кроме того, любой отряд, ожидающий нападения, постарается защитить в первую очередь свои тыл и фланги. Поэтому там, о чем «Аргиш» знал наверняка, несли «вахту» наиболее опытные и обученные бандиты. Это они охраняли усадьбу сзади — на огороде, на откосах холмов и в расщелине, выходящей к реке. А на дороге, по словам информатора-дровосека, дежурили лишь двое местных жителей — родственников хозяина.
«Аргиш» имел все основания полагаться на своих ребят. Даже свое свободное время они тратили на совершенствование профессиональных и боевых навыков, тактического мастерства, слаженности действий. Неустанно перенимали лучший боевой опыт: учились у каждого, способного привнести в их действия что-то новое. Например, использование обычной веревки в самых неожиданных ситуациях или нетрадиционное применение разнообразных подручных средств — курток, стульев, песка и тому подобное. Особым почетом у бойцов «Аргиша» пользовалась бескровная охота: выслеживание, загон и захват зверя. Особым шиком считалось взять его живым и невредимым, подкравшись к нему во время лежки. Трофеями спецназовцев становились лисицы и волки, кабаны и олени. Редко кому из них удавалось взять зайца, и то была завидная добыча. Оружия, кроме силков и ловушек, не применяли принципиально: никаких ножей, а, тем более, огнестрельного оружия. Так что Рембо отдыхает. В пищу принимались лишь те звери, что смертельно пострадали во время охоты, но такое происходило крайне редко. Однажды «Гоблин» приволок за пятнадцать километров упакованного в веревки... небольшого лося! Тот дико таращил выпученные от страха глаза, а когда его перед строем всей группы под торжественную речь командира освободили от пут, он с перепуга кинулся вначале в населенный пункт, сопровождаемый хохотом и свистом веселившихся по-детски от души мужиков. Веселье было нешуточное, но только не для «Гоблина» и «Ингиза», которым пришлось с полной выкладкой (не бежать же просто так!) сопровождать сохатого домой, дабы тот не заблудился или не стал жертвой браконьеров. Потому в умении своих ребят передвигаться бесшумно и незаметно в любое время и на любой местности «Аргиш» не сомневался. Но тут в дело вмешался Его Величие Случай. Непредвиденный, он чуть не стал роковым.
Все дело в том, что в соседнем селении играли свадьбу. Как уже отмечалось выше, любой уважающий себя горец во все времена и любыми путями стремился иметь при себе оружие. А еще принято в здешних местах по праздникам и семейным торжествам из всех наличных стволов на радостях палить в небо. Так что, если из какого-то аула доносится канонада, то это вовсе не обязательно бой, возможно, что-то свое кто-то празднует. Об этой свадьбе знали и спецназовцы и боевики. И первые, и, тем более, вторые с обычаем были знакомы. Поэтому, когда перед рассветом кто-то из подгулявших друзей жениха решил выразить свои чувства пальбой, мало кто удивился. Однако у начальника охраны хозяина возникло какое-то неясное предчувствие. Лема давно воевал и обладал неплохой интуицией. Боевик неожиданно решил усилить посты. Он приказал одному пулеметчику на всякий случай занять позицию возле ворот, а автоматчику — место на склоне холма над дорогой метров за пятьдесят от дома. Произошло это за два часа до рассвета. Этого не мог предвидеть никто из планировавших операцию. В том числе и «Аргиш». Поскольку операция планировалась внезапной и скоротечной, численность подразделения была вдвое меньше обычного, а вооружение и экипировка соответствовали ситуации. Легкие бронежилеты обеспечивали лишь прикрытие жизненно важных органов, да и то только от поражения холодным оружием, осколками мин и гранат и в лучшем случае от пистолетных выстрелов. А идти пришлось на пулемет.
Муса-автоматчик сидел в засаде и про себя на чем свет стоит костерил не в меру подозрительного Лему, пославшего его сюда: «Какой дурак попрется по этой дороге?» Пулеметчик Тахир разместился более продумано и основательно, чем его товарищ. Да это и понятно: во дворе дома находилось много различного стройматериала — песка, щебня, камня и кирпича. Тахир, будучи опытным воякой, присмотрел себе среди этой свалки несколько основных и запасных огневых позиций с учетом путей отхода. Он ни на кого не надеялся. Знал, что в случае реальной опасности свои бросят его, а то и пристрелят, случись ему быть раненным. Обижаться тут не на кого — обычная практика. Он поступил бы точно также.
Легкими — то стремительно быстрыми, то неправдоподобно медленными тенями в пока еще ночной, но уже угадываемой предрассветной мгле, выныривая и тут же вновь исчезая, будто видения, сливаясь в тумане с рельефом окружающей местности, спецподразделение антитеррора приближалось к объекту захвата. Тяжелее всех было «Гоблину» — он нес пулемет. Силы в парне было немерено, тяжелый ПК в его руках словно терял вес, казался игрушкой.
Когда группа была уже готова к решающему броску, и мимо сонного Муссы незамеченными проскользнули почти все ее бойцы, бандиту то ли почудилось что-то в клубах тумана, то ли он и в самом деле кого-то разглядел. Чеченец судорожно вскинул автомат и послал вниз короткую очередь. Две шальные пули по закону подлости попали в незащищенные плечо и шею «Злыдня». Он успел перехватить оружие левой рукой, но падая на колени, задел прикладом за гравий. Раздался стук. Мусса стал «поливать» огнем дорогу, поняв, что дело неладное, но, не разобравшись еще, что к чему. Скорее всего, он так и не успел ни в чем разобраться. Группа залегла. Но местность была — хуже не придумаешь — укрыться негде. Тем временем Тахир тоже нажал на спусковой крючок своего пулемета. Тут же всполошились посты боевиков в других частях двора. Огрызнулись, было, огнем и тут же, накрытые вступившими в бой другими группами спецназа, затихли. Выскакивающих из дома боевиков в пылу боя в плен не брали. Двор был усеян их трупами. Назревал полный разгром. И только здесь, на дороге, они еще огрызались. Было ранено уже пятеро бойцов спецназа, причем трое из них довольно тяжело. Оружия, однако, никто не бросил. Каждый, в меру сил, продолжал делать свое дело ради себя и других.
«Ингизу» пулеметная пуля попала в голову, но вскользь, вырвала вместе с частью шлема и кусок кожи с волосами, отчего на несколько секунд боец утратил связь с реальностью и упал на левый бок. Именно поэтому ударившая ему в спину вторая пуля только скользнула по бронежилету под малым углом и ушла в сторону. «Аргишу» досталось сильнее: три пули Тахира прошлись по нему наискосок. Одна попала в левый глаз, очки выдержали, но пошли мелкой сеткой трещинок. Вторая — в грудь чуть ниже сердца, прошив бронежилет навылет. Третья разворотила тазовую кость левой ноги, но, слава Богу, прошла по краю. «Гоблину» пулемётчик перебил обе ноги выше колен.
Несмотря на яростный обстрел, никто в подразделении «Аргиша» не растерялся и не запаниковал. Все продолжали выполнять свою боевую работу. Определившись с местоположением автоматчика Муссы, кто-то из спецназовцев выстрелил в него из «подствольника»: граната сделала свое дело, и вражеский автомат замолчал. «Гоблин», будто не чувствуя боли в ногах, да так оно и было — в горячке боя не до этого — деловито установив пулемет, начал дуэль с Тахиром. Она получилась скоротечной и закончилась в пользу спецназовца. Убедившись, что с противником все кончено, он отвалился от пулемета, достал и уколол себе промедол, потом перевязал, остановив кровотечение, раны.
«Агриша», чуть не потерявшего сознание от потери крови, и удерживаемого от этого во время схватки только немыслимой для обычного человека силой воли, тоже перевязали. Его все время неодолимо клонило в обволакивающее, обещающее покой «никуда». Что ж, теперь можно и передохнуть: свое дело он и его бойцы сделали. Не так гладко, как хотелось бы, но ведь сделали! Проваливаясь в забытье, он слабо улыбнулся своим мыслям потрескавшимися от жажды, потемневшими от запекшейся крови губами.
Скоро бой в ауле затих. Но «Агриш» уже не слышал наступившей тишины...