Мимоходом...

Куда и зачем тащили тот Су-27 по Ленинградскому шоссе, да еще и утром, а не ночью - вот уж не знаю. Зато прохожим развлечение, благо в тех краях много народа шастает, с авиацией связанного. И не связанного тоже...
Когда самолет проезжал метро «Аэропорт», мимо автодорожного института, кто-то из студентов, почуяв родное, громко прокомментировал, указывая на двигатели:
- О, смотри! Поставили две ВЫХЛОПНЫЕ ТРУБЫ!..

ШМАС (Школа младших авиационных специалистов - прим.), Ставрополь. На стоянке самолетов несколько местных техников азартно играют в волейбол. Вместо сетки - носовая часть МиГ-23.

Занесло меня однажды на выставку строительной техники, на Ходынку. Организаторы заботливо от «Динамо» автобус пустили, едем. По пути, уже на поле - если верить вывеске - авиационный музей. Где на асфальте, а где и просто на земле стоят самолеты, вертолеты, беспилотники. Всё потерто-облезло-поломано, на угнетающее это зрелище с тоской смотришь.
По соседству двое - ничем не примечательные, средних лет, при галстуках - один задумчиво на останки техники поглядывает.
- Эх... Вот бы один из самолетов утащить незаметно...
- И зачем он тебе? Что, аэродромное прошлое вспомнил?
- Нет. Привезти к нам на завод. Отремонтировать. Покрасить. И тихонько им обратно подбросить. Чтобы эти... муз-з-зейные... посмотрели, как самолет нормальный выглядеть должен!

Стамбульский залет. Часть вторая

А кушать хочется всегда

Возле мечети Ай-София нас окружила толпа немецких туристов и начался мелкий чейндж. В дело пошли заранее подготовленные значки а ля Горбачев - Перестройка, часы с серпом-молотом, заныканные от переписи при сходе с корабля. После этого - фото на память в наших бесках, и мы пошли в автобус.
Нас повезли на местный рынок.

Все устали, дело к вечеру, хотелось кушать.
Желудок, привыкший к приему пищи по распорядку дня, сначала тихо, а затем все громче стал требовать еду.
Местный рынок похож на питерский Пассаж. Галереи, переходы, зеркальные витрины. Не знаю, как там в Греции, а на Стамбульском рынке есть все. Нам же, вырвавшимся из советского дефицита, он показался просто островом сокровищ. Но я не об этом.
Я о насущном, о еде.

Выйдя у рынка из автобуса, я сразу почувствовал запах. Пахло едой, и не просто едой, а жареной курицей.
Помните толстого мыша из мультфильма «Чип и Деил спешат на помощь»? Он впадал в транс, когда чувствовал запах сыра. Так вот, в такой же транс впал и я. Пока моя пятерка делила валюту... тут надо пояснить. Как я уже говорил раньше, каждому курсанту полагалось около 10 тыс. турецких лир. Но поскольку инфляция, стагнация и всякая там манипуляция, короче, на руки нам выдали сумму на всех одной бумажкой, и разменять ее по 10 тыс. на каждого было проблематично. В итоге мы бегали за нашим выбранным казначеем и покупали всем все одинаковое и поровну.
Ну, об этом может потом, а сейчас о еде.

Запах курицы повел меня по узкой улице, начинавшейся возле входа на рынок. Она показалась мне очень длинной, а закончилась тупиком небольшой площадки метров тридцать на тридцать. На ковриках возле своих лавочек сидели турецкие аксакалы и дремали, посасывая кальян.
Время здесь остановилось.

Мой нос четко определил источник манящего запаха. За большой стеклянной витриной стоял гриль, и на нем как на Чертовом колесе крутились жареные, жирные, покрытые коричневой корочкой, хрустящие, исходящие соком, ароматные курицы. Это было невыносимо. Мои ноги вросли в землю.
Я был готов пойти на преступление.

Я не могу сказать, сколько времени я тупил и стоял в позе легавой на стойке по бекасу. Но вдруг я заметил в глубине лавки толстого турка в феске, сидевшего на полу. Он недвусмысленным жестом приглашал меня войти. Таким же красноречивым жестом я объяснил ему, что входить не буду, так как золотого запаса не имею.
Есть добрые люди в Турции.

Толстому турку понадобилось много времени, чтобы встать с пола. Затем он исчез из моего поля зрения и появился вновь уже передо мной на улице. В его руках было нечто подобное чизбургеру. Только вместо маленьких булочек был огромный батон белого хлеба, а внутри цельная распластанная курица, зелень, помидоры и прочая кулинария. Все это он протягивал мне, и по его широким жестам я понял, что это халява. Акула из «Челюстей» отдыхает перед голодным курсантом второго курса на чужбине.
Я начал атаку.

Когда мой желудок получил свое и часть турчизбургера еще была цела, ко мне вернулось чувство долга и я вспомнил о Родине и о своей пятерке. Со всех ног я рванул в обратную сторону по улице без времени.
Поздняк метаться.

Мне навстречу несся мой командир роты. Лицо, рот, усы, фуражка сбившаяся на затылок - все это было сплошной жо...ой для меня. За его спиной галопом неслись однокурсники.
Остатки еды я отдал им.

Что было дальше? Да ничего особенного. Товарищи рассказали мне, что искали меня полчаса, да и то не сразу сообразили, что меня нет. Так что пока прикинули то да се, вывод о моем побеге был сделан однозначный. Жаль, я не видел того момента, когда все это осознал мой командир Мутный и решил себе тут же сделать сеппуку.
А что ему оставалось?

На рынке, как я уже говорил выше, мы поровну накупили на всех наборы женской косметики (ходовой товар в СССР, как объяснил нам опытный товарищ), белые носки Puma (дешево отдал пацан лотошник), электронные часы с несколькими мелодиями (помните, такие со скрипичным ключиком на циферблате) и еще какую-то мелочь.
Мы вернулись на корабль.

Что было потом? Да нормально все было. Командир орал на меня на вечерней поверке, которая проходила на астрономической палубе на фоне вечерней молитвы муэдзина. Красиво. Ночной город, освещенный огнями, вантовый мост через Босфор весь в подсветке, черная вода бухты Золотой Рог, в которой отражалась здоровенная южная луна, звезды. Красота.

Потом был мой третий, но не последний залет.
Но это уже другая история...

C чего начинается день на военно-морском корабле? С подъема военно-морского же флага! Скажите вы это надводнику c крейсера и немедленно нарветесь на грустную улыбку. Ага, ну конечно, есть же еще завтрак, зарядка, подъем, наконец. Все правильно. Но день начинается еще раньше. Итак:
«Офицерам, мичманам обеспечивающей смены построиться в 23-м коридоре!»
Это корабельная трансляция зовет на построение обеспечивающую смену офицеров-мичманов за 15 минут до подъема. Считается, что после этого все должны идти контролировать подъем горячо любимого личного состава, выгонять всех на зарядку и всячески участвовать в утреннем распорядке. На самом деле после "переклички" почти все разбредаются по каютам и хрючат до завтрака, а то и до подъема флага. Надо сказать, что в то время началась поголовная видиомагнитофонизация, и на корабле умельцы соорудили видиосеть для наиболее достойных, и после отбоя офицерский состав приобщался к достижениям Голливуда и растлевался западногерманской порноиндустрией. В речи стали появляться доселе неизвестные "фак", "шит", ну и нестареющее "дас ист фантастиш".
Помощник уже проверил наличие на построение офицеров-мичманов бч-раз, рогатых и румын и перешел к БЧ-4.
- Синяков!
- Он в ПУСе (пост управления связью), - ответил кто-то из связистов.
- Он в пусси-джусе,- отозвалось из рядов БЧ-5.
По тому, кто залился хриплым с утра смехом, можно было легко понять, кто этой ночью просматривал несанкционированную видеотрансляцию и обогатился знанием значения вагинальной смазки на западный манер. Несмотря на задержку, поверка присутствия закончилась до очередной команды по кораблю:
«Команде вставать!»
Скорость вставания команды напрямую зависит от опыта службы офицера или мичмана, пришедшего на подъем в кубрик, но удел присутствовать на подъеме горячо любимого - молодых мичманов и лейтенантов. Не буду перечислять всех способов, помогающих ускорить выход на зарядку, упомяну лишь как о наиболее действенном вооружении пожарного ствола с последующим мини-учением по борьбе с пожаром силами ДВС. Те из матросов, кто испытал уже когда-то это на себе, вскакивает только от звука открываемой крышки на пожарном рожке.
«Команде построиться на верхней палубе по местам проведения физзарядки. Форма одежды...»
Старший на физзарядке от боевой части обычно уже другой, что на подъеме, и покидает он верхнюю палубу одним из первых. Поэтому ничто не мешает матросам найти на верхней палубе неприметное белое пятнышко и долбануть по нему со всей силой заранее припрятанной в ближайшем тамбуре кувалдой. Пятнышко это не простое, а точно указывает, где в это время находится в каюте под верхней палубой голова нелюбимого мичмана или офицера, который буквально полчаса назад так нелюбезно выгонял их из кубрика, а сейчас, ничего не подозревающий, досыпал самые сладкие минуты перед завтраком...
«Команде руки мыть. Подана вода на каюты и умывальники».
Надо успеть набрать воды в бачок над умывальником, иначе если с вечера вода была использована, можно остаться с полным ртом зубной пасты или наполовину побритым лицом.
«Команде построиться по местам построения для следования в столовую».
Можно отправляться в кают-компанию, не дожидаясь следующего крика трансляции:
«Команде завтракать».
В отличии от обеда и ужина, на завтраке как и на вечернем чае приглашения старпома ждать не надо, да и самого старпома ждать не надо. Просто приходишь и садишься, и пока вестовой наливает тебе чай в стакан, спокойно намазываешь масло на хлеб. Часто это и есть весь завтрак, так как то, что коки называют кашей, не то что невозможно есть, смотреть-то приходится с опаской. Все, кто заходят в КК позже, бросают с порога: «приятного чаю» или «приятного аппетита». Отвечать не принято. Но нет правил без исключений. Последним уже перед самой приборкой испить чаю заходил секретарь парткома, за свою огромную лысину прозванный Глянцевателем, на подъем обеспечивающей смены он не ходил, учетные карточки с протоколами на зарядку не ходили, он благополучно дохрючивал до завтрака. На его «приятного...» кто-нибудь обязательно вставлял «без тебя приятней было». Поначалу он делал вид, что обижается, а потом уже не обращал внимания.
Хотел расписать всё до подъема флага, но кажется, и так затянул. Если пойдет, то продолжу.