МЁД

Подчиненный должен любить начальника. Это аксиома. Обратное - неверно. А свою любовь всегда желательно укреплять подарками. Что ж это за любовь без подарков? Такая любовь быстро вянет и заканчивается или ничем или скандалом. Вот надо, например, тебе в увольнение, а командир не отпускает. Хоть тресни. Ленинские работы у тебя некрасиво оформлены... А вот если бы ты привез из увольнения или отпуска подарочек, тогда другое дело... И работы эти как-то красивее выглядят сразу. Вот, например, в Богодуховской школе прапорщиков у ротного на столе на картонке был отпечатан список подарков, без которых об увольнении и не мечтай. По памяти: краска белая - 3 кг, серая - 3 кг, мел - 3 кг, растворитель - 2 л., обои - 5 рулонов, кисточки - 10 шт. Это за ОДНО увольнение! С вечера субботы до 6-00 понедельника. А чтоб быть в понедельник, из Харькова надо выезжать все равно с вечера воскресенья. И получка курсантская - 90 рублей... Так еще ротному и взводному по хорошей бутылке... А что поделаешь, кому пожалуешься... Начальнику по фамилии Гернштейн? Ну это так, к слову...

Итак, быль о подарке...
- Дневальный, а ну-ка вызови мне старшину! - почти не повышая голоса, скомандовал в никуда командир батальона обеспечения учебного процесса харьковской ПВО-шной учебки подполковник К, сидя за столом в своем кабинете. Дверь была тонкая, дневальный стоял у самой двери, поэтому проблем со связью не было.
- Старшина батальона, на выход!!! - как ошпаренный прокричал дневальный. Он хорошо уже знал, что недостаточно громко поданная команда - вернейший путь остаться на вторые сутки... Старший прапорщик Григорий В. очень любил подобные меры наказания...
Через минуту Гриша был в кабинете... Ему уже было под сорок, но ни одной морщинки никто не нашел бы на его лице... От румянца на все щеки смело можно было прикуривать. Портупея третьего роста едва сходилась на последние дырочки на его солидном организме. Все кителя у него были шитые на заказ - бицепс не пролазил ни в один стандартный рукав.. У них там в деревне под Полтавой все такие. Экология там такая. Сметанка, молочко, творожок... Крыночками... Бойцов он никогда не бил. Незачем. Одного раз толкнул, так тот свом тельцем вынес дверь каптерки вместе с коробкой... Очухался, бедный, только на другой день. Поэтому с дисциплиной в батальоне с приходом Гриши сразу как-то наладилось. Комбат поднял голову от стола, заваленного бумагами, бумажками и бумажищами.
- Так, Гриша, у меня тут праздничек намечается... надо где-то достать водки. Подумай, поезди по городу... К вечеру, я надеюсь, найдешь? Вот деньги. Будут два приличных друга, я же не налью им спирта, - значит, надо минимум шесть бутылок... Спиртика на дорожку налить?
- Нет, спасибо, трщплковник, я с утра не...
- Ну давай, я жду...

Тяжело было тогда с водкой... Михал Сергеич лютовал вовсю. Все помнят? На полуторамиллионный город работало только несколько точек, где можно было купить... Что там происходило, описать мне не по силам... Достоевский нужен.

Отпуск рядового Передрищенко подходил к концу. Август тоже. Илья-пророк давно уже помочился с высоты в воду всех водоемов одновременно (могуч!), медовый Спас прошел, яблочный тоже, пора и в казарму возвращаться... В качестве подарочка отцам-командирам в новый портфель крокодильской кожи на самое дно с максимальной аккуратностью были уложены в разные отделения две поллитровые баночки освященного липового меда... Одну - ротному, вторую - старшине... Но, видно, - не судьба... На первой же станции портфель, заскользив на глянцевом боку, грохнулся с третьей полки. С виду вроде ничего в плотно утрамбованном портфеле не разбилось, но...

Гриша пулей, точнее, при его габаритах, бомбой влетел в каптерку.
- Вот только мне не хватало счас бросать все дела и лазить по городу в такую жару - зло подумал он. Но что не сделаешь ради своего комбата... Многое их связывало...
- И во что же мне эту водку брать? Ни сумки, ни портфеля приличного... Гриша осмотрелся. Стоп, а чей это такой красивый крокодильскокожаный портфель? Это, наверное Передрищенко с отпуска приехал... И не представился, мудила... А обещал чего-то там... Ладно, вечером с ним разберусь. Ага, легкий, значит, пустой... Сволочь, раздал уже всё... Ну, погоди...
Схватив двумя огуцоподобными пальцами ручку портфеля, Гриша солидно выплыл из каптерки и через две минуты был на улице. Еще через пять он вошел в метро и уселся на сиденье в полупустом вагоне. Голова его была занята составлением маршрута поисков, отчего лицо приобрело весьма задумчивый и осмысленный вид, очень характерный для старших прапорщиков с восемнадцатью годами выслуги и более. Портфель он аккуратно разместил на коленях, ручкой к себе - дном к публике, и в целом напоминал Будду, одетого в повседневный китель, хромовые сапоги, фуражку и отчаянно потеющего.
Постепенно люди заполняли вагон, и на противоположных сиденьях народ стал перемигиваться, толкать друг друга локтями, указывая глазами на Гришу. Гриша был абсолютно спокоен. Осмотревшись и не обнаружив в себе никаких недостатков, Гриша подумал о завистниках, у которых не было и быть не могло такого красивого портфеля.
- Надо будет этот портфельчик у Передрищенки конфисковать под каким-нибудь предлогом, - подумал он, - шикарная вещь, ишь, как смотрят завистливо... Народ на противоположной скамейке падал от зависти, закрывая лица руками...

Не прошло и трех часов, как поиски были увенчаны успехом. Очередь к магазину, завернув за ближайший угол, хвостом скрывалась во дворах. Гриша честно занял очередь и пошел сразу наводить порядок при входе. Самые злые горлопаны, лезущие без очереди, узрев Гришин арбузный кулак, как-то сникали и послушно шли в хвост очереди или туда, куда их Гриша посылал. Очередь пошла заметно быстрее. Через пару часов старшина строго в свою очередь вошел в магазин. Там кипели страсти. Вопли, стоны, предсмертный хрип, звон стекла, радостные крики "уже купивших" наполняли зал. Еще через полчаса, прижимая к широкой груди заветные шесть бутылок, наш Гриша ледоколом вырулил из магазина. Дойдя до ближайшего дерева в пяти метрах от бушующей толпы, он аккуратно поставил бутылки на землю. Закурил. Вытер пот уже насквозь мокрым платком размером с небольшую простыню. Задание было практически выполнено. Открыл портфель, поставил туда бутылки. В две шеренги - или в колонну по три - как хотите назовите. Выбросил бычок в направлении урны, подхватил крокодильского двумя пальцами и двинул к метро. Пройдя метров двадцать, старшина услышал сзади подозрительный шум. Быстро обернувшись, он увидел, как под деревом, где он только что стоял, дерутся человек пятнадцать. Шесть бутылок водки еще стоят на земле. Тряхнув портфелем, Гриша сразу понял, что водка - его. Никаких родных стеклянных звуков портфель не издавал. Быстро открыв замок, он через портфель увидел освещенную солнцем родную пыльную землю с желтыми тополиными листочками и растоптанными бычками. Дна у портфеля не было...

Через минуту, почесывая бока, все понятливые любители шары поняли, что чужого брать нельзя. А непонятливые - тихо валялись в пыли.
А через час комбат получил доклад о выполнении поставленной задачи и новый, позвякивающий солдатский вещмешок.
- Да это ж я вам мёд вез, трищстршийпрапорщк! А банки разбились. А ваши хвостатые каптерочные крысы в одну ночь сожрали дно. Оно ж медом пропиталось... Я ж не виноват. Только не бейте...

Любопытный танкист

1989 год, раннее утро, аэродром Чкаловский, новенький самолет Ан-72 (аэродинамическое недоразумение) вырулил на перрон перед административным зданием, заглушил двигатели, и мы начали ждать очень важных пассажиров. На этот полет пассажирами числилась суровая комиссия Генерального штаба, которую в паническом ужасе ждал весь Дальневосточный военный округ.
Сидим на стремянке, наслаждаемся нежными лучами восходящего солнышка, равнодушно посматриваем на длинную кавалькаду черных блестящих «Волг», которые медленно и осторожно подкатывают к зданию перрона и останавливаются на краю бетонки. Двери машин хаотично и громко захлопали, из членовозов стали выгружаться внушительные по габаритно-массовых характеристикам, угрюмые сухопутные генералы, которые с нескрываемым недоверием посматривали на наше аэродинамическое чудо - немного странноватый по формам, но достаточно прогрессивный и вполне надежный Ан-72.
Солидные генералы, собравшись в единое стадо, и четко «с левой ноги», как полагается по Уставу, неторопливо, двинули в сторону самолета. Их порученцы, адъютанты, референты, советники, консультанты и прочая холуйская братия с дежурными улыбочками, прогнутыми спинами и оттопыренными задницами услужливо тащили к самолету многочисленный багаж своих дорогих начальников.
Ребята из экипажа, комично закатив «глаза под образа», старательно делали вид, что не замечают происходящее. Помогать подполковникам и полковникам из свиты генералов тащить и упаковывать барский багаж никто из нас явным желанием не горел. Наши воинские звания были значительно ниже, чем у штабных рабочих, но холуйская жилка в характерах отсутствовала с рождения. Противно это, и все тут!
Строгая комиссия, призванная образцово-показательно выпороть личный состав Советской армии, дислоцированный на восточных окраинах нашей необъятной страны, была уже в соответствующем настроении. Важно надув щеки, суровые генералы солидно поднимаясь по трапу на борт самолета, хмуро спросили у штурмана:
- Когда летим?
- Через 18 минут, товарищи генералы.
- Покурить успеем?
- Не один раз.
Генералы выбрали себе удобные места в салоне в соответствии с одним им ведомым статусом и табелем о рангах, сняли свои кителя, развесили их на спинках кресел и вышли покурить «крайний раз» перед долгим полетом.
Уже стоя на бетонке и поглядывая на блестящий борт АН-72, они все как один вытащили сигареты и, скрывая свое волнение перед предстоящим полетом, начали плющить подчиненный личный состав, который благоговейно внимал своим кормильцам. Дабы не мешать этим процедурам уставного секса, экипаж старательно делал вид, что проводит коллективный визуальный осмотр хвостовой части самолета.
Раздав последние «ценнейшие» указания своим многочисленным помощникам, генералы собрались в кучку у основной стойки шасси Ан-72, и периодически затягиваясь сигаретами, завели свой «генеральский» разговор.
Мы - ребята из ВВС, члены экипажа и команда наземного обслуживания курили в сторонке, выполняя основное армейское правило: «Находиться подальше от начальства, к летно-технической столовой поближе». Стоим, анекдотики травим. Вдруг слышим, спор затеяли наши дорогие пассажиры, громкость голоса постепенно увеличивают, начинают глотки рвать, ручками машут. Раздражение их стремительно нарастает, того и гляди, кулачки в ход пойдут. А это уже любопытно! Согласитесь, не каждый день в армии увидишь, как генералы друг другу портреты рихтуют.
А товарищи генштабисты - члены важной комиссии - шумят обстоятельно и уже ругаются не по-детски, абсолютно забыв, что они не быдло какое, а члены московской комиссии и к тому же - ни много ни мало - генералы. Тем не менее, в ход уже пошли крепкие матерные высказывания, достойные лексикона коменданта Голдурова из нашего любимого авиационного училища. Дипломатия и здравый смысл явно отступали под натиском тяжелой артиллерии. Дело неумолимо приближалось к бессмысленной, но жестокой драке. Взаимные оскорбления участников спора давно перешли все рамки дозволенного.
Неожиданно рьяные спорщики заметили наш экипаж, который притаился за хвостовой частью самолета и с явным любопытством наблюдал за развитием ситуации. В результате генералы временно приостановили свою перепалку, которая была уже буквально на грани жестокого побоища и подозвали нас к себе. Испаряться было поздно, до вылета оставалось еще минут 8-10 и нам ничего не оставалось, как приблизиться к компании великих военноначальников.
Нехотя подходим. Уже приготовились дружно «включить дурака» и авторитетно заявить: «Что, мол, простите товариТСЧи генералы, но мы рылом не вышли, образования не имеем, чтобы своими убогими рассуждениями вмешиваться в ваши глубоко философские рассуждения, основанные на богатейшем жизненном опыте и ничтожность наша по-определению не позволяет выступить судьями в битве уважаемых гигантов мысли».
Не успели, однако, мы и рта раскрыть, как один генерал-лейтенант, надув щеки, начинает важно говорить, причем таким хорошо поставленным командным голосом, не терпящим ни малейшего возражения: «Мол, обратите все срочно на него внимание, такой он весь умный и образованный. Закончил целых две академии - «танковую» и «генерального штаба» и представьте себе, все он на свете знает и понимает. Даже знает, почему самолеты по небу летают и крыльями при этом не машут. Но вот одного понять не может: как при движении такой махины, как самолет, по земле-матушке крутящий момент от двигателей, которые на крылья задраны, потом на колеса (шасси по-нашему, в смысле по-авиационному) передается. Ведь трансмиссия такая загнутая получится и очень длинная. Это же сколько редукторов и карданных валов надо протянуть по самолету и внутри стоек самолетных?! И какой дурак их с такими загибулинами сделал, уму непостижимо?! Какая потеря мощности из-за это получается, КПД двигателя (коэффициент полезного действия) снижается...» И так далее и тому подобное.
Задумались мы (мы - ребята из ВВС) крепко задумались. Задачка однако. Вот как этому светиле военной мысли доступно - на пальцах объяснить, что самолет (причем, абсолютно любой, что реактивный, что винтовой или вертолет там какой) - это такая хренотень, которая от воздуха отталкивается, а не от земли и сила трения шасси об бетонку, наоборот, ему только мешается. И карданы и крутящий момент ему на колеса нужны не больше, чем корабельный якорь к хвосту привязанный. Вот как все «это» сказать, глядя прямо в колючие глаза генерала, который считает себя самым умным на планете Земля и ее ближайших окрестностях. Обидишь ненароком человека, ущемишь его человеческое достоинство, а ведь он в составе суровой комиссии на Дальний Восток летит, личный состав Красной армии пороть и насиловать, учить так сказать, уму разуму, любовь к родине прививать. Обидишь такого нечаянно, развенчаешь веру его в прекрасное, и что получится?! Да ничего хорошего! Разуверившись в правоте своей генеральской, он же ущербным себя почувствует, и чтобы опять поверить в себя любимого и авторитет поруганный восстановить, замордует весь округ Дальневосточный, двоек наставит, и карьер у ребят поломает немеренно. Такие вот тут расклады. То есть надо что-то срочно предпринимать, придумывать, изворачиваться, соврать, наконец, но парней из ДальВО от беды неминуемой спасать, из под удара разъяренного генерала выводить. Но как?!
- Товарищ генерал-лейтенант, вы, безусловно, правы и неправы одновременно!
Из-за наших спин выдвинулась громада - это был бортмеханик прапорщик Данила (фамилии не помню). Генерал с интересом посмотрел на смельчака. Мы же смотрели на Данилу с нескрываемым недоумением и опасением, ибо сейчас от его находчивости зависела судьба всех военнослужащих Дальневосточного военного округа.
- Товарищ генерал-лейтенант (Данила сделал упор на звании собеседника, ибо давно известно, что генералы очень обожают, когда в процессе разговора бесконечное число раз называется их воинское звание. Это же бальзам, елей и т.д. и т.п.) там это... Короче, товарищ генерал, там нет карданов.
Генерал, обманутый в своих надеждах, сбледнул с лица, затем побагровел, его глаза налились кровью и он начал яростно втягивать воздух своим огромным носом (не носом, а реальным шнобелем). Мы в отчаянии представили незавидную участь ребят на востоке страны, на которых в скором времени, обрушится этот ущемленный в своем достоинстве генерал и одновременно искренне возрадовались, что нас сия чаша минует. Но Данила был не так прост и он спокойно продолжил.
- Товарищ генерал, там нет ни редукторов ни карданов, как вы грамотно заметили, это бы привело к катастрофическому падению КПД двигателей и нерациональному перерасходу дорогого авиационного топлива, поэтому там протянута цепь. Да-да, обычная цепь, а в местах изгиба стоят шестерни на валах и подшипниках свободного вращения. Поэтому цепь все загибулины, как вы гениально сказали, плавно обтекает и вращает колеса при движении самолета по земле. Так по конструкции получается дешевле и проще.
Мы замерли, ожидая реакцию товариСТЧей генералов на эту откровенно наглую ложь. Генерал-лейтенант все же нахмурился, но уровень его свирепости стал заметно снижаться. Ведь получалось, что в целом, он был все же где-то с небольшой натяжкой, но прав. Угроза для ребят из ДальВО стала менее страшной.
Зато надо было видеть, как радовался второй генерал-лейтенант. Пипец!!! Он принял очень важный вид и, надменно обращаясь к тому генералу, что наводил у нас справки по конструкции трансмиссии самолета Ан-72, самодовольно заявил:
- Видишь, все же именно я оказался прав! Старая, но проверенная веками конструкция цепной передачи еще находит применение на новых образцах военной техники. Рано ее еще списывать как архаизм механики. Короче, с тебя две проигранные бутылки коньяка!
Полет прошел без происшествий, генералы, как обычно, провели время в беспробудном распитии горячительных напитков до самой посадки. Долгожданную комиссию встретили, как полагается, прямо у трапа самолета и сразу же повезли дорогих гостей, куда положено... в баньку или на охоту. Нам того не ведомо, но то, что генералы выползали из самолета в хорошем расположении духа и в приподнятом настроении, есть заслуга бортмеханика Данилы. Потом уже, на Чкаловской, когда эту историю пересказывали даже не вторую сотню раз, все равно, хохот стоял гомерический.
Это же надо... от двигателя до шасси... цепь протянута?!