Большие гонки

Жил на свете самурай
Добрый и внимательный.
Каждый день он посылал
Икебану матери!

А мы не посылаем и не пишем и не звоним. Потому что когда молод и здоров и весел и у тебя все хорошо, то это ж всем понятно. И нечего там писать лишний раз. А когда у тебя проблемы, то тем более нечего беспокоить. А мама не знает, и додумывает что-то свое, лишнее, и хочет знать. А тебе чего, ты молод и здоров и весел. И волнуют тебя друзья с подругами больше, чем учеба и тем более, мама...

adagio
В воскресенье училище пустело. Оставалось лишь сколько-то положенных процентов личного состава на младших курсах, а старшекурсников вообще никто не считал.
Октябрь пришел теплым и солнечным. Учебный год только начался, и курсанты не обросли еще «хвостами», прилежно вели конспекты, не спали на лекциях, и каждый второй давал себе слово, что вот теперь-то, в этом семестре, все конспекты к сессии у него будут свои. Хотя сегодня сессия была далека как Индия для Христофора Колумба, и об учебе в воскресенье никто не думал.
Чем можно заняться в выходной день, если ты не в увольнении? Во-первых, можно поспать с утра на час больше и не бежать обязательные три километра, едва проснувшись. Можно спокойно, без песен, дойти до столовой и обратно, не спеша покурить и посмотреть «Утреннюю почту» в ожидании завершающего номера зарубежной эстрады с совершенно новым, не старше пяти лет, клипом шведской группы о непонятном и незнакомом мире больших денег с запоминающимся припевом. Можно организовать праздношатающихся и заняться активным бездельем на футбольном поле крича, ругаясь и радуясь одновременно. Можно после обеда завалиться на лавочке спортплощадки. И подставляя живот еще по-летнему ласковому солнцу, прочитав пару страниц, прикрыть лицо пахнущей библиотекой книжкой и под близко-далекие выкрики волейболистов мягко провалиться в полное небытие и вынырнуть из него через час, чувствуя спиной, что лавочка из трех жердей отличается от ватного матраца на панцирной сетке.
Весь этот короткий и полный простых радостей путь выходного дня Олег Скворцов уже прошел, и теперь бродил по казарме, уставленной двухъярусными койками, приставая к товарищам с глупыми вопросами и подначивая на дальнейшую заумную дискуссию обо всем и ни о чем, раскрутив собеседника на интересные мысли и хорошую сигарету.
День давно перевалил за свою половину и оставалось спокойно дотянуть его до вечерней поверки и команды «Отбой!», после которой в воскресенье еще долго продолжалось хождение по коридору и курение на улице и в туалете с живым обсуждением различных приятностей теми, кто сегодня впитывал культуру и напитки большого города за порогом КПП.

subito
«Скворцов! - вяло закричал дневальный - телеграмма, срочная»!
«Здрасти, не ждали» - подумал Скворцов, разворачивая сложенный вдвое бланк, на котором плохо пропечатанным шрифтом читалось: «Позвони домой. Мама».
Никаких больших неожиданностей текст телеграммы не сулил, когда Олег больше месяца не писал домой, можно было дождаться подобного зова от мамы. «Но почему срочная?» - раздумывал он, надевая сапоги и застегивая хэбэшку.

andante non troppo
В здании факультетского учебного корпуса с черного хода под лестницей притаилась телефонная будка с автоматом выхода на межгород. Благодаря такому скрытному расположению будка провоцировала пытливые умы на всяческую экономию 15-ти копеечных монеток. Монетки привязывались на нитку, заменялись штампованными жетонами, в автомат засовывались пружины от фуражек и спицы от велосипеда. Каждый способ отрабатывался и по секрету передавался друзьям, что в конечном итоге таки приводило к значительной экономии пятнашек, так как автомат после таких экспериментов работал от силы неделю в месяц. Вот и сейчас Олег постоял в будке, подергал за рычаг, покрутил провод, потряс трубку и, послушав идеальную тишину в динамике, пошел к казарме, раздумывая над способами связаться с родным домом. Старшина бы выпустил в город, но чистых бланков увольнительной не имелось, можно было выцыганить у писаря, но тот сам был в увольнении. Все сходилось к самоволке, и не было бы тут ничего страшного, но, во-первых, именно в выходные дни по периметру дежурил наряд училищного патруля, а во-вторых, Скворцов буквально неделю назад стоял на ковре у начальника факультета и давал обещание не докатиться до отчисления по совокупности дисциплинарных взысканий. Залетать нельзя было категорически, но на срочную телеграмму надо было реагировать срочно.
С одной стороны забора в пятиэтажке напротив в полуподвальном помещении находился переговорный пункт, но именно там нарваться на патруль было проще всего. Оставался один путь: на центральный вокзал, где свирепствовали уже городские патрули, но можно затеряться в толпе, если, конечно, ты не хвастаешься формой.
Вектор был выбран, оставалось найти средства достижения цели. Вопрос вроде бы легко закрывался спорткостюмом, но стриженый курсант в обычном трикотаже был виден патрулю так же далеко, как в сапогах и в пилотке. Бли-ин, как же не хотелось кидаться голым пузом на штык.

andante
Но тут, как обычно бывает, если очень надо, судьба дает пинка синей птице и та с распушеными перьями и ошалелыми глазами подставляет синий хвост. Сейчас этот хвост принадлежал Димке Котову, который курил у входа в казарму. Димка был земляк. Кроме того, отец Димки занимал в ГСВГ приличную «Должность» и периодически подкидывал в посылках всякие немецкие вкусности, а пару дней назад подкинул настоящий «Адидасовский» костюм и такие же кроссовки.
Что это значило тогда, сейчас не объяснить. Наверное, можно сравнить, как если бы родители подарили мотоцикл или небольшой автомобиль.
Это был шанс. Но как к нему подобраться? Димка костюм, скорее всего, не даст, и где взять нужные слова? Ладно, трусами нас делает раздумье.
- Димка, дай сигарету.
- Держи.
- Димка, дай костюм.
Нельзя, конечно, так поступать с товарищами - подумал Олег, когда Димка выпустил дым через уши, а из глаз ручейками побежали слезы. О каком костюме речь, понятно было без объяснений. Еще не до конца прокашлявшись, сдавленным голосом, он сказал:
- Ты охренел? Я его сам еще ни разу не надевал.
Олег быстро, стараясь не растерять лидирующего положения в диалоге, объяснил, что телеграмма, мама, срочно, «увала» нет, костюм - единственное решение, а в своем на вокзале заметут на раз, а на два вытурят из училища насовсем. Димка внял, хотя еще до конца не поверил, что вот так вот просто, своими руками он сам отдаст ни разу не надеванную драгоценность, и взбрыкивал и пытался что-то сказать или сделать, чтоб как-то остановиться, чтоб это оказалось просто шуткой, сном, розыгрышем. Он долго искал ключ от чемодана, делал вид, что забыл, куда спрятал, потом опять курил, ходил в туалет, с кем-то заговаривал. Олег был неумолим и не отставал ни на шаг. Молча. Все слова были уже сказаны и любое могло запросто оказаться лишним.
В полутемной чемоданке, стоя над низко присевшим Димкой, который разгребал из-под груды вещей вожделенный «Адик», Олег вдруг остро понял, что чувствовал Корейко, а себя ощутил полу-Бендером, так как костюм - не миллион, вернуть придется.
Еще раз вздохнув:
- Ну ты же туда и обратно?
Димка посмотрел Олегу в глаза, потом на свои занятые руки и протянул сине-желто-белое чудо навстречу прорухе-судьбе.

andante mosso
Вокзал располагался в низине городского рельефа и в нормальной обстановке путь до него занимал 10-15 минут, учитывая три остановки на троллейбусе. Но эта тропа была сейчас обвешена красными флажками, то есть патрулями и училищными же офицерами. Оставался один вариант - по горбатым и пыльным улочкам частного сектора спуститься к железнодорожным путям и дальше вдоль насыпи до вокзала. На километр дольше, зато безопасно.
Олег добежал до старого кирпичного забора возле автопарка, подпрыгнув, провел рукой по верхнему краю и с радостью убедившись, что сюда еще не добрался комендант с солидолом, подтянулся, посмотрел вправо-влево, одним махом перебросил тело на другую сторону, и оглядевшись, побежал с видом закоренелого спортсмена, углубляясь в просторы многочисленных улиц среди частных домов.
Добежав до крайней перед городом остановки электрички, он остановился на краю платформы и закурил. Теперь вариантов было три: электричка, ноги, поезд. Если верить расписанию на щите, электричка ожидалась минут через двадцать, ногами было быстрее, а еще, если повезет, можно заскочить на медленно тянущийся перед городом товарняк, каких тут на многочисленных путях бывало множество. Олег спрыгнул с платформы, выбежал на возвышающийся гребень следующих путей и увидел в ложбине медленно подползающий товарный поезд. Птица удачи продолжала манить ультрамариновыми перьями.

allegro
Поезд, тянущийся из-за поворота, казался бесконечным. Пустые вагоны, цистерны, полувагоны, платформы - в этом поезде было все. И все грязное и пыльное. Олег уже было передумал, но тут, увидев довольно чистый бункер для насыпных грузов с удобной лесенкой, чуть разбежался, запрыгнул на ступеньку и поплыл над насыпью. Все складывалось настолько удачно, что появилось легкое беспокойство, но вдруг поднявшийся откуда-то кураж наполнил легкие воздухом и растянул рот в широкую улыбку.
Вот с такой улыбкой Олег и смотрел по сторонам. Также улыбался, когда увидел в стороне от путей возле местного пивного заведения двух милиционеров с овчаркой, которые сначала с интересом смотрели, а потом стали приглашюще махать руками. Олег, не снимая улыбки, отрицательно покрутил головой и стал смотреть на приближающиеся платформы вокзала и на ремонтников в оранжевых жилетах возле них, которые остановили свое ковыряние грунта, опустили кирки и смотрели на Олега.
Поезд приближался к вокзалу, и люди на краях десятка платформ тоже развернулись и разглядывали грязный и темный поезд, с которого ярким бантиком свешивался Олег, незаметный как попугай на Северном Полюсе.
Пора было покидать транспортное средство, но оказалось, что поезд незаметно набрал ход, видимо стараясь быстрее освободить путь.
Олег Скворцов знал, как и все, что прыгать с подножки товарного поезда так же просто, как с табуретки, и сам это мог сделать с закрытыми глазами, но при одном условии - табуретка, то есть поезд, должен стоять, ну или двигаться со скоростью, позволяющей прикурить от спички на ходу. Сейчас волосы на голове трепыхались от набегающего ветра и шевелились от ужаса. Из глаз выжимало слезы, и они ровными горизонтальными дорожками струились прямо в прижатые стянутой кожей затылка уши. Прыгать было нельзя. И не прыгать было нельзя. Ехать до первой остановки поезда означало уехать из училища навсегда. Нужно было просто оттолкнуться как можно сильнее против хода и быстро перебирать ногами, но именно это уже казалось невозможным. Олег крепко схватился за поручни и опустил ноги, пытаясь коснуться земли и побежать рядом с вагоном. Напрасно. С такой скоростью он бегать не умел, кроме того, ноги стало затягивать к громыхающим колесам. Выхода не было. Олег отпустил поручни и заскользил на животе и вытянутых руках по серо-коричневому грязному гравию рядом с поездом с такой же скоростью.

animato
Окончательно остановившись, он еще несколько секунд полежал, прислушиваясь к ощущениям, затем встал, разглядывая себя, и краем глаза уловив движение, поднял голову. Размахивая молотками и кирками, к нему бежали оранжевые жилеты и, судя по лицам и выкрикам, явно не с желанием узнать как здоровье. Олег метнулся в обратную сторону, довольно быстро оторвавшись от ревнителей железнодорожного порядка. Перепрыгивая многочисленные рельсы, выскочил сквозь кустарник на заасфальтированную дорожку, и не сбавляя хода, повернул за угол какого-то невысокого здания. За углом по дорожке прямо на него шли те самые дружелюбные милиционеры с собакой.
presto
- Молодой человек, ваши документы! - еще не дойдя до него, бросил сержант.
Снова прыжок через кусты и быстро вперед, не разбирая дороги. Оказалось, что быстро перебирать ногами все-таки можно, когда очень нужно. Сзади засвистело, затопало и залаяло. Олег рванул на пешеходный мост через пути, снова в сторону частного сектора. Молодые милиционеры не отставали. Ворвавшись в перемежающиеся широкие и узкие улочки среди заборов, Скворцов почувствовал, что сейчас он уйдет. Видимо, понял это не он один, так как оглянувшись, Олег увидел совсем рядом полуоткрытую влажную пасть спущенной с поводка овчарки. Не раздумывая, одним движением, он перемахнул ближайший забор. Милицейский свисток не умолкал, останавливаться было нельзя. Уроки полосы препятствий пошли впрок, и Олег перепрыгивал забор за забором, двигаясь по участкам параллельно улицам. Оказалось, что люди тут живут разные и по-разному смотрят на жизнь и на соседей. Разнообразие заборов включало в себя и хилые штакетники и сетку-рабицу и кирпичные двухметровые сооружения, и, что обиднее всего, пару раз колючую проволоку поверх забора. Кроме этого, большинство хозяев старалось держать хоть какую-то живность для охраны. От маленьких, но громких Кабыздохов, падающих в обморок от вываливающегося с забора на будку Олега, до больших и молчаливых кавказцев, от которых спасала та же неожиданность и скорость. Но пару раз таки пришлось стряхивать настырных с ноги. Олег мчался, оставляя за собой дикий тарарам из хриплого и звонкого многоголосого лая, криков хозяев и удаляющегося милицейского свистка. Шум по всему району поднялся такой, что определить его местоположение было просто невозможно. Преодолев еще несколько заборов, Олег выскочил на улицу и, оглядевшись по сторонам, в наступивших сумерках, побежал снова по направлению к вокзалу под удивленными взглядами аборигенов, вышедшими за свои калитки поглядеть, что же случилось.

andante
Зайдя из темноты улицы в ярко освещенный холл вокзального отделения связи, Скворцов отметил, что очереди к кабинкам небольшие, и направился к окошку кассира для размена денег. Пересекая просторное помещение по диагонали, он заметил какие-то странные взгляды людей, находящихся вокруг. На него смотрели. Кто украдкой, а кто и просто в упор. На подходе к кассе говорливая очередь из десятка человек сразу притихла и как-то очень слаженно подалась на шаг назад.
Олег достал из кармана два рубля и протянул их кассирше за стойкой. На блюдце для мелочи упало несколько капель крови.
- Разменяйте на жетоны на все,- Олег смотрел кассирше в глаза, и та тоже, не отводя от него испуганного взгляда, высыпала на стойку рядом с блюдцем горсть мелочи.
Олег уже уверенно без очереди прошел в кабинку и набрал номер.
- Але, мам, привет, что случилось? - и задержал дыхание.
- Сынок, ты?! Это ты? - забил шорох помех родной голос.
- Да я, я! Телеграмму твою получил, что случилось?
- Ничего не случилось. Ты почему не пишешь и не звонишь? Ты заболел? У тебя неприятности? Тебя в город не выпускают?
- Мам, точно ничего не случилось?
- Да нет же, у нас все нормально. Ты почему, свинтус этакий, не позвонил за два месяца ни разу, ни строчки не написал, отец волнуется, сестра скучает, ждет, все время из ящика газеты перетряхивает, письма твои ищет. Ну разве так можно?!
- Ну не два, а чуть больше одного. И пишу я, пишу, просто большое письмо получается, некогда закончить, вот на днях закончу и сразу отправлю,- успокоившись, на ходу придумывал Олег и тут же дал себе слово на неделе написать листа три.
- Как у вас погода, ты не мерзнешь? У нас дожди уже два дня и холодно.
- Не, нормально, у нас жара стояла все время, но значит скоро и у нас похолодает, - Олег держал трубку тремя пальцами, на отлете, стараясь, чтобы кровь не капала на яркие немецкие лохмотья.
- Ты там одевайся потеплее, слышишь.
- Ага, конечно, не волнуйся, - Олег поежился, вспомнив любовь старшины к форме номер раз «трусы в сапоги» до первых белых мух.
- Папа спрашивает, как учеба?
- Да без проблем, пока лекции в основном, начитка, все нормально.
- Смотри не запускай!
- Конечно. Ну давай Наташку еще на пару слов.
Олег поболтал с сестрой, вернее послушал ее безостановочный треп на тему школы, учителей, подружек и всего остального, периодически подбрасывая монетки в щелкающий автомат, и попрощавшись со всеми, повесил трубку.
Открыв дверь кабинки, оглянулся на темные лужицу на полу и, стараясь не встречаться ни с кем взглядом, быстро вышел на совсем уже темную улицу.

prestissimo
Обежав по дуге район, опасаясь новой встречи с неудовлетворенными милиционерами-собаководами, Олег, осмотрясь, выбежал к забору такого родного и безопасного училища, и быстро перепрыгнул домой, мягко присев на газон возле аллеи с туями. Привстав, сделал шаг и...
- Товарищ курсант, ко мне! - из-за темноты дерева вышел майор Гладкий, помощник дежурного по училищу, старший преподаватель кафедры физподготовки, бегун, гимнаст, большой сторонник уставных порядков и известный охотник за самовольщиками.
- А вот это уже перебор, - подумал Скворцов. И тут вдруг все психологическое напряжение сегодняшнего дня, дикая усталость, антипатия к майору и чувство внезапной безысходности, когда уже, казалось бы, все закончилось, выплеснули из спокойного и вежливого Олега невозможное:
- Да пош-шел ты...! - неожиданно для самого себя, с чувством сказал сказал Олег и, отвернув лицо, сразу стартанул в сторону.
Он тут же пожалел о своих словах, потому что, во-первых, майор их, вроде бы, не заслуживал, а во-вторых, теперь догнать Олега стало для него не просто службой, как он ее понимал, а делом принципа. Хотя, странное дело, после высказанного, Олегу стало как-то легче и веселее бежать.
Зря я сегодня так с утра на футболе выкладывался, - думал он,- настраивая дыхание. Курилка, лазарет, казармы, еще курилка, спортплощадки, все пролетало мимо со скоростью поезда. Майор был зол, но в сапогах, Олег был заряжен на победу, но уставший. Он петлял и прыгал через лавочки, пытаясь усложнить майору задачу, майор не отставал, но и не приближался. Когда они пробегали мимо полосы препятствий, у Олега мелькнула в голове дикая мысль забежать за стенку и подставить майору подножку, но остатки здравого смысла пересилили адреналиновый кураж. Автопарк, столовая, продсклады, учебный корпус, тир, Олег бежал по самому большому периметру, стараясь держаться в тени, но силы уже уходили окончательно, без надежды на «третье дыхание». Необходимо было что-то решать. Скворцов сделал резкий зигзаг и понесся через освещенный, но пустой плац по направлению к сияющему всеми окнами трехэтажному зданию казарм. На первом этаже было открыто одно окно, в него и влетел в прыжке Олег. Без остановок пробежав сквозь проходы своего курса и выбежав на лестницу, в несколько прыжков поднялся на третий этаж к пятикурсникам, заскочил в кубрик, залетел под ряд кроватей и затих, пытаясь унять дыхание и оглушительно бьющееся об доски пола сердце.
piano
Через некоторое время - Олег так и не понял - пять минут или полчаса, прозвучало: «Дежурный по курсу, на выход!»
- Товарищ майор, за время моего дежурства происшествий не случилось!
- К вам сейчас кто-то заходил в спортивной форме?
- Никак нет!
- Если найду, пойдете на гауптвахту, товарищ курсант, - и хромовые сапоги медленно зашагали по центральному проходу, останавливаясь, приседая, и снова медленно шагая, поскрипывали, проходя до конца кубрика. Олег перестал дышать и двигаться. Замер.
Конечно, ему повезло. На пятом курсе порядок был еще тот. Одеяла с кроватей свисали до пола, под кроватями валялись чемоданы и сумки, и майору, чтоб просмотреть оба кубрика, пришлось бы все это везде отодвигать и оттягивать. Кроме того, он уже наверняка снял запал на предыдущих двух этажах и сейчас просто дорабатывал до конца. После того, как майор вышел, Олег полежал еще минут пять, осторожно покинул свое в буквальном смысле слова убежище, кивнул «Спасибо» дневальному и, тихо спустившись на первый этаж, зашел в свою казарму уже в одних трусах, держа костюм подмышкой.

lacrimoso
И тут же наткнулся на Котова.
- О! А я уже волноваться начал. Как дела, дозвонился, все нормально? - Димка улыбался, хотя в глазах застыл невысказанный вопрос.
Олег молчал.
- А где ты щеку так расцарапал и подбородок разодрал? Ого, вон кровь капает, - Димка опустил глаза, - а с коленями что? А руки!! Ха-га, ты что, под бульдозер попал? А где...- Димка замолчал, на глазах меняясь в лице. Потом открыл рот, желая что-то сказать, и снова закрыл. Потом опять открыл:
- И что это такое? И где, интересно, мой блестящий воздушный шарик? И откуда, интересно, взялась тут эта тряпочка? - он потянул скомканный костюм из-под Олеговой руки и, развернув, встряхнул на вытянутых руках. Потом поднял и посмотрел сквозь него на лампу. Потом опять скомкал и вернул Олегу:
- Держи, он теперь твой. Дарю. А сейчас - бегом в умывальник и надень на себя что-нибудь, пока старшина не засек, потом в лазарет сходим, покурим, расскажешь. Так дома-то все в порядке? Че молчишь? Открой воздухозаборник, давай рассказывай.
И они пошли в умывальник.