В 1917 году у берегов Ирландии все было просто: английские тральщики уничтожали немецкие мины, а немецкие подводные лодки вновь их ставили.
Полный конвейер. Посменка. Все уже даже знали о графике противоположных сторон: тральщики - когда и куда примерно надо идти, чтобы вновь найти мины, а подлодки - когда и куда надо выдвигаться, чтобы восстанавливать заграждения.
Немцы поставили - англичане протралили - немцы поставили - англичане протралили - поставили - протралили - поставили - протралили - поставили - а не протралили, только сделали вид, что тралят - БАБАХ!!!
Из всего экипажа немецкой подлодки UC-44 в живых остался только один человек - ее командир. До него не дошло, что это над ним так прикололись и он, будучи спасенным англичанами, тут же начал возмущаться: почему халтурите, сволочи? Из-за вас уже и к Англии на подлодке не подобраться! В своей книге о действиях немецких подлодок в Первую мировую Р. Гибсон и М. Прендергаст пишут о командире UC-44 так: "Это была, конечно, злая шутка, и вполне простительно, что Теббениоханс не увидел в ней юмора.
Однако его мысль, что британские тральщики работают беспрерывно, чтобы сделать свои воды безопасными для германских подводных лодок, была наглостью, не имевшей себе равных".
Мораль: терять чувство юмора нельзя. И не наглей сверх меры - не поймут, и не оценят.

Взято с anekdot.ru

«А мы служили на крейсерах» -6
(Совершенно не придуманные истории)

«Адмирал»

Вообще, кто бывал на крейсерах 68-го проекта, помнит, что была там такая вахта - вахтенный на полубаке.
Ходил этот вахтенный четыре часа с повязкой по левому борту, от второй башни до входа в верхний офицерский коридор. Палубу охранял.
Но! Не только палубу. На левый полубак выходили иллюминаторы каюты командира.
А командира нужно беречь для боя - это закон.
На нашем «корабиле» под иллюминаторами прямо, стоял рабочий стол командира.
Командиры, как правило, не обременяют себя пятнадцатичасовым разводом экипажа на работы и занятия (см. выше), и адмиральский час у них может слегка затянуться....
А кто стоит вахтенным на полубаке? - «Годки» из БЧ-2. Кому как не «рогатым» на якоре все дурные вахты тянуть? А «годок» - он любого борзого матроса построит, от командирских иллюминаторов шугнет, да и сам выглядит справно - здоровый (покидай-ка 4 года семидесятикилограммовые чушки главного калибра!), гладкий, чистый, в общем то, что надо.
Но на всякий вес есть свой противовес.....
Где взял капитан (уже!) - лейтенант Гайдин адмиральскую фуражку и лайковые перчатки - история умалчивает. Но, тем не менее, перед окончанием адмиральского часа, подошел это он тихонечко на левый полубак, имея в руках указанную фуражку и перчатки.
Вахтенный на полубаке рыпнулся было, но, наткнувшись взглядом на кулак быстро остыл. Что делать, годковщину офицерскую никто не отменял, а Гайдин был «годок» «в законе» (говоря современным языком), да к тому же начальник, свой из «рогатых». В общем стушевался бравый вахтенный. А Гайдин тихонечко так в открытый иллюминатор командиру адмиральскую фуражку на стол, на нее - перчатки, вахтенному - снова кулак - и ушел.
Долго ли, коротко ли, закончился у командира адмиральский час. Выходит он из спальни, протирая светлые очи в кабинет - и изумление его невозможно описать: На корабле ! Адмирал !! Был в каюте !!! А я.....А мне.....У - у - у -у!!!
- Вахтенный офицер !!! Когда на корабль прибыл адмирал? Почему не доложили ?...
- .....Да нет адмирала на корабле!!!
- А ! Вы !...... (как умели ругаться командиры старых крейсеров - описать не могу. Мне кажется, что для этого не хватит не только букв, но и всех символов в компьютере)....
....Учебно - боевая тревога! А вам - сдать вахту.
Командир - на ГКП. Играют тревогу.
Три минуты - это много, если правильно ими распорядиться, и оказаться в нужное время в нужном месте. Гайдин был рядом. Командир из каюты - Гайдин через иллюминатор - забрать фуражку - и на боевой пост.
Опросили боевые посты, осмотрели заведования, нет адмирала....
Отбой тревоги.....
Командир входит в каюту - нет фуражки.... Убыл адмирал. Был - и убыл.
- Вахтенный офицер ! (уже новый) Когда сошел адмирал?
- ...Не сходил !
- А-а-а! Сдать вахту!
Остаток дня и следующие сутки командир провел в состоянии тревожного ожидания высочайшего раздолбона. Проход жил по суровым законам военного времени...
Больше всего конечно пострадали два снятых вахтенных офицера.
Когда Гайдин признался, эти бедолаги чуть его не пришибли.
Ну да в общем - то на него сильно не обижались. Любили.
Даже матросы во время посиделок на баке напевали:
«Отпущу я для красы
Как у Гайдина усы»

Январь 2003.
Отбарабанив месяц на сборах в окрестностях Рамаллы, хватаю заранее купленные билеты и лечу в Питер - навестить отца, с которым не виделся почти 10 лет. 3-4 часа лёту - и вот я дома. Мне пофиг, что я уже 12 лет в Израиле. Мне пофиг, что уехал совсем ещё пацанёнком. Питер - это дом.
11 часов вечера. Метро "Московcкая". Я и две бывшие одноклассницы не спеша двигаемся по запорошенному снегом тротуару вдоль тёмных витрин того, что я ещё помню как "Московский Универмаг", и "базарим за жизнь". Поговорить есть о чём - лет десять не виделись. Кто женился, кто развелся, кто спился... Идиллию внезапно нарушает скрип тормозов проезжавшего по пустынному проспекту "лунохода", из которого вываливаются трое блюстителй порядка и направляются в нашу сторону. Ну не сообразил я, что здесь, дома, в 11 ночи по улицам только алкаши и милиция шатаются.
На расстоянии двух-трёх метров троица в синем замедляет шаг, рука идущего впереди резко взметается к козырьку: "Сержант Петренко!" ...и, прежде чем я успеваю что-либо сообразить, я чувствую свою собственную ладонь у брови и слышу свой голос: "Вольно!"...
50 долларов - всё что было у меня в кошельке, стоило мне успокоить товарища сержанта. 50 долларов за то, что я нигде не могу забыть, что я - старший лейтенант Армии Обороны Израиля.
Люди, если кто работает в Пулково, Внуково и прочих - ради бога, повесьте там объявления: "Уважаемые туристы. Предупреждаем вас - обращаясь к вам, сотрудники российской милиции отдают честь!"

Из записок полкового электрика.
"И кто знает, не было ли на этой планете существ с похожей судьбой?" С.Эллин

по мотивам реальных событий.

Крушение
На локомотиве подпрыгнул пантограф, выбив из контактного провода сноп искр. Женский голос с жестяными интонациями, чтото вещал из вокзального «матюгальника» про прибытие и отправление поездов. По перрону, среди снующих людей и громоздящегося багажа шел молодой человек в парадной форме солдата-срочника.
Лихо заломленная на затылок фуражка, снятый по случаю жары китель, переброшенный через левую руку, чемоданчик «дипломат» в правой руке - все в этой картине выдавало свежедемобилизованного воина, или, попросту «дембеля». Он шел по перрону с радостно-потрясенной улыбкой, то и дело оглядывался по сторонам, привыкая к такому обилию гражданских лиц вокруг и задерживая взгляды на проходящих мимо девушках, одетых уже вполне по летнему.
Поравнявшись с нужным вагоном солдат поставил чемоданчик на мокрый от прохудившегося шланга перрон, достал билет, на всякий случай осведомившись у дородной тетки проводницы: «На Адлер?», «Да, на Адлер, через 10 минут отправка», достал сигарету и, блаженно щурясь на солнце, закурил...


Человек выбросил окурок коротким, злым щелчком далеко в сторону и шагнул за дверь с тусклой от пыли табличкой «Газонасосная станция. Посторонним вход воспрещен!». Короткие, привычные формальности на проходной, десяток шагов по асфальтовой дорожке вдоль скучной, несмотря на пестроту, клумбы, еще одна дверь, уже посерьезнее, с кодовым замком и яркой надписью «Диспетчерская служба».
Человек подошел к своему участку усыпанной кнопками и приборами панели, кивнул напарнику, вяло пожал руку сменщику, спросив привычно:
- Как вахта? -
- Вроде порядок, - сменщик пожал плечами, подавив зевок, - На 4й дистанции, наверное, датчик полетел, показатели давления не сходятся. Обещали завтра заменить.
- На четвертом? Ну-ну, - рассеяно пробормотал человек, заполняя журнал приема смены.
Дверь за сменщиком захлопнулась вслед за захлопнутым журналом, прозвучав дуплетным выстрелом. Старший диспетчер устроился поудобнее в кресле, обежал взглядом приборы и, достав из тумбы толстую потрепанную книгу без обложки, принялся за чтение, не забывая, впрочем, поглядывать на панель и, изредка, на красный телефонный аппарат без диска. Аппарат, впрочем, безмолвствовал, отчего старший испытывал какое то непонятное облегчение...


-Печенье, конфеты, лимонад, минеральная вода!!! - провозгласила разносчица, заглядывая в смеющееся купе.
Солдат откровенно, в голос гоготал, зарываясь лицом в фуражку. Сидящий напротив него смуглый молодой крепыш беззвучно сотрясался от смеха, привалившись спиной к стене, его соседка, симпатичная остроносая рыжеватая девица с огромным животом («Я Вадим, моя жена - Света и сын, пока просто Сын» - представился парень, поправляя очки в тонкой металлической оправе. «Нам уже шесть месяцев!» - мультяшным голоском пропела Света, поглаживая живот) пыталась сохранить деланно - серьезный вид, но не выдержала и заливисто рассмеялась. Разносчица, вздохнув, пошла дальше по вагону, выкрикивая свой товар трибунно-усталым голосом.
- А вот у нас случай был - вдоволь нахохотавшись сказал солдат, смахивая набежавшую от смеха слезинку, - Поехала наша рота на полигон, на учебное гранатометание. И вот ротный наш...-
Дверь открылась, и рассказчик осекся на полуслове. И было от чего: в купе вошла невысокая, темноволосая девушка с огромными, чуть печальными как у оленя глазами. Она поставила сумочку на полку и села рядом с солдатом, положив руки с длинными, изящными кистями на колени. Тот с обалдевшим видом уставился на девушку, напрочь позабыв, что же там было с ротным на учебном гранатометании.
-Марина, - просто представилась та, чуть смущенно улыбаясь уголками губ.
Вадим так же церемонно, как и в первый раз представил свое семейство, и все выжидательно посмотрели на оцепеневшего солдата.
-А! - спохватился он, наконец, - Осип...
-Да? - недоверчиво покосилась Марина - странное имя...
-Просто редкое, - почемуто обиделся солдат, - Это меня в честь деда назвали, я вот уже ребятам говорил! - ребята согласно кивнули, - Могу военник показать, - Осип полез за кителем.
-Ой, прости, не надо, - торопливо сказала девушка, - Извини, просто так неожиданно... - и она улыбнулась уже ободряюще, показав белые, остренькие как у белки зубы.
Осип окончательно смутился, попытался повесить китель на место, но уронил. Из кармана посыпалась мелочь, документы и маленькая черно-белая фотография. Марина подняла ее и, мельком взглянув, отдала. Солдатик почему то покраснел как рак и отвернулся к окну.
-Марина, а вроде бы станций не было, едем давно, а вы только вошли, - вмешался в ситуацию Вадим, - Э-э-э-э, где же, простите за любопытство, задержались? -
-Чуть не опоздала, - вздохнула девушка, - Еле в последний вагон заскочила.... Каблук вот поломала, - досадливо добавила она после паузы.
И снова повисла выжидательная тишина. Молчание снова нарушил Вадим:
-Так, Марина, вы пока располагайтесь, обустраивайтесь, со Светой почирикайте, а мы с Осей на перекур.
Вадим протиснулся мимо Светланы, попутно звонко чмокнув ее в макушку, решительно дернул совсем обалдевшего воина за рукав, и они оба отправились в прокуренный тамбур скорого «Новосибирск - Адлер»


- Диспетчер! Ответьте Северной! - каркнула громкая связь
- На приёме -
- Давление падает, что там у вас творится? - Северная сегодня разговаривала голосом бабы-истерички.
- У нас - норма! - отрезал диспетчер, - Смотрите на своем участке.
- Все смотрели! И у нас норма!! Что делать будем?
- Ладно! Подниму, только если опять падать начнет - сразу мне доложите.
- Ясно, сделаем - Северная отключилась
Диспетчер потыкал в какие то кнопки, стрелки приборов задрожали и лениво поползли вверх. Где то вдалеке компрессор начал набирать обороты, нагнетая газ в магистраль. А вдалеке от компрессора, под землей, из сварного шва побежала струйка тумана, сначала тонкая, как волосок, потом все шире и шире, пока струя газа не ударила с ревом, вздыбливая комья земли. Вырвавшийся наружу газ начал лениво расползаться по низине...




Скорый, грохоча на стыках, разрезал ночную черноту. Пассажиры занимались своими дорожными делами, спали, ели, курили... За окнами пронеслась и провалилась вдаль, сияя прожекторами и перемигиваясь семафорами, станция Уфа-сортировочная. В коридоре сонного вагона у окна стояли Марина и Осип.
- Странно как то все, - задумчиво сказал Марина, - ты мне сначала таким смешным показался.
- Растерялся, наверное- усмехнулся солдат, - не каждый день такую красавицу увидишь, да еще и в одном купе...
- Вы мне грубо льстите, сержант! - рассмеялась девушка.
- О, донна Роза, я старый солдат и не знаю слов любви, но в тот день, когда я увидел нежную фиалку... - в тон ей, весело подхватил Осип, пытаясь завладеть ладонью Марины.
- Секундочку, пылкий юноша! - она быстро отдернула руку, - а как же та волоокая красотка на маааааленькой такой фотографии??? Или вы соблазняете всех прекрасных незнакомок по пути?
Осип нахмурился, поскреб подбородок.
- Если скажу, что с ней - всё, ты же не поверишь? -
- Не поверю, - согласилась Марина, заглядывая парню в глаза.
- Вот видишь! - Осип пожал плечами и отвернулся к окну, - Но, тем не менее, это так. Знаешь, когда в отпуск приезжал год назад, уже что-то почувствовал. А потом...Эх, да банальнейшая история. - Осип замолчал и тряхнул головой, словно отгоняя тягостные воспоминания.
Марина прижалась к его плечу и прошептала: - Знаешь, утро вечера мудренее... давай завтра поговорим. Мне кажется, что у нас впереди еще много времени...-
Осип согласно кивнул. Марина прикоснулась губами к его щеке и быстро пошла к купе.
Он посмотрел ей в след, улыбнулся, и, достав сигарету, пошел к тамбуру.

Локомотив несся под горку, убыстряя ход. На стыках проводов пантограф искрил и мягко пружинил. На въезде в низину заполненную газом, машинист дал гудок, приветствуя встречный скорый поезд, въезжающий в низину с юга. Поезда быстро поравнялись, взметнув вихрь песка и дорожного мусора на межпутье. Пантограф еще раз подскочил на стыке проводов и высек из провода роковую искру...

Пол выбило из под ног железным кулаком. Вагон перекосило и затрясло как в пляске святого Витта. Раздался страшный грохот раненого железа, визг сминаемых перегородок и, почти не слышный, на уровне болевого порога хлопок. И тут же взорвались истошные крики людей, попавших в эту адскую мясорубку. Вагоны опрокидывались, лезли один на другой, как с сумасшедшей оргии, погребая под собой тела. Земля горела на сотни метров вокруг. «Черт, что за...» - только и успел подумать Осип и потерял сознание, придавленный сорвавшейся вагонной дверью...

- ЭЙ СЮДА!!! ЗДЕСЬ ЖИВОЙ!!! - молодой лейтенант, бледный как смерть, с красными воспаленными глазами, орал двум бойцам с санитарными носилками. Слова доносились как сквозь вату. Осип услышал: «Смотрика, ты! Дембель!» «Да, не повезло братану...» - констатировал второй голос. «Ладно, главное дышит. Раз-два, взяли!» Осип почувствовал как его тело перекладывают на носилки, и, немилосердно раскачивая, несут. От качки он вновь впал в забытье и только на краю сознания уже слышал: «А девчонке вот, не повезло. -Мда, молодая такая. - Мария Яковлевна.., а черт фамилия отгорела, не разобрать. - Ладно, понесли!»