И еще из пережитого не автором в чужих краях

Петля эволюции

Мы не сеем и не пашем,
Не валяем дурака!
Целый день винтами машем,
Разгоняем облака!

Ну, это яснее-ясного. Речь, конечно же, пойдет про винтокрылую транспортную авиацию, которую забрасывала лётная судьба в самые разнообразные страны. И экзотические попадались, причём частенько.

Трудились наши механики и борттехники рука об руку с представителями местной стороны, разворачивали ТЭЧи, втолковывали регламенты, зорко следили за тем, чтобы «летательные аппараты значительно тяжелее воздуха» всегда были готовы быстро запуститься, загрузиться хоть боеприпасом, хоть медикаментом, хоть - упаси господи - отцами-командирами и красиво взлететь с «висения». Одним словом, поставленные боевые задачи выполнялись, винтокрылые машины возвращались с сухой травой и будыльями в воздухозаборниках двигателей, и все начиналось сначала.

В тот год на экзотическую страну пала страшная засуха. Земля высыхала до звона, растрескивалась крупной паутиной и заворачивалась светло-коричневыми лепестками. Винтами махали день и ночь. И «местные», и прибывшие спасать страну молодого социализма отряды помощи.

Отряды помощи имеют к этой истории самое непосредственное отношение. Во-первых, это совершенно отдельный рассказ, отдельная трагикомедия. Во-вторых, не будь тогда под рукой эскадрильи АН-24, этой драмы не случилось бы... А драма в условиях катаклизма природы затронула именно взаимоотношения человека с ней же, природой. Как причудливо тасуется колода!

Однако, по порядку. «Восьмёрок» (Ми-8) и «семнашек» (Ми-17) всегда не хватало. Тем более в таких экстремальных условиях. Поэтому поставки новой техники участились. Все шло по заведенному порядку. Машины доставляли в огромных деревянных домах-контейнерах, лопасти и хвостовые балки в контейнерах поменьше. Всё это хозяйство аккуратно распаковывали, к этому времени подъезжала команда сборщиков из маленькой прибалтийской республики, горячие парни всё это свинчивали, регулировали, подписывали акт, устраивали отвальную и убывали установленным порядком. Уж потом приезжали асы, машины облётывались, а доводили выявленные всякие там отклонения в температуре газов двигателей «местные», то есть наши технари вместе с технарями местной стороны. Так оно было и в тот раз.

Притащили несколько «восьмёрок», подлетела веселая литовская команда, споро взялись за дело. Обычно сборщиков размещали в гостиничках, ну, скажем, в «Африка-отель», или что похуже. А в этот раз, учитывая сложные экономические условия вследствие засухи, разместили горячих парней в бараке вместе с летунами. Теми самыми, из эскадрильи АН-24.

Был в команде один паренёк, Антанас. Когда встретили в аэропорту - удивились. Кто это с собой сынишку прихватил? И как пропустили? Оказалось, нет. Просто парень на вид был такой. Больше пятнадцати не дашь, росточку маленького. На самом деле было ему двадцать с хвостиком, он имел мааааленький домик под Каунасом, жену и двоих детей-близняшек. Кроме того, в свои двадцать с небольшим Антанас прекрасно разбирался в электрике винтокрылых.

Стало быть, с утра на раздолбанном микроавтобусе команду привозили на аэродром, где они трудолюбиво свинчивали хвостовые балки, автоматы перекоса и хвостовые винты в единое целое, а вечером увозили обратно в казарму. Там к этому времени собирались вернувшиеся из разных точек летуны, и наступал совместный отдых.

Летуны, известное дело, никогда с точек с пустыми руками не возвращались. Один клыки от бегемота притащит, другой засушенную рыбку-шар и из нее светильник ладит, третий еще чего-нибудь. Ну, и похваляются друг перед другом. А сборщики завидуют. Только замкомэска, Серёга, решил всех удивить. Раз и навсегда. И приволок откуда-то Машку. Ну как еще можно было назвать обезьяньего детеныша-макаку нескольких месяцев от роду?! Машка была трогательно-хороша. Лысая головка с оттопыренными ушами, огромные карие глаза, крохотные ручки с чёрненькими пальчиками... Она так умильно пряталась у Серёги за пазухой и попискивала оттуда. Серёга ее молоком поил, булки в молоко крошил, бананы по кусочкам скармливал. И летал с Машкой до ближних точек. Эдакий чёрт идет к машине, а за плечо обезьянка цепляется. Круто!

Всем, конечно, Машка нравилась, все с ней играли. А как весело она скакала по импровизированной офицерской столовой! Только вот Антанасу она больше всех в душу запала. Как только Серёга Машку погулять отпустит, Антанас её подзывает, на руки берет, по головке гладит, мандаринчик ей нежно так скармливает, за крохотные ручки держит, что-то по-литовски нашептывает. Машка тоже к нему прониклась. Попискивает тихонько, в волосах у Антанаса перебирает, блошки-крошки выискивает. И все более неохотно к Серёге возвращаться стала.

А тот что, грубиян. «Ну-ка, давай сюда мою Машку, пойду с ней в бар джин пить!» И забирает. Антанас грустит от такого с животным обхождения.

Дальше-больше. Пришлось Серёге на дальнюю точку недели на три собираться. А там условий - никаких. Грунтовка, да пара палаток. И челноком по тому району мотаться, пострадавших от голода вывозить. А занятее это, прямо скажем, не из весёлых. Не до Машки. Решил оставить в казарме. Ясное дело, на попечение Антанаса.

Тут-то и проявилась настоящая всепоглощающая любовь человека к сестре меньшой. И наоборот, стало быть, взаимно. Машка с рук не сходит, спит с Антанасом рядом на подушке, во сне руками его за подбородок держит, причмокивает. Утром на работу ехать - визг, писк. Никак от парня отдираться не хотела. А уж он-то вечером её обихаживает! И искупает, и в полотенце завернет, и шкурку расчешет!

Короче говоря, Антанас у неё вместо матери был. Инстинкт, знаете ли. Уж что сам Антанас по отношению к Машке испытывал - неведомо. Литовская душа, она, знаете ли, загадка. Только конец этой истории стал приближаться стремительно...

Прилетел Серёга, злой, небритый. Джину «дернул», Машку отобрал. Всё, говорит, пиздец - еще на полтора месяца в эту жопу запихивают, туда автобат с грузом пошел, а мне раскидывать... В воздухе повисла напряженная тишина. Все знали, что дней через десять сборщики улетают. Свинтили они все. А пока Серёги не было, сообща решили у Серёги же Машку выпросить, чтобы Антанас её с собой в маааленький домик взял. А Серёга, мол, себе еще найдет. Что ему стоит, на точках.

Антанас уже всем мечтааательно рассказывал, как жена рада бууудет, как детииишки с Машкой подружатся... Серёга был непреклонен. «Нет! С собой на точку заберу, потом сам в Союз Машку увезу!» - сказал, как отрезал. Отступную предлагали, ящик джина. Ни в какую. И увёз, гад. Устрекотал на своем АНе.

С Антанасом - беда. Подойдет к собранному вертолёту, лючок откроет, и один винт какой-нибудь отвёрткой туда-сюда полчаса крутит. И глаза в себя повёрнуты. Кто-нибудь окликнет: «Антанас, ты чего?» Вздрогнет, вздохнет... «Тааа, всё про обезьянку дуумаю...» Грустное зрелище.

Уже закупили продукты и выпивку на отвальную, скоро домой, а парень сохнет на глазах. Совсем крошечный стал. Собрали оперативную пятиминутку. Решили быстро: озадачить представителей местной стороны, обезьянку любой ценой закупить, Антанасу вручить. Вызвали представителя, моментально прибыл понятливый технарь Нэгаш - он вроде как у местных технарей главным был, в Киеве учился, толк понимал. Поставили задачу. Негаш - под козырёк, йес, сэр! И пропал. До отлета три дня...

На следующий день Нэгаша никто найти не мог. Страсти накалялись. Еще через день кто-то его заметил, отловил. После обеда, говорит, всё будет. Обедать сборщики не поехали. Напряженно ждали. Часа в четыре Нэгаш нарисовался с самым заговорщицким видом и предложил проследовать за ним к краю летного поля. Рванули все.

Почти бежали. Антанас, ясное дело, летел впереди. Плотноватый Нэгаш еле поспевал. У забора он отодвинул моток «колючки», вытащил одну доску. В образовавшуюся щель юркнул Антанас, за ним Нэгаш, потом еще пара парней. И тишина...

Когда через дыру пролезли все, то по ту сторону, на улице, диспозиция была такова: рядом с лазом стоял Нэгаш, имея явно озадаченное лицо, у забора, уткнувшись лицом в согнутую в локте руку стоял Антанас. Его плечи вздрагивали. Почти правильный полукруг образовали сразу посерьёзневшие литовские парни. А в центре картины, у забора, сидел на земле представитель местной стороны преклонного возраста. Ликом черен и прекрасен... Одет он был крайне неопрятно, тонкая сморщенная шея торчала из воротников четырех грязных разноцветных рубашек. От героя тянуло многомесячным непосещением водных процедур.
На старческий кулачок этого колоритного персонажа была намотана железная ржавая цепь, раза в полтора потолще тех, которые обычно применяют в российских колодцах, оснащенных воротом.

Господи, дай мне силы!.. На другом конце этой цепи был привязан огромный плешивый грязный бабуин. Не обращая ни на кого внимания, бабу, устроившись прямо в дорожной пыли, утробно ухал и заканчивал процесс мастурбации...

Давайте перелистнём Брэма. Как ты, шестой транспортный полк африканских ВВС?

Военная тайна

Это было больше чем посвящение в рыцари. Подумаешь, похлопали железякой по плечам, привязали кусок тряпки - и иди, ищи дракона, совершай подвиги. Не успел с дамой сердца толком пообщаться, как уже в командировку отправляют.
Событие, которое случилось с нами может и менее красочное и романтичное, но безусловно важное. Историческое. Не меньше.
Нам выдали печати и секретные чемоданы!
Теперь в наших руках Главная Военная Тайна и специально обученные вражеские шпионы нервно роют копытом землю, готовые на любые средства, чтобы узнать её! Это ничего, что характеристики самолетов и оборудования более точно и полно описывались в буржуйских журналах, по которым мы сдавали «тысячи» на кафедре иностранных языков. Хранить тайну о том, что мы сами ничего не знаем, следовало еще строже. Следовало. И всё.
Чемодан нельзя было оставлять без внимания ни на секунду. Нужно было всегда помнить про сонмища шпионов, стремящихся овладеть блок-схемой Р-832М. Однако, надо заметить, что им никогда не удавалось не то что заглянуть внутрь чемодана, а даже оказаться рядом с ним. Ибо майор N. всегда оказывался первым в этой гонке. Казалось, вся его жизнь была подчинена этой цели - хоть на полсекунды, но опередить шпиона, нацелившегося на зазевавшегося курсанта. Благородное дело майора не прошло даром. Видимо, устав от бесконечных проигрышей, враги переместились в другие места, где им было комфортней работать. Во всяком случае, за последние лет 10 никто не слышал ни о каких шпионах.
Любой труд почетен. Особенно ежедневные схватки с империалистами. К сожалению, не все командиры это понимали, поэтому майору приходилось каждый раз напоминать начальникам курсов о бдительности, приказе 010 и в качестве доказательства демонстрировать сам чемодан и его содержимое.
Не оставался без подарка и сам владелец этого чемодана. Причем подарки настолько эффективно работали, что через неделю после выдачи чемоданов боковое и затылочное зрение работало на обнаружение майора N в автоматическом режиме.
Однажды мы узнали, что майор убыл в очередной отпуск и немного расслабились. Свалив чемоданы группы в кучу около кафедры навигации, пошли покурить на улицу, оставив возле нее только одного «часового». Мальчиша-Кибальчиша, так сказать.Славку П. О нем надо рассказывать отдельно. Достаточно знать, что перед «внезапной тревогой» ему по личному указанию начальника курса разрешалось спать одетым (без сапог), а автомат со всем барахлом вынимали из оружейки и ставили у изголовья с вечера. Только тогда был какой-то шанс, что он успеет выйти из казармы вместе со всеми. Причем он не был "доходягой", а до училища весьма успешно "тягал железо" в славных Люберцах.
Вернувшись после перекура, мы не обнаружили ни Славика, ни чемоданов...
Каюсь, первая моя мысль была недостойна командира группы. «Боже! Почему я не родился бабой! Жанна д’Арк еще легко отделалась, да и множественный оргазм, говорят, забавная штука...» Вторая была более конструктивной, но не менее трагичной. «Не мог наш торопыга смыться с такой кучей чемоданов, не те скорости...»
Воображение рисовало картинки из Гулливера. Связанный Славик, толпа разбегающихся в разные стороны шпионов, сжимающие ручки саквояжей. Почему-то шпионы выглядели как смесь тараканов и профессора Верховцева из «Тайны третьей планеты». Про расчлененку мы тогда не слышали, поэтому Славика выносили целиком, но с кляпом и без пилотки. Мысль о том, что чемоданы целой группы уже лежат на столах директоров ФБР, ЦРУ, Моссада, МИ-6 была настолько пронзительной, что от звенящего в воздухе отчаяния левое веко и правая ягодица дергались в противофазе, хотя раньше за ними этого не замечалось.
Кульминация достигла максимума, когда в конце коридора появился неторопливый Славик, жующий чебурек.
«Стояла чудесная лунная ночь...» - вспомнились первые строки его объяснительной по поводу недавней самоволки.
- Ты где был, нехороший человек?, - сорвавшись на крик, вежливо спросил его я...
Тишину этой паузы подчеркивала медленно летящая с нижней губы впавшего в ступор Славки капля чебуречного сока.
Не выдержав утомительности немой сцены, кто-то из-за спины буркнул:
- Писать ходил!
Сценка из «Ералаша», мелькнувшая в голове, заставила всех грохнуть молодым здоровым смехом из 28 глоток. Больше того, Славик вышел из ступора и рассказал, куда он спрятал чемоданы. Не догадались? В туалет кафедры, предварительно выпросив ключ от него. Повторный хохот привел бы в ужас Самого Главного Буржуина, которому так и не удалось узнать Военную Тайну.

«Что это за непонятная такая страна, в которой даже такие малыши знают Военную Тайну и так крепко держат свое твердое слово..» (с) А.Гайдар «Военная тайна»

Нездоровые истории (больничные).

Зима 2005 года, Сестрорецкая больница.

Итак, перевели меня, "для дальнейшего прохождения лечения", из городской
больницы в пригородную. Я, как опытный завсегдатай больниц, прибыл на
новое место уже подготовленный: в сумке шаровары и футболка, тапочки,
кипятильник, кружка, тарелка с ложкой и прочее. Даже крохотный
переносной телевизор поместился.

История 1-я.

В приёмном отделении отдал свои документы, выписку из истории болезни.
Девушка в приёмной сказала мне:
- И паспорт ваш тоже давайте.
- Ах, да, конечно...
И я отдал ей свой паспорт. Девушка с интересом стала пролистывать его
страницы. Чтобы облегчить ей поиски, я сразу же отрапортовал:
- Женат, двое детей!
И прищёлкнул по-военному каблуками.
- Мне нет никакого дела до вас и вашего семейного положения! -
Возмущённо возразила девушка.
- Конечно, - говорю. - Какое же может быть дело к семейному мужчине.

История 2-я.

После приёмного отделения пошёл в назначенную мне палату. Зашёл в неё,
поздоровался и познакомился с её старожилами, разделся, выложил вещи из
сумки и пошёл в столовую, как раз обед начался. Когда возвращался
обратно, услышал через тоненькую дверь палаты разговор своих новых
сопалатников:
- Пришёл с такой большой сумкой, думал - у него там жрачка, может и нас
угостит. А у него, кроме шмоток - одни книги! Новый русский, бля...