Парадная форма одежды

Случилось это все в середине мая 1994 года, в одну из пятниц месяца. У меня подошел срок получения парадной формы. Срок носки был ограничен 5 годами. Вторая после выпуска парадка была взята младшеофицерским диагональным материалом синего цвета и подарена любимой теще... Сколько и что из нее было сшито, об этом история умалчивает...Третья парадка, опять таки взятая материалом, уже старшеофицерской диагональю, послужила идеальным строительным материалом для шитья супругой симпатичного офисного костюмчика... Но получилось так, что после 1989 года я испытывал некоторые сложности по попаданию в свою старую парадную форму... Короче говоря, на период описываемых событий в свою, еще выпускную, по сути дела, «лейтенантскую» парадку, украшенную капитанскими погонами, я, подполковник ВВС, смог бы попасть только с очень и очень большого разбега...
Посему я решил, что было бы неплохо закрыть наконец этот вопрос... Тем паче, что у меня выходил срок получения новой парадки, и еще кой-чего из всякого положенного имущества должно было набежать по мелочи. После обеда, доложив начальнику отдела о своем перемещении в сторону АХО ВВС, я пошел переодеваться «в гражданку» в комнате своего отделения, начальником которого я был. Мои манипуляции с формой одежды вызвали живейший интерес со стороны моего подчиненного, представителя славной когорты гражданского персонала РА, отставного генерал-майора ГШ ВС СССР Петра Алексеевича (см. историю про его фронтовую юность http://www.bigler.ru/showstory.php?story_id=4165).
- Куда это ты, Леха, намылился так рано? - удивился Петр Алексеевич (ПА).
- Да, в АХО, ПА... В парадку уже даже с длинного разбега не вбиваюсь, надо бы новую получить, - отвечал я, приобретая «гражданский» вид.
- А на хрена тебя парадка? - оживился ПА. - Полковника получать еще рано, досрочно тебе не дадут, орден тоже вроде не светит, на мероприятия всякие не пошлют, лейтенантов-капитанов хватает, да и ты из трех начальников отделений самый «уважаемый» в отделе... Тем более, что новая форма уже практически введена, останешься снова на бобах. Короче не е... мозги - бери деньгами!
Деньги и все, что с ними было связано, были одной из любимых тем разговоров на внеслужебные темы у ПА. Тем паче, что «убитая» годами перестройки и начавшейся после нее «перестрелки» швейная промышленность ну никак не могла удовлетворить спрос военного люда на предметы военного быта. Поэтому, скрепя сердце и сквозь свои крокодиловы рыдания, службы вещевого довольствия начали позволять брать взамен причитающегося имущества пусть его мизерный, жутко заниженный, но таки денежный эквивалент.
- А хоронить в чем меня, тьфу-тьфу-тьфу, будут, а ПА? Ежели не дай Господь что? - вдруг что-то меня, что называется, «проперло».
- Да не заморачивайся ты, - еще сильнее оживился ПА. Похороны и все, что с ними было связано, были второй любимой темой его разговоров на внеслужебные темы. - Разрежут сзади и все прекрасно натянут, снаружи даже и не поймешь! Так что еще повторяю: бери деньгами! Купишь бутылку и мы с тобой в понедельник в конце рабочего дня разопьем! - Выпивка и все, что с ней было связано, было третьей любимой темой разговоров ПА.
Вдохновленной таким пламенным напутствием подчиненного мне уважаемого генерала-фронтовика, отстояв очередь в бухгалтерии вещслужбы АХО в Хользуновом переулке, я уверенно заявил бухгалтерше:
- Все деньгами!
К моему превеликому удивлению, кроме парадной формы одежды и ремешка для плащ-накидки мне причиталось еще значительная толика ранее (из-за отсутствия в наличии) мною не выбранного вещевого имущества. Сумма денежного эквивалента, которую я рассчитывал получить, оказалась превышена практически вдвое! Вот такая нечаянная «вещевая» радость получилась... Действуя по заранее просчитанной во время передвижения по маршруту (от части к АХО) программе траты неожиданных денежных средств, я сразу же отложил в дальний карман сумму, которую я брал в долг у своей тетушки и быстренько метнулся на импровизированный хозяйственный рынок к Киевскому вокзалу, где приобрел смеситель в ванную... Но деньги еще оставались, и их было достаточно много... Достаточно много, чтобы мне удалось, возможно, сделать небольшой сюрприз. Дело в том, что моя тогда 10-летняя дочка уже выросла из своего трехколесного детского велосипеда. Ей, конечно, хотелось иметь свой, она уже научилась кататься на взрослом, но своего не было, и она просила покататься велики у ребят из нашего двора... В 1994 году уже начинался тот процесс массовой задержки выплат денежного довольствия и практического забвения выплаты денежных компенсаций за продпаек, который достиг своего апогея в 1995-97 гг. Жена в то время, также как и я, «защищала» Родину, и мой не такой уж и взрослый «дитёныш» понимал несвоевременность предъявления каких-либо требований к родителям... Но ей очень и очень хотелось иметь свой «взрослый», настоящий велосипед...
Прикинув оставшуюся денежную массу, я осознал, что ее с большой долей вероятности хватит на то, чтобы купить подростковый велик. Окрыленный осознанием этой мысли, я рванул в Сокольники, в магазин «Зенит». И тут мне повезло. Разбитные мужички прямо с машины с брянскими номерами недалеко от магазина продавали складные велосипеды «Десна».
- На какой возраст велик? - спросил я.
- От 8-ми до 80-ти! - задорно ответил один из мужичков.
Цена была более чем. У меня еще оставались деньги! Здраво рассудив, что поездка с полупромасленным великом ни в метро, ни в такси мне не грозит, и углубленно прикинув объем оставшейся денежной массы, я купил бутылку шампанского, букет цветов, и не забыв об проанонсированном ПА мероприятии в понедельник следующей недели (в самый-самый дальний карман), на перекладных, наземным транспортом двинулся в сторону дома...
Дома меня уже заждались. Перед выездом из части я позвонил жене и сказал, что еду в АХО, что автоматом означало, что я буду где-то на час раньше обычного, а тут получалось, что на полтора позже. Зрелище из себя я представлял достаточно импозантное. Представьте: в одной руке несколько на отлете полупромасленный складной велик, на шее сумка на ремне, из которой торчит не влезшая полностью фольга шампанского. В другой руке букет цветов и пакет с постоянно норовившем выскользнуть смесителем... В дверь квартиры я звонил... носом. Жена начала уже волноваться моим отсутствием и была прилично удивлена. Но. Но дочка... Эти расширенные от удивления, от неверия в то, что видишь, и от ощущения чудесным образом сбывшейся потаенной мечты детские глазенки... Хотя и прошло много лет, я помню этот взгляд... И это великолепнейшее ощущение того, что ты смог, смог доставить своему ребенку вот такое маленькое детское счастье... Это очень дорогого стоит...
Шампанское было вечером выпито, долг я вернул тетушке в воскресенье, пузырь с ПА и начальником отдела мы раздавили на троих в его кабинете в понедельник, цветы завяли и были выброшены, новый смеситель на неделе установили слесаря, «лейтенантская» парадка, после отрыва капитанских погон и петлиц закончила свой путь на даче в качестве рабочей одежды, велосипед в тот же вечер мы с дочкой очистили от остатков масла, накачали колеса, настроили седло и руль, и в выходные она с него практически и не слазила. Он жив и до сих пор. «Живет» на даче. И когда наша 26-летняя дочь одаривает нас своими редкими посещениями дачного участка, она на нем катается. Жена ворчит. Надо его выбросить, только место занимает, но мне жаль. И еще я очень благодарен Петру Алексеевичу за этот его немудреный житейский совет.

ДЕД КАРПЕНКО

Данила Иванович Карпенко приходился мне двоюродным дедом: женат он был на тётке моей матери, два других деда по отцу и по матери погибли во время Великой Отечественной войны. С детских лет я так и звал его: Дед Карпенко. Жили они с бабкой в деревне, дед сапожничал, баушка работала в колхозе. Надо сказать, что тема войны для нас, пацанов, была очень близка, не было семъи, которой война не коснулась. И вот стал я расспрашивать деда, как он попал на войну, где воевал, про награды опять же. Дед отвечал неохотно, мол, воевал как все, ранен был три раза, получил тяжелую контузию аккурат под конец войны, да и списали из армии подчистую. "А награды, да какие награды, если в первом же бою ранили, потом госпиталь, потом опять на фронт, опять ранен и так всю войну". И была у деда мечта: купить лошадь. Своими руками изготовил сани, телегу, хомуты, сбрую. И надо было получить какое-то разрешение на приобретение этой самой лошадки. До сих пор не могу понять, цыгане имели лошадей, казахи опять же (они жили в Северо-Казахстанской области), а деду не давали, и ведь купить не проблема, в том же колхозе запросто могли продать, ан нет. И вот, примерно раз в две недели собирался дедка в район, оденет всё самое новое, фуражку солдатскую, зятем подаренную, уезжает на целый день. Ждём его всей семьёй, смотрим, идёт, да радостный такой. Мне тогда было лет двенадцать, и то так был рад за деда, вот, мол, будет у него своя лошадка. У деда в доме часто останавливались командировочные, те, кто на уборочную приезжал. Или пастухи, перегонявшие гурты на новые пастбища - те на конях были. Так дед подойдёт к лошади, даст ей корку хлеба, гладит её, а у самого слёзы на глазах... И в этот раз вроде улыбается, а глаза грустные. "Вот ещё одну справку нужно взять, и всё - можно покупать, дадут разрешение". А справки какие? По малости тех моих лет не помню, но шли они долго, как я понимаю, из разных архивов. И вот однажды деду прислали повестку из райвоенкомата. И поехал радостный дед в райцентр. Снова ждём его всей семьёй. Идёт наш дедка пьяненький-пьяненький (он вообще не пил, нельзя ему было после контузии). Подходит, достаёт из карманов четыре красные коробочки. Орден Красной Звезды и медали "За боевые заслуги", "За отвагу", "За победу над Германией". И вроде бы радость в семье, а виновник торжества не рад: "Лучше бы мне лошадку дали"... Я вернулся из армии в мае 1975 года, за несколько дней до этого умер дед. И было ему 55 лет. А лошадки своей у него так и не было.