Буратино под капельницей

«Скоропомощники» жалуются — народ ошалел, вызывает 03 по любому поводу, на «температуру в 37,5» и «сухость в груди». Их можно понять. Поток вызовов захлестывает и грозит утопить. Людей не хватает. Те что есть — не супермены. Машины ломаются. Водители уходят на маршрутки — там заработок выше. И все равно, говорю я вам, если стало плохо — звоните в 03. Вне зависимости от своего возраста и пола. Стыдно 30-летнему мужику вызывать «скорую»? Здоровье и жизнь дороже. У нас экология ни к черту и питание как в нищей Эфиопии, а нервы... 23-летний студент пришел в поликлинику с жалобой на боль в груди. Сессия. Был обруган терапевтом и послан восвояси. Мотив посыла: молод еще для «сердца». Ночная госпитализация с инфарктом миокарда. Откачали.

Поэтому звоните в 03, когда вам плохо. Но и врачу хотя бы скажите спасибо. Угостите чаем, покормите — это для них действительно важно. В ночной гонке по вызовам не перекусишь. Можно выразить благодарность и другим способом, денежным. Это не взятка. Это благодарность за оказанную помощь. Этого не надо стыдиться. Плохих врачей, врачей-хамов благодарить не стоит. Если врач или фельдшер «скорой» отмахивается от жалоб пациента — это не врач, это ломовик. И еще — никогда не грубите врачам со «скорой», не умножайте зла в мире. Я же не ругаюсь...

Понимаете, не болело ничего. Ни-че-го! Было весь день какое-то странно-квелое состояние, это да. Мысли тоже квелые, ленивые. Работать не хотелось. От сигарет порой подташнивало, но с моим гастритом это иногда случается. Некогда болеть, некогда — дел невпроворот. Мы так и живем через одного в этой безумной стране. Немец, порезав пальчик, верещит «алярм», берет больничный и через день ездит в медцентр проверяться — вдруг заражение крови? Мы спокойно переносим на ногах тяжелый грипп и самостоятельно вправляем вывихи. В одной деревеньке старушка сама себе шинировала сломанную руку, обмотала полотенцами и завязала шпагатом. К врачам не обращалась. И рука срослась, вот только к непогоде постоянно ныла...

Два молодых нелюдя выпивали. Когда кончилось, заспорили, кому идти за добавкой. Слово за слово — началась драка. В процессе один схватил со стола складной ножик и воткнул в ногу второму. Тот ответил мощным хуком справа. За добавкой сходили вместе. Помирились. «Скорую» вызвали через два дня, когда кончились «наркоз» и деньги. Больно стало. У одного гнойный абсцесс — отломился и застрял в ноге кончик лезвия. У второго — перелом челюсти. Видимо, пить не мешало, а закуской пренебрегли. Буратино был тупой, что поделаешь.

Лежа в больнице, насмотришься и наслушаешься. Ранний весенний велосипедист выехал прокатиться перед сном, на закате. Поскольку на тротуарах еще лежит снег, поехал по проезжей части — узкой окраинной улице. Машин было мало, расслабился. Проезжая мимо двора, в просвете между домами «поймал в фокус» заходящее солнце. Ослеп, вывернул руль и выехал на встречную. Летел через капот и крышу «девятки» долго. Три ребра, сотрясение мозга. У пожилого водителя отечественного авто-чуда — сердечный приступ. Покатался...

Так вот, о «скорой». Первое «нунифигасебе» я ощутил где-то под вечер. Обморочное состояние трудно с чем-то спутать. Холодный пот градом и в глазах сумерки. Кто выключил свет? Верните на место! Одновременно возникла тяжесть в желудке, тупая ноющая боль. Почувствовал, что надо прилечь. Лег. Полежал. Свет вернулся. Тяжесть не проходила. Сходил потошнил. Рвота темная. Показалось, что кто-то лезет из живота, туго натянув кожу на нем. Страшно, блин. Очень не хотелось звонить в 03 — может, оно само пройдет? Позвонил. Сижу, жду. Вычитал на фельдшер.ру что дверь надо оставлять открытой. Сижу. Как дурак — ничего не болит, обморок прошел, чувствую себя сносно. Зачем вызывал?

Вот и меня об этом спросил приехавший дядя доктор. Зачем, сволочь, вызывал? У нас тут и так полным-полно симулянтов. Бабки с давлением. Мамаши с ребенками (зубы, понимаешь, режутся). Алкаши с «белками». Ты сам часом не алкаш? Нет? Ну ладно. А это у тебя просто несварение желудка. Съел что-то не то. Пройдет. Таблеточки пей. Укол сделать? От чего? От всего. Помогает. Ну не хочешь — как хочешь. Бывай. Сходи завтра в поликлинику, проверься.

Облегченный вздох. Так не хочется в больницу! Видимо и впрямь что-то не то съел. А обморок? С чего бы... Да ладно. Чашка кофе. Аська пищит. Привет-привет. Да, все нормально. Серфинг по сайтам. Недописанная статья. А там и спать пора. В поликлинику? Что я там забыл, в этом храме Гиппократа с облезлыми стенами? Скорее подхватишь очередное ОРЗ, чем получишь нормальную медпомощь. Терапевт — девица на три года меня младше. Медакадемия печет их как блины, но постоянно то муки недостаток, то сахару, то соды перебор. Во взгляде усталость и равнодушие. Спасибо, аспирин с активированным углем я и без рецепта куплю. Самонадеянность...

У взрослого сорокалетнего мужика заболел зуб. Что такое зубная боль — знают все, а кто не знает — тому сказочно повезло. Тактика действий проверена временем: анальгин (кеторол), не проходит — в поликлинику. Как вариант: анальгин, еще анальгин, флюс — в поликлинику. Этот решил покинуть накатанную колею и открыл очередной выпуск «ЗОЖ». Вычитал «народный рецепт» полоскания полости рта уксусом. Забыл, что любой рецепт нужно читать вдумчиво и подробно, а не по диагонали. Вместо яблочного или виноградного уксуса взял эссенцию. 70%, ага. Когда начало жечь во рту, непроизвольно сглотнул... От внесения в список номинантов премии Дарвина очередного «злобного буратину» спасла «Скорая помощь» и больничные хирурги.

Рано я обрадовался. К ночи резко заплохело. Появилось какое-то противное высасывающее ощущение в животе — словно веревку оттуда тащили. Слабость. Тошнота. Хреново. Самое хреновое — непонятно что делать и как этот бардак прекратить. Полное бессилие. Это не простуда, когда знаешь, что слопаешь аспиринку, выпьешь чаю с малиной и под одеяло — через час температуры как не бывало. Тревожно. Спать не могу. В голову лезет всякая чушь. Все-таки набрал 03 повторно. Ну вот, теперь и меня запишут в стройные ряды симулянтов, вызывающих врача по пять раз на дню. Лежу. Ушам почему-то жарко. Жарко, жарко, еще жарче...

- Эй, парень! - противный запах нашатыря выводит меня из сумеречной мглы.

Свет. Лежу. Рубашка расстегнута, похоже меня уже осмотрели без моего участия. Человек в синей куртке сидит на стуле рядом. Второй... вторая что-то делает у стоящего на столе серого чемодана. Ничего себе такая девочка, симпатичная. А это еще нафига? Капельница? Мы так не договаривались. Пытаюсь встать и понимаю, что это малоосуществимо. Хреновое ощущение, когда задние лапы отказываются выполнять свою работу.

- Лежать! - орет человек в синем. - Ира, давай систему.

Повернув голову, обнаруживаю в руке дырку с торчащим из нее катетером. Штука уже знакомая. Хм... Не нравится мне это. Кажется, я это сказал вслух.

- На том свете не лучше, парень, - успокоил доктор. - Сейчас поедем в больничку, там подштопают тебя. Следить за собой надо, следить.

- Аппендицит? - а чего это я шепотом-то...

Доктор молча качает головой. Неприятное ощущение в руке — поворачиваю голову. Ира уже подключилась, по трубке капельницы стекает какая-то жидкость. Мда... Во попал-то!

Я порывался еще идти сам до машины, долго не мог найти паспорт и медполис (а они уже приготовленные лежали на столе), путался в одежде — смутно помню это, и то, как несли по лестнице (голова вниз — голова вверх, голова вниз — голова вверх, море штормит, море...). В машине, видимо, батарейка села окончательно — не знаю как и сколько ехали до больницы на «скоропомощной» «ГАЗели» по спящему городу. Один раз открыл глаза, услышал где-то далеко-далеко сирену и обнаружил на морде лица прозрачное нечто. Вдохнул холодный, прямо-таки ледяной воздух... и уснул снова. Говорят, врачи не любят, когда больной без сознания — извиняюсь, не удержался я. Так, понимаешь, захотелось поспать в дороге — когда еще такое доведется?

Лежу уже не на носилках — в палате. Трубу изо рта убрали, из живота еще торчит труба «прямого слива». Дренаж, тоже знакомо. Хорошо все-таки быть где-то далеко от своего бренного тулова и не знать, не видеть, что с этим туловом делали — где вскрывали, где штопали, что заливали... Заливали, судя по всему, много. До сих пор в вену что-то капают — утром и вечером. Знакомлюсь с соседями, узнаю много нового об идиотах и не только.

Бригада «Водоканала» выехала проверять линию, искать повреждения. Нашла открытый люк. Крышку кто-то унес и сдал в чермет. Бывает такое. Поматерившись, накрыли люк листом фанеры. Чтобы проверить прочность, стопятидесятикилограммовый бригадир встал на фанерку и попрыгал... Остановил падение в бездну живот. Два ребра слева, одно справа. Выдернули с трудом, вызвали «скорую».

Соседи веселые. Мужик с рассечением головы и подозрением на сотрясение мозга. Жутко воняет духами. Ржет. Говорит, поссорился с женой — возревновала к секретарше. Выгнала из дома. Спустя несколько дней пришел мириться, купил здоровенный флакон французской туалетной воды. И все было уже почти хорошо, да мужик неосторожно упомянул вслух имя секретарши. Супруга взорвалась как оборонительная граната с разлетом осколков в двести метров. Одним из осколков оказался тот самый флакон... Ржет. Говорит, хотел купить в подарок набор сковородок. Хорошо, что не купил. Потом приходила в палату, была послана в пеший эро-тур.

У меня — все признаки язвы. Внезапной и острой, с кровотечением. Внутренние кровотечения вещь неприятная и опасная — это я еще со школьного курса ОБЖ помню. Док, к черту подробности, не хочу ничего знать. Врач на обходе называет меня мазохистом и ругает. Еще больше ругает «гребаных санитаров» с первой бригады 03. А я не ругаю. Я понимаю. Усталость, голод и недосып совокупно дают равнодушие. Пациенты и вызова сливаются в сплошное мельтешение. Уже нет разницы, где инфаркт, а где ангина. Кто в армии служил — тот это состояние «пофиг все» знает. Чего ругаться-то?

Док говорит, что стоит написать жалобу. Не буду. В глаза бы посмотреть — это да. Здравствуй, доктор, я твоя врачебная ошибка. Исправленная, как видишь. Которые неисправленные — двумя этажами ниже, в морге. Интересно, что скажет. А что он может сказать? Извинения мне не нужны. Пусть с другими будет осторожнее. Хотя будет ли? Второй бригаде я куплю коньяк. И коробку конфет Ире. Непременно.

В соседней палате лежит девица лет 19. Поссорилась со всем миром, поругалась с родителями. Решила покончить с собой. Дождалась, пока «предки» уйдут на работу, нашла в шкафу две упаковки каких-то таблеток, съела. Возвращаясь с кухни, подскользнулась на линолеуме, локтем разбила стеклянную дверь. Испугавшись вида крови, вызвала «Скорую помощь». Дура. Помирать — так уж помирать. Уже забинтовав пустяковый порез, врач обратил внимание на смятые бумажки на столе... Промывание желудка — малоприятная штука.

Персонал с содроганием ждет начала садового сезона. Бабки-дедки сыплются со стремянок как перезрелые яблоки, рубят и пилят ножовками пальцы, наступают на грабли и косяками валятся с инфарктами. Но «фазенду» не бросают. Упрямые. Прошлым летом один пенсионер в 75 лет полез спиливать сухие ветки у любимой груши. Наступил ногой на сук. Сук крякнул и сломался. Потом «крякнула» нога. Как же плохо у стариков срастаются кости!

Док говорит, что от внутренних часто загибаются. Ему виднее. «Скорую» однозначно не любит. Впрочем, чаще всего именно они привозят этих отравившихся, поломавшихся, воняющих кровью и страхом. Откуда взяться любви? Постоянная война с алкашами. В вытрезвитель их не берут — нет денег. Менты не принимают — ссадина на лбу. А больнице они к чему? Благодарности от них не дождешься. Полисов у многих нет и в помине. А вони и грязи достаточно. Один ухитрился так обоссать каталку, что разъело прочную клеенку. Что он пил, интересно? А «скорая» все тащит и тащит алкашей. Люди у нас хорошие местами. Сердобольные. Увидят лежащего в луже бугая — звонят 03: «Человеку плохо». На синеющих стариков в автобусе — ноль внимания, чего им сделается, старшему поколению?

Говорят, в реанимацию привезли «мясо» с ДТП. Персонал спрашивает, сколько килограммов и почем. Интересные люди медики, добрые. Шутят много. Больные злые, чувством юмора не отягощенные, обижаются, жалобы строчат. «Скоропомощники» злятся — вызовы идут потоком, и все бестолковые: «человеку плохо». Как нам понять вас, медики? Как вам нас понять? «Плохо» — это просто плохо. Когда плохо, то не до шуток. Мы не умеем сами себе ставить диагноз. Для нас любое отклонение от нормы — плохо. Мы не умеем входить в ваше положение, когда нам плохо или плохо нашим родственникам. Для нас в этот момент весь мир — боль.

Да, потом, когда боль отступает, каждый ведет себя по-разному. Кто-то скажет доктору «спасибо», кто-то отблагодарит свернутой купюрой, а кто-то выставит из квартиры, не сказав ни слова. Это на совести пациента. Но в момент, когда на руках умирает ребенок (даже если он на самом деле не умирает — матери это объясните!), шутки и цинизм нами не воспринимаются. Не всеми из нас. Но большинством. Потом — мы поймем и простим все. И опоздание на час, и равнодушный взгляд (на самом деле — просто смертельную усталость), и порванные при уколе вены. Мы оценим и маленькую зарплату, и старую скрипучую машину с жесткими рессорами, и недостаток лекарств. Опять же не все поймут. Но большинство.

Полгода назад в соседнем подъезде в присутствии врачей умерла пожилая женщина. Возраст 80 лет в России — диагноз почти смертельный. Я слышал, как кричала дочь старушки вслед уезжающей «скорой» что-то про убийц в халатах. Я понимаю, почему она кричала. Я не гарантирую, что удержался бы от резких слов сам. Но я знаю также, что ее муж ездил потом на подстанцию извиняться. Хороший человек. Наверное, тоже понимает, что такое 80 лет в нашей стране. Чем тут помогут доктора?

Ругать «скорую» - все равно что ругать протекающий кран, вместо того, чтобы взять и починить. Часто ли врачи «Скорой помощи» слышат добрые слова? Часто ли слышат хорошие отзывы о своей работе. Увы. СМИ радостно хватаются за любую «чернуху» о медиках и тщательно пережевывают ее. За кадром остаются спасенные жизни. Любой репортаж с места ЧП пестрит героизмом спасателей, пожарных. О «скорой» - только кратенько: «доставили в больницу». Меня вот тоже доставили. Как и чего это стоило с сверхнизким давлением, остается догадываться. Их спрашивать бесполезно. Привычные к негативу, они замыкаются в себе, услышав вопрос. Ожидают только плохого. Население зомбировано рассказами о фельдшерах-взяточниках, врачах-убийцах.

Несколько месяцев назад судили врача 03. Со своих пациентов он требовал деньги за госпитализацию. Не просил и не ожидал благодарности, а именно требовал. Всего-то тысячу рублей с вызова. Для Москвы — гроши. Для нищей провинции и нищей старухи — сумма. Мерзкий человек, вызывающий отвращение. Журналисты неделю обсасывали новость — зачем? Людям — негатив о работе врачей, выпускникам медакадемии — ненужное им знание, что можно и так вот зарабатывать. Если осторожно — попался-то врач только на двенадцатом больном.

Я не ругаю врачей. Трудно судить неспециалисту, что скрывается за ошибками «скоропомощников» - усталость, равнодушие, непрофессионализм или просто воля случая. Ошибки совершают все. Некоторые ошибки стоят дорого. Иногда виноват врач, иногда пациент, иногда — сама жизнь, чтоб ей неладно было. Взять хоть меня — ну что такое язва? Нервы, стресс, суета и неправильное питание. Док дает рекомендации по диете и режиму дня. Ага, щаззз. А кто работать будет? И он, и я понимаем, что нереально правильно питаться и соблюдать распорядок в сумасшедшем ритме города.

У окна — нележачие. Медсестра ругается и гоняет. Думает, что курят в форточку. Мы ж не звери... Курить ходят под лестницу. Там тоже нельзя, но курят все — доктора и пациенты. Друг друга «не замечают». На дворе уже настоящая весна. За считанные дни температура скакнула на десять градусов. Птички поют. Черта с два они поют — орут, ошалелые. Завтра выписываюсь. Болеть можно и дома, а на мою койку желающие всегда найдутся. Врачам работы хватит, хватило бы врачей...

Крыша
Служил я тогда в НЗРБ. Случилось так, что в части, а именно в парке, меняли ворота. Старые - тяжёлые, с пятимиллиметровым железом, не гнилые и не ржавые, видимо, были некрасивыми, или просто срок пришёл, но факт есть факт - ворота сняли и в количестве пяти штук выбросили на территории парка, на импровизированную свалку-пустырь. И поставили новые - лёгкие, деревянные.
Как об этом узнал наш майор Н, решил починить крышу своего сарайчика, что стоял неподалёку от его дома и в/ч, можно сказать между ними. Сарайчик был низенький, как и сам майор, и, видимо, как его жизнь - перекошенный, с тонкими досками и с худой крышей. Вы не подумайте, человек он был хороший, толковый и на выдумку горазд, только вот выдумка иногда подводила или была чрезмерной. Майор Н сразу всем сообщил, что он себе берёт три штуки и трогать их не моги. Точнее, ему нужны были стальные листы, а каркас - нет.
Заручившись одобрением начштаба и вооружившись капитаном Б, старлеем Л и двумя рядовыми И с ломами (братьями из Дагестана пятого месяца службы) с воодушевлением отправились на пустырь. Обнаружив не пять ворот а только три, майор Н пробормотал что-то типа "вот не наложишь лапу - спиздят, фамилии не спросят". Наметив на воротах места сварки и размер листов, майор Н, капитан Б и старший лейтенант Л отправились на соседнележащие старые покрышки, и вообразив его НП, сели наблюдать за работой бойцов. Бойцы, обученные за предыдущие месяцы слушаться офицеров, различать их по званиям и не задавать свои любимые вопросы: "А зачем?!", взявши в свои руки каждый по лому, стали методично долбить по металлу, пытаясь оборвать места сварки. Им это начало даже удаваться, и через несколько часов они отдолбили уже целый лист, но неожиданно настал вечер и господа офицеры решили, что необходимо этот лист спрятать, чтоб не украли, то есть не спёрли. А куда лучше спрятать лист железа, размером 150х200 и толщиной 5 мм на пустыре? Конечно, лучше закопать! Что и было проделано лично капитаном Б и старлеем Л. Бойцы были возвращены в казарму вместе с их оружием - ломами и напутствием, чтоб за ночь отдохнули, ибо завтра необходимо срубить все листы и пристроить на крышу сарая. Ранним утром майор Н, проходя мимо своего сарая, задумался, как же лучше прикрепить крышу на деревянный сарай, и не придумал ничего лучше, чем сварить все листы по размеру и форме крыши, и, чтоб не мучить солдат (он же не зверь, заставлять тяжести таскать) договориться с краном в ремзоне, дабы новую крышу на старую водрузил.
Оставив на пустыре рядовых И, капитана Б и бегавшего за "водичкой" старшего лейтенанта Л возле ворот, наш майор Н проследовал в ремзону, где за несколько бутылок беленькой договорился с крановщиком, а заодно и со сварщиком. Придя на пустырь и обнаружив капитана Б и лейтенанта Л за вскапыванием оного, майор Н удивился и задал естественный вопрос: "Вы до белочки допились? Что делаете?". Ответ его огорчил, оказалось, что кто-то так красиво лист железа спёр, что даже следов не осталось. Бойцы продолжали махать ломами и, по видимому, вошли во вкус: рядом валялись несколько корявых листов, местами срубленных, а местами оторванных от каркаса с мясом. Вчерашний лист так и не нашли. Его нашли позже, когда каркасы убрали, оказалось, что привезли ещё несколько ворот и положили рядом... на свежезакопанный лист. А посчитать ворота никто не подумал.
Пришедший газосварщик долго материл бойцов и майора Н. Бойцов за то, что так криво всё срубали и что рядовым И необходимо в кунсткамеру, ибо руки и голова, да и вообще всё растёт у них из задницы. Майору он высказал за сообразительность, что необходимо, да и проще было порезать автогеном ворота и сварить тут же всё, а не переделывать десять раз из-за кривых рук бойцов. Газосварщик был задобрен ещё одной бутылочкой беленькой и принялся за работу.
Быстро сварив крышу, усиленную элементами каркаса, с красивыми ушками для крюка крана, газосварщик удалился. Крановщик, подъехавший к тому времени, быстро поднял крышу и процессия пошла к сараю. Крышу водружали медленно, майор Н хорошо снял размеры и поставил допуски. Крыша села как влитая! Просто диву давались - как так точно всё получилось!
Только вот когда отцепили тросы, сарай начал трещать и медленно, но аккуратно входить в землю, пока не вошёл весь, шутка ли - крыша 6х4 метра из стали 5 мм!
Когда это узнал начштаба (страстный поклонник анаграмм и аббревиатур) - он не смеялся, он сказал, что всё было предрешено: первые буквы фамилий участников сложились в слово БЛИН...