Мимоходом. Инженерный кросс



"...Бег для североморца - это откровенное издевательство над организмом.
Здоровым он не нужен абсолютно, а больным
противопоказан климатически. Да и неудобно в шинели-то..."
( Капитан 1 ранга Водорез)



Как знает любой военнослужащий, любого рода войск, самое напряженное время- это то, когда в воинской части проходит проверка. Причем любая. И чем выше ранг и статус проверяющего, тем больше нервных клеток отмирает у массы людей в этот промежуток времени. Проверяют всё. Боевую подготовку, снабжение, несение караульной службы, содержание казарм, соблюдение норм довольствия, качество строевой подготовки, готовность корабля к походу, внешний вид и стрижку, ногти, вши, фурункулы и так далее и тому подобное. Но есть одна проверка, которая, на мой взгляд, пугает всех сразу, и вгоняет в массовое уныние. Особенно она нервирует славный и избалованный военно-морской флот. Это комплексная проверка министерством обороны физической подготовки военнослужащих всех рангов...
Нам как всегда повезло. Проверка проводилась один раз в пять лет, и естественно мы, под нее попали. Вообще нашему пятому курсу не повезло, мы не жили в казарме гостиничного типа, нас лишили многих привилегий прошлых лет, мы первыми должны были сдавать экзамен по специальности, и нам первым предстояла какая-то очень длинная стажировка. Нам вообще не повезло. Мы росли в эпоху перемен. Словом обижены мы были знатно, а тут еще и проверка физподготовки у самой спортивной категории военнослужащих- у будущих подводников, тем более инженер-механиков. Слава богу, командование училища, а особенно вся кафедра физподготовки эту особенность понимало, с одновременным осознанием того, что если училище покажет результат ниже «хорошо», то мало не покажется никому. Не начальнику училища, не тем более им, как раз тем, кто за эту подготовку и отвечает головой. А потому командование никаких препонов обману и ухищрениям курсантов проверяемых рот не воздвигало, а даже молча поощряло, как бы невзначай указывая на проколы, тем не менее, всеми силами стараясь прикрыть и их...
Наша рота попала на кросс 3 километра. Кроссы бегали вокруг учебного корпуса училища, минуя плац по аллеям. Как раз один такой круг и был равен примерно одному километру. Забеги проводились после обеда, в свободное время, чтобы не прерывать учебный процесс. Пока шли занятия, мы с тоской глядели из окон аудиторий на аллеи училища. Там те же нормативы по бегу сдавали офицеры, носясь кругами прямо в повседневной форме, лишь скинув галстуки и фуражки. Естественно, престарелые начальники кафедр и старшие преподаватели в этом безобразии не участвовали, и вся нагрузка была, на еще не успевших обрасти профессорскими животами молодых адъюнктов в звании капитан-лейтенантов и капитанов третьего ранга. Правда среди них мелькали и погоны более высокого ранга, из числа тех, кто вопреки устоявшейся традиции тяжелым мясом не обрастал и старался держать себя в форме.
Кросс нашей роты назначили на 16.00. К этому времени рота готовая к «веселым стартам» должна была сосредоточиться на обозначенном месте старта, за трибуной училища. Сразу после обеда мы, обгоняя друг друга, рванули в казармы. Не в свои, а в казармы первого курса нашего факультета. Только там были бойцы, которые были способны достойно пробежать эти три километра, не опозорив гордое звание курсанта Севастопольского высшего-военно морского инженерного училища. Конечно, мы не были законченными рахитами, и большинство из нас тоже могло это сделать, но, правда с результатами, мягко говоря, не соответствующими принятым нормативам, да и вид задыхающегося и еле передвигающего ногами пятикурсника мог оставить в сердцах высокой московской комиссии неприятный осадок. Само собой старшины первого курса не могли отказать «пятакам», а уж сами первокурсники, будучи по табелю о рангах «без вины виноватыми» соглашались на этот спортивный подлог сразу, лишь тяжело вздохнув, понимая, что у них еще все впереди. Я отобрал из числа нашей подрастающей смены двух орлов, примерно одного возраста, комплекции и роста с собой. Колю и Толю. Их пришлось, правда, с большим трудом, заставить снять прогары, и обуть нормальные хромовые ботинки, в которых ходили все старшекурсники. Пока мы шли наверх, я объяснил диспозицию. На старт выхожу я сам. Нам вообще приказали иметь на старте военные билеты при себе, чтобы высокая комиссия при желании могла проверить сходство документов стартующего с фамилией в ведомости. Так вот, стартую я сам, красиво и мощно бегу по направлению к углу учебного корпуса, изображая матерого марафонца. Там, сразу за углом меня ждет Коля, который как выяснилось по дороге, являлся кандидатом в мастера спорта по легкой атлетике. Мы с ним одновременно сбрасываем робы и меняемся ими. К тому же контроль пробегающих на промежуточных точках велся не по боевым номерам на робе, а по спортивным номерам на спине, которые мы повязывали перед стартом. Так вот, Коля, напялив мою робу и номер, включал своего КМСа и рвал вперед. В это время, я не спеша, перемещался вдоль тыла здания в сторону финиша. Толя, занимал выжидательную позицию ровно посреди здания, у тылового адмиральского входа. Коля делал полтора оборота вокруг учебного корпуса, затем передавал эстафетную палочку в виде моей одежды и номера, Толе. Тот тоже летел свои полтора круга, и в районе кафедры химии сдавал вещи обратно в мои руки. Я стартовал, стараясь пробежать эти оставшиеся метров триста так, чтобы у членов комиссии не было сомнений, что я чертовски устал, запыхался и остервенел. Ничего другого опасаться не стоило. Кафедра физподготовки, всегда выставляющая проверяющих в самых неожиданных местах на внутриучилищных кроссах, при комплексной проверке это делать «забывала». Так, что следовало опасаться только зорких глаз министерских «чекистов» в мундирах цвета умирающей степи. Коля и Толя задачу поняли правильно, осознав ее важность, и перед плацем меня покинули, направившись к местам своих стартов. Истины ради, надо сказать, что больше половины роты кросс решила бежать сама. Одни по причинам уверенности в собственных силах, другие просто не нашли достойной замены среди младших курсов, третьи просто из за страха, что попадутся и подвергнутся массовым репрессиям. И лично я к этой праведной части будущего офицерского корпуса не примкнул, что стыдно, но тем не менее...
Стартовали классами. Сначала нам выдали номера. Потом выборочно сверили наличие и соответствие. Потом проверили документы, стрижку и пульс. Осмотрели форму одежды, обувь, а уж потом махнули флажком. В путь нас провожало четыре краснопогонных полковника с общевойсковыми петлицами и четыре наших преподавателя с озабоченными выражениями лиц. Причем все были вооружены секундомерами, блокнотами и ручками. Через несколько минут после старта первого класса, настала наша очередь. Как всегда бывает в беге, уже через минуту тесный строй бегущих разделился на немногочисленных лидеров гонки и крепко сбитой кучки аутсайдеров. Впереди пёрли не щадя сил наши спортсмены и те, кто избрал тактику «изнеможения организма». Последние делали, насколько позволяли физические силы, рывок, и выжав все ресурсы организма, после примерно двух километров переходили на ковылянье, напоминающее бег лишь отдаленно. Во время этой колченогой иноходи их нагоняла основная часть народа, и кросс «изнеможенные» заканчивали вместе со всеми, со среднестатистическими результатами, не хуже, но и не лучше других. В нашей же тесной группе трусцой бежали только те, кого за углом ждал молодая подмена, и те, кто бежал честно и бесхитростно и мог рассчитывать только на свои силы.
За углом учебного корпуса, напротив крематория с мусором меня, как и было обговорено, ждал, разминаясь, словно перед ответственными соревнованиями, разрядник Коля. Он стоял уже с робой в руках, и сразу начал махать руками, предлагая побыстрее скинуть мои шмотки. На самом деле этот кусок дистанции и правда, напоминал эстафету, только вместо палочки, на двадцатиметровом промежутке бегуны менялись одеждой. Прямо-таки вдевшись в мой наряд, Коля включил «первую космическую», и в мгновенье ока скрылся за углом, обгоняя со своим кандидатским уровнем не только пятикурсников, но и своих сокурсников. Через минуту, когда пыль за бегущими еще не осела, у крематория осталось два десятка раздетых пятикурсников, которые переговариваясь, тихо фланировали в направлении убежавших спортсменов. По совести говоря, мне было очень стыдно за себя. Но я никогда не любил бег, хотя почти все осень и весну третьего курса каждое утро с группой единомышленников носился перед подъемом и зарядкой на Учкари купаться, а это было поболее трех километров. Где-то у правой паттерны, кто-то предложил перекурить. Но не успел я пыхнуть сигаретой и пару раз, как сзади раздался победный рев моего спринтера Коли:
- Товарищ главный корабельный старшина, я их обошел!!! Сейчас Толе передам....
Вот тут я струхнул. Дело в том, что за расписыванием этого нечестного деяния, я как-то забыл предупредить своего спортсмена Колю, что первым мне прибегать никак нельзя. Тот, как исполнительный военнослужащий понял все остальное правильно и побежал как на чемпионате Тверской области, полностью выкладываясь и обходя всех соперников, которых у него собственно и не было. Что-то крикнуть ему вслед я не успел, так как он исчез так же быстро, как и появился. Я бросил сигарету и ускорил движение в сторону второй смены «эстафетной палочки». Но я уже опоздал. В курилке, вытирая пот, тяжело дыша, но с довольной улыбкой сидел мой «двойник» Коля.
- Сейчас Толик их сделает...
У меня даже окурок изо рта вывалился.
- Как это сделает? В смысле?
Блаженно улыбающийся, потный Коля, посмотрел на небо и как-то мечтательно, с едва заметной ностальгией ответил:
- Мы же с Толиком из одного города...Правда, в разных школах учились. Оба бегом занимались. Я только КМСа осилил, а вот он мастера спорта выполнил...успел до училища...
Где-то в моей голове щелкнул калькулятор и выдал информацию. Через минуту-другую, на горизонте появится Толик, и если я продолжу на оставшейся трехсотметровой дистанции бег с такой-же скоростью, да пускай даже раза меньшей раза в два, я ненароком стану чемпионом роты. Вот это мне было совсем не нужно. Ну, никак я не походил со своей вполне упитанной фигурой на бегуна. И если наши физкультурники, скрепя сердце, но сыграли бы перед проверяющими комедию, то лично бы я на месте высокой комиссии очень заинтересовался пузатым спринтером, примчавшимся к финишу практически без отдышки. Даже не пытаясь выругаться на чрезмерно ответственного первокурсника, я с ходу начал делать приседания, стараясь выгнать из кожи хоть немного пота, чтобы достойно, точнее, правдоподобно выглядеть в глазах ожидающих нас на финише офицеров. Но не тут-то было. Сначала с одной стороны с победной физиономией появился, скорее вылетел, Толя, на ходу сдирающий с себя форму, а с другой стороны, из-за угла выпрыгнул наш преподаватель по физподготовке майор Шмелько. Все наши игрища с переодеваниями были для него тайной Полишинеля, и поэтому он, напрягая и без того багровое лицо, с ходу начал орать на собравшихся в курилке «бегунов».
- Бойцы, бл....! Охренели совсем...бегом назад...прячьтесь, вашу мать...сюда проверяющий идет!!! Бегом!!! Механики...чтоб вас...
Народ прыснул назад, обратно к паттерне встречать свою замену, а вот мне ничего не оставалось делать, как, выхватив робу из рук подбежавшего лидера гонки Толика, ввинтиться в нее, и вопросительно поглядеть на Шмелько. Тот, состроив лицо людоеда, вынужденного злым роком отпустить свою законную добычу рявкнул:
- Бегом Белов, бегом бл...мы с тобой потом разберемся!!!
И я побежал. Сразу за поворотом, метрах в тридцати, я нос в нос столкнулся с общевойсковым полковником со строгим лицом, который аккуратно отметил в своем блокноте мой номер. На мое счастье среди сокурсников все же были настоящие спортсмены, которые на последней стометровке обошли меня. Я, естественно этому не препятствовал, а даже насколько возможно сбавил обороты, чтобы это не бросалось в глаза, и финишировал четвертым.
Через десять минут, когда все рота, наконец, воссоединилась и отдышалась, нас построили и поздравили с успешной сдачей проверки, ответственным подходом к собственной физической подготовке и флота в целом. И что еще подчеркнул строгий армеец, так это то, что мы выпускники инженерного училища, показали результаты, мало отличающиеся от тех, что им демонстрировали в пехотных училищах, и даже в знаменитом Рязанском десантном... Он особо отметил заслугу в этом нашей кафедры физподготовки, и выразил уверенность, что мы, возложив на плечи офицерские погоны, всегда будем в авангарде спортивной жизни армии и флота. Мы послушно кивали, улыбались в душе надеясь, что уж по выпуску из училища будем заниматься настоящим делом, а не авральными показухами. Как же мы все ошибались...

Курсантские истории

"Блондя" и "Шустрич"

Володька Торвин был альбиносом. Тогда это слово было почти оскорбительным, поэтому за белёсую, прозрачную, пергаментную кожу, светло-белые волосы, глаза цвета неба в полдень в пустыне прозвали его "Блондя".

Майор Мустрич, преподаватель военной топографии, был знаменит в училище знанием своего предмета, тяжёлым характером и огромной гордостью, переходящей в гонор. К слову сказать, повод у него для этого был. Майор Мустрич был очень маленького роста. Мы, танкисты, народ плечистый, но невысокий. И даже нам майор Мустрич был, как бы это сказать помягче, чуть выше пояса. Над уставными ботинками майора Мустрича умилялось всё училище, и иначе чем пинетками их не величали. Естественно, прозвище его было "Шустрич".

В это день, даже уже вечер, Блондя в приподнятом состоянии духа возвращался из увольнения. Приподнятость духа была обусловлена в ДК завода им. Колющенко, куда курсантов пускали бесплатно, где Блондя познакомился с многообещающей девушкой и трехстами пятидесятью граммами вина "Рубин", заряженного в него в начале вечера.

Здесь надо сделать лирическое отступление и спеть оду дешёвым винам нашей молодости. Где же вы "Рубин" и "Солнцедар", "Осенний сад" и "Вино столовое", портвейн "Розовый" и ром "Негро"? Сейчас, когда коньяк "Наполеон" не вызывает ничего, кроме изжоги, а от названий искусственных вин рябит в глазах, я с грустью вспоминаю вино за рубль двадцать семь, налитое в 0.7 литровые бутылки тяжелого стекла, похожие на знаменитые "Коктейли Молотова", и поражающие так же точно и безотказно. По шестьдесят копеек с носа, мы, курсанты вторго курса, получавшие по десять восемьдесят в месяц, могли потратить безболезненно. И, заметьте, ни одного отравления, ни одного случая диареи (в те времена - поноса) или золотухи не было.

Вернёмся же в тот знаменательный вечер. Перед КПП училища был вырыт котлован для ремонта канализации. Все котлованы для ремонта канализации во всех уголках страны имеют одну общую особенность. Они заполнены жидким дерьмом вперемешку с глиной, смытой осенними дождями.
Блондя, благоразумно держась в тени, шёл по краю этого котлована, когда услыхал: "Товарищ курсант. Стойте. Ко мне." Голос был командный, Вовка осмотрел местность и никого не увидел. Потом постарался навести резкость в глазах и даже включить ночное видение. Никого. Наверное, не ко мне, решил он и пошёл дальше. В этот момент кто-то его схватил за ремень и резко дёрнул. Блондя рванулся в сторону, поскользнулся и упал в яму. Первое, что увидел он в тусклом свете уличного фонаря, когда встал на ноги и при этом оказавшись по плечи в говне, - это плавающую офицерскую фуражку. Недолго думая, Блондя нырнул (присел поглубже) и стал шарить вокруг себя. Нащупав что-то бултыхающееся, он встал и поднял спасенного человека над жижей. Так и стоял он, пока подбежавший наряд по КПП не вытащил их из грязи.
Потом их доставили к дежурному по училищу, где они, курсант Торвин и майор Мустрич, стояли рядом, обтекая дерьмом.
Всё закончилось благополучно. Сильный запах говна заглушил слабый аромат "Рубина". Майор Майор Мустрич, не желая быть посмешищем, быстро ушел.

На следующий год, когда у нас началась военная топография, Шустрич подошёл к Блонде и спросил: "Товарищ курсант. Мы с вами нигде не сталкивались? Что-то лицо мне ваше знакомо." Блондя промолчал. Тактичность будущего офицера не позволила ему сказать фамильярно: " Да в говне вместе плавали, товарищ майор".

Только такие офицеры могут поддерживать настоящий порядок в танковых войсках.

Пелот

- Зайди!
Звонок по телефону застал меня первого.
Ну вы в курсе. У меня первое - биллинг-день.
Дурдом "Ромашка" в рамках отдельно взятой телекоммуникационной фирмы.
Принтер плюется счетами.
В кондишку заправили новый картридж с грибами. Главбух в предвкушении очередного отчета, а охфис манагер полирует пальцы - клеить марки.
Посреди всей вакханалии летает вертолет. Хелик. "Блейд". Привносит оченно специфический колорит в нашу и так не шибко адекватную компашку.

- Зайди. Звонит генеральный.
Как был, без пинжака с карманами, побег на зов.
Взлетел на второй этаж. Точнее, первым взлетел "Блейд", а я позади - пелот типа.
- Здрасте-здрасте-здрасте... мелькают двери - абон отдел, бухгалтерия, приемная ...
- А он настоящий? - Гы, ну что тут ответить...
Залетаем в кабинет генерального. Восьмерка по периметру и посадка на журнальный столик.
- Что, барин, нужно?
- Все летаешь?
- Дык, поманехе ...
- Че тут без меня - только с отпуска вышел ...
- Да робим... Вон твои - забор поправляют, пломбы на дороге вкорячили...
- А админы?
- Что админы - биллинг курочат. Нормально все. Чего звал-то? Не томи.
- Ты эта, договор подпиши...
Читаю... ага...
- Давай ручку. Поздравляю вас, уважаемый В.Б., с продлением полномочий гендира на очередные три года. Ну все, рули тут, а я побег дале. У меня биллинг-день, пымаш.
И мы убегли. Блейд по воздуху, а я сзаду. Пелот, куле, не хухры-мухры ...
"Блейд". 26 грамм. Полетное время от 5 до 9 минут.
Грузоподъемность - пачка сигарет.
Надоесть не может, потому как все в руках наших. Да и забавный он :-)

PS Эту историю рассказал мой хороший знакомый, морской офицер запаса, служил на авианесущих крейсерах. Сейчас тех. директор и по совместительству хозяин небольшой телекоммуникационной компании в Приморском крае.