Я тогда был уверен, что настоящего корейца должны звать Игорем. И фамилия его обязана быть Ким. Ну, максимум, Виктор, с фамилией Цой. Но Ким - всё же скорее. Поэтому когда третий встреченный в моей жизни кореец оказался Игорем Кимом, я не удивился. Я удивился другому. Игорёк в связи с рядом причин мог вообще не призываться. Но пошёл добровольно.

Он был молчалив. Мне это не нравилось. Он - единственный, кто со спокойствием ледокола "Арктика" относился к моему 3.14здобольству. Меня это нервировало. Весь кубрик лежит под койками, сучит ногами и задыхается от хохота. А этот...... Сидит на койке и сурово глядит под ноги.

Мой призыв тогда ещё гоняли. Доставали всех. А его нет.
- Все корейцы - каратисты, - с деланым уважением говорил боец Иванов, из дедов, и аккуратно обходил угрюмого черпака стороной.
- Слушьте, а может, он по-русски не понимает? - говорил кто-то из наших.
- Эй, кунфу-каратэ, ты что, кирдым-сыктын ни гу-гу?

Игорь поднимал тяжёлый взгляд на доставальщика, пару секунд разглядывал его и снова принимался изучать щели в полу.

Однажды мы Игоря не узнали. Он сменился с поста и пришёл в роту глубокой ночью. А утром мы не увидели его глаз. Характерный разрез исчез. Оба глаза были синими и распухшими. И открыть их он не мог.

- Ну, ты чего? Чё случилось-то? - обступили мы его.
- Сержант Караваев, - коротко ответил он и стал одеваться.
- Ну так чё, не мог ему какую-нить мамашу-гири забацать?
- Да не знаю я карате, отстаньте! Я гимнастикой занимался.
- Ууууу, - разочарованно и обалдело выдохнули мы, но всё же кое-кто с недоверием глянул на мозоли на костяшках.

Ну, мы-то ладно, особых претензий к Игорьку не имели. Погодок наш, да и лямку тянет, как все, как надо. А то, что не якшается с нами, - так насильно мил не будешь. А вот дедули наши такое дело на заметку взяли. Как глаза у Игоря опять на место встали, они ему что-то подстроили. И побили дюже.

Произошло это уже после нашего, знаменитого на весь округ бунта, когда мы во главе с комроты(!) давали тёмной ночью отпор оффенсивно настроенным персонам из числа старослужащих. Стая у нас получилась крепкая. Игорь Ким стае не принадлежал. Он был горд, одинок и независим. И таким продолжал быть, когда деклассированные элементы прознали о том, что вовсе он никакой не каратист.

Ким отказался идти за самогоном дождливой ночью. И поэтому, когда орлы нашли-таки другого гонца и упились, ему пришлось несладко. Заступиться за него было некому. Почти весь наш кубрик был в отлучке. Да и неизвестно, вступились ли бы за него.

Потом Игорёху побили ещё пару раз. И мы насильно взяли его под свою охрану. Он даже постепенно стал произносить больше слов, а однажды, когда кто-то рассказал анекдот, он даже немного улыбнулся.

Так и жили. Стая волков (мы) и он. Вроде с нами, а вроде - отдельно.
Самые мерзкие старики уже уволились. Жить стало гораздо лучше, жить стало веселее (с). А тут рота получила за какие-то подвиги в тылу премию - визит в областной центр с заходом в кинотеатр. Что там показывали, память не помнит. Были две скучные серии. Под покровом темени отдельные индивиды сплели заговор, целью которого было отлучиться и купить настоящей водки. Менее развязные бойцы решили просто сгонять на переговорный пункт и позвонить домой. К таким примкнул и Игорь.

Мы были молоды. Мы кричали «Нас не догонят»(с). У винного отдела мы моментально и профессионально нарвались на местных забулдыг. Нас было трое, а их - эх, математика. Нас обступили со всех сторон так, что день померк, и потеснили в какую-то рощицу около железнодорожных путей. Я не знаю, как те двое, с переговорного, нас нашли. Но тоже стали в круг. Игорёха молчал, зацепив большие пальцы рук за ремень. Его в числе прочих в порядке разогрева поливали грязью и обещали поквитаться за Чингиз-Хана. А он молчал. А мы выпрыгивали, пока получалось. Потом Слава Медведкин из Донецка открыл счёт и нанёс увечье самому заводному забулдыге.

И тогда... Я потом всё понял. Я понял, что тогда забулдыги совершили ошибку, вынув заточки. Игорь отстал, наконец, от своего ремня и развёл руки. Он стоял к нам спиной и отталкивал назад, словно защищая или освобождая место для представления. Нам было слегка неясно, что происходит. Всё произошло моментально и, смываясь галопом, я успел оглянуться назад и насчитать четверых на земле, ещё двоих по пути на землю и одного на высоте метров четырёх на голом стволе дерева. Остальные бежали. В направлении, противоположном нашему.

У кинотеатра остановились, перевести дыхание.
- Ты же говорил, каратэ не знаешь, - с укором сказал я Игорю.
- Каратэ не знаю. Это - джиу-джитсу.
- Клоун! А чего в части-то дался?
- Там все свои!

ВОТ ИДИ И ПОЙМИ ЭТУ ФИЛОСОФИЮ.

copyright anekdot.ru

И еще об Израильской армии. Несколько лет назад официальный журнал армии
выпустил спецномер, посвященный самым невероятным аспектам этой самой
невероятной армии. Среди прочих приколов был приказ по армии,
запрещающий солдатам класть палец в рот рыбе. В то славное время, когда
Цахал (аббревиатура, расщифровывающаяся как "Армия Обороны Израиля", на
иврите, ессно), держал Синай, один придурок в форме выловил в прозрачных
водах Эйлатского залива рыбу. И положил ей палец в рот. Зачем? -
спросите вы. Придурок, что с него взять. Рыба же этим вопросом не стала
задаватся, и палец откусила. Командование приняло меры (вышеупомянутый
приказ). Другой, более давний случай уходил в те стародавние времена,
когда на вооружении армии состояли лошади. Тогда же (и до сих пор) на
вооружении армии состояли и прапорщики. Как и в любой другой армии,
прапорщики в Цахале тупые и жадные. Так вот, один прапорщик, ведавший
фуражом для лошадей, этот фураж украл. Его поймали и судили. Приговор был
оправдательным. Суд постановил, что прапор слишком туп, чтобы
преследовать какие-то конкретные преступные цели. То есть, мысли прапора
не пошли дальше: "Если есть фураж, то кто-то же должен его спиздить".
Еще одна история произошла в том же Синае. Тогда была возможность
(специально для прапорщиков, не иначе) утерянный предмет заменить
равноценным, использовав так называемый "обменный протокол". "Утеряв"
холодильник, некий повар заменил его доской. Как? Очень просто.
Последовательно применяя несколько "обменных протоколов", холодильник
превратился в холодильный ящик, холодильный ящик стал просто ящиком, ну
а уж заменить ящик доской сам бог велел. И ведь все законно, не
придерешься. Потом повар переквалифицировался в программисты :-)

Стащил с postnext.com
Значится, в одном аэропорту гражданской авиации xUSSR разместилась американская военная база. Ну и, как положено, гости были как у себя дома. Однажды у них случилась проблемка с Хаммером (джип такой), ну разложил их боец свои блестящие ключики и чинит помалу. Нашим технарям, конечно же, интересно на буржуйскую технику поглядеть. Подошли и смотрят. Потом один другому и говорит: вот бы у него пару ключей спи%*!ть. Тут этот американец схватил все ключи и с испугом ответил: NO, no spizdit` и спрятал ключи в джип!

Выборы в Верховный Совет СССР.

Были выборы в Верховный Совет СССР. Они были назначены на 23 февраля 1955 года. А накануне меня отправили за топливом в г. Вентспилс. Получив топливо, мы отправились в часть, но по дороге заехали в вокзальный ресторанчик и приняли по 150 граммов водочки и закусили. Отправились домой, ехать-то всего 38 км. Погода была дрянь. Шел мокрый снег, стекло машины залипало и шофер Лешка Тушин(из Ашхабада) протирал тряпкой стекло на ходу с подножки, держась за баранку. Мы с Вадиком заснули, а Лешка, протирая в очередной раз окно, поскользнулся. Машина была на ходу, был вечер, темно. Падая с подножки он крутанул баранку на себя и машина, развернувшись на скользкой дороге на 180 градусов опрокинулась в кювет. Под машиной оказался шофер, бочки с бензином разбрасало. Когда я очнулся, выбил ногой дверь(она оказалась вверху, как люк танка) и помог выбраться Вадиму. Шофера достать из-под машины не могли. Машина не загорелась, хотя бензин капал из бака. Что делать? Кругом лес. Курляндия. Темно. У нас шок! Помочь ничем не можем. Выбрались на дорогу, куда идти, в какую сторону? Сколько простояли на дороге, трудно вспомнить. Вдруг появился свет фар. Военный ГАЗик с начальством остановился. Еле уговорили подвести меня до нашей части, но он, гад этот, полковник-пограничник, довез меня только до развилки 38 км.,а там до штаба примерно 1,0-1,5 км. И вот я бегом в дивизион - сообщить об аварии и вызвать помощь, а Вадим остался у машины. Как выяснилось позже, мы проехали свой поворот примерно на 2 км. И, очевидно, шофер искал указатель поворота, но это была версия расследования. Прибежав в штаб, я доложил дежурному по части о случившимся. Была поднята по тревоге дежурная группа и добровольцы. Приехали на место аварии, подняли машину, но все было тщетно, шофер был мертв. Его придавило дверцей. Я был старший на машине и отвечал за машину и груз. Шофера на мотрисе (дрезина генерала Маннергейма) по узкоколейке отправили в Вентспилс, но он к этому времени был мертв. Через несколько дней его похоронили в г. Вентспилс со всеми почестями. А нас с Вадиком полмесяца допрашивала прокуратура Вентспилского гарнизона. Когда помощник прокурора узнал, что мы оба бывшие курсанты Военно-Морских училищ, обматерил нас всякими словами, выгнал из кабинета и закрыл дело. Вот такая история приключилась со мной накануне 23 февраля 1955 года - Дня Советской Армии и Военно-Морского Флота СССР.
Я запомнил ее на всю оставшуюся жизнь.