Дорога и причуды памяти

...В такую погоду на автобане лучше не гнать: дворники почти безуспешно пытаются снять со стекла водопад, а ветер мотает полуторатонную машину по полосе как игрушечную: вроде ты и руль держишь, и трезв, как стекло, но вот очередной порыв ветра - и тебя как через мягкую подушку толкнули: и потянуло вправо, на соседнюю полосу по мокрой серой ленте, матово отблескивающей в твоих фарах.
Я встаю за длинномером, за ним уютно и спокойно: здоровый, как мамонт, он закрывает меня от ветра, который дует слева-спереди. Правда, из-под его колес несет в лицо водяную пургу, но она уже не в силах добавить что-то еще к ливню: так и идем. Идти нам еще долго, только Мюнхен объехали, номера у мужика штутгартские, значит, он меня доведет почти до самой цели. Вокруг - ночь, движение минимальное, и в зеркале заднего обзора лишь непроглядная чернота.
...Капитан Тихонов свалился на нашу голову неожиданно. Его прислали из ГСВГ, прямиком в тайгу. "Почувствуйте разницу", как говорится. Еще вчера он пил хорошее пиво и кушал сосиски в чистенькой немецкой кнайпе, был "херром офицером" и даже белым человеком, а сегодня он - посреди моря начинающей желтеть тайги, среди небритого и пропахшего потом, солярой и маслом воинства, насмешливо-раскосо косящегося на чистенького офицера из-под кое-как нахлобученных пилоток. Поначалу Тихонов ходил, брезгливо поджав губы, как благородная девица, по недоразумению попавшая в крестьянский хлев: он лелеял надежду все же перевестись куда-нибудь поближе к асфальту. Не вышло: вот тебе П-18, вот тебе 5 человек л.с., служи, капитан, ибо тебе до дембеля - как медному котелку, а Родина хочет видеть тебя здесь - в болотах Архангельской области.

На "точках" отношения между солдатами и офицерами специфические, скажем так. Нет, ни о каком братстве и прочей киношной фигне речи не может быть и в принципе, но существует эдакая нота понимания: и тебя и меня сюда заслали, так давай ты не будешь травить мне мои 25 лет выслуги, а я не буду паскудить тебе 2 года твоей службы. В общем, симбиоз двух зверей, сидящих в одной клетке. Тихонов же плевать хотел на симбиоз, и искренне считал, что Устав исчерпывает все возможные варианты взаимоотношений между солдатом и офицером. Более того, не взирая на мягкие намеки майора Т-ка он с упорством карбидного бора пытался внедрять эту систему на своей несчастной СРЦ (станция разведки целей - КБ) П-18: например, походы солдат в лес за грибами он пытался пресекать путем отправки на гауптвахту "за самовольную отлучку". Тот факт, что от нашей жратвы шатались зубы и текла кровь с десен, его волновал, как позапрошлогодний снег.

...М-да. Дальнобой замигал поворотником: уходит вправо, туда где парковка, заправка и уютные огоньки кафешки. Жаль, придется чуток добавить, вроде бы впереди по автобану еще один идет. Госпидя, что ж меня мотает-то как пьяного? Будет вообще сухой кусок, или мне так и пилить сквозь это, нащупывая дорогу слабенькими желтыми конусами фар?
За Аугсбургом уже который месяц ремонтируют автобан, а посему - временные, узкие полосы. Немцы не лишены своеобразного чувства юмора: ограничение стоит "80", я иду 100, впритирку проходя рядом с автобусом, а сзади деликатно помигивает поворотником солидный "мерседес": ты, мол, не хочешь уступить мне дорогу, парень? Ага, щас. Погоди, только разгонюсь и взлечу, все для тебя. Моргаю ему в ответ аварийкой, немец понимает идиотизм ситуации и поворотник выключает.

...Офицеры, собственно, как и люди любой другой профессии, бывают разные, в том числе - и мудаки. Но мудаки в армии бывают разные: например, простые и бесхитростные, каковым, к примеру, был майор Супрун. Майор прославился ма-а-а-аленьким пунктиком: он обожал долго и вдумчиво трахать мозги солдату, который не отдал ему честь. И совершенно неважно было, чем тот занимался: паял ли контакты, согнувшись в три погибели у кабельного разъема, или просто курил спиной к нему: неотдачу чести Супрун воспринимал как личное, персональное оскорбление. Такой тип мудаковатости обычно легко предсказуем и предотвращаем: ну махни ты ладонью к виску, сделай вид радостный и придурковатый, все равно эта тварь с комплексом неполноценности тут и сгниет в этой тайге, не всю ж жизнь тебе с ним сосуществовать.
Тихонов был мудаком редким, кондовым. Например, исподволь выяснив, что девушку у солдата зовут ... ну не знаю, Дуся, к примеру, он мог радостно улыбаясь, бросить человеку в лицо перед всем строем: "Ты что, думаешь, поедешь свою Дусю в мае е...ть? Моли бога, чтобы с такой службой она тебя в июле дождалась!" Как вы понимаете, такого рода шутки и юмор находили в солдатском коллективе горячее и искреннее взаимопонимание: Тихонову гадили, как могли, чем могли и где могли, а он, в свою очередь, мстил нам за тайгу, гнус, грязь под сапогами и полный беспросвет впереди: нашла коса на камень.

...Уф... наконец-то сухой кусок, и можно переключить дворники в режим, когда они лениво смахивают капли с лобовухи раз в 5-7 секунд. Дальше, километров 20 будет нормальная дорога, местами даже - в три полосы. Дорога как повымерла, лишь иногда мимо проносятся шумахеры, выдавая где-то под 180: я не знаю, какая причина гонит их в ночь, но по такой трассе это должно быть что-то очень веское.
Я еду на запад, и постоянно вижу перед собой догорающее небо, точнее, самый краешек той пурпурно-черной полосы заката, которая становится все уже и уже: Земля крутится быстрее моих колес. Красиво.

...Офицеры по очереди становятся в дежурство по части. Точнее, "очередь" эта весьма своеобразна: выходные и праздники "тянут" молодые лейтенанты. Тихонов попал под раздачу на выходные как "чужой", еще не прижившийся в коллективе. Такое уравнивание в правах с молодыми летехами "только вчера из училища" нашему капитану сильно не понравилось по вполне понятным причинам. Вечер намечался быть веселым.

Когда коту нечего делать, то он лижет яйца, гласит народная поговорка. Когда офицеру нечего делать, он в зольдатиков играет, изображая занятия строевой подготовкой. Вообще, с уходом античного строя и македонской фаланги строевая подготовка как военная дисциплина потеряла смысл, но поди ж ты, дожила до наших дней.
Мы ходим уже минут тридцать по кругу, вопя песню о том, что "долго-долго до самой Волги маячил голубой платок". Оно бы все ничего, но на улице минус тридцать пять, и ноги превратились уже во что-то похожее на телеграфные столбы: такое же гулкое и нечувствительное.
- Ногу тянуть! Маршировать в шаг! Задора не слышу! Что, заснули, блядь?
Глотка уже сорвана, завтра мы будем хрипеть, ненадолго приобретая нормальный голос после горячего чая. Но до этого гребаного "завтра" надо еще дожить, еще не кончилось "сегодня", и судя по происходящему, еще не скоро кончится.
- Может, вы спать не хотите? Может, вам маршировать нравится? Не слышу песни!
Сука поганая, твое счастье, что ты в бункере ночуешь, в казарме ночью бы тебя просто убили.. Строй ломается, резко натолкнувшись на разом остановившийся первый ряд.
- Почему встали?!! Кто команду дал! Шагом марш! Рота!
Аверцев, старшой с Нерчинска, подходит к Тихонову и тихо, но так, что слышат первые ряды, произносит:
- Товарищ капитан, не надо так.. Люди устали.
- Мне похуй! Продолжать занятия!
Строй окончательно ломается, и Тихонов вдруг оказывается в полукольце серых шинелей:
- Товарищ капитан. Люди. Устали, - раздельно роняет каждое слово Аверцев. Разрешите командовать построение к вечерней поверке.
В воздухе висит нехорошая, злая тишина. Запахом своим она сродни разлитому бензину: кинь спичку клича, суматошного и яростного, и останутся от капитана вбитые в асфальт ошметки начищенных сапог и мокрая красная лужа. Трибуналы, дисбаты и все остальное будет потом, а сейчас мы хотим спать: полукольцо рефлекторно сужается еще на один маленький шаг. Тихонов вдруг понимает, что не все в этой жизни определяет устав и четыре звездочки на погонах. Он делает рефлекторный шаг назад и внезапно севшим голосом выдавливает:
- Старшина! Командуй построение к вечерней поверке! Разойдись...
Кольцо разжимается: бег, перекличка, умывальник, подушка. Минус день.
... Ulm-ost - 1000m. Через 10 минут я буду дома.

(C)
http://cynicanonimus.livejournal.com/74807.html

Летом я со своей будущей супругой отправился гулять в городской парк. Вечер был на удивление теплым и приятным. Народу было много. От нашего дома парк совсем рядом. Минуты 3 ходьбы. И за эти три минуты я понял, что концентрация людей в тельняшках несколько превышает норму степного города. Озарение. День ВМФ. О чем незамедлительно уведомил любимую. От прогулки она не отказалась. Я, думаю, многие знают и наблюдали, как проходит празднование дня ВМФ, наш город не исключение. Множество парней и достаточно уже взрослых мужчин в тельняшках и бескозырках. Классика, одним словом. Весь этот народ вел себя в основном чинно и благородно. Обнимались с проходящими бескозырками, размахивали флагами. Внимание привлек к себе офицер. Достаточно молодой, в полной парадной форме и кортиком, на плечах погоны капитан-лейтенанта. Уже необычно. До ближайшего моря от нас две с половиной тысячи километров. А тут офицер. Но офицер был, мягко говоря, не в себе. Видно до похода в парк он принял несколько больше, чем мог. И поэтому его качало. Сильно качало. Вероятно, особого почета и уважения он окружающим не внушил, и на него наступили несколько раз. На кителе сзади отчетливо просматривался след от ботинка. Смотреть было на него достаточно неприятно. Пройдя мимо этого представителя флота, мы спускались к реке. Парни в тельниках проходя мимо одной из лавочек как-то поразительно примолкали, и крики возобновлялись уже далеко от этого места. Дошли и мы до этого места. В этот момент мы встретили пару гуляющих. Это был пожилой мужчина и его супруга. Поразил. Кавалер. Только эта ассоциация у меня возникла при его виде. Но фигура у этого мужчины была как у 18 летнего пацана. Этот дед был в форме. Я не знаток деталей морской одежды. Брюки были отутюжены до идеального состояния. Пряжка ремня блестела, как фара приближающегося поезда. Бескозырка со звездочкой лихо сдвинута на бровь. На белой голландке нашиты погоны старшины 2 статьи. А на груди большое количество орденских планок. На левой стороне груди был гвардейский значок. Этот старик был с женой. Они просто прогуливались. Дойдя до них, я был поражен видом этого незнакомца. Слегка приоткрыв рот, присел на скамейку заворожено наблюдая за ним. Как они весело смеялись со своей супругой. Такой шел от них задор. Я еще подумал про себя. Закон парных случаев. 2 моряка. В полной форме. У нас! Чудеса. Эта пожилая чета, проходя мимо нас, поздоровалась, ответили на поздравление и присели с нами. И в этот момент на дорожке показался описанный выше каплей. Как изменился взгляд деда. Он взметнулся со скамейки вверх. Пружинящей походкой направился к офицеру. Тихим, но таким пугающим голосом он произнес: «Как вам не стыдно, товарищ капитан-лейтенант. В таком виде. Офицер. Или вы незамедлительно скрываетесь за деревья, или я буду вынужден вас ударить. Позор. Это же надо так флот опозорить. Ну ладно, пацаны. Но вы. Офицер!» Капитан, как-то понурив голову, откатился за кусты. Не знаю, почему, но от деда действительно шел какой-то поток энергетики. И понял, что это действительно праздник таких как он.

Песня о Родине.

В том же Палермо, в том же экипаже был еще один уникальный человек. Что называется, поперек себя шире, здоровья богатырского и большой любитель Огненной воды. Как говаривали североамериканские индейцы, подарок Большого белого отца из Вашингтона. Ну, а у нас вроде бы как подарок Родины.
Да, уникум этот занимал должность помощника командира, под стать Фоме старпому. Звали его Вовуля.
Так вот, этот Вовуля мог выпить одним духом бутылку шампанского из горла и не икнуть при этом.
С его слов отпуск он проводил в родной белорусской деревне исключительно попивая самогонку вперемешку с шампанским.
Ну, а на службе, за отсутствием натурального картофельного продукта, приходилось пить шило.
На заводе, в Полярном, была такая хорошая традиция: в обеденный перерыв по трансляции на весь завод крутили песни и музыку по заявкам трудящихся. Ну знаете, как это бывает: «Для знатного сварщика из 12 цеха товарища Пупкина звучит эта песня». И идет песня, все славно.
И вот, как-то мы договорились с хозяином заводского радиоузла, естественно, все за то же шило, чтобы он выдал в эфир следующий текст:
«На заказе таком-то (ремонтирующуюся лодку на заводе называют заказом) служит помощником командира прекрасный офицер, человек с Большой буквы, капитан-лейтенант Вовуля, он очень любит одну песню. К сожалению, мы не помним её названия, кто написал музыку и текст, но там есть замечательные слова, которые так нравятся Вовуле, и слова это такие «...И Родина щедро поила меня...»
Что говорить, и Вовуля и труженики судоремонта и все мы были очень довольны.

Про Гришку-неформала, гуманитарную помощь и министра Обороны - государственного преступника

Сразу предупреждаю, что в этой истории ничего не приукрашено и до последнего слова правда. В нашем полку была колоритнейшая личность - начальник медицинской службы Григорий Федорович... ну, скажем, Ковалев. Мы, молодые офицеры, называли его "Гришка-неформал". Пользовался он огромным уважением за острый ум, абсолютное отсутствие страха перед начальством любого ранга, готовность "жахнуть" и высокий профессионализм.
В конце 1988 года политика генсека ЦК КПСС стала приносить первые плоды - в Сумгаите и Баку началась армянская резня. Чтобы никому не было обидно, в Ереване и Баку вечером 25 ноября был введен комендантский час, хотя в Ереване все было относительно спокойно. Наш полк подняли по тревоге, и управление полка, два танковых батальона и разведрота с техникой выдвинулись в Ереван. Началось военное положение. Однако это было только начало - 7 декабря утром случилось Спитакское землетрясение, считающееся одним из самых страшных в современной истории. Естественно, что район бедствия был сразу оцеплен, в зону бедствия можно было попасть только с пропуском военной администрации. Тогда впервые Союз попросил помощи у мирового сообщества. Если помните, французы прислали кинологов с собаками, которые разыскивали людей под обломками зданий.
Собакам был нужен специальный корм. Самолет с этим кормом и другим грузом прилетел в ереванский аэропорт "Звартноц", был спешно разгружен и девять камеонов с французским дипломатом в ранге вице-консула во главе полным ходом двинули на Ленинакан.
В это время Григорий Федорович сидел в "таблетке" и от безделья и холода глушил спирт вместе со своим лейтенантом-доктором. "Таблетка" находилась на выезде на Ленинаканскую трассу. Мимо нее на скорости пронеслись девять фур с гуманитаркой. Их пропуска уже были проверены на предыдущем посту. Как потом говорили офицеры нашего полка, на пропусках стояла подпись Командующего округом...
Но Григорий Федорович, дойдя до кондиции, вдруг забеспокоился: как это, фуры рванули, а он у них не пропуска не проверил? Следует команда водителю - заводи, догоняй фуры. Солдат приказ выполняет неукоснительно, в течение пятнадцати минут конвой настигнут и остановлен.
Из первой машины выпрыгнул, как впоследствии выяснилось, французский дипломат. Федорович, в свою очередь, был в такой кондиции, что навстречу ему выйти не мог. Дипломат начал объяснять, мол, господин офицер, мы везем корм для собак, он очень нужен в зоне бедствия, вас очень просят не задерживать конвой. На его страстную речь Федорович ответил просто и коротко:
- Ты почему военную машину обогнал без разрешения?
Дипломат опять начал рассказывать о том, что они очень торопятся и приносят извинения, но документы у них в порядке, он готов их предъявить... Но Федорович отрезал:
- Это чушь. Вы что, не знаете, что в республике чрезвычайное положение, и вы должны останавливаться по первому требованию комендантского патруля? - И водителю, - солдат, снимай номера.
Солдат побежал выполнять команду пьяного начальника - приказ есть приказ! И снял передние номера со всех машин...
Это произошло около двадцати часов. Через двенадцать часов Федорович вместе с лейтенантом, оба абсолютно трезвые, уже исключенные из партии и комсомола соответственно, стояли в приемной командарма. За дверью за столом командарма сидел... министр Обороны СССР генерал армии Язов. На столе у него лежал приказ об увольнении незадачливых медработников.
А весь драматизм в том, что у Федоровича двадцать три с половиной года выслуги. Впоследствии Федорович рассказывал:
- Сидит генерал армии, перед ним лист исписанный... Ну все, думаю, дослужился, дуралей... Двадцать три года коту под хвост.
Наверное, и министр об этом же подумал, потому что поднял на меня глаза и спрашивает:
- Вы, майор, служить хотите?
- Так точно,товарищ генерал армии!
- А вы, лейтенант?
- Так точно, товарищ генерал армии!
Тогда берет он этот приказ, рвет его напополам и говорит:
- Чтоб я про вас, дураков, год не слышал. Кругом! Шагом марш отсюда!
Так это было точно, или Федорович приврал немного, но факт есть факт - оба остались служить в армии. И когда после августа 1991 года кто-то из перестроившихся политработников, зайдя к нему в кабинет, спросил: "Что это,Григорий Федорович, у тебя портрет государственного преступника висит?", Ковалев ответил: "Это он для тебя государственный преступник, а для меня,дурака - отец родной..."