НЕ СМОТРИ...

Моряк любопытен. Это его роднит с предками-обезьянами. Все новое и необычное вызывает у него такой интерес... ну как у дальнего предка корзина бананов. Если есть что-то такое в пределах прямой видимости, он обязательно подбежит и посмотрит. Потом пощупает, по сторонам оглянется и в карман спрячет. Бормоча при этом: "Надо взять, а то еще кто-нибудь украдет".
Если же вещь в карман не влезает или стащить нет никакой возможности, будет смотреть. До тех пор будет смотреть, пока на сетчатке не отпечатается. И ночью снится не начнет.
А сигнальщик любопытен вдвойне. Должен он быть таким, положение обязывает. Обязывает его положение наблюдать. И докладывать. И даже если ничего не наблюдается, обязывает его положение доложить, что ничего не наблюдается. Как акын - что вижу, то пою. Ничего не вижу - все равно пою. Что ничего не вижу.
К исполнению своих обязанностей - удовлетворению любопытства - сигнальщики относятся ревниво. Не дай вам бог лишний раз глянуть в бинокль, или сбить настройку БМТ. Тут же над ухом возмущенное сопение (это в лучшем случае). В худшем - вас навсегда изгонят с мостика. И ввергнут в пучину сигнального остракизма.
Помню, в Индии, где нам пришлось несколько дней проболтаться у грязных пирсов города Мармаган, сигнальщикам для исполнения своих обязанностей приходилось буквально проталкиваться сквозь плотную толпу любопытных, заполнившую свободную площадь мостика от леера до леера. Толпа дружно вздыхала, тыкала пальцами и обменивалась впечатлениями. "Пустите, я сигнальщик", - просили сигнальщики.
Пускали, но неохотно.
И правильно. Когда еще выпадет случай вот так, запросто, поглазеть на загнивающий капитализм. Луна - и та нам ближе. Поэтому смотри, набирайся впечатлений. А, ты сигнальщик? Так успеешь еще.
Успели, насмотрелись. Сигнальщики тоже.
На самом краю света пейзаж вовсе не индийский. Нет там тропической экзотики, пальмового буйства зелени и пейзажной красоты ландшафта. Свинцовое море, заснеженные сопки, влажный мороз, боевые корабли - вот, в сущности, все, на чем может задержаться взгляд. И не только сигнальный.
Назавтра планировался выход в море для отработки взаимодействия с авиацией. Эти звучные слова на самом деле означали, что на нашу взлетно-посадочно-катастрофную палубу будут один за другим валиться вертолеты, стараясь совместить лихость с соблюдением правил воздушной безопасности. Ну, а сегодня, дабы завтра все было в ажуре, нам предстояла заправка азотом. Не знаю, зачем он нужен, но вертолет без него не может. Так говорят.
Азота у нас нет. Азот есть "на том берегу", у подводников, а потому наш героический ПСКР пришвартовался у их длинного пирса и кинул шланги на берег.
Окружающий пейзаж гол и до предела откровенен. Бухта, сопки, ртутная вода. И огромный "ядерный щит Родины" у пирса. Пузатое атомное чудовище с бульбой рубки величаво колыхалось в обломках льда и остатках человеческой жизнедеятельности.
Сигнальщики, коих сама должность обязывала смотреть на все это безобразие, до предела удовлетворили профессиональное любопытство, обшарив, усиленными оптикой глазами, все изгибы "гидродинамического ублюдка" и изыскав наиболее комфортное положение на открытой палубе банкета, предавались неспешной беседе. Температура окружающего их воздуха была около пяти градусов мороза, и изо рта вместе со словами вырывались облачка белого пара. Густого, учитывая многопроцентную влажность.
Внезапно в их степенный разговор ворвалось постороннее жужжание. Труба ОВНЦ, этого незаконнорожденного потомка перископа, окрашенная некогда бледно-шаровой краской, которая вследствии контакта с водной стихией покрылась сетью трещин, что придавало трубе сходство с черепашьим панцирем, медленно поворачивалась в сторону берега.
- А интересно, - как бы невзначай сказал один из сигнальщиков. - Если закрыть окуляр?
Сигнальщики переглянулись. Идея была очень интересной и требовала участия как раз двоих... специалистов.
Предложивший достал флаг и подкравшись к трубе "со спины", изготовился. Второй спустился на "крыло", где обнял пелорус и уставился в иллюминатор.
Как вы думаете, что будет если ей (или ему) набросить на глаза плотную материю? Труба зажужжала, вертясь в разные стороны, но сбросить флаг, удерживаемый цепкими руками сигнальщика, это не помогло.
- Какой!... Кто!... вашу мать! - Дверь на ГКП со звоном распахнулась и прямо на сигнальщика в обнимку с пелорусом вылетел командир группы ЗАС. Это ему хотелось... полюбоваться.
Обнимающий пелорус сделал соответствующее моменту лицо и пожал плечами. "Не знаю я, чего вам надо, товарищ капитан-лейтенант".
Командир группы посмотрел наверх, на трубу, зрение которой уже ничто не загораживало, потом сверкнул глазами и вернулся на ГКП, к окуляру.
Сигнальщик с флагом осторожно высунулся из укрытия, и дождавшись разрешающего взмаха от пелоруса, снова подкрался.
На этот раз дверь хлопнула почти мгновенно.
- Где?! Где этот?!... - и далее товарищ капитан-лейтенант в нескольких словах высказал все, что он думает о тех, кто мешает ему наслаждаться суровой северной красотой.
Сигнальщик выражением лица уподобился пелорусу. Одного от другого отличала только улыбка, которая появлялась на лице сигнальщика, когда товарищ капитан-лейтенант поворачивался к нему спиной.
Поскольку второй сигнальщик не торопился явиться на отчаянный зов командира группы, последнему пришлось возвращаться к окуляру, так и не удовлетворив своих низменных желаний.
Тот, что у пелоруса, снова махнул рукой, плотная ткань снова закрыла обзор.
Товарищ капитан-лейтенант начал орать еще на ГКП. Дверь еще не успела стать на защелку, а командир группы уже птицей взвился на банкет. И застыл в изумлении.
За его действиями на этот раз наблюдали оба сигнальщика. Пелорус стоял между ними и олицетворял собой вековое равнодушие.
- А что случилось, товарищ капитан-лейтенант? - самым невинным тоном поинтересовался тот из сигнальщиков, что держал в руках свернутый флаг. - Не работает?
И указал на ОВНЦ рукой с флагом.

СЕКРЕТНОЕ ОРУЖИЕ

Середина 70-х годов. В разгаре война в Анголе. Кубинских летчиков
перебрасывают в Африку. Чтобы не ослаблять авиационную группировку на
острове Свободы, Советский Союз по просьбе кубинцев решил послать туда наш
летно-технический состав для создания видимости прежней активности полетов.
Из нашего полка была выделена авиационная эскадрилья. "Секретность" миссии
была обеспечена следующим образом: всех летчиков одели в гражданскую
одежду - одинаковые светлые плащи и такие же шляпы. Экипировка не
соответствовала времени года и погоде и вызывала нездоровый интерес как у
сотрудников милиции, так и у авиапассажиров.
Прибыли, разместились, изучили район и приступили к полетам. Продолжая
усугублять военную тайну, радиообмен вели на испанском языке. Пытаясь как-то приспособиться, летчики писали на наколенных планшетах русскими буквами испанские слова и фразы. Большая проблема во взаимном понимании с землей возникала из-за того, что та отвечала на таком же "испанском".
Наверное, американские "коллеги" на ближайшей авиабазе заливались
истерическим смехом, слушая ежедневные бесплатные шоу в эфире.
Несколько омрачало идиллию нахальное поведение американских
самолетов-разведчиков SR-71 "Черная птица", которые, пользуясь тем, что на
вооружении кубинских ВВС не было высотных перехватчиков, летали прямо над
нашими головами на недоступной для фронтовых истребителей высоте. Те
самолеты, на которых летали наши летчики, имели статический потолок - 18 км, а SR-71 обычно ходил на 22 - 24 км и чувствовал себя в полной безопасности - ощущение, которое так любят американцы.
Наши пилоты посовещались и решили проучить "зарвавшихся империалистов".
Выбрали самолет с самым лучшим по тяге двигателем, сняли с него все, что
только можно было снять, и даже что нельзя. Из вооружения осталось только
нахальство. Все эти меры привели к тому, что грозный истребитель превратился в "голубя мира", но с прекрасными летными характеристиками.
Лететь решил сам командир эскадрильи. Весь личный состав собрался на
командном пункте наведения, где можно было не только видеть на экранах
локаторов будущий поединок, но и слышать радиообмен американских "коллег".
"Черная птица" появилась, как обычно, с севера и шла на высоте 24 км прямо
на наш аэродром. Команда на взлет - и наш серебристый "голубь мира" на
полном форсаже стремительно пошел в набор высоты. Почти сразу оператор
американского пункта наведения ленивым голосом предупредил пилота SR-71 о
взлете перехватчика.
Наш истребитель, достигнув более чем двукратной скорости звука, в точно
рассчитанный момент резко пошел вверх.
- Джон, я - Фокстрот-125, перехватчик пошел на тебя.
- Пусть идет, у меня 72 тысячи футов (~ 24 тысячи метров).
Полет продолжался, операторы американского радара ленивыми голосами сообщали своему пилоту удаление до нашего истребителя и его изменение высоты через каждую тысячу метров. До 18 тысяч метров тон их голосов не менялся, но потом, когда они увидели, что темп набора высоты перехватчика не снижается, их доклады быстро стали сначала тревожными, а потом уже паническими.
- Джон, я - Фокстрот-125, быстро уходи, уходи, он уже выше тебя!
- А наш "голубь мира" уже вышел по гигантской параболе за счет потери
скорости на высоту под 30 тысяч метров и оттуда со снижением и разгоном
стремительно настигал "Черную птицу".
SR-71 уже вывел двигатели на максимальный режим, но из-за инертности разгона скорости на такой высоте быстро уйти не мог. Куда только подевался
самоуверенный тон радиообмена американцев. В эфире уже был крик:
- Джон, немедленно уходи, уходи, он тебя догнал!
- Не могу оторваться, двигатели на форсаже!
Наш комэска для подогрева ситуации доложил на КП на чистом "испанском":
- 738! Цель в захвате, к пуску готов!
"Черная птица", наверное, икая от страха, на форсаже удирала со снижением в
сторону океана, а наш "голубь мира" почти без топлива, снижаясь по крутой
спирали, пошел на посадку.
Победа была полная!
После этого случая в течение месяца американские самолеты-разведчики вообще
не летали в нашу сторону.
Видимо, все это время их спецслужбы работали над загадкой: что за секретный
самолет появился на Кубе и как он мог так легко добыть их "Черную птицу"?

Юрий ОРЕХОВ, военный летчик
01.11.2001
напечатано в " Новой газете " от 1 ноября 2001

ИЗВРАЩЕНЕЦ

Даник служил у нас телефонистом и вызывал у большинства рядового л/с чувство лёгкой зависти. А завидовать было чему - сей товарищ решил половой вопрос (а под половым вопросом я совсем не имею в виду мытьё полов в лабораториях), не выходя за пределы части. Он имел (во всех смыслах) подругу, которая служила у нас же инструктором по физо и была "спартсмэнкой, камсамолкой и просто...". До, после, а иногда и во время рабочего дня Даник сбегал к своей пассии, они запирались в качалке и там, на матах, предавались плотским утехам, невзирая на глухое ворчание поклонников штанги и гантелей, которые топтались у запертой в неурочное время качалки.
Всё шло замечательно до тех пор, пока, будучи в наряде "на ремень", Даник не увлёкся сверх меры и не пропустил развод. Пока срочно посланный заботливыми товарищами гонец сумел достучаться до влюблённых, пока Даник, на ходу застёгивая штаны и шнуруя ботинки, добежал до караулки, поезд ушёл. "Офицер наземной обороны", который на самом деле был большим и страшным прапорщиком, заметил потерю бойца, и прохаживаясь перед строем, репетировал роль Каа для художественной самодеятельности ("Хорошо ли вы меня видите, бандерлоги?!"). Узрев приближающегося иноходью Даника, прапор издал боевой брачный клич бегемота и, жестом распустив солдат, потащил Даника в свою канцелярию всем видом выражая готовность повторить с ним всё то, что Даник только что проделал с инструктором по физо.
Надо заметить, что по пути Даник придумал вполне подходящюю отмазку, дескать, он задержался исполняя свои непосредственные обязанности и устанавливая в качалке телефон. Зачем там телефон, Даник придумать не успел, да и сам вид Каа в прапорском исполнении начисто лишил его способности связно выражаться. Поэтому собравшиеся у двери солдаты стали свидетелями следующего диалога:
- Почему не явился на развод, солдат?!!!!
- Я это... задержался... в качалке... у инструктора...
- Почему ты там задержался?! Что ты там забыл?!!!!
- Я... это... я вставлял ей...
- ЧТО-О-О-О!!!!!
- Да нет... я вилку вставлял!
- КУДА ты ей вилку вставлял, извращенец?!!!!!...

Заранее прошу извинить за то, что не обладаю литературным даром.Вот один из эпизодов моей армейской жизни. Если не будете судить строго -
еще "черкану".

На четвертом курсе обучения мы сдавали итоговый экзамен по вождению танков.
Экзамен принимала группа полковников. От других взводов, уже сдавших экзамен, шел слух: якобы для того, чтобы экзамен прошел успешно, необходимо привозить с собой ящик водки, да не простой, а «Посольской». Сказано - сделано. Мы сбросились и купили ящик этой водки, благо даже курсантская зарплата позволяла сделать это, перегрузили водку в большой саквояж. Накануне экзамена заболел наш командир взвода (а я был его заместителем, сержантом). Ротный вызвал меня и сказал, чтобы я взял все заботы на себя, т.к. никто из офицеров на экзамен с нами не поедет. На следующий день, по дороге в учебный центр меня мучила мысль: как вручить водку полковникам? Служебная дистанция между сержантом и полковником огромна, времена были строгие, да и к тому же никто не знал, насколько достоверным был слух. Пожалуй, на « губу» можно загреметь. А вдруг взятку пришьют? Тогда вообще из училища вылетишь. В общем, я не знал, как мне действовать в сложившейся ситуации.
Приехали на танкодром, я построил взвод и доложил полковникам о готовности
к экзамену. В ответ взводу была дана команда перекурить.
Прошло 10 минут, 15.
Пауза затягивалась. Полковники курили и хмуро смотрели в нашу сторону.
Наконец один из них позвал меня. «Сержант, подойдите сюда». Я подошел.
«Сержант, у вас ЭТО есть?» - задал мне вопрос полковник.
Тяжелый камень упал с моей души.
«Так точно, товарищ полковник, ЭТО у нас есть, ЭТО мы привезли».
«Так несите ЭТО в нашу машину и начнем экзамен».
Экзамен был сдан только с хорошими и отличными оценками.