Очень Новогодняя История

И поехал он за ёлками. Чудное начало? Напоминает что-то? Ага, напоминает. Наверное, все ездили за ёлками. «Из числа наиболее подготовленных»! Старший прапорщик Костя был сверхподготовленным и заведовал хозротой. И доставить ёлки в городок было его заботой.

- Весело, тащ командир, - скалился Толик Скрябин, водитель. - В лесу живём, а за ёлками в город ездим....
- А потому в город ездим, конь ты мой сизокрылый, что год назад тут, значит, ицидент вышел.
- Кто вышел? Вы, тащ командир, по-русски говорите.
- Вот и говорю, - молодёжь лейтенантская приказ получила ёлочек нарубить. Ну, они в лесхозе и нарубили. Так ладно - в лесхозе. Там всё документами прикрыто было как надо. А придуры эти... Ты, боец, плохие-то слова про офицеров пропускай... не положено.
- Есть пропускать!
- Вот, они раза в три больше, чем надо, нарубили и в город поехали, торговать. А там, значит, патруль прогуливался, и понеслась. В общем, конь мой сизокрылый, с тех пор всем округом официально покупаем. Правда, по оптовой цене!

Костя чувствовал себя хорошо. В кузове пять десятков ёлок, в кабине усиленная печь. За окном машины - белое марево. Ветер не на шутку резвится. А вечером - вечером магарыч обещали выставить. Старший прапорщик слегка съехал на сиденье, закурил сигарету и невидящим взглядом уставился на водилу. Кажется, он даже задремал.

- Тащдир! Возьмём летуна?! - спросил Толик, когда шишига аккуратно сползла с трассы и около придорожного столбика нарисовался боец с ВВСвыми знаками различия.
- Пущай! - вяло махнул перчатками Костя. В кузов нах!
- Залезай, залезай, - крикнул солдатику водила и тот запрыгнул чуть ли не на полном ходу.

Летунами их можно было назвать с огромной натяжкой, потому что ближайший аэродром лежал километрах в пятидесяти, а эта компания охраняла и обслуживала какие-то электронно-заумные комплексы.

Летунов не впервой брали. Довозили обычно до «их» поворота, а дальше они шли сами. Километра 3-4, если по лесу.

Шишига бодро потрусила вдаль, ст. прапорщик снова впал в нирвану, а водила буквально прилип к лобовушке, пытаясь не упустить из виду дорогу. Пришло время поворота. Водила понажимал кнопочку гордости своей - новенького ПУ, спёртого с «чужой» техники, поорал что-то, но ответа не последовало и из кузова никто не вылезал. Толик поорал ещё немного, разбудил Костю, но ответа снова не получил.

- Хуль орёшь, спит, наверное, на ёлках - иди, разбуди.
Водила поёжился, надвинул по уши шапку и выскочил в зиму. Его не было довольно долго.
- Тащдир, нету его, бойца этого!
- Нету? Ну и хер с ним, - наверное, сам соскочил! - сказал Костя и принялся снова подремать.
- Тащдир, .... И ёлок нету! - слегка сомневающимся тоном доложил водила и уставился доверчивыми глазами на Костю.
- :::::::::::: «N;N» %?:?;N, - бурно отреагировал Костя и вывалился из кабины.

В кузове лежала одна-одинёшенька, сиротка-сиротинушка, худая-худобинушка ёлочка. Иголки, конечно, красиво полик устлали. Успокаивающе... Но Костя закипел...

- Вертай назад, быстро! - приказал он и положил руку на кобуру.
Шишига заревела мотором, развернулась тарелочкой, чуть не свалилась в кювет, но выровнялась и скрылась из поля зрения наблюдателя.

- Гони! Далеко он уйти не мог, - орал Костя, всматриваясь в снежные облака по сторонам.

Очень скоро обнаружили на обочине уже обильно припорошенную другую ёлочку.
- Две есть! - весело воскликнул водила, но тут же заткнулся, согнувшись под тяжёлым взглядом Кости.
- А я вот что думаю - не мог же он один на плечах всё это унести. Тут, тащдир, налицо преступный заговор. Небось, он их повыкидывал, а сзади шла машина и собирала.

Костик кивнул и приказал:
- К летунам!
Потом подумал и сказал:
- Нет, к нам, домой. Десяток жлобов возьмём!
Через час у въезда на точку авиаторов резко притормозила шишига. Бычки из комендантского взвода, тяжело грохая сапогами, один за другим вывалились из кузова. Костя зашёл в будочку у КПП и спустя полминуты вышел отттуда, но уже не один. У него в руках тряслось конечностями тело лейтенантика ВВС, очкастого и худющего.
- Мы ничего у вас не брали, товарищ прапорщик, - безвольно мотая головой говорил лейтенант.
- А вот мы посмотрим машины ваши. Где вот ваши машины? А? Где журнальчик?

- Домой, - сказал запыхавшийся Костя. Не признаются. Машина одна у них в отлучке. Где-то ремонтируется. Может, она?
В кабине повисла траурная тишина. Очень некстати в кузове запели «По долинам, да по взгорьям» с очень матерными неологизмами.
- Тащдир, я про наших лейтенантов вспомнил, - сказал вдруг Толик.
- Каких?
- Которые ёлочками торговали.

Шишига резко затормозила, опять чуть не вывалилась на зимнюю обочину, но выровнялась и устремила свою добродушную, слегка наивную морду к городу. Пение в кузове ненадолго прекратилось, но скоро с новой силой бойцы горлопанили песню «Раз пилотчик, два пилотчик - нету ё-ло-чек».

По городу колесили недолго. Шишига припарковалась вплотную к своей близняшке, с кузова которой три молодца в голубых погонах вели оживлённую торговлю по бросовым ценам.
Бычки из комвзода перестали петь, закидали в кузов остаток ёлочек, слегка приложили «лётчиков» и сунули вслед ёлочкам.

Ещё через час командир полка связи звонил командиру авиаполка и с ехидцей поздравлял его с наступающим.
-В общем, Пал Андреич, - завершил он свою пламенную речь. Или я везу их прямо сейчас обратно, в комендатуру, или гони калым.

Новый Год приближался. Непогода словно с цепи сорвалась. Кусалась, гавкала и рвала, как в стихотворениях Пушкина. На плацу перед штабом горели все огни. У окна кабинета комполка молча стояли трое и смотрели на падающий снег. Вдруг рёв бури затих, на плацу стало светлее и откуда-то сверху, наплевав на сложные метеоусловия, выпал вертолёт. Поднимая облака снега, он завис. Дверца открылась и оттуда полетели ёлки. Много ёлок. По тропинке из штаба неслись двое. Один остался у кромки плаца, а второй, пригибаясь и закрывая лицо рукавами, приблизился к винтокрылу.

Немного поорали, пожестикулировали. Потом из вертолёта аккуратно спустили ящик из-под боеприпасов, дверца захлопнулась и машина взмыла в небо, снова предоставив пурге пуржить.

- Ну, чё? - спросил Костя, слегка пнув ящик носком валенка.
- Щас посмотрим, - ответил НШ и, стянув варежки, открыл щеколду.

Оба присвистнули и воровато оглянулись.
- Гордость авиаторов дорогого стоит! - сказал НШ с пафосом. Десять на рожу...
Тридцать бутылок "Посольской" были аккуратно переложены соломой.

Ещё через некоторое время, когда прапорщик Костя, НШ и сам комполка, сидя на корточках рассматривали трофей в кабинете главного, позвонил телефон.
- Да, есть, получили! - сказал в трубку командир.
- Убежали они, убежали, - немного виновато, но громко и напористо продолжал комполка.
- Да бог знает! - убежали и всё здесь. Мои говорят, вырвались и убежали.
- Найду! В первый раз что ли?
Трубка со стуком легла на клавиши. Повисла тишина. Костя с недоверием смотрел на офицеров.
- Как убежали?
- А так, - сказал командир. Ты, что, прапорщик, хочешь чтобы я к нему своих бойцов отправил?
- Своих?
- Наши это были, оказалось. Переодетые. Преступная группировка, блять! - покачал головой главный и выдал прапорщику три бутылки.

С Новым Годом!

Кто в доме хозяин.

"Что ж так холодно-то?"
"А не хрен было в расстегнутом пуховике, без шапки и без перчаток из дома выметаться, чудило! Думаешь, раз две рюмки коньяка выпил - значит и мороз побоку?"
Мысли какие-то сумбурные! Время полпервого ночи, первое января. Я шел отмечать Новый год к друзьям через весь город! Мороз - крепко за 20 и видимо влажность дикая, раз меня так пробирает! Да какой пробирает - я уже окончательно замерз - руки не чувствуют, ноги одеревенели. Черт, так и околеть недолго.
Надо бы в подъезд какой зайти - отогреться немного.

- Ей, парень!!!
Очумело кручу головой. Кто бы это мог быть? А-а-а - вот мужик какой-то из окна второго этажа с лестничного пролета кричит.
- Чего?
- Сильно торопишься?
- Немного.
- А то поднимайся к нам, ненадолго - за Новый год выпить, заодно и отогреешься.
- При хорошей закуске, да в подобающей компании - беспредельно и две с собой! - ответил я цитатой.
- Хе, веселый - значит еще живой! Поднимайся!

Поднимаюсь на второй этаж. На лестничной площадке культурно разместились три мужика "постбальзаковского возраста", пошутил я про себя. Первый - лет за сорок - это "крикун" - невысокий, шустрый на вид, мужик со шкодливыми глазами. Второй - колоритная фигура. Я его окрестил "протоирей-сантехник" - равномерно распределенный по телу центнер веса, вид благостный и умиротворенный, но несколько "работяжный" - лет чуть за шестьдесят. Третий - высокий, тощий с очень цепким взглядом. Зыркнул, будто сфотографировал и мгновенно "выключил" глаза.
На подоконнике штоф "Черноголовки", и немало хорошей закуски.

- Не обидишь отказом? - хитрым подходцем поинтересовался "крикун".
- И не надейтесь! - легкую хамоватость фразы скрасил улыбкой.
Мужики засмеялись. "Протоирей" четким движением разлил водку в четыре рюмки.
- Вы что, заранее собирались кого-то в компанию позвать? - интересуюсь я.
- Это у нас Виктор Андреевич предусмотрительный такой. Я - Серега, давай сразу на "ты". - "крикун" протягивает мне рюмку.
- Виктор Андреевич! - негромким но резонирующим басом произносит "протоирей". Ощущение от голоса такое, будто кто-то тихо, но напористо взял несколько нот на геликоне.
- Николай. - третий.
- Саша, - представляюсь я. - Спасибо что позвали, а то я уже совсем замерз! С Новым годом!

- Куда бежишь? - Серега активно "вел" разговор.
- Да с друзьями договорились у них отмечать!
- Один? Не женат?
- Еще нет!
- Это "еще" настораживает! Есть кто-то на примете?
- Есть!
- Красивая?
- А то!
- А умная?
- Обязательно!
- Это плохо! - уверенно заявляет Серега.
- Это еще почему?
- Женщина, которая умнее своего мужчины, заставляет его ощущать себя неполноценным! - авторитетно выдал он, назидательно подняв указательный палец в потолок.
"Философ доморощенный, блин!" - незлобиво усмехнулся я про себя.
- Женщина должна быть настолько умнее мужчины, чтобы уметь ненавязчиво не демонстрировать ему этот факт! - ответил я.
Виктор Андреевич довольно загудел, оконные стекла согласно задребезжали!
- Слыхал, Серега, молодежь поумнее тебя будет! - рыкнул он.
- Да что эта молодежь понимает, - взвился Серега, - Он еще жизни не знает, а тоже мне - сентенции выдает!
- А вы чем по жизни занимаетесь, если не секрет? - пытаясь уйти от спора спрашиваю я.
- Да кто чем, я - водительствую помаленьку - таксую. Николай вот - врач, не поверишь - нарколог. А Виктор Андреевич ...
- Токарь я - на нашем заводе, - гордо говорит "протоирей".
- Что-то не похожи Вы на токаря!
- Да токарь я, правда токарь, это просто образование да габариты дают себя знать. Я, Саш, в детстве церковно приходскую школу закончил - четыре класса, сразу после войны, потом долго работал, а вот лет пять назад бес попутал - взял и юридический заочно окончил! Сам не знаю зачем - интересно стало!
- Да ты от темы не увиливай, - опять вклинился Серега, - Ты вот жениться думаешь?
- Что, прямо сейчас?
- По второй! - Виктор Андреевич временно прерывает дискуссию. Спорить с ним Серега явно не решается.

- Нет, ну ты мне скажи, - от выпитой водки Серега явно заводится, - Вот ты когда женишься, какие порядки будешь устанавливать в семье?
- Да откуда я знаю? Что я - должен какие-то законы вводить, кодекс писать? - удивляюсь я.
- Ну, должен же быть глава семьи - неужто жене эту роль отдашь?
- А вот я думаю, что в семье все равно жена главной будет - ей и очаг хранить, и детей воспитывать, да и за мужем следить! - уверенно заявляет Виктор Андреевич, - Мужик он что же - он работать должен, деньги в дом нести, конечно и детей воспитывать тоже, но все-таки мужики - они в первую очередь добытчики - охотники, так сказать, вечно вне дома шастали, а женщины дома сидели. Вот и получается - женщины главные в семье.
- Что-то у нас какой-то академический спор, а не праздничная беседа получается! - удивляюсь я.
- А что, раз праздник, уже и о серьезном поговорить нельзя?
- Мда, трудно возразить что-то на это! Но я пока как-то не задумывался о наведении порядка в семье, рановато мне пока, да и не думаю, что надо устанавливать что-то - само организуется!
- "Само организуется", - ехидным голосом передразнивает меня Серега, - Оно так организуется - быстро под каблук попадешь! Лучше думай сразу!
Так и подмывало ответить: "Советы надо давать только когда их спрашивают", но мне было хорошо, обижаться было вроде не на что, да и люди эти были мне явно симпатичны, даже "буйный" Серега.

- Я сейчас за куревом сбегаю, - говорит он, - И мгновенно вернусь, а ты пока подумай над моими словами.
Серега поднимается к своей двери, открывает ее и оттуда немедленно доносится визгливое:
- А-а-а, опять с дружками своими на лестнице водку жрать убежал! А я тут одна должна сидеть?
- Тань, ну чего ты, ну мы ж понемножку, ну в честь праздника ... - этот Серега здорово отличался от шовиниста двухминутной давности.

- Больше не выйдет, - неожиданно говорит Николай - в глазах тихая ирония, - Он постоянно так - как больше стакана выпьет - о женщинах споры ведет, а потом на жену нарывается!

- А пойду-ка я, свою благоверную проведаю! - говорит Виктор Андреевич и уходит к себе в квартиру.
Через тонкую, почти "фанерную", дверь слышно:
- Витенька, ты там не замерз на лестнице-то?
- Да нет, мать, топят хорошо, слава богу, да и не мороз это для меня! - добродушно басит из-за двери.
- Жена? - спрашиваю Николая.
- Нет, теща! - заявляет он. - А вот это - жена!
- Витя, ты бы все-таки водочки выпил - согрелся, да закусил бы горяченьким, прежде чем обратно на лестницу к ребятам возвращаться.
- Это можно, Надюша, это хорошо! От такого не откажусь!

- Вот тебе и "мужчина - глава семьи" - и "руководящая роль женщины"! - удивленно произношу я, намекая на ушедших.
- А ты что думал, - спокойно говорит Николай, - Люди же не о себе спорят, а о том, чего им не хватает!
- А ты что - не женат?
- Почему не женат - женат, просто Катя моя в детской травматологии работает - под вечер с дежурства вернулась - спит, умаялась!
Как-то очень беззащитно это у него прозвучало - я гляжу на него с немым вопросом.
- Ну что глядишь? Люблю я ее, не привык, как другие, а до сих пор люблю, хоть и женаты уже, почитай, восемнадцать лет! Коллеги шутят - "романтиком сорокапятилетним" зовут, а я ей до сих пор без повода цветы дарю. Смешно? - Николай смотрит на меня с вызовом.
- Нет, не смешно, - уверенно говорю я, - Мне кажется - это как раз правильно. Надеюсь и у меня так будет!
- Ну тогда давай еще по одной, тебе ж наверное дальше идти надо, друзья ждут?
- Надо, давай по одной и пойду я. Ты-то что, один останешься?
- Да нет - Виктор Андреевич минут через десять выйдет. Он же не Серега! - хмыкает Николай.
- Да, он не Серега, - соглашаюсь я, - Ну счастливо, Николай, с праздником, спасибо за гостеприимство!

"Интересный люди попались", думаю, "какие-то добрые, даже светлые, как-то неожиданно!"

Веселье новогоднее...

- Вона чё! Голуба моя! Это ж как вы облагородились-то бессовестно! Прихожку новую отстроили... вааащеее... И скока?
- Штукабаксов! - Зинаида Петровна разверзла на своем широком лице щель, изображая улыбку.
Её можно было бы назвать некрасивой.
Если бы она не улыбалась... а так...
Она была ужасна.
Но улыбка была искренней. Этого не отнять.
У неё вообще сложно было что-нибудь отнять, Зинаида Петровна была крупной женщиной.
Итак - оценены труды тяжкие. По заслуге оценены. Ради этого «Вона чё!» собственно, и потели всем семейством. И пусть не шепчут за спиной, что, мол, нищета - муж военный - что калека в семье, ничего, она и сама заработать может, хозяйка же.
Вон и сейчас, гостей позвали, и не только мужниных друзей-сослуживцев, а и вполне приличную публику, людей, где-то даже близких к гламуру.
- РРРРГАВВ!!!
- Уииииий! А! А! А! Сука!... Какая же ты...
- ФУ!!! Толик!!! Собачку в комнате закрой!... Маленький он еще, глупый!
«Маленький» доберман закрываться в комнате не хотел, а хотел пугать гостей, щёлкая острой пастью в опасной близости от гениталий.
Мужчины пугались более искренне.
Толик с лицом маленького мужа скользил по паркету, пытаясь утянуть за собой этот комок эрегированных мышц. А комок клацал жвалами и брызгал слюной.
Он уже успел, закатив от наслаждения глазки, прищепить кончиком зубов гостевую ляжку, как это умеют делать особо вредные собаки, и теперь требовал продолжения банкета.

- Хорошая собачка, - робко похвалили гости, - дорогая, наверно?
- Штукабаксов!
- Обалдеть можно! Казалось бы, за что?...
- Ну, не скажите... Благородных кровей! - опять налилась гордостью Зинаида Петровна, - Все бумаги имеются! Точно вам говорю, королевская родословная, ага, всякую хрень не ест, паскуда, куда там! Ему самый дорогой корм подавай. Или мясо постное. Ничего больше не приемлет, разборчивый. И уууумныый, сил нет. Вот успокоится немножко, я вам его покажу.
- Мы верим! - испугались гости.
- Ну что же мы стоим, проходите в комнату, к столу... посмотрите, как мы тут всё...

Ну а дальше... А что дальше? Новый год, он ведь праздник нам вдоль и поперек знакомый и понятный.
Салаты, салаты, горячее, опять салаты, шампанское, водка, водка, не лезет, покурить, хм, лезет, снова шампанское, сверху вино, салаты...
Тихо! Президент говорить будет!
- А что, ик, ещё не Новый год?
- Молчи, пьяная сволочь, не позорь.
Дзинь. Дзинь еще.
А завтра хреново будет... Завтра в России мертвый день... Эх-ма!... Танцуют все!...

И всё же приглядимся? Ну так... несколько набросков...
Сначала вроде всё культурно... Разговоры...

- Нет, я, к примеру, хорошо готовлю. А вот Альбертик не умеет. Да, милый?
- Ну почему? А моя фирменная яичница?
- Не смеши. Вообще Альбертик иногда пытается что-нибудь приготовить... Только вот перед таким обедом нелишне помолиться и составить завещание...
- Ну ты уж прямо...
- Не скромничай, милый, я помню, как ты пытался пожарить холодец!
- Твоя мама, - Альбертик взглянул на жуткую статуэтку собаки - символ нового года, - готовит не лучше меня.
- Это потому, что когда она готовит, ты вечно лезешь со своими дискуссиями, милый.
- Если с твоей мамой не дискутировать, она начнёт ругаться сама с собой и сойдет с ума, а я этого боюсь.

- Валентин! Валенти-и-и-н! А исполните плиз какой-нибудь тост? Ну как вы это умеете!
Валентин с лицом подонка вальяжно развалился на диване:
- И про что же вы хотите услышать тост?
- Про любовь!
- Хм. Уместно ли?... Поймут ли? - Валентин покосился на качающегося старой коброй над рюмкой Петровича.
- Просим! Просим! Ну порадуйте!
- Вы же знаете, я не умею быть кратким... - придал сожаления голосу подонок с лицом Валентина.
- Осчастливьте!
- Я расскажу о любви к некоторым вещам. Это даже и не тост...

О любви к сигаретам.
Вы помните свою первую затяжку? Думаю, большей гадости ранее ваш рот не видел. Вас стошнило? Это правильно. Всякая любовь начинается с этого.
Но человек такое существо - любит приучать себя к любви.
И вы тоже не исключение. Вы тоже запросто себя приучили.
И пришла любовь к сигаретам.
И ушла дыхалка, свежий запах изо рта, здоровье, и как следствие - нервы и деньги.
Результат любви печален.
И ещё. Помните: когда вы берете в рот, производители табачной продукции трахают вас в лёгкие и разводят в гортани раков.

О любви к водке.
Вряд ли кто-то из вас, первый раз попробовав водку, заорал: «Божественно! Какая вкусовая гамма! Какой шарман!»
Ой, вряд ли.
Скорее блевало вас не по-детски.
Но время шло, организм постепенно, по грамульке, по мусипульке, по капочке, приучал себя не отстреливать в соседей по столу только что выпитое...
Все дело в опыте.
И оказалось, что под пельмешки она совсем недурна! А с хрустящим огурчиком! А за беседой!
И пришла любовь. И ушло куда-то здоровье. И печень распухла. И нервы не к черту. А деньги... А где деньги?

О любви к животным.
Животных надо любить. Особенно женщинам. Любовь к животным женщин облагораживает.
От любви к животным в женщинах просыпается уснувшее с началом века феминизма женское начало. Это полезно неуравновешенному женскому организму и благотворно для окружающих.
Так что женщины должны любить животных. Ведь животные в своей природной первозданности беззащитны и легко ранимы.
Любите, женщины, животных.
Даже когда это животное нагло храпят в ботинках на диване, разхреначив по пути с работы половину зарплаты.

О любви к работе.
Если вы любите свою работу, значит, вы давно не проходили диспансеризацию.
Не затягивайте с этим.

О любви к женщине.
В женщину надо влюбляться сразу и насмерть! За что, спросите вы? Не злите меня!
Да за наши над ними издевательства!
За наше нежелание понять тщетность восприятия женщинами этого гребаного мира, за тонкость душевной организации этих нежных существ! За то, что мы усложняем их жизнь своими нелепыми, никому не нужными изобретениями, изводим дурацкими правилами и механизмами.
За расписание электричек, в котором она не может разобраться! За механическую коробку передач! За застежку от лифчика на спине! За мартини с омарами до свадьбы и добровольно-принудительную липосакцию после! За пульт от стереосистемы! За то, что вы вместо того, чтобы просто принести и отдать зарплату, просите ежевечерне есть и путаетесь под ногами по выходным! За минет в конце концов!
Но если сразу не получается влюбиться, потерпите.
Привыкните.
Полюбите.
Но есть нюанс.
Вспомните, что у нас вышло с сигаретами и водкой.
В общем за вас, милые дамы! - ангел с лицом Валентина поклонился и грациозно выпил.
- Шарман! Шарман! Вы как всегда неподражаемы!
- Гламурная отрыжка... - изрёк в пространство цирроз с лицом Петровича.

Зачем Боря принес петарды, в дальнейшем он внятно ответить не мог...
Да он вообще внятно уже не говорил.
Слишком рано собрались, вот в чем петрушка, в Новый год так нельзя. Чревато. Чревато не встретить. Можно запросто разойтись с Новым годом бортами, как ёжики в тумане. Ага.
А так как Боря подходил к любому делу очень ответственно, то соответственно к бою курантов он уже превратился из скромного, тихого подкаблучника в ЭНЕРГИЧНОГО ОРГАНИЗАТОРА.
Такие, блин, опасны! Сами, небось, знаете.

- Нужен салют! - безапелляционно заявил Боря.
Хозяева жалобно улыбнулись, ища поддержки у окружающих. Тщетно. Эта нездоровая мысль благодатно легла на искривленное алкоголем сознание..
- Байконур назначается здесь! - решительно раздвинув салаты, Боря установил в центре внушительную боеголовку.
- Петарда-фонтан! - радостно сообщил он притихшим гостям. - Ща кааак!...
Хозяйка всхлипнула.
- Даёшь фейей... еб... фейейверок! - пьяно заорал Петрович (заслуженный оптимист с циррозом печени).
- Ключ на старт! Внимание! - раздулся от ответственности почетный космонавт.
- Боря! - зашипела его жена - Боря! Скромнее!
- Зови меня Хуан!!! Поехали!!! - окончательно распоясался дежурный по безобразию.
- Ну, начинается... - прошептала жена.

Китайцы вообще великие обманщики. Вот парадокс - мелкие, но великие. Притворяясь, что плохо говорят по-русски, эти симпатяги постоянно норовят всучить вам что-то ненужное, дурно пахнущее, а порой даже травмоопасное.
Вы замечали? «Ситопятидесят» в их понимании может означать и двести пятьдесят и пятьдесят. Такое впечатление, что их интересует не получение сверхприбыли, а сам процесс торговли. И их очень забавляет, когда вы открываете рот и, пуская слюну, пытаетесь разобрать эту щебечущую речь.
Вот помню как-то покупал у них удочку... Хотя, о чем это я? Мы же про Борю...

Так вот, китайцы обманули Борю. Это был не «фонтан».
Нет, сначала эта байда добросовестно загорелась, стрельнула Боре в прическу снопом искр, отчего тот запрыгал по комнате внося смуту, и, наконец, засверкала, разбрасывая по салатам ошмётки жизнедеятельности.
А потом, определившись с направлением, победоносно завыв, запулила себя в необъятный бюст уважаемой Зинаиды Петровны.
Даже Боря перестал приплясывать.
Утробный крик перечеркнул представление.
Хозяйка начала заваливаться назад.
В безуспешной попытке остаться с гостями, она сковырнула из-за стола своего маленького мужа, потащила скатерть со снедью, как бы не желая оставлять приглашенных наедине с едой, приняла на грудь оливье, который собственно и загасил торчавший между сисей факел, и под занавесь завалила на себя ёлочку.
Гирлянда нарядно намоталась на Зинаиду Петровну и разноцветно подмигивала, наполняя размеренную жизнь хозяйки микрооргазмами от ударов током.

Но успокоились постепенно. Как там? Веселье должно продолжаться. Были заменены подвергшиеся нападению салатики, наполнены бокалы...

Ближе к утру, когда часть гостей уже разошлась, благо идти было недалеко, на кухню к Зинаиде Петровне ввалился Петрович, благодаря загадочным особенностям организма не опьяневший более, но и не протрезвевший. Он вертел в руках пузатую рюмку, напряженно собираясь с мыслями.
Хозяйка засмотрелась на его руки. Они были удивительны.
Природа лепила его руки, беспардонно пользуясь эскизами граблей и сарделек.

- Скока, вы говорите, собачка голубых кровей стоит?... Штуку баксов?... Не ест ничего обыденного?... Боюсь, как бы плохого с ней... с непривычки... не приключилось... Все-таки наша грубая пища... Да водка еще... Баклажаны опять же с чесноком были... - по капле рожал Петрович.
- Вы там про что бубните? - насторожилась хозяйка.
- А?... А!... Да там Боре плохо стало, совсем плохо, на ковер прямо, так ваша штукабаксов с удовольствием это дело... и громко чавкая... Да не волнуйтесь вы! Там чисто уже! Аппетит хороший у собачки.
- Ааа! Ооох! Лордик!
- Оно конечно... - Петрович пьяно посмотрел вслед, - Однако дорогая собачка,... а манеры хреновые... А с другой стороны, вот так зубов не будет...

Когда все разошлись, супруги стали укладываться спать.
Маленький муж, разгоряченный принятым алкоголем, разглядывал себя в зеркало, нарядившись в подаренный халат.
- Смотри, какой халатик прелестный... японский, наверное,... цветочки-лотосы... сакуры всякие... Я похож на самурая?!! - сделал резкое, противоестественное для организма движение и противно хрустнул суставом.
- На клячу ты похож! Быстро мыть сссакуру и в койку!!!

А по пустым улицам города одиноко бродил Первый День.
Ему было холодно и грустно.
Он подпрыгивал на слабеньких еще ножках, заглядывая в безжизненные окна, и не понимал.
У него впереди была целая жизнь. Ему ещё предстояло узнать, что люди, зачастую, провожают с большей радостью, чем встречают.
Зайдите утром первого на кухню, налейте в свою любимую кружку горячего чаю, и посмотрите в окно.
Видите?
Помашите ему рукой.
Ему сейчас это очень нужно.