Как угнать трамвай
(нечто террористическое, или о "загадочной русской душе")

Холодная зима 2005 года. Январь. Владивосток.

***
Уже почти месяц прошел, после того как наше любимое правительство порешило отменить льготы на бесплатный проезд военнослужащим.
Офицеры, мичмана и прапорщики смирившись с этими решениями, ездили по гарнизону (бывало раза по три, туда-обратно, за день) за свой счет, а "очень старшие офицеры" и генералитет делали вид, что ничего особенного не произошло, и из своих УАЗиков, Тойот и Ниссанав, презрительно взирали на своих младших сослуживцев, которые, прозябая, тащились подобно наполеоновскому войску по смоленским, заснеженным дорогам...

***
В тот вечер я выдвигался домой очень поздно.
Настолько поздно, что мне, уставшему, совершенно не хотелось снимать с себя форму и переодеваться в штатское платье...

***
Трамвай N 4 пуст и, даже на остановке "Политехнический университет", никто не входит в старый, расшатанный временем вагон...
Зато на "Цирке" входят трое моряков. Вид у них совершенно непрезентабельный.
Мичман в фуражке и шинели. Вот ведь... пижон глупый...
Матросы, сразу видно - молоденькие. Черные шапки на ушах, мешковатые брюки, а на ватных, пятнистых куртках через всю спину хлоркой: "2 ДШБ ТОФ".
Воины настолько замерзли, что их зубовное клацанье явственно слышится в перекличке рельсовых стыков.
Старенькая кондукторша тихонько дремлет на своем выделенном кресле и только уже на площади Луговой вскакивает и идет обилечивать пассажиров.
Денег у моряков нет, и мичманюга препирается с кондукторшей, доказывая, что еще два месяца им можно ездить бесплатно.
Бабка попалась вредная и с хода начала орать, что ее не гребет-де ничего, а если не могут заплатить, то она сейчас вызовет наряд милиции, который несет службу на Луговой. Платите, суки! Мне по#ую ваши указы и приказы!
Неожиданно взгляд бабульки уперся в меня, ибо я тоже был в пятнистой куртке (правда, без хлорных надписей)...
Старая манда явно не зря прожила свои лучшие годы во Владивостоке. В званиях она разбиралась отлично.
- Товарищ майор! Прикажите этому мичману заплатить за проезд! Пусть платит и за себя и за матросов своих!
Напрасно я смущенно блеял ей, что не принадлежу к славной организации под названием Краснознаменный Тихоокеанский флот, и что у меня у самого только десять рублей наличностью... Грымза, войдя в раж, требовала покрытия расходов на перевозки любимого личного состава всего дальневосточного гарнизона, включая Камчатку, Сахалин и Хабаровский край...
В это время мы уже находились на трамвайном кольце площади Луговой.
Отодвинулась водительская дверь и в "салон" трамвая тяжелой поступью вступила двухметровая, толстенная бабища.
Когда она приблизилась к нам, мне показалось, что в вагоне существенно потеплело.
Дама, кажется, была в той степени опьянения, про которую говорят, что содержание крови в вине превышает все допустимые промилле...
Моряки (и я тоже) инстинктивно пригнулись...
- Петровна! Ты чего скандалишь? Дура, ты не видишь, что матросики едут? Пшшшшла вон! Ребятки, вам куда?
- Тетенька, нам в Минный городок, нам надо до двадцати трех часов в подразделении быть,- пискнул мичманюга.
- Ага!! В Минный городок!! Ребятки! Защитники! Сынки! Мы что?? Не русские, чтоль??? Это мы мигом! Мы это сейчас!
Залетев в свою кабинку тетка передвинула перед собой какой-то рычажок и все мы попадали от неистового движения рельсового транспорта.
Трамвай пролетел по луговскому кольцу и остановился. Водительница выскочила из вагона со здоровенным ломом, что-то там поколдовала с рельсами и, мы понеслись дальше... Вдогонку нам неслись неистовые вопли по громкой связи: "Водитель вагона 326!!! Вернитесь!!! Вам на Сахалинскую!!! На Сахалинскую-ю-ю..."
Я раньше никогда не задумывался над значением слова "стрелочник", и еще я точно знал, что "четверка" никогда не ходила по этому маршруту...

***
... от площади с поэтическим названием "Луговая", до конечной (военной) остановки "Минный городок" ровно четыре минуты хода.
На всем протяжении пути разбитная коммандорша развлекала в микрофон пассажиров (нас) пьяно-лирическим ремиксом на тему "... когда уста-а-а-лая подлодка, из глубины идет домой..."

***
На "Минном" мы уже встречались представителями патрульно-постовой службы МВД, неизвестно как оказавшимся на этом месте патрулем ТОФ и, телевизионной бригадой приморского телевидения с немудреным названием "Ночной Дозор"...

...я давал объяснения ментам и боковым зрением видел освещенных с двух сторон лампами видеокамер морячков...

...молоденькая, без шапки, обесцвеченная лахудра, со снежинками в пушистых волосах, бодро и вдохновенно в камеру:
- Терроризм приобретает все более изощренные формы. Сегодня, в двадцать два часа по Владивостокскому времени была предпринята попытка угона трамвая номер четыре следующему по маршруту Железнодорожный вокзал - Сахалинская. Мы еще не знаем, что двигало этими людьми. На этот момент известно, что в пособниках у моряков военного флота были водитель трамвая и кондуктОр N. Еще один военнослужащий в данный момент дает показания правоохранительным органам...

***
Ну... Бля...

P.S. Это реальная зарисовка.

3 КУРС И ВОЛЬНОЕ ВРЕМЯ

В каждом училище есть свои легенды-байки, передаваемые из поколения в поколение. В Балашовском ВВАУЛ была очень старинная и красивая легенда, почти сказка. С тыльной стороны старого корпуса УЛО (учебно-летного отдела) стоит на постаменте Ил-14. Гляньте картинку, это важно (http://www.bvai.narod.ru/). Слева и справа от него две фигуры на постаментах, изображающие нелегкие будни пилотов РККА (судя по одежде). Один персонаж вглядывается вдаль в заросли тополей на другой стороне плаца с поднятой правой рукой. То ли встречает кого, то ли отмашку готов дать, неясно. Второй задумчиво смотрит в открытый блокнот, держа карандаш наготове. Так вот, старинная авиационная легенда, помнящая еще Балашовскую планерную школу на месте нынешнего БВВАУЛ, гласит, что если по этом у плацу-площади пройдет девушка (в первоначальном, неискаженном, так сказать, девственном смысле), то летчики оживут, первый летчик даст отмашку второму, который запишет это событие в блокнот, после чего они запустят движки самолета-памятника и улетят, навеки оставив свой вечный пост. Но напрасно ждут два каменных пилота. Так випьем же, дырузья, за то, читобы... ой, куда это меня понесло?! Короче красиво, правда ведь, правда? Романтично так, по-рыцарски, правда?
Ладно, снова отвлекся. Занятия по ОМП (оружию массового поражения) скорее любили, поелику преподаватель, тот самый подполковник Мажуолис, начхим училища, был спокойным и незлобным знатоком своего предмета. Характерный прибалтийский акцент и прибалтийская же флегма лишь добавляли к нему симпатии. (Хотя странно, тот же акцент и флегма у «Кажися» с кафедры аэродинамики доводили до бешенства.) Правда, сдавать Мажуолису норматив по облачению в ОЗК мы запарились, причем в прямом смысле. Надо не только все пупочки/фишки правильно застегнуть и три шпильки на место поставить (вариант одевания - комбинезон), но и соблюсти все условности. Одевать спиной к ветру, снимать лицом к ветру, перед надеванием противогаза сделать глубокий вдох и т.п. К тому же на время. Но наши шкодливые натуры превратили химтренажи в игру, и скоро весь курс легко перекрывал норматив вдвое.
Так вот, сидим как-то на практическом занятии по ОМП в старом корпусе УЛО. Весна, окна, выходящие на плац с самолетом, приоткрыты. Все заняты. Мы пытаемся за две пары решить на карте сложнейшую задачу по расчету и нанесению на карту зон радиоактивного заражения ядерного взрыва, Мажуолис проверяет подобную же ахинею предыдущей группы. Вдруг под окном раздается пару чихов поршневого авиадвигателя, переходящих в устойчивый «попердывающий» рев. Мы остолбенели. ПОД ОКНАМИ НА ПЛАЦУ ЗАПУСКАЕТСЯ САМОЛЕТ!!! Весь класс сдуло к окнам и вывесило гроздьями. Сквозь частокол веток и кружево листьев 25 балбесов, капая слюной, пытались рассмотреть ЕЁ, ЛЕГЕНДУ Балашовского ВВАУЛ, чтобы потом в маститой старости рассказывать внучкам курсантам о том, как «улетал тот самый самолет». Под окнами, чуть правее нашей аудитории заводился трактор «Беларусь» с ковшом, собираясь чинить прорванную в дежурство Авласова канализацию. Нет таких матерных слов в русском языке, которые могли бы выразить наше разочарование и боль. Угрюмо мы расползлись по своим местам. И только тут Мажуолис заметил, что в классе что-то происходит. Но, поскольку к окончанию недоуменного подъема бровей все снова уткнулись в опостылевшие карты, брови сами собой сползли вниз, и глубина нашего разочарования осталась для Мажуолиса тайной.
Так мы впервые поняли, что такое КРАХ МЕЧТЫ.

«Нижним чинам вино и протчее пить не запрещаетца, однако не на кабаке, где выключая что ссоры и драки бывают и военной человек случаетца во оные быть применен; по крайней мере через сообщение тамо с подлыми людьми он подлым поступкам, речам и ухватам навыкнуть может и потеряет его от них отменность. Чего ради, вышедши из кабака и купя пива или вина, идти немедленно из него вон и выпить оное с артелью или одному в лагере или квартире».
С этой выдержки из приказа командира полка графа Суворова Александра Васильевича и хочется вспомнить былое: погоны на плечах, эсминец «Бу...», 1991 год, бухту Камрань.

Собственно, пить у нас умели всегда, не только в Камрани. Но там, на фоне катаклизмов далекой родины, на фоне местного безделья и воровства пьянство как способ ухода от настоящей действительности расцвел прямо-таки фонтаном. А что еще делать? В заливе идет война, но туда пошел каютоносец БПК, чтоб побольше штабных могли валюту заработать. А нас - боевой корабль - засунули на «боевую службу» и в море не выпускают никуда.
- Тащ адмирал, скажите, почему мы стоим здесь, когда вон возле Таиланда, рядом, учения американцев, эскадра во главе с «Таравой». Почему не выйти, встать к ним в ордер, заняться разведкой...
- Нет, товарищи офицеры, мы не будем накалять международную обстановку.
Во как! Ну не будем так не будем. И пошло оно все тогда - лесом. Наливай! И пили некоторые, не побоюсь буквализма - до усрачки.

Стою как-то дежурным по кораблю, сижу в рубке и после обхода наслаждаюсь тишиной и прохладой тропической ночи. Тут в дверном проеме появляется мичман Витя. Собственно, Виктора я уважал, т.к. мужик солидный, в летах, семейный, и здоровья отменного: после обеденной пьянки всегда на берег и преимущественно в футбол. Я с волейболом после стакана шила в тропиках против него - просто слабак. Но не за разговором ночью поднялся, сейчас будет шила просить.
- Андрюха, - передвигает губами Витя, - у тебя шило есть?
- Нет, Вить, какое там шило?
- Андрюха, дай шила, у меня жена умерла.. Щас матрос из КПС телеграмму принес.
От такого аргумента я, слабо сказав, удивился. Переспросил: да, говорит, постучался в каюту матрос, сообщил так и так, мол...
Какой, думаю, раздолбай телеграмму о смерти мимо командира адресату отнес?
- КПС - рубке дежурного. Кто старший? Почему отдали мичману В. телеграмму о смерти жены, минуя командира? ...?!
- Тащ, не было никакой телеграммы - изумленно.
Утром докладываю кэпу и старпому о замечаниях за ночь, в т.ч. и об этом. Разобрались еще раз с привлечением командира БЧ-4 - глюки у Вити. Начальство к тому как с благой вестью: товарищ мичман, у Вас глюки, Вы допились и сели на белую лошадь. И замполит в спину - А еще коммунист!..
реакция Вити соответствовала командирскому диагнозу:
В партийную организацию в/ч ЭБСХФ
Заявление
Прошу исключить меня из рядов КПСС, т.к. я сел на белую лошадь.
(Не вру - парторг давал читать).

Или: из речи командира на партсобрании:
«И еще, товарищи коммунисты! Когда прекратится это беспробудное пьянство? Вы посмотрите на командира БЧ-2! Как мы будем смотреть в глаза его жене? Мы же привезем домой алкоголика!!»

И вот на фоне этого сизого с перегаром царства светлой фигурой медвежонка выделялся наш корабельный доктор (не начмед, а настоящий доктор) Олежка из Одессы (Олег, вдруг читаешь - обнимаю тебя). На день медицинского работника его единственного, за успехи в воинской дисциплине, и решено было командованием отпустить в советский поселок Камрань на сход с вечера субботы до утра воскресенья.
Наутро Олег вернулся не один, а с коллегой. Это был доктор с «Ахтубы», танкера, стоящего на рейде. И танкер, и доктор с танкера отличались внушительными размерами. Не только статью, но и лицом последний сильно походил на Евгения Моргунова, к тому же был культурный и добрый человек из тех, кто искренне располагает к себе после пятнадцатиминутного разговора.
И вот в ожидании катера со своего парохода «Моргунов» (за незнанием имени и отчества буду называть его по ассоциации так) зашел к нам на борт выпить чайку.
Чайку?! А-га, щазз..

Через час гость был уже в каюте Вована - командира БЧ-2, наиболее вместительной и злоупотребительной. После чая по стаканам разливали здравицу за наших докторов...
Я заглянул к ним вечером, уже с повязкой «рцы» и шпалером на боку. Присутствующие сохраняли вертикальное положение с помощью облака дыма, уплотненного в каюте.
- Доктор, а хочешь я тебе подарок подарю, - расчувствовался К-2 и потянулся к микрофону «Лиственницы» (система громкоговорящей связи).
- Э-э-э, дозор - каюте..
- Есть дозор, тащ!
- С носового погреба снаряд ко мне в каюту. Зенитный.
Через 10 минут 130-мм зенитный снаряд весом 75 кг стоял посередине каюты, голубея трубкой взрывателя. «Моргунов» поднял на него голову:
- Не, не возьму. Большой.
Ф-фу, пронесло, подумалось мне, пора служить. И я исчез за дверью.
Доктора на танкере ценили, и в понедельник прислали за ним катер. Док был на прежнем месте, я позвонил из рубки дежурного в каюту Вована и несколько голосов уверили меня, что он уже выходит. Вот он появился на правом шкафуте, передвигаясь походкой брейк-дэнсиста и держа в руке газетный сверток. Судя по форме свертка, видимо на дорожку доктору всунули копченую колбасу. Идет на автопилоте, - подумал я. Странно, но при чем здесь копченая колбаса?
За моей спиной шаркнули шлепанцы и на ют вылез из своей тайной каюты особист, подставив щедрому солнцу бледную грудь. Он стоял в нескольких шагах от сходни.
Это не колбаса! - вспышкой в мозгу. - Это 30-мм снаряд и они сейчас встретятся!
Разворот к особисту, улыбку пошире, что он там рассказывал про послевоенный Кенигсберг и Пилау (Калининград и Балтийск) - это же действительно интересно. А вот давайте отойдем на левый борт, Ой, простите, срочное секундное дело. Разворот на правый борт, разворот Моргунова на 180 и легонечко посыл, как шар накатом в лузу, так, хорошо, он пошел и даже не заметил - чистый автопилот. Теперь назад к особисту...
На катере помаялись еще с час-полтора (уважают своего дока) и ушли обратно.
Вечером я встретил Моргунова в своей каюте: он спал на моей коечке, т.к. она была свободной. Мужику было страшно неудобно и за это, и за свое состояние (оно было тяжелым). Я успокоил его, как мог и достал из сейфа поправить здоровье.
Во вторник вновь приходил катер, но доктора не могли добудиться. Иногда он переходил в новую каюту, где было свободное место, так же стесняясь и извиняясь, иногда его перетаскивали. 30-мм снаряд от АК-630 он где-то потерял. А вечером в среду мы сами ошвартовались к «Ахтубе», чтобы всосать в свои разгоряченные железные недра очередную тысячу тонн мазута.
Больше я не видел доктора с танкера. Говорят, утром в четверг он вышел на воздух перекурить, увидел родной пароход в нескольких метрах и уполз на него по швартовым.

Хорошо, что на «Ахтубу» мы заводили двойные швартовы.