1941-й.
Кольке Климовичу 7 лет. Он сидит в погребе и ему страшно. Очень страшно. Немцы бомбят завод всего-то в километре от его дома, и они с матерью и двухлетней сестренкой отсиживаются в подполе. Отец на том самом заводе катает броню для наших танков и Колька знает, что там ещё страшнее, что бомбы падают именно туда. Но земля трясется, сверху сыпется песок, мать крестится, сестра ревет в голос и Кольке тоже хочется разрыдаться. Ему кажется, что фашист в самолете видит его, скорчившегося в углу погреба и просто так, ради развлечения, сейчас скинет бомбу именно сюда, на их саманный домик. Хочется выскочить из этого тесного погреба и бежать без оглядки, но мать не пускает. Вот особенно близкий взрыв и Колька не выдерживает, тоже заходится плачем, а мама накрывает их с сестрой здоровенной жестяной лоханью. И странное дело - под этой лоханью, невесть как оказавшейся в погребе, почему-то не так страшно. Колька перестаёт плакать, следом за ним умолкает сестрёнка. И, кажется, ничего плохого уже случиться не может, бомба в них не попадёт, и отец вернется целый невредимый...

196_-й.
Колька Климович давно уже не сопливый пацан, а Николай Борисович, офицер, командир БЧ на подлодке. Но страшно ему до жути, до судорог, потому что он опять заперт в тесном отсеке, как в погребе, где-то в Арктике, а на лодке пожар. И опять хочется, чтобы вокруг не было стен и низкого потолка, но никуда с этой жестянки не деться. И в угол не забиться, потому что надо, чёрт возьми, бороться за живучесть, да ещё приказы отдавать пацанам, за которых он теперь отвечает. И неизвестно, увидят ли они снова небо или булькнут все вместе в этой лоханке на километр вниз. Потушили, вернулись. Ещё дрожат руки, ещё сводит нутро от животного ужаса, никто не знает - облучились или нет. Но служба идёт, ремонт в разгаре, Кольке в руки попадает документация на корпус, а там... сталь ***, завод ***, бригада номер ***, бригадир - КЛИМОВИЧ Б.К. Листы для обшивки катал его отец. И отпустило внутри, понял Колька, что ничего плохого случиться просто не могло, потому что через двадцать с лишним лет, через тысячи километров теперь уже отец прикрыл его своим железом...

А. Суконкин
За романтикой

<...> Через несколько дней службы Зубкова в нашем взводе Савостин уже хватался за голову. Леха Зубков определенно не хотел работать. Любое возложенное на него задание он с успехом проваливал, так как был слишком высокого о себе мнения и совершенно не подготовлен по техническим вопросам. Как-то, разогнув спину после ковыряния в трансмиссии, Саня Савостин посмотрел на Зубкова. Тот сидел на любимом пожарном ящике с песком. Взводному пришла в голову отличная мысль. Он сказал:
-Леха, ну ты опять сидишь! Никакого от тебя толку! Бери ведро и топай на ГСМ за клиренсом.
Надо сказать, что Зубков уже чувствовал, что толку от него нет никакого, но в силу своей великой лени бороться с этим даже не пытался. А тут Родина оказала ему вдруг доверие выполнить не слишком сложное задание - всего лишь сходить с ведром на ГСМ, а это всего метров сто...
Зубков соскочил с ящика:
-А ну, давайте ведро, я мигом...
Я выдал ему ведро и добавил:
-Только смотри, чтобы Алтухов тебе старого клиренса не подсунул. На хрен он нам нужен. Будем потом мучиться...
Зубков кивнул и пошел на склад ГСМ. На складе сидел сержант Серега Алтухов - бывший наш боец, которого полгода назад к себе на склад перетянул начальник склада ГСМ. Серега был парень не промах. Представьте себе его состояние, когда к нему подошел целый прапорщик и попросил ведро "свежего клиренса"...
-Свежего? - переспросил Серега.
-Ну да, - кивнул Зубков. - А то будем потом мучиться...
-Свежего у меня мало осталось, может, подойдет старый? Вам-то чего? Залили в танк и балдейте, а мне машины транспортные заливать...
-Не, давай только свежий, - Леха проявил стойкость и упорство.
-Не, свежий я могу дать, только если начальник склада выпишет накладную, а зампотыл ее подпишет...
-А где начальник склада?
-Пошел на ПТОР.
-А когда будет?
-А хрен его знает, сам сходи туда...
Зубков, узнав фамилию начальника склада ГСМ, направился, было на пункт технического обслуживания и ремонта, оставив на складе ведро, но Серега выскочил с этим ведром вслед:
-Ведро забери! Товарищ прапорщик...
-Пусть у вас постоит, пока хожу...
-У нас не положено. Командир орать будет.
Зубков нехотя забрал ведро. Войдя на ПТОР, он громко спросил:
-А где прапорщик Петров?
Петров обернулся:
-А на хрена он тебе нужен?
-Мне нужно выписать накладную на ведро свежего клиренса.
Весь ПТОР замер в оцепенении. Благо, что у мужиков хватило ума не засмеяться, а дождаться развязки комедии. Зубков показал ведро. Один из контрактников схватился за живот и уполз за танк от греха подальше.
-Пошли, выпишу накладную, - совершенно серьезно сказал Петров.
Время от времени к нему засылали "за клиренсом" бестолковых контрабасов, но чтобы прапорщик... это было впервые.
Они прошли на склад, и Петров выписав ему накладную, объяснил:
-Иди в штаб, к зампотылу подполковнику Барабашу. Как только он подпишет, подходи - выдам.
В штабе Барабаш посмотрел на накладную, потом на прапорщика. Зубков смотрел на подполковника суровым, полным решимости взглядом.
-Значит, свежего? - переспросил Барабаш.
-Ну да, что бы потом не мучиться...
Барабаш прослужил в армии семнадцать лет. Он видел всякое, но что бы такое...
-Пусть командир роты напишет рапорт на списание клиренса, которое он получал месяц назад. Ясно? Как напишет, тогда приходите с рапортом, и я подпишу накладную.
Зубков кивнул.
-Разрешите идти?
-Идите...
Из штаба, раскачивая ведром, прапорщик Зубков направился в расположение роты, где в канцелярии сидел Илющенков. Когда Зубков объяснил ротному что, и зачем нужно написать, тот с совершенно серьезным видом взял лист бумаги, в верхнем правом углу написал "Командиру войсковой части полковнику Косачеву...", по середине "Рапорт"... потом закатил глаза и чуть слышно, как будто про себя что-то вспоминая, прошептал:
-Та-ак, Савостин получал клиренс в конце прошлого месяца... рановато ему еще новый получать...
Игорь Илющенков посмотрел на Зубкова и спросил его:
-А на хрена ему клиренс?
-В танк залить, - сказал Леха Зубков.
-Да уж знаю, что в танк, а не в задницу. Пусть полведра возьмет в третьем взводе.
-Савостин просил обязательно ведро свежего, - сказал Зубков и пояснил: - Чтоб потом не мучиться...
-Свежего? - переспросил ротный. - Ладно, но с него бутылка. Так ему и передай.
Ротный написал в рапорте: "списать десять литров клиренса, полученного 27 октября...".
-Вот тебе рапорт. Иди к Барабашу. Пусть подписывает накладную.
Зубков вышел из расположения роты и направился в штаб. Барабаш прочитал рапорт и сказал:
-Ладно, подпишу накладную.
Зампотыл склонился над накладной, выводя слова: "клиренс, 10 литров". Зубков через плечо рассмотрел то, что написал Барабаш и добавил:
-Обязательно свежего.
-Хрен с тобой, - сказал Барабаш и дописал слово "свежего". - На, иди к Петрову...
Зубков пошел на склад ГСМ. Там его уже ждали. Петров, взяв накладную, радостно сказал:
-Ну вот! Теперь все в ажуре! Серега, налей ему клиренса.
-Только свежего, - добавил Зубков. - Что бы потом не мучиться...
Алтухов чуть заметно усмехнулся и налил в ведро десять литров отработанного масла.
-Забирай, - сказал Серега, протягивая прапорщику ведро.
-Во, - Зубков радостно взял ведро, - ништяк...
И пошел по парку к своему взводу.
-Принес? - спросил его Савостин.
-Принес, - ответил Зубков.
-А что так долго?
-У Барабаша накладную пока подписал, да потом ротный рапорт на списание старого клиренса пока написал. Да, ротный сказал, что вы ему бутылку должны, за то, что он списал старый клиренс.
-Придется ставить, - вздохнул Савостин, ужасаясь, как трансформировалась его безобидная шутка.
-Давай сюда! - сказал я Зубкову, и тот подал мне на танк это ведро.
-Хоть какая-то от тебя польза, - вздохнул Савостин, видя, как Зубков снова уселся на пожарный ящик с песком.
Я с Саней переглянулся. Новый прапор так ничего и не понял...
К вечеру, пряча от Зубкова глаза, хохотала вся база. <...>


Полная версия: http://artofwar.ru/s/sukonkin_a_s/text_0130.shtml

Командир летного полка, только что получивший полковника, одев полковничью папаху, идет по гарнизону. Встречает бойца-узбека из роты охраны (почему-то авиацию всегда узбеки охраняли).
А тот честь ему не отдал! Потому что был полковник хоть и в папахе на голове, но все остальное - летное обмундирование, без погон то есть. Вот и спрашивает он бойца: - Почему это честь не отдаете, товарищ солдат?!
А тот ему: - Погонов нет, мол, стало быть, и не отдаю.
Полковник: - А папаха?!
Боец: - А что папаха?
Полковник: - Ну, кто у нас в папахах ходит?
Боец, после паузы: - Молдоване? ...

Простите за возможные ошибки: уж 28 лет не писал по-русски.
(Ничего, поправим - КБ)

82 год, август, 3 месяц операции "Мир Галилее", наш полк танковых тягачей после месяца отдыха и вольной гражданской жизни выдернули из теплых постелек в прямом смысле - в 5 утра. Загрузив, погнали в Ливан. Светлые головы, заботившиеся о наших пустых желудках, погнали полевую кухню в район Хайфы, и решили накормить нас горячим, прежде чем войдём в Ливан. Идея хорошая, но исполнение хреновое. Мудрые повара решили проблему в два счета. Наварили сосисок под хрен знает каким соусом, и все это держали на медленом огне, плюс жара градусов 30 целый день. Приехав на пункт питания и отведав супер кулинарную еду, только в Ливане почувствовал, что отравился. Ребята, скинув меня в полевой госпиталь, продолжили путь. Увы, на этом мои приключения не закончились. Врач, а может быть, ветеринар, принявший меня, поставил мудрый диагноз "обезвоживание" и вкатил пару литров инфузии. Через сутки, снабдив на дорогу мочегонным, не сказав, что это, отправил в полк. Госпиталь в Ливане, расположение полка далеко за Тель-Авивом, добирайся, как знаешь. На попутках добрался до Метулы, и какая радость: вижу наши машины, а это снимает надобность ехать через полстраны. Ловлю ротного, докладываю о прибытии и через 15 минут, засунутый в кабину тягача, возвращаюсь обратно в Ливан. Едем с напрарником последними в колонне, и вот беда: прспичило отлить! Прошу остановить на минуту, где там, ни в какую. Я и так и этак прошу, нет, боится отстать и остаться одним. Делать нечего, кляня всю его домовую книгу, открываю дверь и, вдев одну руку в окно двери, а вторую в ручку кабины, вылажу на подножку ,исполняю акрабатически номер, справляя малую нужду. Всё время за спиной слышу дикий хохот. Обещаю, что как только закончу процесс, вернусь в кабину и пристрелю его. На что получаю ответ: да не с тебя смеюсь, посмотри назад. Смотрю, сзади нас едет минибус ООН, и вся струя попадает им на лобовое. Беднягам пришлось включить стеклоочиститель. Так и вошла эта история в легенды моего полка. Очень часто потом звучало: командир, помнишь, как Зальмана хотел застрелить?