Не моё. С сайта kolyan.net . Но очень понравилось.

... Ну и я баечку военную отожму.
26 ноября 1994 года наш дважды красноконный сорок пятый отдельный полк
специального назначения разведки ВДВ получил приказ к 4 декабря
перебазироваться в Моздок.
По этому поводу была быстро сформирована передовая команда, которая должна была на пару дней раньше прибыть в Моздок и подготовить все для развертывания полка.
Старшим этой команды был назначен замкомбата 901-го батальона майор Алексей Черушев. Человек, можно сказать, легендарный.
Прошедший путь в 901-ом (тогда еще ДШБ) от рядового да замкомбата.
Как водится, на Кубинке устроили пышные проводы. Провожали Леху до 5 утра, а в 7 ему уже надо было быть на аэродроме.
Где-то около 3 часов ночи Леха, обведя, расплывающиеся и на глазах теряющие человеческие черты лица товарищей, жалобно сказал:
- Мне бы собраться еще! Мешок...ик! - сложить!...

Понятное дело, что последняя просьба друга, не могла оставить равнодушным собравшихся и, потерявшие человеческий облик мерзавцы успокоили убывающего на войну офИцера очередным стаканом зелья и обещанием что мешок его утром будет ждать в полностью собранном виде.

Что было дальше пусть рассказывает Леха сам. Я лишь выступлю его стенографистом:

- Как летели - не помню, но как выходил из "скотовоза" помню хорошо.
Подхватил свой мешок, кинул на плечо и чуть не рухнул на спину. Ну, думаю, что-то ослабел совсем в полете или еще не протрезвел...
Для ночевки нам временно отвели угол казармы, где собрали "спецназы".
Пока мы шли примерно полкилометра до городка, почему-то оторвались лямки
спальника и его пришлось забросить на плечо, а каркас рюкзака непонятно отчего выгнулся в обратную сторону и начал упираться углом в поясницу. Я ухандокался так, что пот лил градом. Бойцы впереди бодро пылят, а я сзади еле тянусь. Не могу понять, что со мной.
Наконец, пришли в казарму.
...Надо сказать, что в эту казарму тогда стащили все имеющиеся на тот момент "спецназы". "Вымпел", "Альфу", "Вегу", какую-то коржаковскую команду. И так получилось, что мы прилетели последними. У каждого был свой угол в казарме. И естессно все друг перед другом слегка понтуются и ревниво наблюдают, у кого что есть.

"Вымпел" какие-то чумовые китайские "спальники" раскручивает. "Вега" "тушняк" на каких-то навороченных мини-горелках греет. У "альфонсов" неврубенные радиостанции на зарядке стоят. В общем - выставка достижений народного хозяйства. И тут вваливаемся мы.
Понятное дело - все морды в нашу сторону. Все же наслышаны о том, что ГДЕ-ТО ТАМ есть целый суппер-пупер спецназ ВДВ. Всем интересно, а чем мы народ удивим.
Когда я, обливаясь потом, обрушил свой рюкзак на пол, что-то там грохнуло так, что народ кругом напряженно вывернул шеи.
Развязываю спальник, и из него под ноги со звоном вываливается и раскатывается по полу штук десять пустых бутылок.
Немой вопрос в глазах соседей я гордо проигнорировал, собирая в кучу раскатившуюся тару. Пусть думают, что я культурный человек и мусор по дороге на разбрасываю. Из горлышка одной бутылки торчала свернутый трубкой листок:
"Если на бутылку не хватит, то сдашь эту тару! ", внизу кривая подпись
"Друзья".
Гады!!!

Я начал развязывать рюкзак, не ожидая уже ничего хорошего.
...Сверху лежала маска противогаза. На лбу у нее была надпись красным
фломастером - "Не забудь меня, милый!", оба "очка" были заклеены розовыми промокашками, на которых были старательно выведены женские глаза...

Потом я извлек на свет божий громадный танковый трак. К нему была веревкой привязана картонка с надписью все тем же красным фломастером "Для занятий физической культурой".
За спиной раздались смешки...

Следующим из рюкзака я выволок громадный узел из старой простыни, в котором прощупывалось что-то круглое как бочонок. Проклиная все на свете, я начал его разматывать и на свет божий появился огромный - с полведра цветочный горшок. В нем торчала картонка, на которой "кровавила" надпись; "Родная земля! (Чтобы не забыл) Храни у сердца!".

...Соседи начали откровенно ржать.

То, что лежало под ним, я выковыривал двумя руками, в последний момент
ЭТО, завернутое в газету просто разорвало бумагу, и под ноги мне грохнулся угол какой-то стены - три кирпича намертво спаянных раствором.
Надпись нитрокраской на них гласила "Закладной камень полка"...

...Про памперсы, женские прокладки, и колготки "Дольчики" я уже не упоминаю.
Когда наконец я добрался до сиротливо лежащих на дне умывальных
принадлежностей и полотенца, у меня было полное впечатление, что я выступил с шефским концертом перед пионерами. Ржали все...

...А потом была война

shurigin

О ТОВАРИЩАХ КАПИТАНАХ ПЕРВОГО РАНГА.

Ох уж эти мне капитаны первого ранга. А которые комплексом одержимы - так в особенности. Уж простите меня заранее, но когда до заветного погона - без просвета, зато с извилинами - осталось всего ничего, когда и должность у него адмиральская и академия давным-давно за плечами... и остался ему до огромных звезд всего один крохотный шажок...

А он уже и ногу занес...

И тут как кирпич с ясного неба очередная бредовая идея, неясно каким ветром занесенная в плешивую голову бывшего ставропольского комбайнера - теперешнего Верховного Главнокомандующего: В свете гласности и перестройки будем сокращать генералитет.

Ну и сокращайте... пожалуйста... генералитет. А адмиралы-то причем?

В общем, наш без пяти минут адмирал злится, матерится, рвет роскошные, шитые золотом погоны с новенькой черной шинели и топчет украшенную дубьем и специальным, адмиральским крабом, фуражку, изготовленную мастерами своего дела ко дню коронации, то есть, я хотел сказать, присвоения очередного звания. А потом начинает вести себя по-генеральски. То есть брать командование на себя, лезть не в свое дело, отдавать идиотские приказания и требовать для себя непонятно каких почестей.

Начальник МЭОНа, капитан первого ранга Соколов был как раз из таких - сокращенных. И, поэтому время от времени выкидывал. Веселил, так сказать, личный состав.

Прозвище у него было "Тесть". А потому что наш связист зятем ему приходился, надеясь, видимо, тоже извлечь некую пользу из адмиральства. Ну и извлек. Драл его тесть по-родственному. То есть нещадно. Даже во время, свободное от службы. А чего ж вы хотели, товарищ капитан-лейтенант? Любишь жену, терпи и ее папашу.

Итак: лето, жара, Черное море, Севастополь - новенький ПСКР проходит ходовые испытания. Турбины урчат, колеса крутятся, винты пенят воду - корабль выписывает циркуляцию. На мостике сигнальная вахта - два матроса третьего года службы - отличники боевой и политической и вообще специалисты своего дела. Облокотясь афедроном о леер, они лениво осматривают горизонт, время от времени используя для этого отечественную оптику. Тепло, тихо - круиз, а не служба.

Тесть, решивший урвать от южного солнца и свежего морского воздуха свою долю военно-морского кайфа, вышел на верхнюю палубу. Подышать. Он до предела растянул широченную, всю в искусственных зубах, пасть, вдохнул и мимоходом бросил взгляд вверх. Нет, не на небо. На мачту. На мачту, где гордо болтался, развеваемый соленым ветром, зеленый пограничный флаг с одинокой белой звездой в центре. Выдохнуть Тесть уже забыл. Вместо этого он немедленно затребовал зятя, коему в силу его должности подчинялись сигнальщики, и в таком сопровождении осчастливил своим появлением мостик.

- Почему мы идем без флага? - спросил сопровождаемый связистом Тесть у сигнальщика - матроса третьего года службы, отличника боевой и политической и вообще специалиста своего дела.

Сигнальщик, матрос третьего года службы, побывавший, повидавший и командирского тестя воспринимающий не иначе как досадную, но неустранимую помеху, даже в лице переменился. Он-то ведь прекрасно помнил как сам, лично, вздергивал этот исламский символ. Он бросил взгляд на мачту и вздохнул облегченно.
- С флагом, - ответил сигнальщик - матрос третьего года службы и так далее.
- А какой это флаг? - спросил Тесть, загадочно улыбаясь.
Сигнальщик бросил еще один взгляд на мачту.
- Флаг командира соединения, - ответил он, обнаружив белую звезду там, где ей и полагалось находиться - в самом центре зеленого поля.
- А почему мы идем без флага? - снова спросил Тесть, и посмотрел на сигнальщика хитро прищурившись. Его зять, командир сигнальщика, стоял за спиной старшего по званию и всей своей позой являл оживший корабельный устав.
Сигнальщик недоуменно посмотрел на Тестя, на связиста, перевел взгляд на мачту, где, равнодушный ко всему, болтался зеленый флаг с белой звездой в центре. Болтался и даже не подозревал, что стал объектом пристального внимания начальника МЭОНа.
- С флагом, - несколько неуверенно ответил сигнальщик вдруг засомневавшийся, что за почти два с половиной года службы повидал многое.
- А какой это флаг? - повторил вопрос Тесть. Теперь уже с генеральским акцентом.
Сигнальщик был опытный. И умный. Он наизусть знал своды сигналов - боевой и международный, он в течении тридцати секунд разбирал и набирал любой сигнал используя для этого от двух до пяти флагов и от одного до трех фалов, он знал флажной семафор, световую связь и силуэты кораблей наиболее вероятного противника. Но, несмотря на весь свой опыт, подготовку и даже полученное до службы обязательное среднее образование, так и не смог понять чего же от него добивается товарищ капитан первого ранга.
Он посмотрел на Тестя, на командира своей БЧ. Их лица, кроме нетерпеливого ожидания, не выражали ничего. Сигнальщик перевел взгляд на равнодушный зеленый флаг, на небо, словно надеясь в бездонной синеве отыскать ответ. Потом пожал плечами и ответил:
- Флаг командира соединения. - И чего ж вам еще, товарищ капитан первого ранга, надо?
- А почему мы идем без флага? - в который уже раз спросил товарищ капитан первого ранга.
Сигнальщик надолго задумался. Не помогало ни чесание в затылке, ни тоскливый взгляд вдоль линии горизонта. Не там, не там ответа не было. Почему, почему... - подумал сигнальщик. - По.... И мысленно махнув рукой, в который уже раз, посмотрел на мачту и ответил:
- С флагом. - Совершенно убитым голосом.
Второй сигнальщик, хоть и получил всеобщее среднее в сельской школе, а значит, был много проще, на вопросы Тестя дал точно такие же ответы.
Тесть смотрел на сигнальщиков, сигнальщики смотрели на Тестя. Связист, с трудом, успевал и там и там.
Ну? - читалось в глазах Тестя.
Чего ну? - читалось в глазах сигнальщиков.
Почему мы идем без флага? - читалось в глазах начальника МЭОНа.
А идите, вы, товарищ капитан первого ранга... с флагом... - в глазах сигнальщиков можно было, имея к тому желание, прочесть и направление, в котором, по их мнению, товарищу капитану первого ранга полагалось двигаться, но мы, памятуя о правилах хорошего тона, читать такое не станем.
Положение спас старпом. Как и полагается настоящему хозяину корабля, он появился на мостике в самый ответственный момент. Старпом посмотрел на Тестя, на связиста, на сигнальщиков, которые никак не могли разрешить для себя вопрос: Если Тесть флага в упор не видит, то какого черта он очки не носит, а если видит, то какого черта от нас хочет?, и сказал, преданно глядя в глаза товарищу капитану первого ранга:
- Есть, товарищ капитан первого ранга. - И тем самым удовлетворил начальника МЭОНа по самую маковку.
Удовлетворенный Тесть кивнул и, все также сопровождаемый преданным связистом, торжественно покинул мостик.
Недоуменные сигнальщики обратили взоры к старпому. Уж он-то понял чего этому старому хрычу надо. Старпом покрутил пальцем у виска, плюнул за борт, шепотом сказал что-то очень эмоциональное. Из всей этой тихой, но пламенной речи, обратившиеся в слух сигнальщики, разобрали только задолбали и товарищ капитан первого ранга.
- Поднимите еще один флаг, - сказал старпом сигнальщикам. - Обычный.
Так вот чего хотелось начальнику МЭОНа. Чтоб корабль сам по себе, а командир соединения сам по себе.
Сигнальщики покопались в своей памяти и не найдя там ни малейшего упоминания о таких высоких почестях, осторожно заявили об этом старпому. А, услышав в ответ еще одну тираду, непосредственно затрагивающую море, корабли, флаги и одержимых адмиральским комплексом товарищей капитанов первого ранга, вздохнули и поплелись на фалы.
Так и ходил, поражая всех двумя зелеными флагами, вдоль берегов Черного моря героический ПСКР, неся на борту удовлетворенного Тестя, что-то шепчущего старпома и недоумевающих сигнальщиков, которые молчать тоже не стали.
А может, зря ему адмирала не дали, а? Глядишь, и не страдал бы комплексом?

22-10-1962. Начало карибского кризиса. Президент США Джон КЕННЕДИ выступил с заявлением об объявлении воздушной и морской блокады Кубы, на которой были обнаружены советские ракеты. Америка впервые почувствовала себя неуютно в атомный век, а мир оказался на грани новой войны.

Прочитав об этом событии, нагрянули воспоминания моего покойного деда об этом дне.

В тот день его теплоход-океанский паром балтийского пароходства типа (вроде бы) Ро-Ро (название не помню) подходил к Кубе. Оставалось лишь около 40 миль до тервод. Дед (в дальнейшем В.Н.) как второй радист нес вахту по связи. Внезапно над кораблем с ревом прошел американский патрульный самолет, который начал кружиться около теплохода, постоянно передавая шифровки по радио. Через несколько минут самолет по радио стал требовать, чтобы русский корабль остановился для досмотра. Очевидно, это было невозможно, так как на грузовой палубе вместо обычных ГАЗов, ЗИЛов и комбайнов в этом рейсе находились танки Т-34-85, самоходки, БТР-152, и прочая, слегка устаревшая, но исправная военная техника, а также боекомплект к ним. Еще через пару минут пришла сводка от пароходства с предупреждением о блокаде Кубы, и разрешением "в случае опасности уходить домой". Однако капитан и офицеры теплохода решили попробовать прорваться в терводы, до которых было не более 30 миль, то есть 2 часа полным ходом. Машина содрогнулась от форсажа. Корабль, с испытаний не дававший полных оборотов завибрировал, но дал ход на узел больше контрактной. На борту экипаж совещался, что делать если появится корабль противника. Сдаватся, топить новенький паром, или защищатся. Молодые офицеры предложили поднять на палубу десяток Т-34 и отстреливатся. Кэп решил уходить на Кубу, но не поднимать технику на палубу, чтобы авиация не заметила и не потопила досрочно. Через еще 15 минут, прилетел еще один патрульный, а за ним пара штурмовиков, которые стали делать один заход за другим, и никто не знал, сбросят они бомбы в этом заходе, или нет. Оставалось 10 миль, когда позади на горизонте появился идущий полным ходом, под 25 узлов, сторожевик противника. Началась гонка, кто раньше, сторожевик догонит теплоход, или паром прорвется в терводы. А не последует ли американец в терводы за кораблем, чтобы остановить его любой ценой? Через сорок минут сторожевик был уже в паре километров, и было видно, что его орудия и торпедные аппараты были развернуты в сторону советского теплохода, который как раз пересек границу тервод, и шел ко входу в порт Сантьяго, уже отчетливо видимого на горизонте впереди. Сторожевик уже подходил к границе тервод, но тут вступили в дело кубинские береговые батареи, положившие пару снарядов ровно по границе своей территории, перед носом американца, который явно обиделся и, показав свой плоский зад, задымил и гордо ушел в сторону заходящего солнца.