Середина восьмидесятых, Москва. Второй день службы молодого сотрудника ЦКБ (не "кремлевской" больницы, а, так сказать Центральной бурильной конторы) начался скорее рутинно. Романтикой не пахло.
Вместо большого пистолета и красной сафьяновой книжечки с госгербом и номером, начинавшимся с двух нолей, наш герой получил увесистую кипу пухлых книжек коричневого, синего и других цветов.
- Вот тебе приказы и указания руководства по делопроизводству, внутреннему распорядку и прочим важнейшим для нас вещам. Изучай. Экзамен - через неделю,- сказал начальник. - Получишь секретную тетрадь, в неё и конспектируй выписки. Приказы, которые я тебе дал, записаны на меня. Потеряешь - переведу служить в архив.
Внешний осмотр рекомендованной литературы показал, что номера некоторых приказов начинались, как правило, с двух нолей, редко - с одного. Это внушало некоторый оптимизм, впоследствии рассеявшийся. Вместо инструкций для Джеймса Бонда, в книжках многословно и невыразимо подробно описывались процедуры заполнения учетных карточек и подшивания бумаг.
- А знаешь, что является нашим оружием?, - оторвался от писанины Начальник, - вот это, - и продемонстрировал школьную шариковую ручку.
- А что является нашим острым оружием?, - продолжил он и злорадно ухмыльнулся, - это шило, которым ты будешь прокалывать бумаги, чтобы подшить их к делу. Иди, работай.
Правила обращения с секретными документами молодому и, ясное дело, перспективному сотруднику достаточно оперативного управления были хорошо известны от Глеба Жеглова, учившего Шарапова не на словах, а на деле. Но надо - значит надо!Тем более доверие Начальника, вверившего самое дорогое - совсекретные приказы!
- Идешь обедать?, - спросил сосед по кабинету, - нет? Зря. Я пошел. Будут звонить по моему телефону - ответь, третий день жду важного звонка из Воронежа. Если будет что-то горячее, не терпящее отлагательства - принимай решения сам, ну посоветуйся с начальством, конечно. Лады?
Будущий майор Пронин остался один. Не прошло и пяти минут, как телефон соседа подал голос. Белый аппарат, металлический герб державы на номеронабирателе, два толстых провода из корпуса - понятно, что не подружка звонит.
- Алло, алло, телефон такого-то? Это из Воронежа, срочно! Как не он? Какой на ... обед? У нас тут террористы самолет захватили, а вы там, бля, обедаете? Что? А мне пох.., что второй день! Сто десять заложников! Вы там центральный аппарат или х..чечная?
Молодой Пронин сообразил, что не знает даже, куда переадресовать своего горячего собеседника.
- Подождите, пожалуйста, минуту, - он вылетел из кабинета и ломанулся в соседний, где работал его знакомый.
- Толя, что делать?
- Так, спокойно, не дергайся. Значит, правило такое - кто сигнал получил, тот его и отрабатывает, пока начальство не приняло другого решения. Быстро назад, записывай, что тебе Воронеж даст. Я буду рядом, подскажу.
- Алло, Воронеж? Давайте подробности!
И пошли вопросы и ответы, из которых следовало, что группа неустановленных пока лиц захватила борт "Люфтганзы", вылетевший из Воронежа в Нюрнберг с восемью членами экипажа и сотней пассажиров. В числе последних вице-канцлер ФРГ, мэр Нюрнберга и группа немецких участников очередного марша мира, навещавшего Черноземье по очередному благородному поводу. Требования террористов пока не сформулированы, планы не известны, пытаемся установить контакт и т.д. и т.п.
В общем ясно, что дело плохо, но конкретики никакой.
- Иди докладывай Начальнику, - сказал Анатолий.- Не бойся, я с тобой.
-...ну что ж, - кивнул Начальник, - начал правильно, продолжай. Все через тебя.
Молодому Пронину был продиктован список телефонов внутренней связи с указаниями, кому и что говорить, о чем спрашивать, чего требовать. Пошел прозвон. Люди на другом конце провода оказались весьма профессиональными и отзывчивыми. Просьбы принимались с ходу, с полуслова, без отказов и волокиты.
Через каких-то полчаса все телефоны в кабинете пока еще лейтенанта трезвонили непрестанно, из Воронежа поступала все новая информация.
В Чкаловском был готов к вылету военный транспортник, которому срочно изменили полетное задание. "Альфа" уже мчалась на аэродром. Небо вокруг Воронежа было очищено от других бортов. Перехватчики ПВО подняты по тревоге. Усилен контроль во всех аэропортах страны. Оповещены все соответствующие подразделения в республиках и братских странах.Погранцы бдят, милиция в метро...
Машина крутилась на огромных оборотах и, судя по всему, работала без сбоев. Ну как тут не чувствовать гордость от причастности к такой замечательной системе, не испытывать восторг от того, что всего-то второй день, а уже такое громкое дело!
Да еще сосед по кабинету не скрывает зависти. Мол, полгода я их пас, и надо ж было уйти жрать в самый неподходящий момент!
Сказать, что наш герой вымотался - не сказать ничего. Ураганный темп плюс стресс плюс весьма слабое понимание происходящего плюс звонки от Начальника, требующего доложить обстановку... "Альфа" вылетела? Как это террористы молчат? Где этот ср..ый борт? Зачем им в сторону Урала? Мне что, с этим фуфлом идти к ФэДэ? Да ты что, ох..л?, - там же випы летят!
Наконец, все немного затихло. Звонков стало меньше, машина, похоже, требовала все меньше вмешательства со стороны Пронина. Пойти покурить!
Вот она, пепельница на лестничной клетке. Кайф, четыре часа не курил! А что там за смех в кабинете по соседству? Я тут пашу как проклятый, а им хаханьки...Стоп, что там про Воронеж? ЧТО?!
ГААДЫЫ!!!
Прозрение было горьким. Все это время Пронин по телефону обеспечивал приятный досуг группе товарищей из его и смежного с ним отделов, включая Начальника и Начальника Начальника, заинтересованно и деятельно принимавших участие в этой забаве. Это они были и "Альфой", и ПВО, и погранцами и пр.и пр.
- Ну сам посуди, ну какой на хрен может быть рейс Люфтганзы из Воронежа?, - ласково спросил Начальник. - Да, кстати,интересно: а должность-то такая в ФРГ есть - вице-канцлер?

P.S. Раньше эту контору называли "компетентными органами", а теперь - "силовой структурой". Наверно, это не просто так.

О вреде фундаментальных наук

Место действия - маленькая пограничная застава, расположенная где-то там, где снега хватило бы организовать в городе Париже двести лет непрерывных
стихийных бедствий. А точнее - та часть территории, что местный старшина именовал кухарней.
Действующие лица - двое гениальных, но непризнанных ученых, по грубой ошибке военкомата попавших вместо АН СССР в этот богом забытый беломедвежий
угол заниматься выпечкой хлеба.

Как этим талантам удалось обойти контроль - не знаю, но с помощью хитрого применения интегрального исчисления им удалось сэкономить некоторое количество муки и дрожжей.
Кто-то говорил, что и сахарок неучтенный был...

Кроме математики, они знали еще механику и немного биохимии, а потому соорудили из кастрюли хитрый агрегат для проведения биохимических реакций с имеющимися компонентами. Зная, что на открытом воздухе образуется уксус (а их интересовало несколько иное вещество), наши гении загерметизировали свой реактор по полной программе и затянули болты так, что ключи гнулись.
После этого заряженный ферментер был установлен в теплом месте у хлебопекарной печи...

Да. Вот именно. В процессе выделялся углекислый газ. Деваться ему было некуда. Давление росло, герметизация была сделана очень качественно...

В конце концов что-то там не выдержало.

Мне неизвестно, что сказала поднятая в ружье застава, которая уже собиралась любой ценой обеспечить неприкосновенность рубежей, невзирая на диверсантов и бомбардировку. Но непосредственный участник событий, служивший на соседней заставе (впоследствии наш учитель химии) говорил, что с тех пор народ с точностью до грамма знает вес рюкзака с сухарями и с точностью до метра - расстояние между заставами. Выручали соседей, которым кашеварить было негде...

А вышеупомянутые гениальные ученые (дуракам везет - живы и здоровы) с тех пор твердо усвоили, что такое гидрозатвор и зачем он нужен.
Вбили им это знание, говорят, весьма качественно.

Друг, оперативный ГШ ВМФ поведал. Да, вот год я запамятовал. Но при Союзе, точно.
НАТОвские учения, наши ПЛ их, как обычно, 'пасут'.
Лихой кэп, крутился-крутился, да и зацепил их, если не ошибаюсь, эсминец. Янки докладывают: 'Получил столкновение с советской подводной лодкой'. Радиоперехват, доклад в штаб. Наши запрашивают возвращающиеся ПЛ. Все, и бравый кеп, молчат как рыба об лед. Типа: 'все в порядке, никаких столкновений'.
В базу наш герой привез трофей - в ограждении рубки застрял винт эсминца.

Взято с http://www.anekdot.ru/an/an0303/o030319.html
Собстно это не история, а пересказ лекции по эргономике, рассказанной в
МАИ в году эдак 89... Не помню о чем там шла речь, но случилось там одно
лирическое отступление...
Проанализировав статистику боев с японцами в 1941-1945 годах, американе
обнаружили, что несмотря на равенство сил оные американе побеждали чаще.
Причину нашли - в английском языке средняя длина слова - 5 букв, в
японском 13. То есть пока японец объяснит что к чему, американе уже
стреляют... После этого как раз появилась у американ привычка давать
короткие названия-клички как своим так и чужим самолетам, кораблям и т.п.
Когда эта информация дошла до русских, то они вычислили среднюю длину
слова в русском языке - 7 букв...
А далее просто выписка из конспекта "Но! В процессе управления боем
КОМАНДИР АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕХОДИТ НА МАТ, И ИНФОРМАТИВНОСТЬ РЕЧИ
ВОЗРАСТАЕТ В 2-3 РАЗА". Материтесь, господа офицеры!

P.S.
Верхнее как тезис, а теперь из жизни личной - жизни флотской. Хоть и говорят: 'На флоте матом не ругаются - на флоте матом разговаривают', у меня к мату другое отношение. Мат - слово бранное, т.е. для поля битвы - поля брани предназначенное, а в всуе употребляемое вес свой теряет, и цена ему тогда - прошлогодний, опавший лист. По отношении к подчиненным сам применял редко, но когда применял, то матрос знал за что. И это мне помогало в сложных ситуациях, когда каждая секунда дорога.
Был у меня один радиометрист штурманский, парень нормальный и специалист хороший, но было у него что-то, с нервной системой. При повседневной жизни это практически не проявлялось за исключением внезапного подъема - будился он тяжело и минуты 2 - 3 входил в ситуацию: кто я? где я? В таких случаях его товарищи не разбираясь в тонкостях психологии, хватали под руки и волокли с пинками на пост. Пока волокли, он уже в себя приходил, и на посту включая прибор, быстро одевался.
А при боевой работе всё было гораздо хуже, стоял он на ходовом (ГКП), рядом со Штурманом. И пару раз случилось следующее: ночь, море крайне свежее - штормит и рыбаки, коим правила не писаны так и лезут под форштевень. Радиометрист в такой ситуации работает на Штурмана по каждой цели скороговоркой непрерывно, кратность 15 секунд и менее. Целей много, время мало вот и получается сплошной речетатив. И тут впадает мой матрос в ступор: замолкает, взгляд бессмысленный (кто я? где я?), Штурман его за грудки втряхнул, как ветошь, так что кости как маракасы отыграли, а толку только, что зубы кляцнули затвором Мосинской трехлинейки. Не знаю, как на других кораблях, на нашем эсминце, связь ГКП с БИЦ не официально, но на прослушку была включена. Стоя вахтенным офицером БИЦ и услышав, как вдруг замолчал мой радиометрист, а затем как взревел Штурман, я понял что происходит на мостике и схватив соску 'Лиственицы' рявкнул на матроса сам. И помогло, будто не было этой минуты. Но потом в таких ситуациях заменяли его другим. Море два раза не учит.
P.P.S.
На счет мата в бою, а как же - на Земле, в Небесах и на Море!