ГОША

Гоша Бухарин просыпался, как подводная лодка: пощупал руками вокруг - Чисто!, - приоткрыл полузалитый глаз - Мутно!, - приподнялся и открыл его пошире, но голова, как будто пришитая за уши к подушке, далеко не пускала. Две молнии, ударившие в виски острой болью, принудили Гошу к погружению, выполнить которое полностью не получилось - балластные цистерны были сухи до отрезвления, а язык...
- Пенопластом закусывали? - не поверил себе Гоша.
- Нет, ерунда! Или пенопластом?! - его неверящая рука ощупала губы, между пальцами противно зашуршало. Не открывая глаз, он ткнул в знакомое место - палец мягко вошел в слизь на тумбочке у кровати. Сплюнув крошки и намазав губы, Гоша подумал о языке, но думать было больно. Пальцы без команды потянулись ко рту и намазали язык вазелином.
- Нюша! Обрез! - спокойно, без суеты заорал Бухарин.
Шурша воздушной подушкой, тазик вылетел из коридора и встал точно у изголовья кровати. Следом из-за угла высунулись кровавые глаза, неудовлетворенно зафиксировавшие промах, и зашипели:
- Обрезами ты шило жрешь! А травишь-то в тазик для детского белья, стервь!
- Спасибо тебе, Ню! - удивился неожиданной нежности жены Гоша и понял, что дню быть.- Нюш, зарплата - в кармане кителя. Ты возьми себе...сколько надо...
- Докладываю, ТЫ - ангина, военно-морской урод - вчера позвонил с корабля...сказал, что купил телевизор...а вечером приперся с пустой коробкой! И без денег!
- Пустой?!
- Нет, полупустой! С пенопластовой крошкой внутри! Я тебя ею на ужин и кормила! Помнишь, придурок? А сейчас мы ею будем завтракать! Готовься!
- Нет, сегодня солнечно не будет, - вздохнул Бухарин и начал пытаться встать.
- Слышь, Скорцени моей жизни, - бухтела жена, - когда Петр Первый строил флот, он сделал ошибку!
- Какую? - забеспокоился Гоша.
- Он не знал, что на этом флоте будешь служить ты, урод! Уже, между прочим, 07.30 утра!
- Флаг! Подъем! Успею! - обреченно воодушевился Бухарин и легко натянул черные штаны, удивившись их мягкости. - Ню успела постирать? Добро! Вечером поцелую, если даст.
Надев синий китель с двумя звездами вдоль погона и сунув ноги в чьи-то расплывающиеся ботинки, Гоша полетел на службу.
Трамвай микроадмиралу подали вовремя, а пассажиры, проявив неожиданное уважение к военному, на места в хвосте вагона не претендовали, хмурясь носами и обмахиваясь газетами у передней подножки. Когда мичман икнул, пассажиры уговорили водителя остановиться за 200 метров от остановки, и у "Жертв революции" Гоша сошел в одиночестве, величественно, лишь слегка запутавшись в поручне на выходе из трамвая. Дальше шел горнолыжный спуск вниз, алгоритм которого был отработан в деталях до автопилотизма: ноги выставляем вперед, тело откидываем назад, перила под мышку, держась обеими руками за железо, ремень фуражки в зубы, закрываем глаза и считаем ступеньки - их должно быть 88. На 78ой ступеньке Бухарин услышал: "На флаг и гюйс смирно!", поэтому разжал руки и побежал...навстречу Зилу, выезжающему из ворот родной бригады. Благо, что Гошин путь шел с горки - неповоротливый тяжелый грузовик уступил мичману всего полметра.
- Флаг и Гюйс поднять! - услышал Бухарин. Он повернулся лицом к своему кораблю, приложил лапу к уху и преданно вытянул тело вперед. Потому и упал...

- Личному составу, разойдись! Офицерам и мичманам остаться на юте! Вы и вы, принесите ЭТО сюда! - рявкнул командир корабля.
- Здравствуйте! - нежно заглянул офицер в лицо Гоши. - Мы Вас ждали! Дааа! Нам без цирка скучно! У нас мичмана-артиллеристы есть, а вот эквилибристов нет. Ага?! Вы ведь гимнаст?
- Тащ, старшина трюмной команды мичман Бухарин! Я!
- Ты - гимнаст и будешь гимнастить в цистернах неделю без схода на берег! Поняяял, гимнаст Дуров?! Цирковым медведям будешь завидовать!
Гоша печально опустил глаза - ему было стыдно. И даже вдвойне стыдно, потому что его клеш заканчивался золотой бахромой, а на колене блестела надпись "Kiss", черные ботинки оказались лакированными и на высокой платформе с подъемом.
- Вот почему я упал! - понял мичман. - В чем же Нюрка на работу пошла?
А войдя в свою каюту, Бухарин едва не завыл - на столе стоял злополучный телевизор, но был он уже не новым - на верхней крышке в масляных пятнах лежали остатки воблы, вместо усиков антенны торчали два затушенных о пластмассу бычка, на экране суриком было написано "Аншлаг!". Это было особенно обидно - он не знал, что такое "аншлаг", хотя "аншлюс" когда-то слышал от жены, работающей бухгалтером в милиции. И он выпил...

- Вставай, скотина! Учебная тревога! - тряс Бухарина за плечо командир группы лейтенант Ползунов. Династические повадки этого механика в седьмом поколении раздражали, но всегда помогали его подчиненным понять бесперспективность фехтования с поршнем - кулак Ползунова сдвигал вагоны, Гошу бы он запустил на орбиту.- Пожар на верхней палубе!
- Зачем? - вспомнил Гоша.
- Создать рубеж в районе шпангоута...Возгорание пневмокранцев...группе прибыть...,- орала трансляция.
- Пошел ты в жопу! - сказал Ползунов с особой злостью и выбежал из каюты, забыв на койке изолирующий противогаз.
- Яяяя! В! Ко мне, лейтенант! - проснулся Бухарин и вспомнил о горящих пневмокранцах - толстых черных резиновых колбасах, лежащих у фальш-трубы.- Фсе! В! Щас!
Гоша открыл зеленую сумку, вытащил маску, надел ее, дернул чеку и продолжительно выдохнул - в нос ударил кислород, давший его пьяному мозгу фору. Он побежал по трапам, не сознавая, что эту фору быстро пожирают озверевшие от бега частицы спирта. Когда Бухарин оказался наверху, фора оказалась съеденной. Падая головой вперед в промежность между чем-то круглым и мягким, он услышал противный звук "Чпок" и забылся.
Проснувшись от кислородного голодания, Гоша снял маску и открыл глаза. Глаза ничего не увидели. Тогда он пощупал рукой и почувствовал что-то мягкое и липкое. И тогда он вспомнил крик лейтенанта, его страшные глаза и обидные пророческие слова.
- Я - в жопе?! - дыша мелко и редко, чтобы сэкономить кислород, ужаснулся мичман.

Гошу искали всем экипажем и весь световой день. Портовые водолазы оказались без работы, поэтому приехали быстро. Под килем они Гошу не нашли, но засекли богатые залежи пустых бутылок на перспективу. А вечером пришло водоналивное судно для заправки корабля. Боцмана стянули с пневмокранцев брезент, натянутый после учений, и стали поднимать один из них стрелой, чтобы бросить между бортами. Там Бухарина и обнаружили, спросив его:
- Ты куда, в жопу, пропал?
Гоша вопроса не понял. Но пить Бухарин перестал...до перехода на службу в милицию.

Легенды авиационного училища.

Легенда о том, как мы с Оленем стеклили окно.
Жил-был курсант. Он был из Якутии. Он был русский, но место рождения взяло свое. Мы, курсанты, звали его Олень или Рога.
Вместе со мной он был мастеровым, то есть чинил в казарме всю ломающуюся байду. Однажды командир заметил, что на лестнице нет одного стекла и дал команду устранить.
Я снял размеры и отдал их Оленю. Он разрезал наш ЕДИНСТВЕННЫЙ подходящий кусок стекла, но не по размерам, а на 2 сантиметра выше и на 2 сантиметра уже, чем надо. Причем резал он его оригинальным способом: слегка поцарапав стеклорезом, поскалывал мелкие кусочки плоскогубцами. То есть получился неподходящий кусок стекла и горка стеклянной крошки. Лишнюю высоту мы убрали, но добавлять ширину было нечем. Наше стекло, вставленное в раму, выглядело великолепно - слева и справа от него были щели шириной в палец и их надо было закрыть. Мне в голову пришла идея - заклеить эти щели бумагой для оклейки окон и выдать нашу ошибку за дополнительное утепление.
Скоро меня вызвал командир и спросил:
- Ты же говорил, что стекла не хватает. Как вы СДЕЛАЛИ его большим?
Я ответил первую глупость, которая пришла мне в голову:
- А мы положили его на батарею, подождали пока нагреется, и растянули плоскогубцами.
Командир очень обрадовался. Он сказал:
- У меня дома есть аквариум, а на нем лежит стекло. Сделаешь его большим?
"Вот ЖОПА!!!" - подумал я и спросил:
- А стекло толстое?
- Толстое, где-то сантиметр! - гордо ответил командир.
- Не, не получится. Может лопнуть из-за внутренних напряжений...
...Как я умудрялся такую херню морозить, не знаю до сих пор.

Panzer

Случилась эта история в Риге, в то время, когда ГКЧП уже билась в агонии и местное население все смелей начинало опять общаться на родном языке.

Я служил в полку связи. И уже который месяц бессменно торчал на узле связи.
Мы с другом Серегой, закончив после нуля часов свои засовские дела, переодевшись в гражданку, потайными тропами выползли в город и рванули в один прекрасный привокзальный магазинчик, торговавший аж до часу ночи.

И приспичило Серегу позвонить на родную Киевщину. В таком разе нужно было идти через площадь, кажется Ленина, но Ленин там точно стоял. Подходя к площади почуяли что-то неладное, слишком многовато милицейских машин, а неспящего народа еще больше. Когда открылась вся площать - Ё-МОЁ - народу не протолкнуться. Под Лениным идет активная сварка с долбежкой. Ну дело понятное - народ в революцию играет.

Наше дело маленькое и идеалы тоже, нам бы только до магазина успеть до закрытия. Переговорный пункт ровно на противоположной стороне этого бушующего моря. Мы бросились в этот поток и поплыли на ту сторону. Проплыв примерно треть пути выныриваем НОС К НОСУ с ротным. Офигели все втроем. Мы с Серегой привычно встали по стойке "смирно". Ротный, понятное дело, конечно не в форме. Он нам так тихонечко:

- Ну и что мы тут делаем?

Серега, уставившись на памятник Ленину:

- Да вот, памятник валим...

Далее поступила вводная: "Через 20 минут звоню на смену (так дежурство по узлу связи звали), если вас там еще нет вам хана, а завтра привезете свои гражданки".
И мы ломанулись выполнять приказ. Оторвались в самоходе называется...
Сдал нас ротный комбату, а чего - не знаю, нормальный мужик был. Может, как сейчас думаю, всех офицеров рижского гарнизона на это веселье выгнали и нас мог увидеть не только ротный. Дали нам по пять суток.