БРОНЕБОЧКА

Каждый полет в Чагчаран, на сопровождение Ми шестых с грузами был мучением для «восьмерок». Ползли на высоте 4000 тысяч метров, прямо над снежно-скальными вершинами, на которых встречались не только горные козлы, но и отряды вооруженных людей. Чуть ниже, в горных распадках стояли в укрытиях зенитные горные установки и крупнокалиберные пулеметы ДШК, поэтому вертолетам приходилось тащиться по самым вершинам. И самое обидное - не было возможности вступить в бой, даже если заметил, что по тебе работает какой-нибудь энтузиаст джихада. Даже минутная задержка съедала драгоценные литры топлива. Полная заправка с двумя дополнительными баками позволяла долететь до Чагчарана (почти 400 км!) и вернуться обратно - но едва-едва. Встречный ветер и прожорливая печка уже заставляли думать о дозаправке в Чагчаране, чтобы не упасть в горах на обратном пути. Дозаправка же заключалась в том, что керосин (недостающих литров 300-400) таскали ведрами с Ми-6 или тем же ручным способом «доили» своего, более экономичного напарника.
Невозможность адекватных ответов высокогорным корсарам из-за нехватки топлива бесила вертолетчиков. Однажды пара забрала из Чагчарана раненых. Взлетели, взобрались на вершину хребта, пошли на Шинданд. Борттехник Ф. помогал доктору ставить капельницы - затягивал жгуты, держал руки бойцов, пытаясь компенсировать вибрацию, из-за которой доктор никак не мог попасть иглой в вену - на этой высоте трясло так, будто мчались на телеге. Вскоре началась сказываться разреженность воздуха - два бойца, раненных в грудь, синели и задыхались, выдувая розовые пузыри. На борту кислорода не было - в самом начале делались попытки установить три кислородных баллона в кабину для летчиков, но от этого быстро отказались - при попадании пули баллон, взрываясь, не оставлял никаких шансов.
Делать было нечего - раненые могли не дотянуть до госпиталя - и командир повел пару вниз. А там, в речных долинах их уже ждали воины джихада. Отплевываясь жидким огнем из кормовых пулеметов, кое-как ушли. Чтобы не рисковать, снова оседлали хребет Сафед Кох, и снова раненые начали хватать пустой воздух окровавленными ртами. Опять скатились с вершин, петляли по распадкам, и опять напоролись - были обстреляны из «буров» мирно жнущими дехканами.
Раненых они все же довезли живыми, но этот рейс окончательно разозлил борттехника Ф. На следующий рейс в горы он приготовился - поставил на борт две обыкновенные бочки, залил их керосином, то же самое сделал и борттехник ведомого 27-го лейтенант М. Зарядили побольше пулеметных лент, забили по шесть ракетных блоков.
В Чагчаране содержимое бочек перелили в баки, чем добавили себе почти час полета. Обратно летели, не торопясь, рыскали по долинам, заглядывая за каждое деревце, дразня чабанов и огородников мнимой беззащитностью. И враги клюнули.
- По нам работают, - вдруг доложил ведомый. - Кажется, в попу засадили. Но вроде летим пока...
Командир тут же увел пару по руслу речки влево, за горушку. Обычно вертолеты уходили, не оглядываясь, только экипажи бессильно скрипели зубами. Духи, зная о топливных проблемах, все время стреляли в хвост. Но на этот раз все было иначе.
- Ну, держитесь, шакалы! - сказал командир и повел машину в набор, огибая горушку.
Пара выпала из-за хребта прямо на головы не ожидавших такой подлости духов. Грузовик с ДШК в кузове стоял на берегу, трое бородатых, развалившись на травке, смеялись над трусливыми шурави.
Духи, увидев падающих с неба пятнистых драконов, подпрыгнули - один бросился к кабине, двое полезли в кузов. Борттехник Ф. припечатал пальцами гашетки - что там останется после командирских нурсов! - очередь сорвала открытую дверцу машины, порубила кабину, трассеры змеями закрутились по кузову...
- И летели наземь самураи! - заорал командир, давя на гашетку.
После залпа грузовик выпал обратно на землю в виде металлических и резиновых осадков. Они горели в отдалении друг от друга. Особенно чадило колесо, лежащее у самой воды.
- Даже если кто жив остался, - сказал командир, - добивать не будем. На всю оставшуюся жизнь перебздел. Отныне он - обыкновенный засранец...
Остаток пути экипаж пел «На границе тучи ходят хмуро, край суровый тишиной объят». И с особенным напором, со слезами гордости на глазах, заканчивали:
- ...экипаж машины боевой!!!
А борттехник поливал близкие склоны длинными очередями. Чтобы слышали и боялись.

Когда прилетели, выяснилось, что в ведомого действительно попали. Пуля от ДШК (калибр 12,7 мм) прошила задние створки, отрикошетила от ребра жесткости, пробила один бок пустой бочки из-под керосина и застряла в противоположном, высунув смятый нос.
Эти пули обладали большой пробойной силой. Однажды такая болванка пробила днище вертолета, правую чашку, на которой сидел штурман старший лейтенант В., прошла все слои парашюта, и остановилась, ткнувшись горячим носом через ткань ранца в седалище старшего лейтенанта. В горячке боя тот не понял, что произошло, но уже на земле, пощупав твердый бугорок, и осознав, ЧТО МОГЛО БЫТЬ, упал в обморок. Его привели в чувство и поднесли стакан спирта. После перенесенного стресса даже такая ударная доза не свалила летчика с ног, - только успокоила.
Когда пулю вынули из стенки бочки, борттехник Ф., прищурившись, нанизал обе дырки на луч своего взгляда и сказал:
- А знаешь, Феликс, - она шла прямо тебе в спину. Если бы не моя бочка, просверлила бы эта пулька дырку тебе под орден - с закруткой на спине...
- Если бы не твоя бочка, - сказал, поежившись, лейтенант М., - мы бы по хребту тихонько проползли, никуда не спускаясь, твою медь!
- Зато теперь бояться будут. А то совсем нюх потеряли!
И в самом деле, чагчаранский маршрут стал много спокойней.

ТОЖЕ БЫЛЬ-2 или «без меня меня женили»

Для многих выпускников военно-морских училищ июль частенько становился не только первым месяцем в офицерском звании, но и последним месяцем холостяцкой жизни. Вот и в этот летний день набережная Красного Флота в очередной раз заблистала золотым шитьём новеньких лейтенантских мундиров. Правда, на предшествующем свадьбе «мальчишнике» новоиспеченные офицеры не подумали договориться об «однообразии формы одежды», а потому одни парились под солнцем в строгой чёрной парадной «форме N3», а другие аккуратно отстранялись от своих подруг, чтобы не испачкать белоснежные тужурки «формы-два» (флотская форма одежды N2 включает белую тужурку и чёрные брюки - прим. Авт.). Даже жених и свидетель обошли этот вопрос вниманием, и теперь свидетель в белой тужурке выгодно оттенял самого виновника торжества, прибывшего в чёрной форме. Свадебный кортеж традиционно запоздал к началу церемонии, а потому новобрачные со свидетелями мчались в зал торжеств чуть ли не бегом.
- Туда, туда скоренько проходим! А вы, молодой человек, подождите! - дородная дама профессионально «отжала» свидетеля, - Паспорт дайте, пожалуйста! Или что там у вас - удостоверение?
Лейтенант притормозил. «Нафига ей мои документы сдались?» - возникла первая мысль. Но тут же в памяти услужливо всплыл вчерашний разговор на «мальчишнике»:
- Зря ты свидетелем согласился идти, - авторитетно вещал успевший за пять лет учебы жениться, развестись и жениться ещё раз Лёха, - Сейчас же партия и правительство за моральный облик борьбу усиливает, на свидетелей ответственность взваливает.
- Звизди-и-и-и-ишь. Какая-такая ответственность? - веселился будущий шафер.
- А простая - материальная. Ежели молодожены в течение года разведутся, то со свидетелей штраф берут. За лжесвидетельство.
- Звизди-и-и-и-ишь...
«Не звиздел, видать, Лёха-то, раз и на свидетелей данные куда-то записывают.», - и новенькое, ещё без обложки, удостоверение личности офицера перекочевало в руки работницы ЗАГСа, а та бросилась вслед за невестой. Поспешил за ними и лейтенант-свидетель.
Наконец зазвучал марш Мендельсона...
- Мы собрались в этот знаменательный день...
- Согласны ли вы, жених...
- Согласны ли вы, невеста...
- Обменяйтесь кольцами...
- Подойдите и распишитесь... вы ..., а здесь - вы...
- Объявляю вас мужем и женой...
- А теперь можете скрепить брак первым поцелуем...
- Как официальные свидетельства вашего брака, получите...
На серебряном подносе вынесли красиво разложенные свидетельство о браке, паспорт и удостоверение личности офицера.
И тут радостно улыбающийся до того жених явственно поменялся в лице и даже схватился за сердце. Зашептались гости. Отшатнулась невеста. Отец невесты невольно сделал шаг вперёд, готовый оградить дочку от малейшей попытки «этого солдафона» её обидеть. Замолкла, почувствовав повисшее в воздухе напряжение, администраторша. Общее замешательство ещё больше усилилось, когда жених неожиданно захохотал. А в следующее мгновение его рука метнулась за пазуху и вынырнула с корочкой точно такого же новенького удостоверения.
Боясь поверить случившемуся, свидетель ринулся к подносу и, схватив лежащее там удостоверение, раскрыл. На первой странице он с ужасом обнаружил собственную фотографию, а на 13-й странице вопреки всякому здравому смыслу нагло сиял свеженькой синевой штамп о заключении браке.
- Да как же мне теперь!!! - взвыл лейтенант.
- Ничего, ничего, сейчас всё исправим, - профессионально невозмутимая администраторша одним ловким движением сгребла в кучу все документы, захватив заодно и удостоверение жениха, и, объявив с вновь «надетой» на лицо радостной улыбкой, - А теперь гости могут подойти и поздравить новобрачных!- куда-то быстро ушла.
Так и не понявшие в чем дело гости вереницей потянулись вручать букеты периодически всхахатывающему жениху и продолжающей нервничать невесте.
Поздравления ещё не иссякли, когда администраторша, материализовавшись как из воздуха, вновь взяла бразды правления в свои руки и решительно повела ритуал бракосочетания к концу:
- А теперь, молодожены, как официальные свидетельства вашего брака получите первый семейный документ - свидетельство о браке... паспорт невесты... удостоверение жениха. От всей души желаю вам счастья и любви!
- А вот и ваши документы, - работница ЗАГСа успокаивающе улыбнулась свидетелю, - Всё исправили, как я и говорила.
Лейтенант раскрыл своё удостоверение. Чуда не произошло - штамп о бракосочетании никуда не делся. Но теперь рядом с ним красовался второй штамп - «О РАСТОРЖЕНИИ БРАКА».

Семь с половиной минут.

(с)Анатолий Левочкин
Под редакцией Глеба Боброва.

"Рэксы" из Старосибирска - зачищают. Мы, ОМОН - фильтруем. С момента " Начали!!!" прошло одиннадцать минут - полёт нормальный. По связи ВВэшников принимаю очередной доклад. В конторе одной служим - внутренней, а имеем разные частоты связи - секретные друг для друга. Угу - страх, какие секретные, только не для "чехов".
Неожиданность - недетская... Ждёшь - ждёшь, стрельнёт где... то ли падать и укрываться, то ли бежать - укрываться, и после падать? Как там, у классика - в движении жизнь?!
Для воина каждый бой - встреча со смертью. Так я не готов ещё - к бою. Вообще - к драке... Я тот ещё пока солдат - пластилиновый. Нет у меня сейчас ярко выраженной ненависти, агрессии к противнику. И грязно сегодня, не по киношному, не так, как в сопливо-романтическом отрочестве представлялось... Моросящий дождь хнычет со вчерашнего вечера; поле - болото, любая рытвина - грязевая ванна.
С первых выстрелов я рванул ... вернее - побежал, даже нет - быстро и тяжело пошёл на свинцово-чугунных ходулях. На сапогах - налипли огромные комья жирной грязи... как их хотелось сбросить! Пот заливал глаза, просто - щелочью выедал, вообще - ничего не видел. Надо дотянуть до своей "кочки" и открыть огонь! Сердце колотится почему-то где-то в голове, и мысль - всего одна: " Не добегу!". Хоть бы как, но прекратилась бы эта скачка! "Сколько слёз и плача сердечного, бдений и ночей бессонных, жажды и скудости - и всё зазря и теперь?" - какой-то бред в голове.
Плюхнулся в жирное месиво поля, в колею наполненную водой и - о чудо - снова жить захотелось и даже стрелять начал!
Шерстяное бельё ещё сможет некоторое время сдерживать натиск холода - ползущего от вонючей жижи. Но мгновенно пропитавшийся ледяной влагой бушлат и ватные штаны стыло придушили последнее тепло. Пытающийся согреться организм - не май месяц на дворе - властно требует освободиться от лишней жидкости. Робко, "сгорая" от стыда, начинаю мочиться в штаны. Разбавленная водица около плоти разогрелась - напор струи стал уверенней.
Спаренные магазины пустые. "Когда только успел перевернуть?!". Запасные валяются рядом - тоже пустые. Патроны россыпью имеются ещё в "разгрузке" - но она, вместе с моим телом барахтается в топи - поди, достань!
Если совершенствование боевого навыка возможно только в критических условиях - то критичней, чем сейчас, придумывать не хочется. Реальность превратилась в хреновый сон. Учимся...
Вокруг, от разрывов, смертельными нетопырями, разлетаются металлоначинённые шматы земли. Люди бегут вперёд - справа от меня. А я? Нежусь, что свинья в месиве? Душа рвётся бежать - подальше от подвига. Как там нас учили - чем быстрее атакуешь, тем больше шансов не попасть на обелиск...
Сокращать дистанцию до противника и грызть его зубами, как-то совсем не хочется. Вечная брань между страхом и гордостью. Угу, прям "второй фронт". Жалость к себе вторгается в пределы моего сознания и чувств. Демоны искушения со свирепым свистом принимаются насиловать душу. Но люди-то бегут? А я...
Ладно... Заряжаю автомат - интересно, правда, что грязь ему - не помеха? Сейчас резко вскочить и стремительно перебросить своё тело во-он туда. Подвиг умереть " за други своя".
"Теперь резко встать" - командую себе - "открывайся и выскакивай из ямы зловонной, из душевного мрака".
" Мразь ты или - нет?".
Ну, это - всегда вопрос...
Всхлюпом - выдёргиваю своё тело из заводнённой канавы. Сколько же я пролежал? Часы встали... Не только в голове, наручные - тоже...
Смачным, булькающим чмоком - принимает трясина моё тело обратно. Что-то огромное навалилось мне на спину. И не просто, а подмяв под себя.
"Господи!" - всуе поминаю имя Всевышнего - " а я и шапку потерял". Неужели все последние мысли бредовые?
Выпростав голову из замеса, стараюсь разглядеть - какой он, мой конец.
"Бл-дь! Это ещё кто тут?" - слышу родное русское слово.
"Свои" - сипло свищу на выдохе.
- Да ётать! Чего разлёгся? Вперёд ётать! В атаку! - рычит голос - Устроился тут!
- Так слезь же с меня - плююсь жидкой глинкой.
Шкафоподобный кабан рывком переворачивает меня.
-Ты кто?
-А ты кто?
- Ротный батальона ВВэшников, капитан Тугоухов.
- А я мее-еент. Лейтенант Морской, связист с третьей заставы.
- И как ты тут оказался? Ваши воо-он где - у "железки".
- А когда грохнуло - все по укрытиям бросились. Вот и я, бля, рванул - да не в то. Здесь оказался.
- Ползи-ка ты, братка, до своих. Мы тут сами теперь... И так хорошо огнем отвлёк. А я-то, ётать, думаю - кто там так херачит?!
Вышел к своим. Засыхающая корка струпьями покрыла одежду. Опять не потанцуешь - движения, как у Буратино. И сам...такой же - деревянный. Несу в руках шапку-потеряшку. В ней решето - 17 пулевых. Как моль поточила...Всего знобит, колотит. Замёрз - же!
"Ну, ты, Лёва, - сиганул! Чуть не до самих "духов". Думали - звиздец тебе!" - протягивая флягу со стрессо - согревающим, улыбается ДОК
"Сколько время прошло?" - спрашиваю мужиков.
"С начала стрельбы - семь с половиной минут" - слышу в ответ.
Так долго...