Тревога

Тревоги имеют нехорошее свойство - иногда быть внезапными.
В принципе они и должны быть такими, но все же...
Вот согласитесь, когда всё известно заранее - это совсем другое дело. Где-то даже очаровательно и приятно. И героические чувства всякие в организме пробуждают. Нет, правда.

Вот приходит Он домой:
- Ночью тревога! - и взгляд такой суровый.

Жена сразу вспоминает, что муж - военный, начинает суматошно носиться, стараясь скорее накормить, заглядывает в глаза и весь вечер не ворчит. Благодать просто.
В такие вечера господа военные спиртное вовсе даже не употребляют, а наоборот совсем - любовно собирают-перебирают «тревожный чемоданчик», как старенькая бабушка - свой замшелый сундучок, наполняя его по списку необходимыми в бою вещами: всякими кальсонами-носками-фонариками и прочей тушенкой.
На самом деле, что должно быть в «тревожном чемодане», никто точно не знает. По рукам ходят замасленные бумажки с перечнем, которые не всегда соответствуют истине, а злобные проверяющие этот страшный секрет не раскрывают, чтобы всегда была возможность выдрать нерадивого военнослужащего за хреновую подготовку к тревоге.
И вот стоят они - красавцы, в одну шеренгу, как на базаре выложив перед собой распотрошенные «тревожные чемоданы», представив на всеобщее обозрение незатейливый, пыльный скарб.
«Кому кальсоны почти не ношенные, почти свежие, почти не рваные, совсем не дорого?!»
А проверяющий с интересом шествует вдоль всей этой барахолки и вид имеет очень даже значимый.
Хм, отвлёкся я что-то.

Так вот, про эту тревогу никто не знал.
А потому запланированное празднование дня рождения отменено не было и закончилось далеко за полночь. Да какое там далеко, просто к утру закончилось, часа в четыре.
Владик шел домой, поддерживаемый верной супругой, и, мечтая скорее добраться до кровати. Предстоящие три часа сна были сейчас очень необходимы для восстановления организма. Нет, он не был, конечно, пьян в сосиску, что вы! Среди недели, как можно?! Так, пошатывало легонько, этого не отнять.
И вот у дверей своей квартиры Владик с отвращением обнаружил притоптывающего матроса - оповестителя. Бывает же такое западло!

- Куда ж ты в таком виде?!! - заблажила жена.
- Тихо! Кофе мне сделай покрепче и «тревожный чемодан» собери, я пока переоденусь.

В это время в части командир раздавал «вводные» - вероятные направления атак противника и т.д. Все бегали, суетились и мешали друг другу.
Проверяющего на этот раз не прислали, поручили провести тревогу своими силами. Командир от оказанного доверия был возбужден и хаотичен в движениях.
Владик ввалился в часть с чемоданчиком под мышкой и нескромно торчащими из него голубыми кальсонами. Ввалился, можно сказать, как раз в самый разгар действа.
Собственно, из-за этих кальсон он и спалился.
- Товарищ капитан-лейтенант, сюда подойдите! Так, это что у нас тут за демаскирующие нежно-голубые детали туалета? О! Так вы ещё и дышите взрывоопасными смесями?! Ну-ка отправляйте свою группу, и со мной поедете, вас первого и проверим.
Владик вздохнул и пошёл отдавать распоряжения мичману Фёдорычу.
Тот быстро понял состояние командира, отвел в кабинет, налил чаю и обещал сам обо всем позаботиться.
Через полчаса выехали. Машина рассекала черноту полярной ночи ярким светом фар и неслась по серпантину, огибающему сопку.
Владик пытался забыться, прислонившись чугунной головой к холодному стеклу.
- Так! Останови здесь! - командир был энергичен и деловит, - Ну что, товарищи офицеры, похоже, здесь у нас первый рубеж обороны? Сейчас выясним, правильно ли этот нетрезвый товарищ поставил задачу своим подчинённым! Прошу!
Вышли дружным коллективом. Командир, зам, Владик.

Со стороны стратегической возвышенности раздавались странные звуки.
Как будто кто-то, завывая в полный голос, оплакивал безвременно ушедших родственников.
Настороженно приблизились.
Звуки стали более четкими. Теперь они трансформировались во что-то вроде: «Гыр-гыр-гыыыыыр-гыр-гыр!»
- Это кто? - командир указал на маячившую впереди фигуру.
Владик пригляделся:
- Матрос Эргашев.
- Бля, певец земли русской. Давайте-ка подойдём...
- Не вспугнуть бы! Да, товарищ командир? - хихикнул зам.
Владик шел как в тумане, вдыхал полной грудью ледяной Кольский воздух, и его постепенно отпускало.

Приблизились метров на двадцать.
- Эй! - крикнул командир, забыв фамилию.
- Стой, да! Ситрылят буду! Пароль говори! - сорвал с плеча автомат Эргашев.

- Будет? - озабочено спросил командир.
- Обязательно... потомственный басмач, - успокоил Владик.
Зам переместился за спину командиру.
- Так какой же пароль? Я же никаких паролей не устанавливал? - растеряно спросил командир.
- Не знаю, вам виднее, - меланхолично протянул Владик, наслаждаясь свежим воздухом.
Командир решил схитрить:
- Товарищ матрос! Доложите немедленно пароль!
- Ни зынаю! - обрадовался общению заскучавший Эргашев, - Мичман сиказал, без пароля можно только его пускать, а какая пароль не сиказал!
- Пиздец, - резюмировал командир, - Я вашу старую обезьяну Фёдорыча... Ладно, чего стоять, пошли к машине.
Заметив шевеление, Эргашев радостно заорал:
- Стой! Ситрылят буду!
- Вы охренели, товарищ матрос?! - возмутился командир.
- Ни ругася! - обиделся Эргашев, - Ситрылят буду!
Командир возмущённо засопел на Владика, призывая к действу:
- Ну, вы как командир подразделения, можете унять своего распоясавшегося подчинённого?
Владик вздохнул и пошёл к Эргашеву. Не доходя двух метров, остановился и скомандовал:
- БОЕЦ, СМИРНО! АВТОМАТ ЗА ПЛЕЕЕ-ЧО!
Эргашев бойко закинул автомат за спину.

Владик вернулся к ожидающим.
Командир посмотрел на него как-то по-новому.
- А вы не боялись, что этот потомственный басмач может нажать на спусковой крючок?

- А разве у нас на учебную тревогу выдают боезапас? - нежно улыбнулся Владик.

Командир озадачено переглянулся с замом и почесал ухо.
- Вот ведь, блин... глупость какая... точно... Так, ладно, времени нет, едем проверять вашего мерзавца Фёдорыча!
Снова затряслись в УАЗике. Командир сконфужено хмыкал, и чувствовалось - переживал свой промах.
Дорога петляла. Владик почти задремал.

- СТОЙ!!! АГА!!! Посмотрите, товарищ нетрезвый капитан-лейтенант, что это там валяется сиротливо на дороге? Ась? В районе вверенном вам для охраны и обороны?
На дороге в свете фар одиноко лежал подсумок.
Владик поморщился как от зубной боли. Из этого точно могут раздуть...
Командир радостно бросился к подсумку.
- Ага! Ага! Ваша старая сволочь опять что-то потеряла! Я вас сгною обоих! Ха! Почти личное оружие потерял! Вот мерзавец! - радовался командир.

В копчик командира упёрлось что-то неприятное, и хрипловатый голос из темноты рявкнул:
- Руки вверх, вы взяты в плен военно-морским флотом!
Командир непроизвольно ойкнул и дёрнул руками.

Владик безуспешно боролся со смехом.

- Фёдорыч! - заорал пришедший в себя командир, - Вы... вы... вы подсумок потеряли!
- Это тактическая хитрость, товарищ командир, что бы вы остановились!
Командир вращал глазами, раздувал щеки... и взорвался:
- Скотина военно-морская! - попробовал ударить Фёдорыча подсумком, но тот вовремя спрятался за Владика, - Здесь только Я! Вы слышите, мерзавец, только Я! Могу назначать пароли! И только Я! Могу брать в плен!... Не бегайте от меня, старая сволочь!!!

А Владик смотрел в чёрное небо, вдыхал ледовитый северный воздух и думал: «Господи, хорошо-то как... такой дурдом».

ПЕРЕЕЗД
Не совсем праздничная история.
Железнодорожный переезд - это такое себе сооружение для предотвращения столкновений поездов и автомобилей. Простейшая логическая функция. ИЛИ. Или те, или другие. Но одновременно - Боже упаси...
Наш советский переезд всегда виден издалека. Почему? Да потому что он - яркий пример «независимости» министерств. Долго вспоминал, но так и не вспомнил отечественного переезда, на котором шоссе и рельсы совпадали бы в одной плоскости. Обязательно - либо бугор, либо впадина... Никто ни под кого подстраиваться не собирается. Как же! Наше министерство круче! Будем мы унижаться и подгонять наше шоссе, построенное по всем правилам дорожной науки, по проекту, утвержденному самим министром, под ржавые рельсы какой-то там железной дороги! И наоборот...
А страдают, как всегда, простые люди - водители и пешеходы. Примеров - уйма. Не далее, как прошлой зимой, под Харьковом, КАМАЗ с прицепом в гололед спустился с горки к переезду, а подняться не смог, и скорый поезд в него влетел... После этого случая, наконец-то обязали дежурных по переезду посыпать песком «вражескую» автомобильную дорогу...
А кто руководит движением на неохраняемых переездах? Наш родной «авось»! И собирает свои жертвы...
А вот в Европе, наоборот, царит забота о комфорте. Итак, ГСВГ, 80 год...
День начался с разноса по поводу вчерашних холостяцких похождений по ближайшим гаштетам с пением народных песен, переходящих в «Розамунду» и матерные частушки. Буйна головушка в связи с этим соображала тяжело, но выполнение боевых задач никто не отменял. Наша славная рота связи готовилась к очередным внезапным учениям, обслуживая свои «Чайки», «ПУМы», и прочие самодвижущиеся средства этой самой связи. Ротный опять зажал спирт, и поэтому никаких надежд на опохмелку не было.
Хоть я и был в штате телефонного взвода, но работал всегда в интересах боевой готовности на весь полк. Вот и сегодня, не успел разложить инструменты - уже бегут - вызывает начальник штаба. Оказалось - в дивизию срочно нужно отвезти какие-то бумаги, выбирай свою машину, которую надо обкатать, и - вперед.
Как раз на одной из Р-125тых поменяли движок, нужно было его проверить на ходу, и, через полчаса мы с водителем Юриком-молдаваном выехали на ней за ворота полка.
Знакомая дорога, теплый ветерок из окна, ровное гудение нового движка действовали умиротворяюще... Потом усыпляюще... Шестьдесят километров по ровной дороге - привычны не всем. Нашему брату более привычны ухабы, ямы, выбоины... Ну почему в Европах нормальные дороги??? Чем мы хуже? Не умеем? Эх, дороги... Вечная тема...
Едем. Вода - масло в норме, скорость - шестьдесят. Обкатка. Ну что может случиться? Да ничего! Машина - как часы, дорога - ровная как стрела, видимость - двадцать на двадцать километров. Погода сухая, теплая, летняя. Ну что? Что может случиться? Но какое-то предчувствие все равно есть...
Лениво переговариваемся с водятелом:
- Ну что, Юра, а, правда, что в Молдавии у каждого по тонне вина в погребе?
- Нет! Какой тонна? Пять тонна, десять тонна - да!
- А когда ж вы его успеваете выпивать? Праздников же не хватит...
- Так мы ж его каждый день пьем, воду вааще никто не пьет...
Где-то далеко раздался гудок тепловоза... Птички чирикают. Солнышко светит... Лепота... Гудок повторился, уже где-то ближе... Наверное, железная дорога где-то близко, видно машинист кого-то приветствует гудком... Едем... Опять загудел тепловоз, еще ближе, где-то слева, наверное, кто-то злостно мешает ему проехать... Может, дикий кабан улегся на рельсах, мало ли что... Впереди - идеально ровная дорога, мелкие деревца на обочинах, справа и слева - поля. Никаких поездов и близко не видать.
Гудок повторяется, он то воет протяжно, то гневно отрывисто лает. Он становится все громче, вот он сливается в непрерывный рев, приближается слева и сзади... А-а-а-а! И вот, только в десяти метрах перед собой я замечаю дорожный знак с паровозиком - неохраняемый переезд! Юра, не понимая, что происходит, в панике крутит головой - ну нет ничего опасного в пределах видимости - только этот все нарастающий, душераздирающий вой. Какое счастье, что Юра не сбросил газ... Когда под колесами блеснули рельсы, рев внезапно перескочил на правую сторону и улетел вперед... Теперь-то мы увидели скорый поезд, пролетевший в паре метров за нашим кузовом. Юра без команды съехал на обочину и остановился. Его била крупная дрожь... Я тоже был в легком шоке. Вышли из машины. Посмотрели назад. Поезд еще грохотал по переезду.
Железная дорога пересекала шоссе под очень острым углом. Никакого перепада высоты, привычного глазу, не было. Дорожный знак был невысоким, чуть выше высокой травы...
Поезд на большой скорости приближался слева и сзади, и мы его не видели. Какой Бог помог нам разминуться... Я сто раз до этого проезжал по этому месту и никаких поездов не видел, даже и не отмечал в памяти, что пересекаю переезд...
Друзья! Не теряйте бдительности, не расслабляйтесь за рулем! Опасность может поджидать вас в любое время, в любом месте, при любой погоде.
Не забывайте, вас ждут дома...

Цельнотянуто.
Довелось мне тут намедни побывать по своим делам в районном военкомате.

Пока ждал своей очереди, наслаждаясь окружающим евроремонтом, подошли две мамы со справками о том, что дети попаданию в армию в этот сезон не подлежат по форме номер 26. Очередь затягивалась и они быстро нашли общие темы для разговора: "Да эта армия, кому она сейчас нужна?", "Армия должна быть профессиональной", "В армии ребенка погубят", ну и так далее, на полтора часа газетных тезисов, тяжелых вздохов и поддакиваний.

На фразе "вы на этих военных посмотрите - они же все тупые!", открылась соседняя дверь и из нее вышли капитан и сержант. Сержант держал под мышкой... Циску 1760. Мамы замолчали, восторженно любуясь на наглядное пособие и стараясь по выражениям лиц определить уровень армейской тупости. А военные возились с ключом от двери и разговаривали.


- Я тебе, блядь, Толя, еще раз, ебанный в рот, повторяю, - говорил капитан, - Протокол OSPF, ебанный в рот, он живет внутри одной ебанной автономной системы. Внутри него тоже можно, ебанный в рот, выделить области и они, ебанный в рот, будут для протокола отдельными объектами этой блядской маршрутизации.
- Ага, читал, ебанный в рот! Диаметр сети там может быть неебового размера. - поддакнул сержант
- Во-от, блядь! Да и метрика, ебанный в рот, по алгоритму дейкстры, учитывает ширину ебанных каналов. Но мы, ебанный в рот, этот протокол не применяем потому, что мой друг Леша, сука, блядь, любит этот ебанный RIP. А скорее всего, ебанный в рот, он и не умеет OSPF поднимать нихуя. Поэтому мне, ебанный в рот, приходится сидеть и настраивать RIP. Но мой, блядь, сука друг Леша скоро, ебанный в рот, дембельнется, поэтому ты, ебанный в рот, за месяц должен освоить OSPF. И как только, блядь, я буду вместо, ебанный в рот Леши, мы, блядь, мухой с тобой поднимем OSPF. Понял, ебанный в рот? Проверю.

И они удалились, оставив женщин полностью удовлетворенными.
- Видите! - сказала одна из них - Ну какой из него будет специалист после двух лет армии?

(c) to_the_future