КАК Я УСТРОИЛСЯ НА РАБОТУ
(Вещь из моего "гражданского" цикла)

Меня всегда веселили эти странные названия. Арзамас-100, Николаев-14, Новосибирск-300 и прочие Москва-1980. А предписания как интересно выдавались, - пожалуйте, товарищ молодой специалист, соизвольте проехаться в п/я 80***, пгт. Ноготки-256, Ленинского-78 сельсовета, Краснознамённого-500 района и т.д.

Кстати, с развалом прошлой жизни, наш п/я хотели переделать в нормальный НИИ с обозначенной тематикой и постоянным адресом, записанным на визитной карточке работников. Не получилось. А знаете, почему? Потому что в этом посёлке, расположенном в Бл.Подмосковье, вдруг решили «легализоваться» штук двадцать п/я. Всякие заводы «Звёздочка», бюро «Радуга» и НТБ «Бабочка» превратились в НИИ с человеческим лицом. И когда над парадными входами стали появляться вывески с нормальным названием предприятия, оказалось, что все мы - круглые коллеги. НИИ цветчермета для особых конструкций, НИИ тяжёлой спецтехники, НИИ спецтехники тяжёлой, НИИ черцветмета для конструкций особых и т.д. В общем, началась самая натуральная путанница и первым с телеги легализации слетело начальство нашего ящика. Одним летним утром оно унеслось в столицу и вернулось через две недели пьяным и счастливым. Предприятию вернули старую кличку (благо, новая ещё нигде не была по-настоящему зарегистрирована) и....дали «право» на некую самостоятельную коммерческую деятельность, почти лишив госфинансирования.

Однако, до того летнего утра ещё есть время. Остановите меня, я начну по порядку.

На дворе стоял неприветливый, жестокий и колкий 199*-ый. В Ярославле закончились деньги, хлеб, мясо, яйца и работа. Полгорода трудилось в коммерческих киосках, росших, как поганки после дождя подле каждого столба. Другая половина города покупала у первых всякую хрень, а остальные аккуратно уложили первичный половой признак на такую жизнь и подались в Большой Город.

++++++++++++++++++++++++

В пол-третьего ночи меня разбудил телефонный звонок.
-Межгород, - извинился я перед своим собеседником из сна, перевернулся, опрокинул настольную лампу и поднял трубку.

-Серёга, спишь? Слушай, завтра бери свои дипломы и бумажки, одевай костюм и ехай в Маааскву.
-Кто это?
-Серёга ты чё?! Родную тётку не узнал!? Вы что там пьёте у себя в Урюпинске?!!
-Зелёнку, тёть Вера, как все. Прости, не признал, ночь на дворе!
-Вобщем, пиши телефон, его зовут Василий Леонардович...
-Кого зовут?
-Моя сестра родила дебила!!!!! Пиши номер и не перебивай! Скажешь, тебя послала Инна Петровна, Тани Семяковой подруга. Она у неё пару раз на консультациях была. Записал? Матери привет.
-Ага, сказал я и приготовился было поуточнять, но на другом конце послышалась череда занятых гудков.

Пару минут я ошалело рассматривал листик с только что написанным. Дорисовывал, перечёркивал и рисовал снова причинно-следственные стрелки между Василием Леонардовичем, Инной Петровной и Таней Семяковой. Вконец запутавшись в том, кто и чьим другом является, я попытался заснуть, но до утра бегал на балкон курить, пить воду, наступать на спящего кота и клятвенно заверять маму, что это не воры проникли в дом, а это всего лишь я, её сын, после разговора с её родной сестрой.

Утром, чисто побрившись и собрав чемодан, я отправился на вокзал с тем, чтобы через несколько часов уехать в Плохопахнущем и Громкоскрипящем Общем вагоне в сторону столицы.

Остановился у тети Веры, неподалёку от ресторана Балатон, где прорезвился всю последующую ночь со своими столичными друзьями-приятелями. Наутро оказалось, что моя электробритва отдала господу Богу душу и мне пришлось её разобрать. Потом пришлось сбегать в киоск (ох, куда же без них?!), купить пачку одноразовых «Шиков», перерезать всю физиономию по обеим диагоналям и потеряв три пуговицы от пиджачного костюма (одну в метро, ещё две в электричке) предстать перед прямоугольным зданием о пяти этажей, свеже голубенького цвета. Да, да, всё здание было свеже-голубым, даже большие оконные стёкла были закрашены.

Вообще, улица Талалихина была довольно широкой и пустынной, а самое главное - единственной в окрУге. Вылезя из такси, я увидел уходящий вдаль проспект, со стёртой совершенно краской дорожной разметки, следами недавнего пребывания обильного снега и многообещающей вывеской «Пиво» где-то на втором плане. В Балатоне подавали выпить много всякого цветастого хлама и теперь душа настырно ворчала и неуклюже переворачивалась где-то глубоко в желудке, требуя небольшого послабления.
-Негоже вот так, в первый раз прийти и дыхнуть пивом - сказал я душе и решительно шагнул к парадному.
Грандиозные по величине стёкла входных дверей были тоже тщательно закрашены, но носили всё-же следы человеческой деятельности. Изнутри, по краске, кто-то нацарапал несколько обиходных нецензурных слов и даже нарисовал портрет президента чуть выше.

Я принялся стучать, но ответа не удостоился. Ветер завывал в щели между створками, да какой-то кот орал нечеловеческим голосом где-то внутри. Я нашарил в карманах листик с номером телефона и направился к ближайшему таксофону. Пока разглядывал разноцветные жилки, сиротливо торчащие из обрезанного провода, у входа остановился грузовик Газ с армейскими номерами. Из кабины вылез человек в длинном чёрном кожанном плаще, с дипломатом под мышкой и многочисленными морщинами на лице.

-Извините! - поспешил я к человеку, намереваясь проскользнуть вместе с ним в парадное. -Мне нужен Василий Лео...
Человек, кажется, на меня не отреагировал, даже не посмотрел, но стал глядеть куда-то вверх и отчаянно жестикулировать. Я оглянулся, - мне в лоб смотрела камера наблюдения. А человек продолжал махать руками и очень выразительно артикулировать. Где-то что-то зашипело и прокашлявшись спросило - «А это кто?».

Человек, всё так же неглядя на меня и, видимо, уже теряя терпение проорал - «Это ко мне и со мной».

Замок мерзко задребезжал, открывшись, и человек вошёл, довольно грубо потащив меня за рукав.
-Э-э-э- заблеял я, - мне это, ...... я стал разворачивать листик, где были записаны полные атрибуты места, куда мне нужно было прибыть, но человек затащил меня в лифт и нажал на кнопку. Следует заметить, что на кнопках лифта номеров не было. Вместо этого были всякие буквы и абреввиатуры, написанные корректировочной жидкостью. Лифт полз неимоверно медленно и, когда на Москву уже спускались сумерки (гротеск это!), мы наконец-то прибыли на этаж, обозначенный как «ИОП». Над буквой «И» кто-то нацарапал чем-то твёрдым чаечку-птичку и получилось «ЙОП».
-Йоб, - вот где мне работать, с гордостью подумал я и был выставлен из транспорта. Лифт пошёл в обратную сторону, а я остался один на пустынном полустанке.

На запад и на восток простирался длиннющий коридор, устланный ненатёртым и запущенным скрипучим паркетом. В воздухе висел запах застоявшегося табачного дыма, а из-за одной из дверей раздавался нежный женский голосок, время от времени прерываемый одиночными выстрелами печатной машинки. Я постучал. В комнате всё стихло.
Я постучал ещё раз, на этот раз твёрже и настойчивей, словно говоря, что буду стоять и стучать, пока не откроют.

Наконец-то на меня глянули два огромных глаза, окаймлённых рыжими ресницами.
-Тебе чего? - спросила девушка, глядя на меня, как африканский слон на оптическую мышь.
-Мне бы Василия Леонардовича, - просипел я, утопая взглядом в глубоком декольте девицы.

В это время девицу оттолкнули и из двери гуськом, в ногу, вышли три генерала, синхронно покачивая брюшками. Я проводил их взглядом, дождался, пока они исчезнут в лифте, обернулся продолжить диалог, но дверь уже была надёжно закрыта.
-Ъ, - прошептал я и, отчаянно скрипя, продолжил по коридору на запад.

За одной из дверей мне почудился звон стаканов и приглушённый говор. Постучал.
Дверь немедленно открылась и передо мной оказалось ярко выраженное лицо кавказской национальности, быстро меняющееся в лице. Сначало оно улыбалось, затем улыбка как-то неуловимо опустошилась, плавно, но быстро превратившись в гримасу греческого актёра-трагика в маске, а затем вынуло откуда-то из-за спины сигарету, затянулось и спросило:
-Ну?
-Василия Леонардовича ищу, - у меня назначена встреча.
-??????
-ИЩУ ВАСИЛИЯ ЛЕОНАРДОВИЧА, - тщательно проговаривая каждую букву, сказал я.
Лицо хотело заглянуть в мою бумажку, но я её быстренько сложил и сунул в карман.
-Может, Василия Леонидовича?
-Может и Леонидовича, снисходительно ответил я.
-В пятьсот восьмой комнате, - сказало лицо, выпустило мне дым в глаза и захлопнуло дверь.

-Уже что-то - отметил я и побрёл по коридору в поисках пятьсот восьмой.
Наверное, вид у меня был довольно глупый. И, кстати, было отчего, потому что после 507-ой шла сразу 509-я. В любом случае, кто-то похлопал меня по плечу и сердито спросил, сколько можно шататься по зданию. Позади стоял давнишний мужчина в кожанном плаще, который провёл меня в здание.
-Ищу Василия Леонардовича.
-Леонидовича - железным тоном подсказал мужчина, больно схватил меня за руку, втащил в 507-ю, провёл через несколько дверных проёмов и подвёл к большущему столу с табличкой «508 - начальник отдела ИОП, Покатов В.Л.». Стол был отгорожен от остальных сотрудников канцелярскими шкафами.
-Присаживайтесь, Василий Леонидович придёт с минуты на минуту, - сказал тип в плаще и опять испарился.

Перед столом стоял большой старомодный и неудобный стул, обитый чёрной кожей. Я уселся на краешек, оглядываясь и ропща на судьбу.
Канцелярские шкафы, являвшие собой стены кабинета, стояли спиной к «хозяину». Повсюду были приколоты какие-то бумажки, планы, графики, маленькие размытые чёрно-белые фотки с чьими-то улыбающимися физиономиями, а на самом столе стоял круглый аквариум с одной-единственной золотой рыбкой.

-Здравствуйте, Вы ко мне? - спросил наконец кто-то.
Я обернулся на голос. Передо мной стоял всё тот же человек в кожанном плаще и с двумя стаканами чая в серебрянных подстаканниках.
-Очень приятно, Василий Леонидович, - протянул он мне руку.
-Очень приятно, - пролепетал я и кое-как протерев моментально вспотевшую ладонь потряс конечность этого странного типа.
-Янус Двуликий, - завертелось у меня в голове. - Хотя нет, там был один с двумя лицами, а тут.....
-Как поживает Светлана Михайловна? Её муж уже умер или всё ещё мучается?

Я ошарашенно выпучил глаза и чуть не захлебнулся чаем.
-Может быть, Вы меня с кем-то путаете? - сказал я сквозь бульканье в горле.
-С кем?

Собеседник вынул из ящика стола какую-то толстую потрёпанную тетрадь и принялся быстро листать. Потом он насупился, одел очки и принялся водить пальцем по надписям.
-Вот, 10-е апреля, Валентин Сапрыкин, знакомы.....
Тут он осёкся.
-Какое число сегодня?
-9-е, - быстро подсказал я. - У нас назначено на девятое, на одиннадцать часов утра. И я не Сапрыкин, а Торфянников...
-Ъ, - вскрикнул человек, выкопал из-под рукава плаща часы, взглянул на них и оставив запах озона исчез.

Сколько времени я просидел там, как истукан, не знаю. Пришёл в себя, когда в «кабинет» зашло лицо кавказской национальности и представилось:
-Гарик!
И предложило
-Пойдёмте пообедаем, - мне поручено ввести Вас в курс дела.

По пути в столовую нам встретились те самые три генерала, всё так же марширующие гуськом и рыжая девушка с пачкой «Советского Спорта» в руках. Мы все вместе штурмовали лифт и четыре пары глаз стали испытывающе сверлить лацканы моего пиджака.
-Новенький, - кратко отбил меня ЛКН Гарик.
-Угу, - синхронно покачали головами генералы и девушка.
-В ИОП, - продолжил пояснения Гаврик
-Угу, - опять синхронно закивали генералы и девушка.
-Бумаги с тобой? - спросило меня лицо
-Какие?
-Ну, дипломы - шмипломы.
-С собой!
-Прекрасно, щас посмотрим за обедом, а потом посидим, объяснимся.

За обедом Гарик чуть не погиб от смеха, увидев пятёрку по истории КПСС в гордом окружении троек по инженерным дисциплинам и захлебнувшись компотом. Я его спас, впечатав кулак между лопаток. Гарик пришёл в себя и заржал снова. Больше бить его не хотелось, но, к сожалению, ему на помощь пришли сотрудники из-за соседник столиков.

После обеда он долго и нудно разговаривал со мной на общетехнические темы. Потом дал почитать какие-то английские инструкции по применению прищепок для нижнего женского белья. И, видимо, оставшись довольным мною, пригласил поиграть в пинг-понг.

-Вот классно, думал я себе, вытирая ракетку о рукав пиджака. -Люди такие весёлые, место, вроде, приличное, в пинг-понг, опять же сыграть можно. И генералы строем ходят.
-Ты в пинг-понг играть не будешь, - сказал Гарик, словно прочтя мои мысли.
-?????
-Знаешь, что такое отдел «ИОП»?
-Нет.
-Отдел Инспекций и Особых поручений. Будешь ездить по городам и весям, инспектировать производствеников и исполнять особые поручения. Поэтому, на пинг-понг времени не будет. Ну, разве что иногда, понемножку, - разжалобился Гарик и закатил мне сильнейшую тушёвку в пах.

Следующая неделя пролетела как во сне. Меня инструктировали, пичкали книжками, водили по кабинетам, знакомили с людьми, печатали пропуски, учили записывать рабочие часы и отчитываться за командировки.

Потом около месяца-двух мы с Гавриком шатались по России, с объекта на объект, из Арзамаса-1234 во Владивосток тричетверти. И, наконец, я стал самостоятельным.

Тётя Вера ходила гордая, дескать, вот, племянника в серъёзную контору устроила, прописку забацала столичную и т.д. Я ей раз пятьсот спасибо сказал и подарок сделал с первой получки.

А как-то день рожденья у тётушки был. Мать приехала, гостей полный дом.
-Вот, Серёга, а это - та самая Танечка Семякова, - подвела меня тётя Вера к толстой женщине лет пятидесяти, безжалостно раскрашенной пёстрой косметикой.
Я, конечно, руку пожал, поулыбался. Потом уточнил у тётушки, мол, кто такая?
-Ну как же, это через неё ты к Василию Леонардовичу устроился, - довольно громко ответила мне моя героическая тётя.
-Леонидовичу, - поправил я.
-Леонардовичу, - вмешалась Танечка Семякова.
-Он Леонидовичем оказался.
-Ха,ха, Серёженька, Леонардовичем! - продолжала настаивать Танечка Семякова.

Я открыл записную книжку. Чёрным по белому было написано:
НИИ ТЯЖЁЛОЙ СПЕЦТЕХНИКИ. Василий ЛЕОНАРДОВИЧ.

Мне, работающему в НИИ СПЕЦТЕХНИКИ ТЯЖЁЛОЙ под руководством Василия ЛЕОНИДОВИЧА уже полгода, стало смешно. Но больше всего, наверное, смеялся таксист, высадивший меня тогда около голубоватого пятиэтажного здания с закрашенными окнами, по соседству с НИИ ТЯЖЁЛОЙ СПЕЦТЕХНИКИ.

И снова Дунаев.

- Откуда?! Где таких два года терпят?! Я и дня... Моя бы воля... Лично! Рука не дрогнет!-взгляд на руку-тень сомнения - Но...!Я Вас...! Научу...! - снова тень сомнения - Родину! Любить...!
И вытирая обильно струящийся по лысине пот, ворча под нос нецензурщину начальник военной кафедры института, куда Санька Дунаев восстановился после срочной службы в рядах Советской Армии, удалился в кабинет. Напрочь была сорвана торжественность первого построения... Напрочь! Годами не дававший сбоев сценарий ознакомления студентов с порядками военной кафедры развалился - студент глядел орлом - весело и молодцевато! Преподаватели же, наоборот, выражением лиц напоминали солдат, только что вошедших на территорию части и услышавших традиционное: «Ду-у-у-хи ве-е-ешайтесь!»...
Опытные командиры, окинув взором строй, безошибочно отличают опытных служак от салажат и дело здесь вовсе не в форме одежды (хоть догола раздень и всех под «ноль» обрей!)- есть что-то лихое в глазах старослужащих, наглое... Чертовщинка такая: «Э-э-х, бля...! Где наша не пропадала, кто от нас не плакал?!». А у молодых очи томные, поэтические... Какой только хрени в них не плещется. От прощального поцелуя в щёчку соседской Аньки («Вернусь - поженимся...») до воспоминаний о машинке, которую в песочнице сломал дружок Вовка («Плоскостопие у него - крыса тыловая!»)... Мыслей много, а о службе одна: «Скорей бы всё это закончилось...». И испуг в глазах...
Вот такие глаза и привыкли видеть преподаватели военной кафедры у студентов при первом её посещении. Но в этот день всё пошло наперекосяк. И причин тому было несколько. Во-первых, курс, стоявший сейчас в строю, целиком состоял из студентов, совсем недавно снявших военную форму. Эксперимент такой - всех вчерашних солдат и матросов собрать в две группы, чтобы знать откуда ждать нарушения процесса обучения и правил проживания в общежитии. А во-вторых, один из студентов эту самую форму так и не снял. Вернее, надел, направляясь на первое занятие на военной кафедре. И звали того студента - Александр Дунаев.
Ох, что это была за форма... Самая красивая на свете форма - сержанта Воздушно-Десантных войск! Дембельская! С большой любовью и большим риском (а вы пробовали ночью, в парке, сданном под охрану, стоп-сигнал с машины для изготовления флажка на берете открутить?) сотворённая. Как говаривал начальник политотдела: «Плюс один аксельбант-минус один парашют!».
В таком великолепии и предстал Дунаев перед изумлёнными взорами преподавателей и начальника военной кафедры... Стоически перенеся нелепые, на его взгляд, утверждения о недозволенности пребывания в строю в подобном виде Санька, по-уставному испросив разрешения дать объяснения, заметил, мол кафедра-то ВОЕННАЯ! Почему же в строю стоят по-виду-ополченцы? Мол, он, как отслуживший в элитных войсках, значением формы этих войск пренебрегать не в праве!
Далее события развивались стремительно.
Лицо начкафедры приобретает свекольный оттенок...
Строй давится от смеха и поддерживая Санькину инициативу обещает на следующем занятии продемонстрировать преподавательскому составу образцы дембельской формы Военно-Морского Флота, Пограничных войск, РВСН и т.д....
Офицеры кафедры мечутся в поисках курточки, в которой надлежит посещать занятия. Находят. Показывают. Дунаев, разглядывая шеврон: «Майор в капусте? Не-е-е, я это не надену...». Гордо: « Я не мабутей!»
Флотские, погранцы и даже недавние танкисты тоже отказываются признать себя мабутеями и ратуют за сохранение принадлежности к любимым войскам!
Главный на кафедре делает судорожительные глотательные движения и всем ясно какой именно напиток он хотел бы немедленно употребить в себя... Как ясно и то, что меньше чем поллитровкой он не удовлетворится...
Обстановка напоминает стародавнюю песню: Тучи над городом встали...
Позднее Санька говорил, что «рояль из кустов» он решил достать именно для того, чтобы разрядить обстановку. Может и так... Но судите сами, мог ли демонстративно подвешенный на ремень ЗЕЛЁНЫЙ ПЛАСТМАССОВЫЙ МЕЧ (!) с заявлением о готовности немедленно заступить в наряд по кафедре приглушить накал бушующих страстей?
Начальник, изумлённо тыча пальцем: «Эт-т-то што-о-о-о?»
Дунаев (чётко!): «Личное оружие!». И укоризненно: «Вы что, товарищ полковник, Устава не знаете...?».
Потом начальник орал (примерно пять процентов содержания его речевых оборотов приведено в начале повествования)!
А потом были студенческие будни. Хотя, сказать по-совести, за давностью лет всё больше кажется, что были те года, как и армейские, самыми весёлыми и беззаботными! И немалая в том заслуга таких парней, как Санька Дунаев!


Взято с форума desantura.ru, автор - knopka

Как я комбата на хрен послал

Если честно признаться, подобных случаев в разных вариантах я слышал много раз, но данная история произошла лично со мной, так что веду рассказ от первого лица.
Произошло это в определенное Богом, Конституцией, Российским законодательством и РАЙОННЫМ ВОЕННЫМ КОМИССАРИАТОМ время - на срочной службе в славной Российской армии. Пребывал я тама в качестве старшего механика радиостанции, дизелиста автономной электростанции, ответственного за диктофоны и прочая, прочая, прочая по причине махрового недобора призыва 1993 года. Дело происходило на аэродроме в СКП, где я служил и жил.
Представьте аэродром, пятница, конец рабочего дня... все офицеры, прапорщики, старшины, сержанты и даже ефрейторы, не говоря о вольнонаемной части штатного расписания нашей части, всеми фибрами души и остальными частями тела стремятся только домой, в гарнизон. На одинокого солдата срочной службы никто не обращает ни малейшего внимания, я сижу в комнате дежурного по связи (или правильно сказать, дежурной), веду приятную и неспешную беседу с молодой женщиной, наблюдая через окно прекрасный осенний пейзаж, состоящей из разноцветья осенней тайги, пустоты летного поля и удаляющейся машины с моими командирами. Звонит телефон, так как моя собеседница находится поодаль от коммутатора, то трубку поднимаю я, звонок с дальнего привода, где служит мой годок Лешка Тупицин (фамилия подлинная), обладающим густым басом, очень похожим на голос нашего комбата, именно это обстоятельство, да еще приказ по батальону о ежечасном докладе дежурных с объектов на СКП, и послужило поводом для следующих событий...
- Подполковник Дубов, позови дежурную по связи.
- А на хера она тебе нужна? (ну я же знаю, что это Лешка, счас будет доклад о том, что все нормально, да и вообще чего комбату делать за 15 минут до пятничной планерки за 10 км от гарнизона).
- ЭТО КТО У ТЕЛЕФОНА??? (Блять, комбат)
Мгновенно передаю трубку дежурной (как в детстве глаза закрыть), и слышу такой разговор:
- Дежурная по связи Казакова... рядовой... есть ему прибыть в гарнизон через 15 минут.
Гарнизон - это 5 с гаком километров от аэродрома. Лечу в кубрик, переоблачаюсь из технички в х/б и бегу в направлении городка, по пути подворачивается попутка, прибываю в гарнизон точно в назначенное время, комбата нет. Стою у кабинета, приходит комбат, докладываю о прибытии - он, ни слова ни говоря, заводит меня в комнату офицеров. Гвалт, стоящий там, стих: во-первых комбат зашел, во-вторых еще и с бойцом, которого они
только что оставили на аэродроме, в глазах немой вопрос: «Когда же ты, студент, успел залететь? Да еще и комбату, когда он на дальнем был, а ты на СКП?»
- Товарищи офицеры, меня солдат на хуй послал! (цитирую дословно).
Тишина превратилась в мертвую, а комбат продолжает:
- Звоню я, значит, с дальнего на СКП, представляюсь по полной форме, а мне в ответ - пошел ты на хуй, товарищ командир!!!!
Я в ответ бормочу, что не нахуй, мол, а на хер, и, мол, что с Тупициным перепутал...
- А что Тупицина можно на хуй посылать?
- Да нет, - грю, - нельзя, в шутку я, мол, призыв-то один...
- Так, боец, через 15 минут ты мне докладываешь с СКП о прибытии, и за каждую минуту опоздания получаешь по сутки губы, выполняй...
- Есть через 15 минут доложить с СКП и прибытии (это я с испугу Устав сразу вспомнил).
Выбегаю из штаба, в сторону аэродрома ни одной машины - пятница же, вечер, все ж домой, всеми ж фибрами... Бегу, на бегу прикидываю, до РСП добегу, оттуда через коммутатор выйду на штаб, доложу, что якобы с СКП, только бы дежурная по связи не забздила, не сдала, но, вроде, девушка своя, не должна сподлянить... и тут сзади меня догоняет пожарная машина, машу, о чудо, тормозит, я в кабину - контрактник, уже хуже, докуда едешь, - спрашиваю, до ТЧ, уже лучше (от ТЧ до СКП минут 7 бега, вроде, успеть должен). Поехали, пока ехали, рассказал про свою беду, посмеялся мужик, ладно, грит, довезу до места. Приехал, времени в запасе еще три минуты, посидели посмеялись, Вергиния (имя такое у дежурной) грит - пора, звоню, задыхаясь докладываю:
- Товарищ подполковник, ваше приказание выполнено, рядовой...
А комбат уже, видать, стакан принял, он после этого добрел прямо на глазах, да и, наверно, забыл про меня-то напрочь, и слышу я в ответ:
- Благодарю за службу, сынок!
- Служу Отечеству!
Но история эта имела неожиданное продолжение в тот же вечер, после всех вышеописанных событий, вечером после отбоя, с дежурной по связи сидим у нее в комнате, пьем чай (просто пьем чай), по какому-то случаю у нее был тортик, я в кроссовках, техничке, тельняшке - в общем, полный дембель, кружка в одной руке, тортик в другой - и тут открывается дверь и входит комбат (так и хочется написать, с шампанским и цветами, но нет), поддатый,
(не знаю, что там у них с Вергинией было, не было, но факт). Ну все, думаю, вот они 7 суток губы в дверях стоят и улыбаются.
- Разрешите, Вергиния Николаевна?
И тут он замечает меня, секундное замешательство и продолжает:
- Если... (называет меня по фамилии) не против.
Ну, думаю, пропадать - так с музыкой, будет, что на губе пацанам рассказать...
- Заходите, товарищ подполковник, чего уж там, кто старое помянет, тому глаз вон!
Он усмехнулся, зашел, тут Вергиния ему чай, тортик, то-се, а я торт в рот всем куском, чай в ведро и ходу оттуда, потому что не хрен судьбу третий раз за день искушать и комбата дразнить... тем все и кончилось, хорошо еще ротного в тот день почему-то в штабе не было...

P.S. А если кто спросит, почему я ни разу свою фамилию не упомянул в тексте, то отвечаю: «А фамилия моя..., впрочем, фамилия моя слишком известная, чтобы я ее называл»)))