ФОРМА ОДЕЖДЫ НОМЕР «НОЛЬ»

Вместо эпиграфа: тут как-то Кадет Биглер посетовал на то, что в авиации на полковых построениях можно встретить самые разнообразные варианты формы одежды...

В 70-х и 80-х годах прошлого столетия определенные районы Тихого и Индийского океанов частенько посещали аккуратные белые пароходы с шарообразными обтекателями громоздких антенн и вертолетными площадками на корме. Пароходы были советскими. Для краткости их обзывали КИКами (корабельный измерительный комплекс). Официальной целью подобных плаваний было «обеспечение запусков пилотируемых космических кораблей с космодрома Байконур». О неофициальных целях распространяться нет смысла, так как в данном рассказе они не играют никакой роли...
... В один из прекрасных дней второй половины 80-х от берегов Камчатки отошел в юго-юго-восточном направлении такой вот белоснежный корабль. На его борту находился, как и положено, вертолет Ка-25, командиром которого был капитан Юрий Р., а штурманом - капитан Л.
По приходу в заданный район, находившийся в тропических широтах, Ка-25 стал периодически подниматься в воздух и совершать более или менее длительные полеты. Жара, усугубляемая высокой влажностью, стояла такая, что Юра со штурманом летали в одних трусах и гарнитуре для ведения радиосвязи. Ещё, правда, надевали пояса с «поплавками». Для лучшего «обдува» кабины Юра даже сдвигал дверцу со своей стороны.
К этому же району Тихого океана и деятельности в нем советского КИКа был проявлен вполне закономерный и здоровый интерес со стороны наших американских «партнеров», как их принято сейчас называть. Хотя, в те времена «партнеры» грубо и неполиткорректно именовались «вероятным противником». Этот интерес выражался в присутствии рядом с нашим кораблем эсминца типа «Спрюенс», и в регулярных полетах корабельного вертолета с его палубы. Юрин Ка-25 частенько встречался с американским «Си Хоком» в воздухе. Пилоты приветственно махали руками, а штурманы фотографировали друг друга «на память».
Все в этом мире когда-то заканчивается. Выполнив положенные задачи, ушел к берегам Камчатки и наш белый пароход. «Спрюенс» поспешил в свой Перл-Харбор, которого он достиг значительно раньше, чем КИК попал в Авачинскую губу.
Вот тут-то американские вертолетчики и продемонстрировали во всей красе «звериный оскал империализма». Они продали фотографии Ка-25 с полуголым экипажем какой-то газетенке. «Шакалы ротационных машин» незамедлительно опубликовали эти снимки, снабдив их злобно-клеветническими комментариями типа: «вот, мол, до чего довела горбачевская перестройка советских летчиков! Им, бедолагам, и надеть-то на себя нечего...» Для пущего эффекта рядом был помещен снимок летчика советской морской авиации в положенной ему полной экипировке: в МСК, ЗШ и прочих причиндалах. А вдобавок, надо честно признать, телосложением Юра решительно не походил ни на древнегреческих атлетов, ни даже на вульгарного Арнольда Шварценеггера. Роста небольшого, лысоват, брюшной пресс же ему заменял приличный «пивной» животик.
Данную статейку перепечатал один из журналов, который, как на грех, поступал по подписке в советское посольство. Короче, этот журнал незамедлительно оказался в Москве, в ГШ ВМФ. А оттуда, по нисходящей, перекочевал сначала во Владивосток, а затем - в Петропавловск-Камчатский и Елизово.
На бедного Юру обрушился град матюков. Его унизили и втоптали в грязь; ему «выбили бубну» и «помножили на нуль»; в его умственных способностях всерьез усомнились командир полка и начальник политотдела. По коридорам штаба полка и учебно-летного отдела бродили Юрины сослуживцы, бестактно давясь от смеха.
К всеобщему удивлению, драконовских оргвыводов со стороны вышестоящего начальства не последовало. Видимо сказались «либерально-демократические» веяния перестроечного характера, когда стало модным «на вещи смотреть ширше, а к людЯм относиться мягше». А может быть (что скорее всего) внимание адмиралов и генералов полностью переключилось на международный скандал, вызванный перелетом Ту-16 с Камрани во Владивосток, во время которого экипаж умудрился нарушить границы сразу трех государств - Японии, КНДР и Китая.
Капитан Р.был переведен, от греха подальше, с Краснознаменного Тихоокеанского Флота на не менее Краснознаменный Черноморский Флот. Там он и продолжил службу то ли в Каче, то ли в Донузлаве. Ссылка, однако.
P.S. Юриной ссылке искренне позавидовал весь полк...

Человек за бортом

Пятница. Тихий апрельский вечер 1982 года, Севастополь. Лейтенанты Валера Лабазов, в быту почему-то Костик, и Колька Белинский - Беллини - добираются домой. Путь их тернист и долог. Дом - каюта 213. Правый борт, вторая палуба, корма ТАКР "Новороссийск". Откуда они влачат свои тела бренные, в смысле, с кем усиделись до столь восторженного состояния и где это происходило? Да кто ж его знает. Может, позже и всплывут детали. Ну, с промышленностью предположительно. В ознаменование успешного завершения очередного этапа государственных сдаточных испытаний. Все потом. А пока - быстрее в люлю упасть и до подъема флага забыться...
Третий советский авианесущий крейсер проекта 1143 носил имя "Новороссийск". Думаю, это было связано с биографией тогдашнего генерального секретаря - Леонида Ильича Брежнева. Кто же не знал о подвигах полковника Брежнева на Малой земле! Даже и конспектировали. Корабль должен был стать украшением Северного флота. Офицеры первого североморского ТАКРа - "Киев" - получили квартиры сразу и все. По крайней мере, так гласила легенда. Новороссийцы, грешным делом, рассчитывали на нечто подобное. На замещение должностей существовал чуть ли не конкурс. Командир БЧ-1 Валера Иванов - лучший штурман СФ еще старлеем. Командир БЧ-2 Башан тоже лучший. Комдив-раз БЧ-7 Валерий Васильченко - лучший офицер Киева, а это многого стоило. И так многие. Как мы формировались, как ехали из Североморска, где набирался экипаж в Николаев принимать корабль у заводчан - отдельная песня. Но долго ли, коротко ли - 5 января 1982 года тяжелый авианесущий крейсер "Новороссийск" вышел из Николаева в Севастополь, чтобы пройти государственные испытания. Дело непростое. Глубина Бугско-Днепровского лиманного канала немногим больше осадки. Узость опять же. Да и зиму с ее ветрами никто не отменял. Не считая того, что первый самостоятельный выход корабля. Готовились, тренировались, запоминали ориентиры, контрольные времена. Дополнительно к штатному БИЦ вооружили дополнительный БИП в ходовой рубке. Туда я внезапно старшим и попал. Пришлось вспоминать, как пользоваться маневренным планшетом Ш-26Б.
Это сказка долго сказывается, а дело - оно такое, учебную тревогу сыграли и двинулись. Но нельзя же, чтобы так просто, без приключений. Инженер ЭВТ Вадим Шишов к выходу опоздал. Как, почему - мало ли. Это прибыть во время только один способ. Припоздниться их гораздо больше. Но не зря он носил звание мастера спорта по гребле на ялах. Вадим поймал мотор и обогнал пароход, степенно идущий БДЛК. Он нашел рыбаков с лодкой и, как истые гавайцы на каноэ, прибыл к правому трапу. Ну а победителей не судят.
В 1996 году Вадим окончил Военно-Морскую академию. С золотой медалью. Не дали, не хватило на командном факультете. Вернее, сами мужики порешали, кому для карьеры оно важнее.
А тогда ему эскападу и за опоздание не засчитали. То ли дело - в 83 году из Североморска вышли в Техас (для не связанных с флотом - это не название супостатовского штата. Это поселок Тихоокеанский. Он же Шкотово-17. Ныне - Фокино. В общем, между Находкой и Владивостоком). Группера БЧ-2 Виктора Чижова из отпуска вызвать забыли. Прибыл он, в соответствии с графиком, к пустому пирсу. Вру. К пирсу звучит по-морскому красиво, но никогда (кроме одного раза) мы у пирса не стояли. Габариты не те. Правильнее сказать, увидел он с пирса пустые бочки. И догонял пароход несколько месяцев, мотаясь по флотам и отлавливая оказии. И догнал на каком-то СДК. То ли в Мозамбике, то ли уже на Сокотре.
Но все же. Пришли в Севастополь (они за него нам еще ответят!), ошвартовались на Угольной пристани, где размещалась сдаточная база Черноморского судостроительного завода. Это и был тот самый один раз стоянки у пирса. На Угольной был плавпричал и длинный трап специально для крокодилов (как нас, ТАКРов, часто называли), который мог достать до высокой кормы крейсера. Погрузились и ушли морячить. Вернулись для пополнения запасов, но встали в нескольких метрах от пирса, не подавая трап. А чтобы на берег не бегали! И сновали корабельные барказы между проставкой у правого трапа и пирсом, жгли моторесурс и топливо. Что такое проставка? Металлический понтон, метров 20 на 10. Высота его над водой позволяет подходить небольшим плавсредствам - катерам, барказам и т.п. Пришвартована она под правым или левым трапом таким образом, что трап опускается на проставку. В общем, для удобства. Можно, конечно, и прямо с трапа сигать в плавсредство, но риск искупаться при этом гораздо больше.
Проставки разные бывают. По устройству и назначению. Например, проставка с установленной на ней вертикально металлоконструкцией с площадками через несколько метров. На эти площадки забираются матросы и красят надводный борт. Шаровой краской. Валиком. 273 метра в длину, 15 метров в высоту в корме, 22 - в носу. Именно эта проставочка весной как-то и меня сотоварищи спасла. Ухитрился сходить в город. Позвонил родным, вернулся домой. Вернее к дому. Вот он, кажется, доплюнуть до борта можно. Ан нет. По канатам не взойти. Ну не циркач. Времени около нулей, возможный рейс барказа в три часа. Мобильной связи тогда еще не было. Да если бы и была. На счастье вернулась с берега развеселая компания мичманов наших. Из ресторана, вестимо. Постучали вместе зубами на весеннем ветерке, а потом и решение нашли. Забрались на малярную проставку, отвязали ее от пирса и протянулись по канатам под кормовой срез. А там ворота огромные. Через них выпускают буксируемую антенну гидроакустического комплекса "Полином". И в этих воротах, как раз между створками, отверстьице - чтобы кабель-трос проходил. Как раз в размер военно-морского тела. Каковые тела свои мы туда и просунули.
А что ж трап-то не бросить, раз уж есть? А чтобы не сбежали. Офицеры с мичманами. На берег погулять.
Согласно Корабельного устава, сход на берег офицеров и мичманов организуется таким образом, что на корабле остается не менее одной трети их количества. Чтобы по тревоге можно было выйти в море и выполнить задачу. Таким образом, все офицеры и мичманы были разделены на три боевые смены. В теории днем служат вместе, вечером одна смена остается, две сходят на берег. Логично? Щаззз... За полчаса до схода задул ветер. Объявили "Ветер 2" - штормовую готовность. Сходу дробь. Старшему помощнику командира не понравилось, например, как сделана приборка в вентиляторном отделении N 273. Сходу дробь. Сидеть всем. Отрабатывать приборку. А завтра уже смена сидячая. А там выход. Достаточно просто опоздать к отходу барказа. Или он не будет подан. Или туман на рейде.
Гораздо позже, уже в Техасе, я собирался в отпуск. Отметили с товарищем событие. Утром я на самолет, он на корабль. Вернулся из отпуска. 45 суток плюс дорога, всего 54, как сейчас помню. Еще через несколько дней старый майор Толя Никитин опять на берег попал. С двадцати одного до шести утра. Пароход все это время никуда не выходил, в базе стоял. Вот откуда неуемная тяга к берегу. Я к тому времени променял романтику корабляцкую на серые будни специалиста по вооружению в береговой части. А квартиру получил вместе с корабельными друзьями. Жены ребят заходили в гости. Просто посмотреть, как это - офицер каждый вечер дома. Когда я начинал утешать их, жалуясь на свои четыре наряда в месяц - меня готовы были убить. Даже самому было неудобно.
А тогда в Севастополе выходили из положения по-разному. Проще всех решил вопрос со сходом мичман - командир фотограмметрического отделения. Каким-то образом у него в заведовании оказалась надувная шлюпка. Ее надували, он греб до пирса, обратно к борту ее шкертиком подтягивали матросы. После дружеских посиделок в заведениях Севастополя вопрос решался более радикально - вплавь.
Некоторые случаи остаются загадкой до сих пор. Валера Лабазов, командир группы радиометристов артиллерийских, вернулся как-то на корабль именно таким образом. Как он ухитрился сохранить в сухости пачку сигарет - сам не помнит, а кто ж еще кроме него...
Итак, вот он, ключевой фигурант повествования, главный лирический герой. Был он командиром группы. В заведовании группы находилась система управления огнем малокалиберной зенитной артиллерии "Вымпел-А". Сами пушки принадлежали БЧ-2. И какие то были пушки! Малый калибр - это 30 мм. Шесть стволов в пакете. Пакет вращается, обеспечивая скорострельность до 6000 выстрелов в минуту. Сказка. При стрельбе отдельных выстрелов не слышно. Многократно усиленный треск разрываемой материи и над горизонтом вспухают шапки разрывов. Бойцы Валеры управляли РЛС и системой управления. И вот настал час испытаний для всех зенитчиков. Испытаний государственных. Совместными усилиями все цели были поражены. И условные и фактические. Все. Согласно доброй флотской традиции успех был тщательно обмыт. Благо, до известных акций Горбачева по искоренению змия оставалось еще три года.
И теперь Костик с Беллини ищут дорогу домой. Вы пробовали найти нужную каюту в недрах крейсера водоизмещением 42 тысячи тонн в состоянии грогги? И не пытайтесь. Но они смогли. И тут оказалось, что дверь каюты ключом не открывается. Ну просто не хочет. Может, скважина извернулась, может, ключ вдруг изогнулся. Но никак.
Чем силен настоящий боевой офицер? Умением найти нетривиальный выход из любой ситуации. Адрес каюты был упомянут не случайно. Вдоль иллюминаторов кают второй палубы проходил обходной мостик. Иллюминатор открыт. Вот оно, счастье диаметром 53 сантиметра. Вполне достаточно для средних размеров лейтенанта. Они ж не Любка-лошадь, повариха с третьего камбуза, которая в аналогичной ситуации попала в ту же ситуацию, что и Винни Пух в гостях у Кролика. Да, так оно и было. Во время испытаний на корабле работала бригада гражданских специалистов общим количеством около восьмисот человек. Включая сотни три женщин. О эти вечерние променады по полетной палубе теплыми вечерами... С раскланиваниями и реверансами под музыку гармошки.
Решение принято. Поднялись на полетную палубу и пошли на площадку башен кормовой батарей тех самых "Вымпелов" правого борта, которые еще днем так здорово палили. Чтобы спуститься на обходной мостик. Никто не отменял старый закон, гласящий, что основа большинства подвигов - чье-то разгильдяйство. Перед стрельбами леера ограждения завалили. Чтобы не мешали вращающимся механизмам. А вооружить на место на радостях не удосужились. Не до того было.
Шедший первым Костик промахивается мимо борта и, успев крикнуть «Беллини, тону!», падает в воду. С тех самых 15 метров надводного борта.
Пятница. Идет помывка личного состава. Фановая труба выходит где-то рядом. Подобно Афродите пенорожденной барахтается в стоках Костик.
Наверху Беллини развил бурную деятельность. Объявлена учебная тревога. Человек за бортом. «На барказ тройка, команде барказа в барказ, барказ к спуску». Ну и так далее.
На месте происходит спасение подручными средствами. Костику сбрасывают пожарный рукав. Он цепляется за него и начинает плавное движение вверх. Ура! Казалось бы. Когда победа совсем близка, возникает неожиданное препятствие в виде выступающего среза мостика. Он стопорит голову Костика. Раз, другой. На третий раз лейтенанту надоедает пробивать лбом стену. Он отпускает рукав и по накатанной дорожке летит вниз.
Тем временем барказ уже на воде, тело выловлено, доставлено к правому трапу и препровождено в медблок. После засвидетельствования отсутствия видимых повреждений отпущено восвояси.
Следует лейтенант Валера в родные пенаты. В чем выродился когда-то, мокрое под мышкой. Навстречу ему сломя голову несется такой же лейтенант, одноклассник еще по училищу Вова Сокольский.
- Валера, не знаешь, кого там из воды ловили, Человек за бортом играли?
Здесь не хватает только барабанной дроби, ибо ответ следовал:
- Вова, первый раз от тебя слышу.
Последний раз Валеру видели во Владивостоке. Пару-тройку лет спустя. В тапочках на босу ногу и штанах спортивных. Осенью. На десятилетие подъема флага, которое отмечали на острове Путятин бурно, с прибытием гостей отовсюду, приходила жена его Лена. Самого Костика и не нашли.
Коля Белинский, призванный после окончания Ленинградского Высшего Инженерного Мореходного училища на три года лейтенантом, и попавший таким образом на крейсер, в 1983 году демобилизовался и вернулся в Питер. Поступил на службу опять и дослужился до майора КГБ. Уволился сразу же, чтобы, по его словам, остаться нормальным человеком. У него дома осенью 93 года собралось нас, бывших новороссийцев, человек двадцать. Кто в академии учился, кто служил или уже просто жил в Питере. Привезли из Техаса кассету с фильмом о грандиозном сабантуе на Путятине, посвященном юбилею парохода.
А той же зимой Кольки не стало. Работал начальником охраны Фор-банка. Поехал с директором на совещание, испил кофе и начал отходить на глазах у всех. Не помогла и прибывшая "скорая помощь". Яд неизвестного происхождения. Девяностые в Ленинграде...
Крейсер, не прослуживший и пятнадцати лет, продали на иголки китайцам. Его систер-шипы "Киев" и "Минск" также проданы и превращены в центры развлечений. Китайцам история Военно-морского флота нашей страны оказалась важнее. Севастополь оттягали жовто-блакитные самостийщики.
Скучно жить на этом свете, господа.