БЕЗОПАСНОСТЬ ПОЛЕТОВ
(из цикла «Будни АГП»)

Лето в Заполярье короткое. Зато летние дни длинные. Даже бесконечные - летом в Заполярье солнце вообще не заходит - ходит себе по кругу над головой и делает вид, что греет. И это очень здорово, потому что когда в 20.00 из части уезжает инспектор по технике безопасности капитан Шитов, можно, наконец, приступать к работам по подготовке зданий к зиме.
Едва за служебным автобусом захлопываются ворота КПП, как из казарм и технических зданий вываливают толпы бойцов, волокущих рулоны рубероида и стекловаты, пинающих перед собой бочки с соляркой и слитки гудрона, глумливо размахивающих паяльными лампами, самодельными люльками для подъема на высоту и отвертками с обломанной изоляцией - то есть всем, что может вызвать удар у Пети Шитова, если попадется ему на глаза. И вот уже шипит раскаленная смола в железных бочках, по крышам технических зданий фигурки в спецпошивах раскатывают рубероид, а рядовой Архагов, раскачиваясь на высоте в утлой люльке, поет вайнахские песни, радуясь ночному северному солнцу. Никто и не вспоминает инспектора по технике безопасности, отравляющего радость труда инструктажами, нарядами, проверяющими, допускающими, ответственными... А потом и приказом по части. Все спешат залить крышу, подновить цоколь и утеплить трубы своего здания - ведь через месяц зима!
А Петя Шитов, не будь дурак, отъехав с километр от КПП, вылезает из автобуса и тундрой пробирается обратно в часть. Через КПП не идет - знает, что контролеры сразу оповестят всех по телефону. Лезет через заросли карликовой березы в заветную дыру в колючей проволоке у старого ВОПа (взводный опорный пункт - КБ). И выскакивает как черт из табакерки у подвернувшегося технического здания - опаньки! А на крыше лейтенант с ефрейтором без наряда заливают кипящей смолой антенный пилон. А в комнате отдыха булькает в банке с водой самодельный кипятильник из двух солдатских подковок. А в аппаратной дедушка Советской Армии показывает молодому «духу» как прикуривать от воткнутой в розетку отвертки. А на развалинах часовни...
И Петя Шитов методично исписывает странички в кляузном блокноте. И Петя Шитов конфискует кипятильники, ломаные отвертки и горелые розетки. И Петя Шитов жалеет, что люди майора Герцена на соседнем здании успели стащить со стены рядового Архагова в опасной для жизни люле и нагло делают вид, что управляют космическим спутником. Ничего, придет и их черед.
Петю не любят все. Начальники отделов и отделений - за то, что по его милости приходится получать нагоняй от командира части. Лейтенанты - за его глумление при сдаче зачета на допуск к самостоятельной работе на технике отделения. Солдаты и сержанты - за то, что он отбирает самодельные кипятильники и почерневшие электрочайники. Но Пете Шитову на всю их нелюбовь наплевать. Если бы вы в сорок лет все еще были капитаном, вам тоже на многое было бы наплевать. Единственное, на что Пете не наплевать, это на соблюдение правил и мер техники безопасности, и он безжалостно терроризирует все подразделения части.
Все, кроме астрономо-геодезического пункта. Комплекс технических зданий и обсерваторий АГП, где засел коллектив, возглавляемый мудрым майором Окорочковым, инспектор по технике безопасности обходит за версту, вызывая завистливое недоумение у всей части. Мало кто знает, что причиной странного поведения Пети является моральная травма, которую он получил во время одного из инспекторских визитов на АГП.
В тот раз Петя возник у нашего здания во время ужина, вероломно воспользовавшись тем, что дедушка АГП рядовой Аладушкин был в столовой. Только что прибывший из учебки молодой сержант, молдаванин со звучной фамилией Ожог (носивший на груди значок специалиста 3-го класса и имевший, соответственно, кличку «Ожог третьей степени») растерялся и пропустил врага без боя. А в это время на здании солдаты и офицеры АГП беспардонно занимались грубыми нарушениями правил и мер техники безопасности:
- начальник дежурной смены капитан Королев («Академик») мастерил пожароопасного электрического «козла» для обогрева комнаты отдыха;
- сачкующий на родном здании «ответственный» по отделу лейтенант Ветринский («Дуст») помогал начальнику смены мастерить пожароопасного электрического «козла»;
- второй номер дежурной смены старший лейтенант Агапов («Агапит») юстировал дальномер ДЗС, периодически подавая мощность на антенну и ничуть не беспокоясь о рядовом Хунаеве, укладывающем на крыше рубероид возле этой самой антенны;
- числящийся в дежурной смене, но никогда не допускаемый до аппаратуры рядовой Хунаев («Чучман») заливал крышу здания расплавленной смолой и укладывал рубероид, периодически подвергаясь воздействию СВЧ излучения от антенны дальномера;
- числящийся геодезистом сержант Ожог («Ожог III степени») в новых диэлектрических перчатках со стенда таскал кипящую смесь гудрона с соляркой на крышу, при этом имел брюки, заправленные в сапоги;
- начальник АГП майор Окорочков («Алмазов»), уныло сидя в своем кабинете, злостно попустительствовал всем этим безобразиям.
Капитану Шитову хватило беглого взгляда, чтобы оценить творящуюся на АГП вакханалию безответственности - он ехидно осклабился и шмыгнул в кабинет начальника.
Начальник АГП майор Окорочков тоже недолюбливал инспектора по технике безопасности. И вовсе не потому, что его беспокоили Петины кляузы - как и все старые солдаты, Александр Васильевич был суеверен и считал, что визит инспектора по технике безопасности - к несчастью. Он неприязненно оглядел представившегося Шитова и, недослушав перечисление нарушений, пулей выскочил из кабинета, лихорадочно соображая, куда же бежать сначала:
- в комнату отдыха, где, наверняка, корчились под ударами тока начальник смены капитан Королев и «ответственный» по отделу лейтенант Ветринский, сжимая оголенные спирали пожароопасного «козла» и трубу батареи отопления;
- в аппаратную, где, наверняка, зацепился ногой за провод метеостанции и свалил себе на голову тяжелое табло второй номер дежурной смены старший лейтенант Агапов;
- в щитовую, где, наверняка, горел зажатый между токоведущими шинами рядовой Аладушкин, полезший в щит за своим дембельским альбомом (Александр Васильевич не знал, что Аладушкин еще на ужине);
- на улицу, где, наверняка, плеснул раскаленный гудрон себе в сапог сержант Ожог, получив при этом ожог даже не третьей, а второй степени, а испуганный воплями Ожога рядовой Хунаев потерял равновесие и свалился с крыши на того же Ожога.
Ибо на техническое здание пришел инспектор по технике безопасности!
Тревога за личный состав победила - Окорочков зашагал по коридору на улицу. Петя Шитов поспевал за ним и, видя беспокойство майора, всячески его подогревал кровавыми рассказами о бесчисленных падениях бестолковых бойцов с крыш зданий. Под конец коридора Окорочков уже почти бежал, а Шитов с довольной рожей напоследок поведал страшную тайну, что и сам является жертвой падения бойца с крыши - не проверил, мол, в свое время выполнение правил и мер безопасности при работе на высоте, потому и сидит вечным капитаном.
Но выражение лица у Пети быстро изменилась, когда они с Окорочковым выскочили из здания и, отбежав в сторонку, не увидели на крыше рядового Хунаева. Крыша была пуста!
- Юрий Анатольевич! - завопил Окорочков не своим голосом. - Хунаев не заходил?!
- Так он же на крыше! - удивленно ответствовал я, показываясь на божий день из здания.
- Ах, твою мать... - только и выдавил Петя Шитов и посерел лицом - видимо, у него и вправду когда-то боец свалился с крыши.
Не сговариваясь, мы обежали длинное здание АГП, и с его тыльной стороны нам открылась страшная картина - у стены ворохом одежды лежал рядовой Хунаев, безжизненно разбросав черные пятки по бетонным отмосткам - готов.
Петя Шитов, схватившись за сердце, сполз по стене, Александр Васильевич Окорочков растерянно застыл на месте - предчувствия его не обманули!
- Юрий Анатольевич, - сдавленным голосом сказал он, - разберитесь, пожалуйста...
Я кивнул, сглотнул слюну и, дошагав на деревянных ногах до несчастного Хунаева, совершенно неожиданно для себя, пнул его сапогом в бок.
- А-а-а! - заорал «покойник», - Нэ спал! Кланус мама, нэ спал!
Хунаев снова полез на крышу, а мы побрели назад, потихоньку отходя.
- Ты, это, что за допуском-то не заходишь? - спросил вдруг меня Шитов, - Ты заходи, я уже давно оформил. Заходи в любое время, позвони только сначала...
Потерянно бредущий Петя скрылся из глаз, а мы с Окорочковым все стояли на бетонке.
- Ну вот, теперь вас спокойно можно ставить начальником смены... - задумчиво сказал Окорочков. Я так и не понял, что он имел в виду - допуск или Хунаева - но спрашивать не стал.
- Вы что это здесь понаделали, уроды?! - грозно вопрошал на крыше вернувшийся с ужина рядовой Аладушкин, блажил Хунаев, шипел плеснувший смолы себе в сапог сержант Ожог.
Жизнь продолжалась.
Я начал ходить начальником смены.
А инспектор к нам ходить перестал.

Смерть - наука точная.

Дубовый стол, объёмистая книга в кожаном переплёте, несколько пергаментных свитков, медная чернильница. Конец месяца, смерть проверяет свою бухгалтерию. Тщательно сверяла свои записи, вычёркивала имена из списка живых и вносила их в другой список. Делала она это неспешно, размеренно, как впрочем, поступала всегда. После каждого вычеркнутого имени перебрасывала костяшку на своих счётах для наглядности.
Вот отложен в сторону последний свиток, но на счётах осталось несколько костяшек и столько же имён в книге. Старуха ещё раз проверила свои свитки. Всё верно, нет этих имён в текущих записях. А этого не должно быть. Она извлекла из ящика стола прогнозы судеб, где-то в них просчёт. Костлявая отодвинула в сторону свои счёты и достала калькулятор.
— Эх, зря она пренебрегала новыми технологиями! Так и есть, незначительная ошибка в третьем знаке после запятой и совсем иной результат.
Смерть призадумалась: Пусть живут?
Можно было и согласится, но уж больно некрасиво бухгалтерия выглядела, она уже успела занести их в другой список, не хотелось править. Да и негоже ей ошибаться. Тем более, что время на исправление ещё есть.
Старуха вновь взяла калькулятор, а в столе нашёлся и самый обычный учебник по сопромату и техническое описание вертолёта.
— Так, добавляем десять минут работы знакопеременных нагрузок, и тяга, на три четверти перебитая пулей, не выдержит.

Пара "восьмёрок" шла над пустыней. Внизу всего в каких-то двадцати метрах мелькали мелкие барханы такого же цвета, как и выгоревший под солнцем камуфляж вертолётов. Знакомый, безопасный, а потому немного скучный маршрут. Самое время дать правому лётчику попрактиковаться в полётах на малой высоте.
— Бери управление,— скомандовал молодому лейтенанту командир вертолёта.
— Взял управление,— радостно отозвался тот.
— Полегче, не надо так ручкой шуровать,— хотел было сказать командир, да передумал, — Ничего, со временем научится, не всё сразу. А начнёшь одёргивать - и завозить не долго. Так и останется на правом сидении. Вон, штурман эскадрильи тому пример. Умный, грамотный парень, да не повезло в своё время, засиделся в праваках. А сейчас и сам не рвётся, перегорел.
Капитан, чуть сдвинул блистер, закурил, вспоминая, как сам пришёл в часть молодым лейтенантом, как повезло через полтора года стать командиром вертолёта. Потом незаметно подумалось о скорой замене, семье. Словно буёк на волнах подпрыгивал над барханами вертолёт ведущего, и сама пустыня начала напоминать море.
— Вернусь - обязательно семьёй на море махнём, — решил командир, — Давно им обещал, да всё не досуг было. Домой бы скорее, уже немного осталось, в следующем месяце замена прибывает.
Капитан тряхнул головой, прогоняя несвоевременные мысли, — Ишь, замечтался как пацан, — ругал он себя. Много или мало до замены, а внизу был ещё Афган. Разве не они вчера вот в таком вот не сулящем ничего плохого полёте в такую задницу влезли, что еле ноги унесли. После полёта больше десятка дыр насчитали. Не решето, конечно. и калибр винтовочный, но капитан взглянул на свежую заплату на плексе блистера и зябко подёрнул плечами.
— Блин, чуть-чуть пониже - и увидел бы семью!
Шла двадцать третья минута полёта, лейтенант продолжал с упоением двигать ручкой управления, и где-то там, в лабиринте систем вертолёта тяга, та самая, на три четверти перебитая пулей и которую просмотрели техники при осмотре, сдалась. Горизонт резко ушёл вверх.
— Куда ты! — крикнул капитан и рванул на себя такую вдруг предательски податливую ручку управления. Ни о чём подумать больше он не успел, двадцать метров - это очень мало...

Смерть перекинула оставшиеся костяшки и зачеркнула имена. Захлопнула книгу. У неё ошибок быть не может, она наука точная.

Сквозь сон почувствовал, как меня осторожно трясут за плечо. Потом до меня доходит шепот: Леша, Леша, вставай. Нас окружают! А просыпаться не хочется... С трудом продираю глаза. В темноте угадываю черты лица моего оператора Сашки. А глаза у него широко открытые, испуганные.
Что?! Окружают!!! Б...ть!!!! Да кому тут на...й нужны! С трудом сажусь на кровать. Еще не разу за всю службу не слышал, чтобы нападали на караул! Злость за то, что меня разбудили, прошла. Я уже был способен соображать.
Нас окружают!!!
Я уже поднялся в башню, открываю штору маскировочного колпака. Осторожно осматриваюсь, не включая прожектора. «Крыша», которую мы охраняем, вроде бы на месте. Вот она, метрах в 20 выделяется белым пятном. Вокруг нее, насколько можно различить в темноте ночи, никого. Думаю, если что - я из ПКТ врежу так, что мало никому не покажется!
- Не вижу!! Где?!
- Справа. Прожектор включи!
Осторожно поворачиваю башню направо. В 10-ти метрах уже ничего не видно - темень.
Сашкина голова появляется внизу в проеме люка.
- Ты прожектор включи...
Включаю прожектор. Узкий яркий луч выхватывает полоску черной земли, мелаллические столбы ограждений. Пусто. Чуть подаю вправо. Никого. Во мне нарастает какая-то озлобленность - зачем разбудил!
- Не вижу!!!
Дальше, дальше смотри... Сашка уже в башне, прилип к триплексу. Там огоньки. Они нас окружают.
Немного поднимаю луч. Внешнего ограждения не различаю, оно теряется в темноте. Ничего. Вдруг отчетливо различаю движущиеся огоньки. Их десятка полтора-два. Они перемещаются то быстрее, то останавливаются. Потом опять начинают двигаться. Движуться хаотично, но явно заметна направленность - все расширяющяся зона окружения. Заходят справа. Но глядя на испуганного оператора, понемногу прикидываю, как бы это сподручнее сорвать пломбу с коробки патронной ленты. Она, сука, на стальной тонкой проволоке законтрована. И неудобно расположена - рукой трудно добраться. А под рукой, как на грех, ничего нет, чтобы ее сорвать побыстрее.
- Бл...ть!!! Что за х..ня! Датчики-то движения молчат!
- Леша, это люди. Они фонариками себе дорогу освещают. - Сашка шепчет с придыханием. - Скоро со всех сторон зайдут.
Хватаю микрофон связи, щелкаю тумблером.
Слышу по ГГС сиплый голос 11-го номера.
- Второй? Что ты?
- Вася, тут у нас такая ху..я, не знаю как понять! И начинаю втолковывать ему, что ту нас происходит. «Одиннадцатый» - Вася Комиссарчик. Решил не рисковать. Побежали будить «Десятого».
Через минут пять ожидания слышу заспанный голос лейтенанта Юдинкова. Начинаю ему излагать еще раз нашу ситуяцию. А он мне в ответ: Датчики молчат?
- Да!
- Ты только не торопись, не торпись.. Стрелять еще рано. Осмотрись со всех сторон. Может, еще что есть вокруг... Главное, не торопись, датчики-то молчат. Значит, стрелять рано.
Выключаю прожектор. Все, огоньков нет. Включаю - вот они! Движутся... Продолжают окружение.
Уже, наверное, минут десять торчим в башне как сычи. Холодно уже стало. Башня не отапливается. На дворе поздняя осень. В одних кальсонах долго не вытерпишь. Полезли вниз, в караулку. А датчики все молчат. В общем, посидели все вместе еще с полчаса. Потом лейтенанту надоело, и он пошел спать, наказав бдить. Еще через десять минут и я пошел спать - наказав Сашке бдить.
Спал остаток ночи, как убитый. Утром меня разбудил Сашка. Пришел черед моего дежурства.
Поднялся я в башню. Осмотрел местность. И тут сразу понял, кто нас окружал. Справа почти у самого внешнего забора пасся табун лошадей. А вчера, когда я сдавал дежурство, они были намного левее и дальше от зоны. Все стало понятно: в свете прожектора глаза отражают свет и выглядят как огоньки. А увидеть всю темную лошадь на темном фоне - не хватает мощности прожектора.
Был у нас еще один подобный случай «Нас окружают». Но там уже окружала колонна грузовиков, совершавшая ночной марш. А дорога проходила в аккурат огибая полпериметра зоны.