Реквием танкистам Великой Отечественной

...Фотографии не сохранились. Такие фото вообще-то хранятся в семейных архивах очень долго. Прогремевшая над Россией война не оставила ни одной семьи, где бы не было своего ветерана. Молодежи, цепляющей на рукав фашистскую свастику, должно быть стыдно - именно наша страна отдала самую высокую цену за крах гитлеровского фашизма.
Мой дед был танкистом. Танк Т-34 был его «боевой колесницей». Танки - основная ударная сила Великой Отечественной. Броня, скорость, огонь... И главная цель для вражеской авиации и артиллерии. Танкист на войне живет недолго, до первого боя максимум. Деду повезло - дожить до Берлинской операции, дожить до Победы. Почему я никогда не спрашивал его, как это было? Почему само собой разумеющимися считались короткие записи в красноармейской книжке: «1945. Служба в ....отдельном танковом батальоне. Город Берлин»?
И осталось от деда на память о той войне немногое. Простая окопная мудрость, выстраданная долгими годами войны - то, что автомат ППШ (штатное оружие танкистов до 1944 года) нельзя заряжать на полный диск, а лишь на три четверти, иначе заклинит. То, что пушка немецкого «тигра» прицельно бьет на полтора километра, а пушка Т-34 ФЗ-22 только на 500 метров, из-за чего подходить к ним надо как можно ближе, а бить только в борт. Что лобовая броня самоходки «Хетцер» укреплена навареными гусеничными траками и не поддается прямому выстрелу, из-за чего их опять же нужно бить в борт. Что трофейный автомат МП-40 (называемый многими «шмайссером») не любит падений на твердую поверхность и может после этого выпустить все пули разом. Все эти подробности я жадно ловил в детстве, не понимая их значения. Мы тогда играли в «войнушку», и эти детали, небрежно сообщенные друзьям, делали меня авторитетом по части оружия.
Встреча на Эльбе... На самом деле все было далеко не так красиво. Но мне, маленькому, была глубоко безразлична история взаимоотношений наших войск с союзниками. И рассказ деда о том, как весной 45-го наши танки выходили в лобовую атаку на американские «шерманы», чье командование отчего-то решило, что может (не провоевав реально ни дня) захватить Берлин в единоличное владение, благополучно затерялся в детской памяти. И то, как «летающие крепости» Б-17 якобы случайно отбомбились по нашей танковой колонне, тоже осталось незамеченным. Позабавившие «водительские права» образца 40-х гг., дающие право их владельцу на вождение танка, остались в памяти редкой игрушкой, не более того.
Только вот рядом с танком, навеки оседлавшим постамент на Октябрьском проспекте, мне почему-то становится стыдно. Что мы, не представляющие ужасы той войны, можем знать о том, как это было? Ведь самое наглядное, что мы знаем о танкистах Великой Отечественной - это лубочно-сказочный кинофильм «На войне как на войне», да не менее развеселый «Четыре танкиста и собака»! А как это - получить в борт кумулятивный снаряд вражеской «пантеры», не оставляющий внутри ничего живого? Как это - когда целая танковая бригада размалывается авиацией еще на марше, не успев сделать ни единого выстрела? Каково вынимать из закопченного корпуса танка обугленные останки своих друзей, опознать которых можно лишь по документам?
В новогодние дни 1995 года российские танки входили в город Грозный. Мой дед, тогда уже почти слепой, сказал: «Это идиотизм - вводить танки в город. Там их ждет смерть». Ветеран Берлинской операции знал, о чем говорил - ни один танк из Грозного не вышел... Увы, опыт самой страшной войны XX века оказался невостребованным.

Амангельды*

Так уж получилось, что сразу после армии, где Фаритулло служил танкистом, задержался парень в Российском посёлке.
За те десять лет, что прожил в России, случалось всякое. Был дважды женат, не считая лёгких увечий. Чуток повоевал по контракту. Пытался спиться.
По-русски говорил почти без акцента, разве что слово "чай" произносил, как "щай". Так это от жены татарочки.

Естественно, работал трактористом. Ну а куда ещё? Слава аллаху, два года на танке откатался. В деревне его любили, да и как не любить? Человек-то хороший, только нерусский, так у нас на это не смотрят.
За прошедшие десять лет настолько обтесался, что и забыли, кто он и что он. Фаритка, и весь сказ. Да и язык не повернётся казаха чуркой обозвать. Соседи же, почти родня.

И жену взял себе под стать. Такую же относительно русскую, или как нынче принято говорить, русскоязычную. И хоть разницы в возрасте между супругами было всего два годика, звал её не иначе, как Марина Амировна.

Утро начиналось как обычно. Умылся, позавтракал куском хлеба с маслом и стаканом чая. Разбудил Амировну и пошёл к себе на мехдвор.
Осень. Причём поздняя. Все виды уборок закончены. Подбирают то, что не успели по запару. Иные уже готовятся встретить неласковую уральскую зиму.

Скотники утепляют помещения для зимовки скота. Снимают со стен фанеру (в тех местах, где её много) и переколачивают туда, где уже вовсе светится. На птичнике та же картина.
В правлении мудрят счетоводы. Бритвочками, аккуратно, как на чистописании, подчищают ранее сделанные записи и переправляют их на более удобоваримые. Сторно, стало быть.

Фарит закурил, сия привычка пришла ещё в армейке, и не спеша двинулся к себе в конюшню, к железному другу К-701. Возле своего дома сидел колхозный пенсионер дядя Гриша. Покуривал папироску и ругался с собакой.
- Дура ты, Маруся, как есть дура. Вот где ты всю ночь шастала? Тебе, мочалка, девять лет, а всё хорохоришься, хвостом метёшь. Сидела бы дома, так нет же, траханьки восхотелось.
Дворняга Маруся посмотрела на хозяина долгим пристальным взглядом и подумала: сам ты дурак, пень старый. Но вслух ничего не сказала.

Из открытого окна правления летели звуки музыки. По радио шёл концерт Рымбаевой.

Мир - какие зори впереди!
Мир - какие светлые пути...

Продавщица сельпо Зина Груздева сидела за прилавком и от неча делать пялилась в окно. Подкатила старенькая Волга с заляпанными грязью номерами. Водительское стекло опустилось, и из него вылетел окурок. Лица Зина не разглядела, да и насрать. Мало ли их тут шлындает. Как федералку запустили, так и вовсе проходной двор сделался.

Фарит подошёл к мехдвору, створки сборного «арика» были распахнуты. Доносилось бряканье железа о железо же. Его персональный «тулпар» стоял на улице. Ясен пень, такое чудовище ни в одни ворота не пролезет. Яркий, канареечного цвета. Красавец!

Фаритулло по лесенке поднялся на броню, специально задержался, прикуривая. А как же, пусть посмотрят селяне на двух чудо-богатырей.
Сегодня он на целый день «продан» мостоотряду. Соляры под завязку, можно выезжать.
Фарит сел за рычаги, задумался. Казахстан. Давненько не был он на земле предков. Съездить? А надо ли? Там уже давно никого нет. Мать узбечка и отец казах давно померли. Всё, что сегодня есть в жизни, связано с этой гостеприимной землёй. Фаритулло включил зажигание.

Знала же Зинка, что инкассаторов надо было вызывать ещё вчера, да больно неохота было задерживаться сверхурочно в постылом магазине. Припрятала деньги, не так уж и много, в одно ей известное место. Ну и нарушила, да насрать. Больно кому-то надо? Вечером заберут.

Этого посетителя она не знала. Откуда? Тут сейчас такой проходняк, что только держись. Мужик себе как мужик. Таких в каждой подворотне как с похмелья насрано. Чёрные очки на полхари. Базилио, - прыснула про себя баба. Но дежурную улыбку Зинка всё же напялила. Она не видела, что в то же самое время из "Волги" на улице вышли ещё двое и блокировали вход в магазин.
- Привет, хозяйка, - улыбнулся покупатель. - Мне килограммов пять денег взвешай, да побыстрее!

Зинка ещё ничего не поняла, а ствол автомата уже уткнулся в её гигантскую грудь, привычно возлежавшую на прилавке. Смутная мысль начала оформляться в озарение.
Грабитель, а это, понятное дело, был он, больно надавил железом и повторил нетерпеливо:
- Деньги, сука, живо! Вчерашнюю выручку.

В животе у растяпы всё застыло, рука потянулась под прилавок и вытащила на свет брезентовую сумку. В ней было сто пятьдесят девять тысяч рублей с копейками. Бандит грубо ухватил добычу и с развороту врезал Зинке стволом автомата в висок. Он ещё выбегал из магазина, а Груздева как квашёнка оседала на немытый пол.

"Кировец" рыкнул, и сожрав полведра соляры, запел свою любимую песню. Фарит тронулся с места, но тут его внимание привлекло оживление около сельпо. Незнакомая "волжанка" с грязными номерами, двое кентов, пасущихся возле входа. Ой, не так что-то...
И в этот миг мужчина увидел того, третьего, выбегающего из дверей сельпо с брезентовой инкассаторской сумкой в руках. Ёптваю... грабят!

Дверцы "Волги" хлопнули, и машина сорвалась с места. Вот же она, трасса, всего-то пятьдесят метров. Но их ещё нужно проехать. Нужно, да только загвоздка. Загородив единственный выезд огромной ярко-жёлтой пробкой прямо поперёк дороги высился трактор К-701. Объезжать себе дороже. С одной стороны крутой лог, с другой сочная полянка, скрывающая под собой почти высохший пруд.

Водитель бандитской "Волги" принял «единственно верное решение» и, топнув по газам, в брызгах жидкого дерьма влетел в болотину. Натужно рычал матюгающийся мотор, веером летела грязь. Двое хотели выскочить из машины и толкнуть её, но не смогли, глубоко.
Тогда один из разбойников, высунувшись по пояс из окна автомобиля, заорал, страшно выкатывая глаза: - Что пидер, взял?!

Автоматная очередь с первого раза попала в Фаритку, почти полностью высунувшегося из кабины. Маленькие злобные пульки 5.45мм изорвали грудь тракториста. Кто знает, из данного вида оружия убить можно разве что беременную курицу. Но если пуль много, то, конечно, хватит и такой мелюзги.

Фарит ещё не успел почувствовать боль, а рот уже наполнился кровью. И вовсе она не солёная, - подумал мужик. - Железом отдаёт, зараза...
Нет, парни, у меня не уйдёте! Фаритулло вспомнил своего знаменитого земляка, Амангельды Удербайулы-Иманова. Убитое тело упало на сидение, руки выполнили последнюю в жизни работу.

Трактор, послушный воле своего хозяина, взревел так, что в правлении вякнув, подавилась очередным шедевром землячка Роза. Могучая машина, подобно легендарному Фафниру, рванулась вперёд. Гигантские рифлёные колёса в считанные секунды превратили в кучу спрессованного лома только что рычавшую и пытавшуюся сбежать "волжанку".

Из сельпо, держась руками за окровавленную голову и шатаясь, к месту трагедии торопилась Зинка. С крыльца правления, чуть не сломав себе шею, летел председатель.
- Что же ты натворил, чурка?! - кричал хозяин колхоза. - Господи, что же будет-то?
Из под колёс "Кировца" слышался скрежет. Тоненькое позвякивание и шипение. В отличие от импортных, наши машины при авариях не хотят взрываться, хоть ты тресни.
В кабине трактора, уронив голову на окровавленную истерзанную грудь, умирал чурка Фаритулло. Губы мужика улыбались, в голове звучала знакомая с детства песня...

Вокруг меня земля друзей, земля друзей.
Прекрасно солнце над планетою моей!
Мы связаны с тобой,
Навек одной судьбой
Земля моя, земля моя,
Моя земля...

© Евгений Староверов
Цельнотянуто с ЯПа
---------------------------------------------
*Амангельды Иманов
(1873, Тургайский уезд, — 18.5.1919, Тургай), один из руководителей национально-освободительного восстания в Казахстане в 1916 и активный участник борьбы за Советскую власть в 1917—19. Член Коммунистической партии с 1918. Родился в бедной казахской семье, батрак, затем кузнец. В 1905—07 участвовал в вооруженной борьбе крестьян против баев. В 1916 возглавил восстание против царизма в Тургайском и других уездах Казахстана (см. Среднеазиатское восстание) и объединил значительную часть отрядов Тургайского, Кустанайского, Актюбинского и Иргизского уездов. В октябре 1916 повстанческие войска А. И. осадили г. Тургай. После прибытия крупных сил царского правительства А. И. 17 ноября снял осаду и отступил. В январе 1917 вновь пытался взять город, затем ушёл в степи. Вплоть до Октябрьской революции вёл бои с карательными отрядами. В октябре 1917 — январе 1918 активно участвовал в установлении Советской власти в Тургае и Тургайской области, был военным комиссаром Тургайского уезда. Участвовал в работе областного съезда Советов (Оренбург, 1918); в июле 1918 во главе группы советских работников проводил выборы аульных и волостных Советов. Во время Гражданской войны совместно с А. Джангильдином формировал первые в Казахстане национальные красноармейские части, помогал партизанам в тылу войск Колчака. В ноябре 1918 отряд под руководством А. И. и Джангильдина освободил от белогвардейцев г. Тургай. С переходом армии Колчака в наступление на Восточном фронте (весной 1919) алаш-ордынцы (см. "Алаш") подняли антисоветский мятеж. А. И. был арестован и убит.