Столб девятый

Бен Ганн

Это был довольно странный субъект. Практически неописуемый. Но все же я попробую...
Был он, конечно, гомо сапиенсом. Но вот только гомо-то точно - гомо, а вот сапиенс под сомнением. Яркий представитель той модификации породы человеческой, что называют «себе на уме». Причем «себе» настолько, что наличие «на уме» вселяло некоторые сомнения. Родом он был из неспешно живущей Карелии, и вдобавок впитал в себя весь знойный темперамент братского финского народа. Но это все только на первый взгляд - те, кто его знал поподробней, были совсем другого мнения. Что поделать, истина как всегда, на поверхности не лежала... Но наблюдать за ним было всегда очень завлекательно.
Он мог, к примеру, взять в руки журнал «Молодой коммунист», прочесть какую-нибудь статью, причем с самым серьезным видом, что уже наводило на размышления - все остальные обитатели заставы сей фолиант читали исключительно урывками и сидя на корточках в дощатом строении специфического назначения. Так вот, прочтет, бывало, и не один раз, и все - после этого начиналось. Пару дней он ходил, никого и ничего не замечая, при всем этом на внешние раздражители типа сработки или плановой войны на стрельбище он реагировал совершенно адекватно. Просто молчал и задумчиво смотрел сквозь тебя... В заслоне это даже хорошо, а вот в повседневной жизни не очень. Застава - мирок замкнутый и столь молчаливый диссидент там смотрелся не очень гармонично.
Но зато через пару дней он находил еще раз ту самую статью и еще раз ее перечитывал. Потом со всей пролетарской ненавистью хлопал журналом по столу и громко произносил: - «А-а-а-а... Фуйня все это!» И снова на какое-то время возвращался в нашу реальность...
До первой возможности слинять из нее...
А находил он эти возможности где угодно. От осмотра новой покрышки на заставской УАЗке, до разблюдовки продуктов в меню местной харчевни, висевшей там при в входе. Начальник, конечно, искоса поглядывал на мыслителя, но молчал. Придраться было не к чему - службу этот Спиноза тащил как и все остальные-прочие, и даже был лучшим снайпером на заставе, а что до задумчивости... А и хрен с ней! Люди разные бывают...
К тому же парень был деревенским, а это был очень дефицитный товар - большинство бойцов в нашем отряде в те времена обычно призывались из больших городов Москва-Питер-Горький, и с какого боку подойти к корове - представление имели весьма приблизительное. Некоторые даже и не догадывались, что молоко добывают из коровы, а не производят на специальном заводе. А этот ценный кадр даже точно знал, из какого именно места в корове молоко вытекает. Поэтому его к этим самым коровам да свиньям и определи, на подхоз. Там и излишняя мыслительная деятельность в глаза не бросалась, и животинка себя нормально чувствовала...
Ну и конечно, кликуху ему придумали - куда ж без кликухи в плотном мужском коллективе? Подхозняк. От смеси фамилии и основного рода деятельности. Вот так он и жил-служил. Даже по итогам проверок жменьку знаков заработал. Но прославился Подхозняк совсем не этим.

То лето было очень урожайным. Причем на крыс. Проблема эта давно существовала, но в предыдущие годы не носила масштаба вселенской катастрофы. Серые твари на подхозе обитали всегда, во все времена и при всех начальниках со старшинами. Эти самые старшины перманентно боролись с напастью, добывая где и как могли всяческую изуверскую химию для коварной потравы грызунов, но это помогало мало - нахалюги жрали отраву как конфеты, какое-то время болели, но быстро выздоравливали и вскоре приходили просить добавки. Новая разновидность ОВ, как правило, тоже эффекта не имела - крысы жирели и лоснились, совсем не собираясь покидать вкусно-уютный уголок в подхозном подполье.
Но раньше численность нахлебников все-таки имела разумные пределы. А вот тем летом... То ли поедаемая химия положительно сказалась на половой функции грызунов, то ли Вселенский Разум решил, что на нашей планете пора менять доминирующий вид - сие осталось загадкой, а вот факт остался фактом. Крысиная экспансия приобрела угрожающие размеры.
Первой каплей стал большой шухер как-то ночью на собачнике. Неожиданно посреди ночи все собаки, до этого спокойно дрыхнувшие, подорвались и устроили такую какофонию, что подскочила вся застава - все отлично помнили последний визит голодной россомахи. Похватав все режуще-колюще-стреляющее, что подвернулось под руку, воинство бодро рвануло на собачник, где сильно удивилось полному отсутствию противника. Но барбосы продолжали брызгать слюной метров на пять, что говорило о том, что враг все-таки где-то окопался. Стали искать. И нашли. Экспедиционный корпус из десятка крыс, нахально шурующий в клетушке, где собакам харч варили. Силы были явно не равны и разведка врага полегла вся без остатка. Но успокоения это не принесло - раньше серая сволота в таком количестве и так далеко от подхоза не объявлялась. Так только, крысеныш-другой, в рамках познания окружающего мира пробежит по лужайке перед подхозом, и все.
А вот последнюю каплю, накапала первая леди заставы. Она, как обычно, пришла получить у Подхозняка оброк в виде банки молока, но в момент принятия продукта на свой баланс откуда-то с потолка ей на плечо брякнулясь здоровенная крыса. Леди огласила окрестности восторженным воплем, отпустила банку в свободное падение и решила поиграть в голодного гепарда. Т.е. уверенно держа курс на офицерский дом, припустила с высокого старта и с неописуемой скоростью. Крыса тоже сильно удивилась встрече и также показала рекордные результаты в спринте.
Призовые места в этом забеге распределились следующим образом. Первое место досталось грызуну, под радостный писк соплеменников быстрее всех достигнувшему финиша в норке. Второе место заняла жена начальника, ураганом пронесшаяся по заставе и дурным визгом доложившая мужу о крысе-десантнике. Третье место уверенно заняла банка с молоком, долетевшая, таки-наконец до пола и там громко разбившаяся на 253 осколка. Поощрительное четвертое место занял сам начальник заставы, должным образом проинструктированный супругой и ворвавшийся на подхоз с «макаром» наголо. Подхозняк, ввиду малой тактовой частоты центрального процессора не успевший обработать столь стремительно передвигающиеся объекты, в забеге не участвовал...
Все. Надо было принимать решительные меры. Первым шагом начальника стало подтягивание резервов. Резервы имели вид бидона из-под молока, с величайшей осторожностью выгруженого с хлебовозки. Внутри бидона оказался здоровенный серый котище самого бандитского облика - пол-уха нет, вся морда в шрамах и на правом борту вырван клок шерсти. К тому же хищник имел явно уголовные замашки. Когти веером, взгляд изподлобья и лексикон соответствующий - материть волков позорных он начал еще в пути. Знакомиться с бандюком поближе никто не решился, и бидон решили открыть прямо на подхозе. Как предполагалось планом генерального сражения, котяра за ночь должен был сильно потрепать серых супостатов, а утром Подхозняк должен был собрать трупы и угостить бойца чем-нибудь вкусненьким.
На утро собралась влиятельная приемная комиссия - начальник, старшина, Подхозняк с ведром и лопатой, а также все свободные от службы в качестве группы поддержки. Придирчивый осмотр подхоза павших грызунов не обнаружил. Кота также не увидели. Начальник со старшиной совсем уж было впали в задумчивость о тщетности всего сущего, но тут Подхозняк обнаружил котяру. Тот сидел на какой-то балке под потолком и усиленно прикидывался ветошью. То есть спускаться отказывался наотрез. Даже предложенный кусок колбасы не произвел на него впечатления - кот, за ночь набравшийся манер английского лорда, заявил, что отныне он вегетарианец и потреблять животный протеин, особенно крысиного происхождения, это дикое варварство и вся Европа от этого давно отказалась. Так и просидел под потолком весь день. Что было ночью на запертом подхозе - загадка века, но утром кота нигде не было. То ли кот сквозь стены эмигрировал к сопределам, то ли просто телепортировался на родную помойку - неясно, но его больше никто не видел.
А проблема сама собой не рассосалась. Наоборот, отбив первую атаку, крысиное воинство обнаглело настолько, что Подхозняк моментально попал в группу риска - крысы начали просто вырывать свинячий корм из рук, так и норовя отхватить заодно и палец.
Упавшее было знамя подхватил старшина, больше всего любивший Фенимора Купера и газету «Правда». Он почерпнул из газеты новое мышление и желание ускориться, интенсифицироваться и коренным образом перестроиться, а от Купера - идею, как это сделать.
Как известно, за каждый скальп индейца звездно-полосатые антиподы платили душегубам звонкой монетой, вот и старшина решил перейти к подобным рыночным отношениям. Был объявлен приз. За каждый десяток дохлых крыс - банка сгущенки. Воодушевленное такой щедростью, народонаселение заставы рвануло на истребление грызунов. Но как??? Догнать улепетывающую крысу не получалось - они, гады, нарыли окопов по всему полу, куда и ховались от сладкоежек. Попасть булыганом в стремительного зверька тоже не всегда получалось, к тому же получив по организму каменюкой, подлые твари уползали умирать к себе в подполье, напрочь лишая охотника драгоценного скальпа. Лупить одиночными никто не решался - стены подхоза были тонковаты и запросто пробивались даже из «макара», а подстрелить кого из своих никто не хотел - старшина сгущенку выдавал только за крысиные шкурки.
Постепенно энтузиазм помножился на ноль. Начальник, сам теперь получающий молочную дань, тихо сатанел и грозился всю скотину передать соседям, а подхоз спалить к чертовой матери. Даже невзирая на все ее протесты. Перспектива остаться без молока и сала бойцов вдохновляла мало. Не то чтобы призрак голодной смерти замаячил на горизонте, просто в армии пожрать любят все, особенно солдаты, а положенный казенный рацион кулинарными изысканиями особо не баловал. И вот тут как раз и произошло очередное путешествие Подхозняка в соседний астрал - он опять впал в задумчивость...
А когда вернулся назад, то пришел не с пустыми руками - он притащил полное ведро дохлых крыс. Ровно двадцать штук. Копеечка в копеечку, хвостик к хвостику. Слегка офигевший старшина без всякой волокиты выдал две банки сгущенки и даже не стал возникать, когда наглый Подхозняк ночью пошел на кухню варить эти углеводы. К чести отважного карела, жмотом он не был, и все ночные наряды теперь не просто грызли печенюшки из доппайка, а намазывали их сантиметровым слоем вареной сгущенки.
На следующий день история повторилась - ровно двадцать штук, в аккурат на две банки. И на следующий день тоже. Так и пошло. Глядя на стремительное сокращение запасов сгущенки, старшина было заподозрил, что одни и те же тела усопших грызунов ему показывают по несколько раз, но крысиное кладбище росло на глазах, а вот запасы живых пасюков падали стремительнее запасов сгущенки. Все было честно... Но очень загадочно...
Вся застава ломала голову, как Подхозняк, без шума и пыли, научился так изводить серых. Сам он на все каверзные вопросы отмалчивался, предпочитая просто ухмыляться чему-то своему, посторонним непонятному. На подхоз к себе он никого из сослуживцев не допускал, а начальник со старшиной, боясь спугнуть удачу, лишний раз там тоже не отсвечивались. Так эту напасть и победили... Вернее победил... Подхозняк... Один, в гордом одиночестве...

Разгадка пришла неожиданно. Осенью, когда старшина решил проверить зимнее снаряжение, ну там лыжи-валенки-снегоходы. Недоставало одной единицы «палки лыжной алюминиевой». Вот тут все и открылось. Раскололся Подхозняк, что это он палку свиснул, чтобы крыс победить. Думаете он их палкой забивал? Или сделал волшебную дудочку, заслышав которую, все грызуны теряли волю и шли на убой? Не-е-е-е-е-е... В соседнем астрале такому примитиву не учат... Все хитрее было.
Помните фильм «Остров Сокровищ», где Золотухин из большой трубки стрелами плевался? Фильм конечно детский, но и он смог вогнать Подхозняка в задумчивость. Отважный борец с грызунами спер у старшины палку, отпилил острие и снял с нее ручку. Получилась длинная трубка. Не хуже золотухинской. Потом заказал хлебовозникам контрабанду в виде вязальных спиц - кружок кройки и шитья на заставе был, а вот кружка вязания, как и спиц, не было. Затем привязал кружок поролона для уплотнения, и тщательно заточил полученную стрелку. Убойность снаряда была дикой. Спица пробивала крысу насквозь и пришпиливала вражину к полу. Главное - попасть, а Подхозняк на свою целкость никогда не жаловался - он у себя там, в лесах исторической Родины, натренировался белку в глаз бить (там все белки так и ходили - с подбитыми глазами). А уж в крысу, да еще в упор! Оставалось только подойти и произвести контрольный выстрел каблуком...
Все!!! Прапор, готовь сгущенку!!!

Вот так скромняга Подхозняк и вогнал вредную фауну в прежние рамки - полностью крысиное поголовье только ядерный взрыв мог уничтожить. Да только теперь его Подхозняком никто не звал. По другому прозвали. Догадываетесь как? Правильно - БЕН ГАНН.

БОРТЖУРНАЛ N 57-22-10

Памяти ВВС СССР посвящается

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СОЮЗ

ПЕРВЫЙ ПРЫЖОК

Начало декабря 1985 года. В полку пошли тревожные слухи, что командование полка готовит всему летно-подъемному составу плановые прыжки. Лейтенанты жадно слушали страшные истории старших товарищей, радостно готовясь шагнуть в пропасть. И только борттехник Ф. загрустил.
- Нет, мне прыгать никак нельзя, - волнуясь, говорил он каждому встречному. - Я этого не боюсь, но у меня проблемы с приземлением. Я даже с турника спрыгнуть нормально не могу - последствия детского плоскостопия. Ступни после отвисания становятся как стеклянные - при спрыгивании такая боль, будто они разбились. А вы хотите, чтобы я после болтания в воздухе нормально встал на свои хрупкие ноги?
Когда с молодыми проводили инструктаж, лейтенант Ф. демонстративно ходил в стороне кругами. Он даже слушать не хотел, поскольку твердо решил, что прыгать не будет. На самом деле, причина, конечно же, была не в стеклянных ногах лейтенанта. Он просто боялся. Это был совершенно естественный страх разумного существа перед необходимостью совершить бессмысленный поступок - без нужды шагнуть в безопорное пространство, когда вся твоя великая жизнь еще только начинается.
И наступило 10 декабря 1985 года. Борт для прыжков был готов, стояла отвратительно ясная морозная погода. Прошли медосмотр. Лейтенант Ф. изложил доктору свою версию, но понимания не встретил - доктор слышал много таких историй. В это время в кабинет вошел командир эскадрильи.
- Товарищ майор, - вскричал лейтенант. - Разрешите не прыгать! Я НЕ СМОГУ ПРИЗЕМЛИТЬСЯ!
- ПРИЗЕМЛИШЬСЯ ТЫ В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ, - непедагогично захохотал комэска, и, не слушая сбивчивых объяснений, заключил: - Положено два прыжка в год - будь добр. Не хочешь - списывайся на землю.
И вместе со всеми лейтенант Ф. на ватных ногах пошел к борту.
Борт уже запустился, когда на них нацепили парашюты. Зажатый между основным и запасным, лейтенант Ф. не мог дышать.
Взлетели, пошли в набор. Лейтенант Ф. на всякий случай проорал на ухо ПДСнику, сидящему рядом:
- За что тянуть-то?
В шуме двигателей при опущенных ушах шапки ответ он не услышал, и, ответив сам себе, махнул рукой и отвернулся. Он совершенно успокоился, потому что понял: прыжка не будет. По какой причине - его не волновало. ЭТОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
Выпускающий начальник штаба, глядя вниз, поднял руку. Первые пошли к двери, начали пропадать. Лейтенант Ф., привстав и вытянув шею, наблюдал в иллюминатор, как распускаются купола, вытягиваясь в цепочку. Он даже позавидовал летящим под куполами - у них уже все позади. Его толкнули в бок, кивнули на дверь. Лейтенант Ф. хотел возразить, но тело, потерявшее разум и волю, встало и подошло.
- Вниз не смотри! - крикнул начштаба. Тело посмотрело - внизу, на белой земле были рассыпаны черные точки деревьев. - Кольцо чуть дерни и оставь на месте, - напомнил начштаба. - Пошел!
Тело попыталось оттолкнуться, но не смогло оторвать ноги - оно их просто не чувствовало - и рухнуло вниз как срубленное дерево.
Сначала ему показалось, что он провалился в узкую, длинную трубу и растягивается бесконечно - ноги улетели далеко вниз. Потом перед глазами мелькнули чьи-то унты, такие близкие, черные, мохнатые - такие вещественные и родные в отличие от серой холодной пустоты вокруг. «Это же мои!» - вдруг понял лейтенант, осознавая себя. Рука в перчатке сжимающая кольцо, напряглась. «231, 232, 233!» - быстро отсчитал лейтенант и слегка дернул кольцо. Но это малое движение явно ничем не могло помочь в деле спасения жизни, и лейтенант с криком «БЛЯДЬ!!!» изо всех сил рванул кольцо и широким движением руки отбросил его в сторону («только не выбрасывайте кольца!» - вспомнил он предупреждение инструктора). За спиной что-то сухо лопнуло, тряхнуло, зашелестело, уже сильно тряхнуло за плечи. Перед глазами опять пролетели унты - вверх, вниз, вверх, вниз.
Ветер вдруг стих. В теле появилась тяжесть, ремни защемили пах. Лейтенант понял, что уже не свободно падает, а висит. Он поднял голову и увидел высоко над собой невероятно маленький купол с дыркой в центре.
- Что за херня, почему такой маленький - вытяжной, что ли? - сказал лейтенант громко.
Он посмотрел вокруг - серо-синяя пустота, солнца почему-то нигде не было. Посмотрел вниз, долго вглядывался, но земля и не собиралась приближаться.
- И долго я буду здесь болтаться? - злобно и требовательно сказал лейтенант в пустоту. - Говорят, я в данный момент должен петь - так вот, ХУЙ вам, а не песня! Спускайте, давайте!
Он вдруг осознал, что сидит над бездной на какой-то хлипкой, так называемой силовой ленте, застегнутый на какие-то подозрительные замки. Стоит одному из них расстегнуться, он выскользнет и полетит. Сначала он обнял «запаску», но подумал и, подняв руки, крепко уцепился за ремни поближе к стропам, чтобы, если под ним разверзнется, повиснуть хотя бы на руках.
Пока он обеспечивал безопасность, вдруг начала приближаться земля. Он увидел южную площадку, на которую следовало приземляться. Там ползали несколько фигурок. Парашютист летел по прямой и понимал, что при таком курсе обязательно промахнется. Вспомнив застрявшие в памяти обрывки советов, потянул за правую клеванту. Курс не менялся. Проматерившись, он потянул обеими руками, посмотрел верх. Купол подозрительно сильно съехал набок - лейтенанту показалось, еще немного, и он схлопнется. «Хрен с ним, полечу дальше», - подумал лейтенант и отпустил стропы. Он величаво проплыл над самой площадкой. До него донесся усиленный мегафоном голос капитана Кезикова:
- Тяни правую клеванту!
- Да я уже тянул, хватит с меня! - истерично крикнул вниз лейтенант, и продолжил движение. Под ним поплыли сосны. Снижение ускорилось. «Не хватало жопой на сосну сесть» - встревожился лейтенант. Самое отчаянное было в том, что от него ничего не зависело. Во всяком случае, он не знал, что делать. Вдруг он увидел, что впереди показалась разрезающая лес довольно широкая дорога. Угол снижения, прикинул лейтенант, упирался прямо в нее. Он приготовился к посадке - взялся руками за ремни, и выставил вперед полусогнутые ноги.
Дорога пронеслась под ним. Замелькали огромные верхушки сосен с угрожающе торчащими ветвями. «Пиздец!» - подумал лейтенант, сжался в комок, подогнул ноги, прикрывая совершенно беззащитную задницу, закрыл лицо рукавом...
Здесь в памяти зияет трехсекундный черный провал...
А здесь он уже стоит по колено в снегу на крохотной площадке между четырьмя могучими соснами...
Над ним синело небо, купол висел на ветвях. Где-то рядом уже раздавался стук металла о морозное дерево - снимали чей-то парашют или тело. Лейтенант потянул за стропы без особой надежды, и купол с мягким шелестом, струясь, стек к его ногам.
Подбежал ПДСник с топором.
- Не требуется, - сказал лейтенант. - Тут вам не там. Отрабатывал посадку в лес. Тютелька в тютельку.
Он собрал купол в охапку, закинул подвеску с «запаской» на плечо и пошел по глубокому снегу к поляне.
Небо было синее, солнце - яркое, снег - ослепительным. Казалось, вместо декабря наступил март. Вполне возможно, что вернулись и запели птицы. Бросив купола, лейтенанты сошлись в круг и, размахивая руками, обменивались впечатлениями. Примерно так:
- А ЭТОТ МУДАК ЛЫСЫЙ ЛЕТИТ ПРЯМО НА МЕНЯ, УЛЫБАЕТСЯ И РУЧКОЙ МАШЕТ, БЛЯДЬ!!! НУ, ДУМАЮ, ПИЗДЕЦ, СЕЙЧАС В СТРОПЫ ВЪЕДЕТ, СУКА!
- А Я ШАРЮ, ШАРЮ РУКАВИЦЕЙ, А ЭТО ЁБАНОЕ КОЛЬЦО КАК ПРОВАЛИЛОСЬ!!! А ПОТОМ - БАХ! - ВСЕ САМО ОТКРЫЛОСЬ, БЛЯДЬ!
Особенно громко и радостно выражался лейтенант Ф.
К шумному лейтенантскому счастью подошел командир полка, который тоже прыгал в этот день.
- Это что за лексикон, товарищи офицеры?
- Да они первый раз, товарищ подполковник, - сказал начштаба.
- Вот оно что. Ну, поздравляю, - улыбнулся командир. - Может быть, «по второй» прямо сейчас?
- Да, да, да! - закричали лейтенанты. И только борттехник Ф. сказал:
- Хорошего помаленьку.
- И это верно, - заметил командир.
Остаток дня все лейтенанты, за исключением лейтенанта Ф., мечтали о будущих прыжках (о сотнях оплачиваемых прыжков!). Однако на следующий день, на прыжках с Ми-6 разбился молодой лейтенант-десантник. Полк, построившись на полосе, провожал его, с синим лицом плывущего мимо в открытом гробу. После этого все мечты о парашютной карьере прекратились. Когда летом наступило время очередных прыжков, инструктор Касимов не нашел ни одного лейтенанта-борттехника - кто обзавелся справкой, кто попросился в наряд, кто - его помощником. На аэродроме болтался один лейтенант Ф., который только что прилетел из командировки и не знал о готовящихся прыжках. Инструктор Касимов, пробегая мимо, коварно сказал:
- Фрол, помоги парашюты до борта донести.
Доверчивый борттехник пошел за инструктором, сам донес до борта предназначенный ему парашют, поднялся в грузовую кабину, увидел бледные лица пойманных летчиков и борттехников, снятые задние створки... Пока до него дошло, что он попался, вертолет уже оторвался от земли.
Но, к его удивлению, прыгать с ПТЛом (парашют тренировочный летчика) летом, через снятые задние створки, ему понравилось. «Расслабься, и получи удовольствие», - посоветовал ему добрый Касимов. И он послушался.

c форума avia.ru

Александр:

Случай в ТурКВО (кстати, расшифровывается вот так: Только Умершим Разрешает Командующий Вернуться Обратно)
Выпала нужда группе красных командиров срочно попасть на какую-то неподготовленную площадку. Ну, им и было подано самое совершенное средство передвижения - Ми-8.
Приезжает группа товарищей на аэродром (уже не помню, на какой, неважно) и сильно расстраивается. Никто экипаж не строит, не докладывает, чеканя строевой шаг, и вообще, это какие-то разхристаные летчики, на офицеров не похожие и т.д. Все это рассказал экипажу старший из группы красных командиров, генерал-майор каких-то войск. После этого экипаж, осознав всю свою недоделанность и высказав свою готовность немедленно исправиться, по-уставному взлетел и плавно произемлился в назначенной точке. Вот тут открывается дверь, в салон почти строевым заходит прапор из экипажа и, перекрикивая шум винтов, докладывает примерно так:
"Товарищ генерал-майор! В связи с тем, что по заданию руководства мы произвели посадку без выключения двигателей, разрешите напомнить меры безопастности при выгрузке пассажиров".
Польщенный генерал ("Ну вот, даже летчиков можно чему-то научить, если грамотно построить процесс воспитания") важно кивнул. Давай, мол.
Прапор продолжает. "Наш вертолет оснащен экспериментальными винтами, которые мощнее, а значит, и тяжелее обычных. Поэтому они и вращаются близко к земле. Я покажу, как надо высаживаться, прошу вас в точности соблюдать порядок". Не дав генералу что-либо ответить, снимает фуражку, сует себе в зубы, сползает на землю и, почти касаясь брюхом, в позе беременной кенгуру выползает из-под винтов. После этого встал с земли, принял строевую стойку, для чего-то приложив руку к козырьку.
Генерал нервно выглянул в дверку на улицу ("Что-то и точно низко к земле пригнулись их пропеллеры, как бы точно по башке не получить"), сунул фуражку в зубы, прижав к себе портфель с ценными бумагами, наклонив голову в район пяток, начал мелкими прыжками переползать в безопастную зону - к образцово-показательному прапорщику. Глядя на него, начала демонстрировать пластунскую подготовку его свита. Им еще труднее, потому как еще нужно было тащить вещи товарища генерала.
Смотреть на экипаж в это время было опасно для жизни: командир с праваком упали головой в приборную доску и только взахлеб икали, так как сил на остальное уже не было. Прапорщик, собака, не выдал себя ни одним движением мыщц лица. Наоборот, с каменным выражением, четким строевым шагом,выпрямившись, как на параде и даже где-то подпрыгивая, чтобы быть повыше, взошел в вертолет, молча закрыл люк, не забыв при этом еще раз отдать честь оторопевшему генералу. Вертолет набрав обороты, взмыл, на прощание посрывав с группы товарищей все, что можно посрывать. Как говорят мои друзья-украинцы: Не буди лихо, пока тихо.

Взято с форума www.avia.ru

Про ВЛК.
У нас в полку решил списаться до срока по здоровью летчик-инструктор капитан В. Шевченко. Карьера его не задалась, и был он уже очень старый - лет ему тридцать пять тогда было. А здоровья у него было тьма, по графе первой мог проходить, как в космонавты. Замысел он свой держал от всех в тайне. Смотрим, как-то при переходе из штаба в столовку наш капитан не как все, срезая через тропку, идет, а как дорожка ведет по прямым углам с поворотцем по-пехотному. Народ смеется, мол, ты чё, строевой решил подзаняться, а он: да чё вы, я как все... Короче, начал он ходить везде с поворотом только под прямым углом, на подъелдыки таращил глаза и говорил: отстаньте, я как все хожу, чего пристаете. За пару месяцев его стиль хождения достал всех и дошла молва до полкового дока, он с ним тоже отбеседовал, но капитан ему: что вы ко мне все пристаете, все нормально у меня, я летаю и летать буду, здоров как бычара, что надо? Во всех других своих проявления нормальный капитан, вот только ходит под прямыми углами... Направили в госпиталь, через месяц приезжает - расстроен - списали! Ждет приказа на дембель по какой-то диковинной нервной болезни, сокрушается страшно, но ходит по прямым углам. Народ его жалеет, летчик хороший, молодой сравнительно. И вот надо же... Построение полка по случаю обьявления приказа МО на увольнение бедного капитана из рядов ВВС и вручения ему памятного подарка на больную досрочную пенсию. Вызывает его из наших славных рядов комполка для того, чтобы личный состав убедился в немощи капитана и попрощался с ним, все ожидают, что тот по уставу по прямым углам и будет топать к комполка..., ан нет, выйдя из строя, капитан поварачивается совсем не под прямым углом, а с расчетом выйти на лобное место по кратчайшему пути и топает туда! Все вытаращили глаза, комполка онемел! А Шевченко встал и говорит в микрофон, затрахался я ребята под прямыми углами полгода ходить, ну слава Богу приказ пришел, можно и перестать дурака валять... И стал он трудиться на гражданке и поимел счастье.
ВАФ.