Это не рассказ. Это просто зарисовка с натуры. Из жизни одной маленькой, но замечательной партии. Её быта, нравов и обычаев. Не надо искать в ней глубокого смысла или поучительности. Их там нет. Просто этюд. О людях, которых я очень люблю. Я не знаю, что стало с ними после того, как ломала их жизнь, что она сделала с ними. Я люблю их тех, какими они были тогда, и какими я помню их до сих пор.
Добро на тематику, если кто не помнит, мне дал Командир. Исходя из соображения, что всякое там железо, уран и прочие алюминии для того оружия, которым армия воюет, поставляет геология. То есть связь с тематикой сайта есть и прямая :)))

Пролог.
Отблески огня плясали на их лицах красноватыми бликами. Они сидели вокруг костра и освещаемый огнём круг посреди чёрной, безмолвной тайги существовал, казалось, отдельно от всей остальной Вселенной. Вне пространства. Вне времени. Это могло быть вчера, могло быть тысячу лет назад. Время, казалось, не существовало вовсе вне этого круга. Хотя оно существовало, конечно. И был 1986 год от Рождества Христова.

Глава первая.
Трёхлитровый бидончик опустел в очередной и теперь уже последний раз. Потому что ведро, из которого он наполнялся, тоже было безнадёжно пустым. Его вымыли и повесили над огнём, чтобы заварить чай. Паулер сидел насупившись, как обычно, со зверским выражением на своём пиратского облика лице. Резким движением он выхватил нож и с размаху вогнал его в лиственничный чурбак, на котором стоял пустой бидончик. «Безотечество - гад! Какую девку у меня увёл!!!» Все облегчённо закивали головами. Паулер был начальником партии, обладателем уникального обреза, собранного из трёх видов оружия, и привычки стрелять в Луну, будучи в подпитии. За Луну никто особо не волновался, но по поводу его обреза споры ходили нешуточные. Спорили по поводу основного поражающего элемента этого чуда оружейной мысли, именуемого, в пику известной фирме «Зауэр - три кольца» изделием «Паулер - три конца». Все более-менее сходились на том, что стреляет он, несомненно, пулей. И довольно недурно - метров на 250 бил точно. Чего в тайге вполне достаточно. Но основным его поражающим элементом был, несомненно, звук. И поражал он всё живое в радиусе не менее полукилометра. Поэтому когда очередной раз Паулер пытался сбить Луну, вся партия ворочалась в спальниках и ждала, когда же у него кончатся патроны. Но патроны не кончались. Паулер был человек уважаемый и водил знакомство не только с прапорщиками, но даже и со старшими прапорщиками. Поэтому патроны у него могли кончиться только тогда, когда они кончились бы у Советской Армии. А у Советской Армии патронов было много. Нож в чурбаке свидетельствовал о том, что Луна сегодня отдыхает. На Паулера нахлынули воспоминания.

Глава вторая.
Юра Безотечество был начальником геофизического отряда в партии Паулера. Теперь я понимаю, что эта партия была навроде штрафного подразделения экспедиции, куда ссылались все, кого начальство хотело видеть как можно реже. Именно поэтому там были подобраны такие кадры, что про каждого можно писать, как минимум повесть. Не знаю, за что там оказался Юра. Возможно за свой характер. А характер его, надо сказать, совершенно диссонировал с его внешностью. Внешность же у него была впечатляющая. Он как будто сошёл с иконы. Ну, то есть, совершенно. А длинные волосы, держащиеся шнурком вокруг головы, делали его «иконописность» абсолютной. Однако смирения в нём не наблюдалось вовсе. В тот сезон Юрин отряд стоял километрах в десяти от базы партии. Ах, что это была за база! Отвлекусь от сюжетной линии, чтобы предаться сладостным воспоминаниям. Это была БАЗА. Классическая, а значит, крайне редко встречающаяся в природе. Четыре рубленых зимовья, длинный, рубленый же склад и баня. Нет, не так. БАНЯ и всё остальное. Ибо это была БАНЯ! Мало того, что здоровенные кварцевые валуны в ней раскалялись даже не до красного, нет, а до розового свечения, так ещё выше её по склону бульдозером была пройдена канава, заполнившаяся водой от талой мерзлоты. Из этого бассейна вода самотёком по трубе подавалась в баню и в нём же можно было купаться, выскочив из парилки. Всё было построено для себя, на совесть и добротно. Вероятно, в силу упомянутого «штрафного» статуса партии, начальство её не посещало. Что делало жизнь на базе просто райской. Паулер базировался там постоянно, делая «выброски» на несколько дней по необходимости, когда маршрутами надо было закрыть какой-нибудь дальний район. Да и то нечасто. Для этого в партии был Назим. Если бы Саня Назимов проходил серьёзное медицинское обследование, то, я думаю, у него было бы обнаружено не одно, а как минимум три шила в известном месте. Но он обладал завидным здоровьем, врачей посещал только во время ежегодных медкомиссий перед полем. А это чистая формальность. И уж проктолог в эту комиссию точно не входит. Поэтому сидеть спокойно Саня не мог. И всякие дальние маршруты были его любимым занятием. Передвигаться он предпочитал всегда пешком, за что, а ещё за свой рост, силу и поджарость, имел кличку «Сохатый». В отличие от него Паулер (в родстве с монголами, вроде, не замеченный, но кто его знает...) ходить не любил и с коня слезал только ночью. Потому что коню надо спать. А кони были основным транспортом, ибо механическая техника по тайге пройти не может. Единственная дорога, если так можно назвать свободную от деревьев извилистую узенькую полосу грязи, вела от Байкала до базы. Больше дорог на участке работ не было. Итак, в партии было три отряда. Горный, которым командовал сам Паулер, поисково-съёмочный отряд Назима и геофизический Юры. Всего в партии насчитывалось человек 20-25. Маленькая была партия. В тот год в партию на практику было направлено две студентки.

Лирическое отступление.
Женщина в поле... Тема эта глубока и неисчерпаема, как море. Это красиво. Это облагораживает мужчин. Это привносит в быт отряда элемент романтики.... Поэтому обычно их стараются в поле не брать. Работать надо. Проблем и без того хватает. А тут ещё она. Но, тем не менее, жизнь есть жизнь, и всякое случается. В том числе и женщины. В частности - студентки. Тогда варианта три. И только три. Первый - она недоступна никому (например, совсем молодая или замужем, или парень в армии, это вообще святое). Тогда ей оказывают внимание, дарят цветы и всякую другую ерунду, но всё это в рамках безобидного ухаживания. Как за котёнком. Второй - она с мужем (женихом, в общем, с кем-то у неё серьёзные отношения). Вопросов нет. Некоторое неудобство всвязи с невозможностью по человечески разговаривать, необходимостью отходить подальше в кусты и пр. Зато мужики не скотинеют, еда приготовлена женскими руками и вообще приятное общество. Третий вариант, когда дама сама по себе, не слишком недоступна и вполне взрослая. Этот вариант самый опасный. Ибо нередко приводит к неприятностям, вплоть до стрельбы или поножовщины. Поэтому в этом случае начальник, как и положено командиру, берёт удар на себя. Она селится в его палатке (зимовье) и всё идёт своим чередом. Без эксцессов.

Глава третья.
Кличка его была Бобёр. Он обитал на подбазе. Подбаза стояла на западном берегу Байкала как раз напротив южной оконечности острова Ольхон. В заброшенной на тот момент деревеньке Курма. Прошлое его было тёмным, будущее туманным, а настоящее великолепным. Он жил на подбазе, обеспеченный продуктами, одеждой и не обременённый работой. Вся работа состояла в том, чтобы выйти вовремя на связь. Для этого у него стояла достаточно мощная станция «Ангара». И он служил посредником между экспедицией в Иркутске и отрядами в тайге с их маломощными «Каратами». Времени для рыбалки у него было навалом. Шофера, проходящие по трассе вдоль Байкала, останавливались поболтать, попить чайку, пообедать, а иногда выпить и переночевать. Так что жизнь была малиной и Бобёр благоденствовал. Ставил брагу, гнал потихоньку самогон, солил омуля и не знал горя.
Студенток вёз на базу к Паулеру молоденький парнишка-тракторист, только после армии. Они сидели в санях, на которых лежала куча всякого нужного в тайге барахла и продовольствия. Трактор идёт очень небыстро, а ехать было далеко. Поэтому они остановились переночевать на подбазе. С утра, в очередной сеанс связи, после их отъезда, Бобёр восторженно расписал Паулеру, какие симпатичные студентки едут к нему на практику. Назим со своим отрядом в это время был на базе. Пришли в баню и за продуктами. Расклад был сделан мгновенно: «Одна в твой отряд, другая в мой». Но Юра Безотечество, который тоже вышел на связь, однако в эфире не объявился, решил, что это будет несправедливо.

Глава четвёртая.
Когда трактор пришёл на базу, ведомый непослушными руками находившегося в полубессознательном ступоре тракториста с остекленевшими глазами, в санях находилась только одна студентка, не знающая что сделать сначала - впасть в обморок или в истерику. После того, как их удалось отпоить, откачать и вообще немного привести в чувство, следствие установило следующее: когда трактор уже прошёл перевал и большую часть своего сорокакилометрового пути от перевала, километров за пятнадцать до базы, он был остановлен выехавшими из тайги на конях вооружёнными людьми. Главарь банды, в меховой безрукавке на голое тело, с наганом на поясе, что-то смутно напомнил своим обликом, воспитанным в атеизме комсомольцам. Ни слова не говоря, он взял с саней одну студентку, положил её поперёк седла и банда снова ушла в тайгу.
Пока начальник проводил следственные действия, Назим забрал к себе в отряд вторую студентку. На возмущённые упрёки Паулера он, глядя на него своими кристально честными глазами, отвечал, что уговаривались «тебе одна, мне одна». Вот он свою и забрал. Месть разгневанного начальника была страшной! Посадив на коней оба отряда, они нагрянули на табор Юры, который, предвидя такой ход событий, срочно ушёл со студенткой в трёхдневный маршрут. При злостном попустительстве, более того, при непосредственном участии его рабочих (которые потом божились, что они вынуждены были подчиниться грубой силе) была выпита вся брага, которая естественно, хранилась в его палатке и которую рабочие не могли пить без его разрешения. Паулер клятвенно пообещал в дальнейшем выдавать ему сахар на отряд из расчета сто грамм на день и удалился во главе своего войска величавый и грозный.

Эпилог.
Добытое воровством, как известно, впрок не идёт. Вот и Юра имел от этого бандитизма больше головной боли, чем пользы. Он чуть не ушёл из семьи. Студентка писала ему письма два года, после чего помутнение рассудка у него прошло и всё пришло в норму. И только иногда, по пьяни, вместо того, чтобы стрелять в Луну, Паулер заявлял, что Безотечество - сволочь. И все вокруг облегчённо кивали головами.

Вчера пили пиво с приятелем. Зашел разговор о службе. Он и рассказал.
В начале восьмидесятых служил он срочную погранцом где-то на не особо крайнем севере. Застава на острове. Охраняют не столько сухопутные, сколько морские рубежи. Время очень советское. Дружба народов и происки империалистов. В качестве развлечения - рыбалка и заготовка всяких рыбных деликатесов. За плодами их трудов частенько прибывал к ним разный люд с обменными дарами Большой Земли. К прибывающим без предупреждения серым посудинам привыкли, но внимательно их разглядывали на предмет наличия начальства или(и) проверяющих. Жаждущие свежепосоленой или завяленой рыбы по радио обычно не предупреждали (всем слышно), телефон до острова с корабля не кинешь. Подходили на дистанцию голосовой связи и договаривались.
Прибывает очередной гость - серая посудина под выцветшим флагом неопределенной национальной принадлежности. На палубе ни одного человека. И, как обнаружилось, методично обшаривает территорию сдвоенными стволами маленьких таких пулеметиков, у которых шесть стволов очень быстро крутятся во время стрельбы. И эти стволы на малом ходу приближаются к причалу, продолжая ощупывать весь берег. Шухер, т. е. боевая тревога! Застава получает все стреляющее и рассредотачивается за прибрежными валунами в ожидании высадки десанта, но начальству докладывать не спешит - неясная ситуация. Когда потенциальный враг (или, что еще вернее, провокатор ) подошел к причалу, на его корме нарисовался всем знакомый мичман и стал орать в поисках живых людей для приема веревок. Очень удивился, когда узрел напрвленные в его сторону стволы и почти всю заставу на почетной встрече.
Холодно было. Оптика у тех стрелялок замечательная, но со стволами совмещенная...
Мой приятель через много лет ярко переживает и красочно описывает те несколько минут ожидания.

Навеяно прочтением очередного бессмерного творения Штурмана Аккуратнова.
Далеко не единственный, и не самый драматический случай в долгой череде историй про военно-полевую сов-загран-любовь.
Помню, в 1986 году в прекрасном городе Аддис-Абеба процветал один старый и мудрый военный переводяга - не буду поминать всуе (да и в высуе) его страшного имени, ибо многим оно наверняка всё ещё икается. Старый - это потому, что в отличие от почти всех прочих СВС-ов, он сидел за бугром уже ТРИ года, причём БЕЗ семьи. А мудрый - это смотря как посмотреть... знал он уже всё и всех, от последнего торгаша Васьки-Сепарата до великого вождя революции товарища Менгисту Х-М,... пил всё, что только могла предложить местная ликёро-джино-пивная промышленность, от Мелотти до Катикалы. Переболел всеми болезнями, которые водились в тех благословенных краях, в том чиcле некоторыми весьма экзотичными. Помните страшные истории врачей про "Суданскую Розу", когда воспалённая головка члена лопается, раскрываясь, как бутон - так вот, это вовсе не россказни, а чистая правда, сам видел!
Ничто не могло остановить нашего героя: ни облавы легендарного полковника Джуринского (см. другую историю от Штурмана), ни запреты, налагаемые страшным приказом N..., ни горбачевская кампания за трезвость - норму жизни. В течение всех этих лет он всячески крепил дружбу и братство с "подсоветной стороной" - в том числе и путём путём массированного потребления местного джина и местных девушек - "шермуток". Всё это в изобилии предлагалось вниманию СВС-ов в близлежащем заведении, которое в узких кругах знатоков именовалось просто "Корнер Бар" - разумеется, никакой вывески с таким названием там и в помине не было, просто стояла сия помесь кабака с борделем на углу улиц "Кошаша" и "Тропа Хо-Ши-Мина".
К лету 1986 года наш герой страстно и регулярно полюблял одну славную и симпатичную труженицу древнейшей профессии из "Корнера" по имени Мулю. Девахе это несомненно льстило, она тоже где-то по-своему любила, временами даже бесплатно, доблестного "товарища 01" (так называли СВС-ов наши подсоветные, страстно любившие секретность), но окончательно принципов придуманного коммунистами чувства она никак не хотела для себя принять. Снова и снова Мулю уходила в ночь - зарабатывать деньги на жизнь единственно доступным ей способом. Каждый раз это крушение мечты вводило нашего героя в грусть, тоску, меланхолию и запой. Обычно тоска и меланхолия заливались джином и бренди и изливались в виде пьяных признаний в любви, всё постепенно возвращалось на круги своя. Но не в этот раз.
Когда Мулю снова ушла на работу, одинокого Ромео ночью посетила "белочка"... В какой-то момент под горячую руку попались: ПМ, оставленный на сохранение уехавшим в отпуск в Союз товарищем, и заклеенная для маскировки в революционные газеты монтировка от Урала (с ней наш герой иногда гулял по злачным районам столицы государства, идущего по пути строительства социализма и отмахивался от местного люмпена где-нибудь в районе Пьяццы). Душа жаждала любви, руки тянулись к железу. Вооружившись до зубов, наш герой направился в Корнер - строить свою Любовь... Хозяйка, не желавшая очередных пьяных разборок, которые могли распугать прочих клиентов, закрыла двери перед его носом, но советского лейтенанта было уже не остановить. Перемахнув через забор во двор дома, он крушил монтировкой направо и налево двери и окна, а затем - и крышу ненавистного притона разврата, размахивая для солидности пистолетом - чтобы никто не помешал и выкрикивая самые сочные ругательства на всех известных языках. К счастью, внутрь кабака ему ворваться не удалось, и стравив пары, несчастный влюблённый растворился в ночи как настоящий ниндзя...
Вызванные перепуганной "мамочкой" местные полицейские прибыли как всегда слишком поздно, но теперь делу был дан неумолимый официальный ход! Полицейские уведомили местную службу безопасности, а представители "Дэхныннет" немедленно стуканули нашим особистам, что сумашедший, вооружённый и очень опасный "Товарищ 01" рыскает по городу и жаждет крови. Начальник особого отдела полковник ... Семёнов (назовём его так, это и был его оперативный псевдоним), поднятый с постели, молниеносно оценил ситуацию, сформировал, проинструктировал и вооружил группу захвата из подручного личного состава группы СВС. В группу были включены: офицер-особист из молодых, но рьяных (для общего руководства), референт ГВС (старший над всеми переводчиками и по совместительству - бывший преподаватель разыскиваемого - для ведения переговоров) и Царь-доктор. Последняя боевая единица заслуживает отдельного упоминания: почему именно доктор, и почему он носил такое странное прозвище - Царь? Доктор должен был оценить общее состояние психики преступника, а "царь-доктор" - тут всё просто. Советники шутили между собой: в Москве есть Царь-пушка, которая не стреляет и Царь-колокол, который не звонит, а у нас есть Царь-доктор. Доктора Н очень редко можно было застать в эфиопском военном госпитале, где он номинально работал, зато его можно было легко найти в самодельной "качалке", обустроенной позади "Белого дома", где он самозабвенно поднимал траки от танка, самодельную штангу и крутился на перекладине. Такой вот "универсальный солдат" должен был сыграть ведущую роль и в случае необходимости силового захвата.
На рассвете группа скрытно проникла на балкон первого этажа Белого дома, внутри было тихо, никаких движений. Сомотревшись, "штурмовики" решительно ворвались в квартиру. На полу мирно спал пьяный в дым Ромео, вокруг были разложены пустые бутылки, части разобранного пистолета и патроны из разряженных магазинов. Сопротивления никто не оказал - некому было. Концовка у этой истории грустная и вполне предсказуемая: разборки, допросы, написание объяснительных, поиск сообщников и "укрывателей", высылка домой, исключение из партии, увольнение из ВС и "раздача слонов" всем, кто когда-либо общался с отщепенцем. А Мулю? Мулю иногда с грустью вспоминала своего советского жениха, но жизнь есть жизнь, и она продолжала честно и талантливо делать своё дело...