Байка о плохой водке.

*-Сафари - бронированный тяжёлый грузовик для перевозки л/с по опасным территориям
**-Мураг - один из еврейских посёлков на юге сектора Газы, неиссякающий источник адреналина. Ныне уже не существует.
***-Пума -Бронированное транспортное средство для доставки л/с на поле боя.


Шухер начинается за час до развода. Действующие лица гоняют по расположению, как угорелые, и попредметно собирают недостающее обмундирование и вооружение. По идее, каска и набитый боеприпасами жилет должны быть в готовности и под рукой на все случаи жизни. Но ведь у тебя есть друзья. И они такие же разболтаи как ты сам. И неужели, если твой кореш заступает в караул, ты ему не дашь пару-тройку магазинов (может быть даже снаряжённых) и свою, разрисованную по-русски кевларовую каску?
Дашь ведь? Дашь, куда ты денешься! На этом зиждется служба.
Но, в АОИ, как и в любой уважающей себя армии есть свои крысаки. В последний момент ты замечаешь, что кевларовой каски нет. Украли. Нет, прое...бал. Бояться нечего, в полку есть только одна каска с надписью «Тихоокеанский Флот» и эмблемой Аэрофлота. А посему за имущество не обидно. Его в мешке не утаишь. Общими усилиями разыскивается под кроватью «кастрюлька», выданная тебе в первый день пребывания на базе. Она попроще, она железная, и чайник сидит в ней, как язык церковного колокола.
-Ты только головой не сильно размахивай и тогда не слетит - напутствовал тогда кладовщик.
-Не буду, - пообещал я и тем же вечером, по своим мафиозным каналам, «устроил» себе нормальную каску. А железная так и осталась сиротливо лежать под койкой.

В общем, классик прав, - если ружьё висит - ружьё должно выстрелить. Вовчик хватает мою жестянку, мои магазины, мои фляжки и улетает на развод, на спуск флага и раздачу постов. Наш полк сидит на юге сектора Газы. Места мутные и страшные. Среднестатистическому израильтянину известные по сводкам новостей (Палестинцы обстреляли пост противотанковыми гранатами и лёгким стрелковым оружием, жертв нет, а может есть).

Вовчик машет ручкой, садится в Сафари* и едет в Мураг**. А мы займёмся турелью Пумы***. Турель не крутится. То-есть, крутилась, но вчера хлопцы обкурились и чуток постреляли по странным теням, а сегодня сектор обстрела сократился наполовину. Турель-то проще ручной мясорубки, но подиж ты, что-то поломалось.

В Газе август. Во фляге водка. Не ахти какая, но водка. Часов в восемь вечера собираем турель на место, Жорж-грузин подмигивает. Встаю взять флягу и сунуть в морозильник, пока вокруг нет любопытных глаз.

Открытие не радует:
-Крысаки подобрали? - Водку?
-Не может быть - говорит Жорж. Ищи лучше, эти водку красть не станут.
-Да какую водку? Фляга просто им понадобилась.
-Стой! Ты Вовчику её отдал!
-Бля, точно!
-Поедем в Мураг?
-На чём?
-На санитарке.
-Тогда фельдшера надо брать.
-И фельдшера возьмём.
Фельдшер - эфиоп, но наш чувак, по вобле западает.
-Скажем, штатная проверка ногтей у защитников родины.

Фельдшер Рони долго не сопротивлялся. Он болен - ему нравится палить из автомата.
На полпути захрипела рация: - Змей 10, Змей 10, Мураг обстреляли, пусть фельдшер подъедет. Кого-то надо перевязать. ДолОжите обстановку.
-Опаньки, - а мы уже тута, - возбуждённо говорит Рон и зачем-то взводит винтовку.
Шлагбаум без промедления взлетает, на подножку запрыгивает лейтенант, указывает дорогу.
-Ну вы даёте, - за три минуты прилетели.
-Так эфиоп пердел всю дорогу. Реактивный, панимашь, импульс!
Ржём.
-Что у вас там? - спрашивает Рони, готовя сумку со снаряжением.
-РПГ. Владимира метров на десять отбросило, скулу царапнуло.
Поисковый прожектор выхватывает из тьмы груду мешков с песком, куски покорёженной арматуры, некогда бывшей будкой и Вовчика. Вовчик сидит на камне, держит лицо рукой.
Фельдшер Рони выскакивает из машины, зачем-то пуляет короткой очередью трассеров в небо и начинает заниматься раненным.
Лейтенант бродит по руинам будки и причитает.
-Хер знает, Владимир, как ты в живых остался.
Вовчик сидит, покачивается, усмехается. У меня трясутся руки и колени. Устроили здесь театр с подсветкой. А как ещё раз зарядят?
Но, всё благополучно. Уже залезли в фургон. Вовчик мычит - тычет в темень пальцем
-Каска, каска там.
Рыскаем фонарём и находим мою каску. Каши в ней уже не сваришь.

Подъезжали к штабу, как вдруг Жорж-грузин осведомился,
-Вов, фляга Колина где?
-Да на хера она вам? Бормотуха голимая.
-Что, всё вылакал?
-Нет. Только я флягу на память возьму.
-??????
-Я ж думал, вода там, зевало расхлябил, глотнул. А она вонючая и горячая.
-Ну?
-Так сблевануть отошёл. А тут как раз граната прилетела.

Вовку нужно было штопать. До самой больницы Барзилай сидели молча и думали о плохой водке.

Вася и тигр

Вася получил от Вани в нос.
Вася и Ваня были матросами, но их драка не стала нарушением устава. Наоборот, Васин нос опух, посинел и захоботел строго в соответствии с ним. Оба были разведчиками спецназа Тихоокеанского флота: последователь кекусинкай и чемпион Новосибирска Ваня спарринговался с исповедовавшим айкидо Васей под наблюдением самого «Кабана», поэтому ни о каком нарушении прав военнослужащего в Комитет матросских матерей докладывать не будем. Опасно, так как «Кабан» (он же «Туча», «Генерал Шварцкопф» и «Отто Клетчатый») всегда носил кольт под мышкой; а его нервозность подтверждали неустанно двигающиеся усы и руки за спиной. Хотя, слово «мать» он любил и часто употреблял в речи.
С удовлетворением отметив верховенство школы кекусинкай над айкидо, Отто Клетчатый, по-отечески похлопав Васю по синему лицу, сказал:
- Ну что, разведчик, готов совершить подвиг?
В такой момент рекомендовалось радостно улыбнуться и крикнуть:
- Так точно, товарищ командир!
- Ну, тогда завтра в дорогу, сынки! - сказали 130 килограмм боевого веса и, пошевелив усами, ушли, скрипя неуставными летными высотными ботинками.
Однако, утром Вася понял, что к подвигу не готов - его синий нос выглядел жертвой дядюшки Крокодила и мешал при ходьбе. Где уж тут десантироваться с вертолета в тайгу?!
Но генерал Шварцкопф, нервно поправив кольт в кобуре, сходу назначил курс реабилитации:
- Сопки все лечат! Я жду подвига, разведчик!
Высадившись в краю тигров и медведей, группа привычно обустроила базу, выставила дозор, развела костер и легла спать. Костерщиком оставили беднягу Васю, решив не использовать его в серьезном деле, предстоящем утром.
Командир группы старший лейтенант Ермак немного погрелся у костра, поддерживаемого шлангоносым, и последний залез в палатку. Заснул сразу, как и подобает разведчику. Но среди ночи подскочил от ужаса: вокруг базы трещали кусты, и раздавался звериный рык. Костер еле тлел, а Васи и след простыл! Выхватив «Стечкина» из кобуры, Ермак направил его в сторону звука и крикнул:
- Стой, стрелять буду!
И тут же смутился: «Зачем я это тигру крикнул»?
Но зверь команду понял и ответил:
- Тащ, не стреляйте! Это я, Вася!
Из кустов вышел матрос, волоча за собой сухой валежник.
- А рычал кто? - спросил Ермак.
- Я, тащ. Ветки по больному носу хлестали. Больно!

Было это в прекрасном г. Уссурийске, в районе реки Баевка, где было у нас место для тренировок и развертывания узлов связи. И, как положено, был туалет, типа «Сортир» на 10 очек. А т.к. мы выезжали очень часто на различные учения и обеспечения, он удачно переполнился. Комбат-батяня прижучил трех воинов на какой-то х-не и в виде наказания приказал новую яму выкопать, сортир перенести, старую яму зарыть и задерновать.
Полностью отмороженные на голову воины все сделали в указанный срок, но
старую яму не зарыли, а просто задерновали. Доложили, комбат остался
доволен.
Ночью ваш покорный слуга - дежурный помощник комбата (ДПНУС) - должен был
обходить аппаратные и смотреть, не запустили ли двоечники отопитель
бензиновый ОВ-30 (как на Запоре) и не угорели ли, много было случаев
отравления СО. И вот темно как ..., фонарик сдох, ползу по тропе в лесу,
ничего не вижу, и вдруг доносится тихое непонятное поскуливание,
повизгивание и завывание из-под земли. А тайга там знатная - и рысь и
волк и уссурийский тигр и изюбрь. Звуки ничего человечьего не напоминали. Достал я свой табельный ПМ N СБ-2000, загнал патрон в ствол и тихо-тихо крадусь. Звук то удаляется, то приближается, кручу круги, место вроде знакомое, но что-то не то. Ну нет Сортира. И тут из облаков выползла полная луна. Стало светло, как днем, ну не пойму где я. И тут раздается жалобный такой человеческий голос: "Товарищ лейтенант, дайте мне руку и вытащите меня из этого дерьма". Я офигел, посреди травы торчит одна ампутированная голова и еще и разговаривает. На всякий случай и прицелился. Голова промолвила: "м-dak, это я, ваш замполит. Опусти пушку. Подай руку, а то я захлебнусь".
"А как вы туда, товарищ полковник, попали?"
"На камбуз шел, ориентир потерял (сортир), влетел в яму. Давай руку".
Продвигаюсь медленными шагами к голове. Вижу скрюченные пальцы, вбитые в
дерн. Земля подо мной прогибается, того и гляди - сам там буду. Я сдаю
назад и говорю:
- А вы там давно?
- Очень давно, давай вытаскивай.
- Посидите еще малость, один я не вытащу, пойду людей подниму.
- "m-dak! Каких людей, поднимай комбата и начштаба, пасть заткни и никому
ни слова.
Реакцию комбата, зампотеха и НШ передаю двумя словами: "Лейтенант, ДЫХНИ".
Повторил я раз надцать историю, выматерился комбат, прибыли на поляну.
Рисковать никто не хочет. Грунт зыбкий, как трясина, того и гляди всех
засосет.
Лес большой, валежника нормального нет. Надо топоры, лопаты.
Отправили меня по-тихому добыть инструмент. В экипаже одна лопата, один
топор. Бужу сержанта: "Найди, по-тихому еще топор". Сержант охреневает:
Куда одному бестолковому лейтенанту посреди глухой ночи столько инструмента? Когда мы заканчивали операцию спасения, уже наверное весь
батальон тихо выл и хрюкал по всему лесу. Замполит через три для исчез
к новому месту службы. Через 10 дней - три отморозка (воина) уехали в
отпуск на родину. И родилась крылатая фраза: "А не перенести ли нам
сортир?"

Дело происходило в те давние времена, когда жив был великий и могучий SU и соответственно его Военно-Морской Флот. Именно так с больших букв. Так вот на одном из кораблей Краснознаменного Северного флота, а точнее на малом противолодочном корабле, командир оказался, страшно даже сказать, тайный (а какие еще тогда могли были быть) гомосек. Приглянулся значит ему один матросик, узбек. Назначил он его приборщиком своей каюты и пользовал по большим, а иногда и по малым приборкам. Терпел значит этот узбек такое издевательство какое-то время, не выдержал и решил пожаловаться. И пошел прямо к комбригу. Приходит и с порога выдает: "Товарыщ капитен пэрвый ранг! Мэни камандэр ибет! " Капразу-то и в голову не могло прийти, что матроса можно @бать в прямом, т.е. в физиологическом смысле. Он и понял, что командир просто строго спрашивает с матроса и воспитывает в духе там чего-то, что и подразумеваеться на флоте под емким словом "@бать". Решил объяснить он матросу службу,вышел из-за стола,по-отечески приобнял и грит: "Понимаешь,сынок, у нас на службе так принято. Тебя вот командир @бет, я твоего командира @бу, меня адмиралы из штаба флота то же иногда по@бывают, ну а их из Москвы из Главного штаба то же приезжают и @бут. Что делать, служба так устроена, нечего тут не поделаешь. Ну иди с богом". Припухший сын гор ушел сильно погрустневший, он и не думал, что все так далеко зашло. В отчаяньи написал письмо в кишлак, о том какая суровая мужская служба на флоте. Какими уже путями оно попало в тамошнее кей-джи-би, история умалчивает, но всплыло оно опять же на Северном флоте, но уже в особом отделе, где с большим интересом узнали о процветающей на флоте вертикально структурированной иерархической системе гомосексуальных отношений. Раздувать дело не стали, чтоб не позориться, командира, конечно же, уволили от "греха" подальше. А комбриг с тех пор, говоря что-нибудь о дисциплинарной практике на флоте, всегда очень тщательно подбирал термины и определения.