Как я уходил в армию.
Пролог.
Не ходил бы ты, сынок, во солдаты...
(народная песня)
Для начала надо сказать, что я таки учился в институте. И, как для большей части сегодняшней молодежи мужского рода, наличие военной кафедры в этом институте было для меня важным фактором при выборе места поступления. И вот, я поступил (как? - об этом отдельная история), проучился среди прочего на военной кафедре, прошел выездные курсы молодого бойца (еще одна история) и, получив желанный диплом о высшем образовании, вступил во взрослую жизнь. То есть жизнь моя, формально вычеркнув учебу, свелась к работе.
Работаю я в школе. Учителем литературы. И если быть точным, то начал я работать уже со второго курса.
Школа затягивает.
Если б мне, когда я сам был школьником, сказали, что быть мне учителем, я, конечно же, не поверил бы. Но вот на втором курсе решил попробовать, а что получится? И вот - урок, второй, третий, подготовка к следующему, размышления о том, как же растормошить этих "мелких", сподвигнуть хоть на какую-нибудь активность, чтоб хоть прочитали что-нибудь, чтоб хоть что-нибудь интересное нашли в этих хрестоматийных текстах! А потом - один удавшийся урок (среди пяти неудавшихся), два, и как-то затянуло. И вроде жаль (а может, лень) бросать это дело.
Так вот. Работаю в школе. Параллельно учась в институте, и еще года два после выпуска. Детям тоже прикольно - учитель в казаках, в джинсах, с длинными волосами, молодой, пошутить на уроках любит, да и добрый, в общем-то.
И тут в августе месяце раздается у меня дома телефонный звонок. Поднимаю трубку:
- Здравствуйте!
- Здравствуйте!
- Будьте добры Перламонова Дениса Валерьевича.
- Да, это я.
- Из военкомата вас беспокоят.
- Да?
- Денис Валерьевич, в соответствии с Указом президента об объявлении очередного призыва вы призываетесь на действительную военную службу.
- А-а-а... Вообще-то я военную кафедру окончил и вроде аттестован как офицер запаса.
- Все правильно. Вы на кафедре Договор подписывали?
- Подписывал.
- Ну, так вот по этому Договору вы в случае призыва на действительную военную службу обязуетесь отслужить в звании лейтенанта два года в рядах Вооруженных Сил.
- Подождите... А какой призыв?! На дворе август!
- Денис Валерьевич! Призыв будет... И вы под него попадаете... Так что вы как-нибудь на неделе подъедьте в военкомат, мы с вами обсудим место прохождения и характер вашей службы.
- Хорошо, как-нибудь в ближайшее время подъеду.
- До свидания.
- До свидания.
Я положил трубку и понял: осень будет напряженной. В военкомат я, конечно, ехать не собирался, как собственно и в сами ряды. Какие у меня были варианты? Профессия учителя от армии не спасала - надо было преподавать в сельской школе. Малолетних детей у меня на руках тоже не имелось. Идти работать к отцу в МВД и, значит, уходить их школы тоже не хотелось. Откупаться от армии не было ни денег, ни навыков. Оставалось одно - ждать и не попадаться на вид.
До октября месяца было тихо. А в октябре последовал очередной звонок от военкома. На счастье меня не оказалось дома - беседу проводили родители. Потом звонки стали учащаться, а голос военкома становился все более суровым и все менее лояльным. В середине ноября мне удалось еще оттянуть момент знакомства с армией, сославшись на аттестацию школы и абсолютную необходимость моего присутствия на работе. "Две недели, - отчеканил военком в конце последнего разговора. - Потом сами прибываете к нам". - "Да, да, конечно".
Через две недели мне было сказано: "Ну что ж, Денис Валерьевич! Если вы сами не желаете к нам приходить, за вами заедут". "Хорошо", - сказал я и понял, что пора делать из дома ноги.
Пару ночей я спал в квартире одного друга, но на третий день почувствовал, что просыпаться в чужом доме, завтракать с чужими родителями, идти на работу, а потом снова возвращаться не к себе домой я долго не смогу. Ну, глупо как-то. Лучше уж по-честному - в армию.
На следующий день я вернулся домой, помылся, приготовился к завтрашним урокам и лег спать в свою(!) постель.
Когда в пять часов утра раздался длинный звонок в дверь, я уже знал, кто за ней стоит. Спокойно встал, вышел в коридор, поздоровался с двумя толстыми охранниками порядка и стал одеваться. Сунул в карман своего длинного бордового пальто паспорт, пачку сигарет, Zippo, натянул на голову черный танковый берет и, повернувшись на пороге (как в кино), сказал бледным родителям: "Директору позвоните. Передайте, что на уроки я сегодня не приду - в армию забирают".
Начинался очень длинный день...
Сцена первая.
А на длинной скамье, на скамье подсудимых...
(шансон)
На тот момент я еще жил с родителями в Орехово, а прописан был уже на Коломенской - у деда. Для начала меня привезли в местное отделение милиции. Всё по форме - обыск, обезьянник, ожидание. Обыскивавший меня дежурный абсолютно бесстрастным тоном спросил:
- Чё от армии-то бегаешь?
- Работа нравится.
- А кем работаешь?
- Учителем. В школе.
- Понятно... Деньги, сигареты, документы, оружие, наркотики. Что есть - выкладывай.
Я выложил на стол паспорт, кошелек, сигареты, помедлил отдавать Zippo. Заметивший мои сомнения сержант сказал: "Zippo можешь оставить". "Спасибо, - ответил я. - Ремень и шнурки снимать"? - "Не надо".
И вот я сижу в обезьяннике с исписанными какими-то Ашотами и Савиками стенами, щелкаю от нечего делать крышкой зажигалки, выслушиваю реплики проходящих мимо милицанеров, вроде "О! Уже в берете! К Чечне готов". Времени - начало седьмого. Жду. Думаю: "Интересно, что дальше". Сержант, видимо, осмыслив всю глубину нашего короткого диалога и будучи уже утомлен моими щелчками, просовывает среди прутьев решетки сигарету: - Покури.
Покурил.
Минут через двадцать за мной приехали "мои" милицанеры.
Проезжая по ночной Каширке и темному Коломенскому парку, я думал: "Да... Город спит, а я в милицейской машине, на заднем сидении еду в армию. Мог бы тоже спать еще. Встал бы как всегда в семь, позавтракал, пошел в школу уроки вести. А тут - опа! Жизнь вильнула в сторону".
ОВД "Нагатинский затон". Около семи утра. Та же процедура задержания - "документы, деньги, оружие, наркотики". Проходящий мимо сержант, взглянув на мои длинные волосы и пальто ниже колен, говорит обыскивающему меня дежурному: "Смотри лучше. У него меч должен быть". Сижу на деревянной скамье очередного обезьянника. Минут через пятнадцать дежурный со словами "Ну, мля, Семеныч! Я ж тебе уже сколько раз говорил - не бей ты свою Тамарку!" подсаживает ко мне какого-то мужичка с явными следами хорошего пьянства во всем облике. Помолчав порядка пяти минут, мужик, видимо, решает завести знакомство: "Парень... Слышь..." Не реагирую, жду. Оглядев меня мутным взором, решает не продолжать, да и тяжело ему, как видно.
Наконец меня выводят на свежий утренний воздух - уже начинает светлеть, - сажают в заднюю часть "козлика" и везут в военкомат.
Сцена вторая.
После той чудесной стрижки
Кошки были, словно мышки,
Даже глупые мартышки
Походили на людей.
(из к/ф "Мери Поппинс, до свиданья!")
Военком-майор принял меня, как отец родной.
- Ну, что же вы, Денис Валерьевич? Надо служить-то, уж если призвали!
- Да... Я понимаю...
- В общем, давайте свой паспорт, подписывайте вот эту бумагу... Так... Теперь получайте предписание в штаб округа и отправляйтесь туда - это на Новокузнецкой. Там Вы получите направление к месту прохождения вашей дальнейшей службы.
Выйдя из военкомата - уже без сопровождения, - я встретил ожидавших меня у подъезда родителей. Спрашивают: "Ну, как?" Рассказываю. Отец, давно твердивший о том, что мой внешний вид не соответствует высокому званию "учитель", говорит:
- Денис! Можешь, конечно, меня не послушать, но я тебе советую перед тем, как ехать в штаб округа подстричься. А-то неизвестно, куда тебя такого отправят. ...Ну ладно, мы с матерью домой, а тебе удачи.
Поразмыслив немного, иду в парикмахерскую.
- Здравствуйте, мне подстричься.
- Как будем стричь?
- Покороче.
- Насколько короче?
- Ну, не налысо, но коротко.
- Не жалко вам такие хорошие волосы-то отрезать? Может, журналы посмотрите? Подберете себе нормальную прическу?
И начинает пихать мне в руки какие-то журналы с каре там всякими, чёлками.
- Да не надо, - говорю. - Мне в армию.
- А! Ну, тогда понятно!
Наверное, многие, сидя в кресле парикмахера и глядя на себя в зеркало, испытывают беспричинное чувство жалости к своим волосам. Вот и мне, слушающему щелканье острых ножниц и краем глаза наблюдающему, как парикмахер аккуратно откладывает на соседний столик длинные пряди моих волос, тоже как-то взгрустнулось. Но стрижка кончается, смотрю еще раз в зеркало - Форест Гамп, - и еду на Новокузнецкую.
Сцена третья.
Паровоз умчится
Прямо на границу...
(Л. Агутин)
В штабе, не сразу найдя нужный кабинет, вижу сидящего за столом низенького с залысиной подполковника. Ну, прямо гоголевский чиновник такой. Достав из шкафа толстенную амбарную тетрадь, он раскрывает ее передо мной на столе и произносит буквально следующее:
- Где служить хочешь?
Ну, думаю, хорошо еще, что не "где желаете служить?". Сдерживая улыбку и желание посмотреть мир, говорю: "Ну, хорошо бы в Москве".
- В Москве... - водит пальцем по строчкам. - Ну, вот есть вакансия на офицера-воспитателя. 154-й отдельный комендантский полк. Подойдет?
- Подойдет, наверное. А где это?
- В Лефортово. Вообще, там сейчас ремонт, полк в Теплый стан переехал. Ну что, туда? Там и однокурсник твой сейчас служит. Вот.
- Показывает мне фотографию совершенно не знакомого мне парня.
- Хорошо. Записывайте... И что мне дальше делать?
- Значит, едешь в Теплый Стан, поселок Мосрентген. Нам найдешь свой полк, представишься командиру как офицер. Ну и всё! Служи!
Сцена четвертая.
Вот он я! Привет, войска!
(группа "Конец фильма")
До части я добрался уже часам к трем. На проходной спрашиваю у солдата: "В 154-й комендантский полк как пройти?" - "Третья казарма".
Захожу в казарму, поднимаюсь по указке дежурящего на входе сержанта на второй этаж и поворачиваю направо и, пройдя по коридору, попадаю в "дежурку". "Дежурка" в кавычках, потому что назвать это застекленное помещение с сидящим в его центре на табуретке и держащим на коленях телефон лейтенантом ОТДЕЛЕНИЕМ ДЕЖУРНОГО ПО ПОЛКУ просто язык не повернется. Ну, в общем, по всему видно - полк только что переехал. Спрашиваю в окошечко у "литёхи": "Вот я такой... Служить пришел... Чё делать-то?". (Формулировка, конечно, была несколько иной, но смысл в целом тот же). Лейтенант в полном недоумении. Как выяснилось позже, он сам пришел в этот полк двумя неделями раньше меня.
- Ну-у, - говорит. - Наверное, вам к командиру полка. Только он сейчас занят. Размещением занимается.
- И что, - говорю, - мне делать?
- Ну, я не знаю... Ждите.
Жду... Через какое-то время заходит какой-то майор - круглолицый, улыбчивый, даже фамилия (ее я, конечно, узнал позже) такая милая - майор Дунин. "О! - говорит. - Офицер! Служить что ли? ...Так это вам в Лефортово сейчас, здесь-то делать пока нечего: командир полка занят, а вам все равно сначала к начальнику штаба, оформиться. Полк-то уже переехал, а начальник штаба там еще, на руинах, бумажки перебирает. Так что езжайте-езжайте!"
Сцена пятая.
Ну, мы это... офицеры комендатуры...
(из к/ф "В августе 44-го")
Вечерело. Здание комендантского полка, возведенное еще во времена Петра, неприветливо смотрело на меня пустыми темными окнами брошенного дома. Уже слегка утомленный дневными скитаниями, объясняю на очередной проходной очередному сержанту: кто я, зачем и откуда. Тот куда-то звонит и кому-то докладывает: - Слышь, Серег! Тут лейтенант пришел к начальнику штаба. Доложи... Вести его или чё?... (Через пару минут.) Ага. Пойдемте.
Семеня за двухметрового роста сержантом, уверенно и широко шагающим по темному, освещаемому только светом редких окон плацу, успеваю на ходу спросить:
- Простите! А как зовут начальника штаба? Кому представляться-то?
- Подполковник Нигматуллин.
Проведя меня через коридор, загроможденный ломанными шкафами, столами, стопками каких-то бумаг по углам, снятыми с петель дверями, сержант остановился перед высокой дверью кабинета, молвил "Вам сюда" и удалился.
"Ни-гма-ту-лин, Нигма-тулин, Нигматуллин", - шевеля губами, несколько раз повторил я, и постучал в запачканную побелкой дверь. - Разрешите, товарищ подполковник?
На конце длинного ряда столов, выставленных по классической кабинетной схеме буквой Т, сидел маленький человек с несколько уставшим, но, тем не менее, волевым, цепким и даже слегка насмешливым взглядом. Кабинет, как и все здание полка, имел явные следы ремонтного разгрома: стулья, поставленные друг на друга, связанные бечевкой стопки бумаг, след от снятого портрета на стене.
- Ну, заходите...
- Товарищ подполковник! Лейтенант Перламонов! Прибыл к Вам для прохождения дальнейшей службы! - отрапортовался я, как учили на военной кафедре.
- Присаживайтесь.
Передав подполковнику свое предписание, я сел на другом конце стола, ожидая дальнейших указаний и рассматривая прислоненный к стене стенд с надписью "ДОКУМЕНТАЦИЯ НАЧАЛЬНИКА ШТАБА". Затянувшаяся пауза напоминала прием у врача районной поликлиники. Наконец, пару минут спустя, подполковник оторвался от изучения предписания, поднял глаза на меня и произнес:
- Пьёте?
Ах, дорогой читатель! Какой всколыхнулся во мне соблазн покаянно опустить глаза и сказать: "Пью, товарищ подполковник! Не могу больше"! Но я, удержавшись даже от улыбки, промямлил: "Ну, так... по праздникам".
- Хорошо... Значит, будем служить. Пойдете в пятую комендантскую роту, к капитану Береговому.
- Есть.
- Так. Сейчас зайдите в строевую часть, оформитесь там, потом на складе получите обмундирование и всё. Служите!
- А-а-а... Товарищ подполковник...
- Чего?
- Мне бы хоть из школы уволиться.
- Ну, тогда завтра уволитесь, а послезавтра к восьми тридцать - в Мосрентген. Еще вопросы есть?
- Нет.
- Идите.
Сцена шестая, последняя.
А шляпу он носит на панаму,
Ботиночки он носит на лиман.
Короче говоря, где-то в десяти вечера вернулся я домой, с большим черным мусорным мешком, набитым военной формой, выданной мне на складе классическим анекдотичным прапорщиком, с первого взгляда назвавшим все мои размеры - от белья до обуви.
Следующий день описывать в подробностях я, пожалуй, не буду. С утра был в школе, уволился, попрощался со своими пятиклассниками. Дети всплакнули и подарили мне с подачи классной руководительницы книжку; выйдя из кабинета, прочитал название - Данте "Божественная комедия". Потом - проводы с друзьями (чек из магазина храню до сих пор).
И вот уже поздно вечером, готовясь к началу военных будней и гладя новенькую амуницию, я вдруг осознал, что понятия не имею, а что из этого всего и как следует одеть. Ну, понятно, что берцы там, бушлат, шапку с кокардой. А штаны ватные надевать или нет? Зима вроде... Потом, китель в штаны заправлять или как? Ремень поверх бушлата или вообще не надо?
Естественно, ко всему этому барахлу никакой инструкции по применению не прилагалось. Позвонил брату. Тот говорит: "Ну, такие вопросы вроде командир части определяет". В общем, поскольку домашнего телефона командира части у меня тоже не имелось, я решил надеть на себя ВСЁ. Там, думаю, видно будет.
И вот на утро, около восьми, я в полной выкладке (кокарда, лейтенантские звездочки, ватные штаны и всё остальное) шагаю вдоль длинного забора военной части к проходной, на ходу важно выполняя воинское приветствие и потихоньку подлаживая свой внешний вид под встречаемых военных. Ремень-то мне удалось на ходу из-под бушлата достать и поверх защелкнуть, но ватники! Черт! Ни один из проходящих военных не был в ватниках! М-да...
Вхожу в казарму. Вспоминая наставления отслужившего брата, поднимаюсь по лестнице на второй этаж, к дежурке. "Так, я офицер, пришел в полк впервые - надо командиру полка представится, за пять шагов до начальника - на строевой шаг, есть, товарищ полковник! Разрешите идти?" Захожу в вестибюль второго этажа и вижу там строй из четырех человек - все не ниже майора, - и вышагивающего перед ними здоровенного хмурого полковника. (Судьбе было угодно, чтобы я в первый свой приход ввалился в таком виде прямо на утреннее построение комбатов). Повисла пауза. Отцы-командиры повернули головы в мою сторону и ждут продолжения. Ну, что ж... Подтянув под бушлатом и без того затянутый ремнем живот и заранее приложив руку к шапке, молодецким строевым шагом я под удивленными взглядами комбатов прохожу вдоль строя и, остановившись в двух шагах от полковника, громко рапортую:
- Товарищ полковник! Лейтенант Перламонов! Прибыл для прохождения дальнейшей службы!
Командир медленно смерил меня взглядом от головы до ног, повел губами, глянул за мою спину на сдерживающих хохот комбатов и, махнув рукой, резюмировал: "П**дуй в дежурку! Там тебе всё скажут". - Есть!
Козырнув еще раз радушному командиру части, захожу в коридор с дежуркой. Подходя к командиру, за пять шагов надо переходить на строевой шаг. А если командир сидит за стеклом? Ладно, думаю, лучше перестраховаться, и выполняю весь ритуал доклада о прибытии перед окошечком отделения дежурного по части. Дежурный - старший лейтенант, служивший, как потом выяснилось, в моем батальоне и рассказавший мне после свои эмоции в тот момент, - был настолько повержен в недоумение моими нелепыми действиями в сочетании с четкой формой доклада, что сам привстал со стула и приложил руку к непокрытой голове, выслушивая доклад. Но через пару мгновений он пришел в себя и уточнил:
- Подожди! Ты к нам в полк служить что ли пришел?
- Так точно.
- У начальника штаба был?
- Так точно.
- И куда тебя записали?
- В пятую роту.
- А! Понятно! Ну, в общем, поднимайтесь на четвертый этаж и направо. Там пятая рота и капитан Береговой, командир этого стада.
Ну вот, собственно, и всё. В роте никто о моем предстоящем прибытии, конечно, не знал. Командиры явно не знали, чем бы меня сразу занять, поэтому я просидел весь свой первый день за столом канцелярии роты, рассматривая настенные стенды и читая Устав. Вечером я перед тем, как уйти домой обратился к командиру роты:
- Товарищ капитан! У меня небольшая проблема!
- Да, слушаю.
- Понимаете, завтра у моего друга свадьба, и я зван свидетелем. - Это была сущая правда. - Как мне быть?
- Так, завтра у нас что? Суббота?
- Так точно.
- М-м-м... Ладно, приходите в понедельник. |
