Павловские помойки.


Наверное, трудно найти подводника, который бы не вздрагивал при слове «помойка». Во всех базах, где у пирсов появлялись подводные лодки, немедленно вырастали культовые сооружения под одноименным кодовым названием. Все действия подводников рядом с ними напоминали скорее культовые ритуалы, чем рядовую работу по наведению порядка. Чем больше база, тем больше Помойки. Чем больше Помойки, тем больше ритуалов.
Но одназначным лидером «помоечных культовых ритуалов» во всем ВМФ, конечно же, был Павловск. Городок Шкотово 17, в котором жили семьи подводников, находился от места базирования лодок в 30 километрах. Поэтому большая часть семейного люда туда попадала лишь иногда. Чаще всего Павловские подводники не успевали решать служебные задачи до отъезда в городок убогих транспортных средств, а иногда просто забывали о том, что их кто-то ждет дома, по причине полного заполнения мозгов суетой службы.
По живописной долине бежит замечательная речушка с чистой, как слеза водой. Перед встречай с морем русло речушки делает причудливые колена и затапливает довольно большую часть пустыря за казармами 26 дивизии, превращая его в болото. Вот на этом самом болоте и возникла первая Павловская помойка. В 50-х годах командование дивизии приняло мудрое решение засыпать болото мусором, который производился базой в достаточных количествах. Однако его сначала надо было сжечь в специальном сооружении.
На его конструкции стоит остановиться особо. Сооружение состояло из четырех вертикальных труб и огромного конического короба с нижним люком. По гениальному замыслу неизвестного конструктора, матросы с мусорным баком должны были подниматься на специальную площадку по железной лестнице, высыпать мусор в короб, потом его сжечь. После накопления сгоревшего мусора, под люк короба становился самосвал. Далее сгоревший мусор из самосвала полагалось утопить в болоте.
Как справедливо может догадаться читатель, вскоре данный ритуал значительно упростился. Из технологической цепочки утилизации мусора сначала исчез самосвал, по причине его полного разрушения и разграбления, потом отвалилась крышка люка, затем рухнул сам короб. На болотной возвышенности немым укором командованию дивизии остались торчать только четыре вертикальных трубы. Мусор стали сжигать прямо на площадке под этими трубами.
Практически всем экипажам 26 дивизии были расписаны зоны помоечной ответственности. (болото было большое, хватало всем). А ответственность за само помоечное сооружение доставалось по очереди самому провинившемуся экипажу. А провинятся было за что. Нерадивые матросы частенько старались не утруждать себя сжиганием мусора и валили его прямо в болото. Что приравнивалось к тяжкому военному преступлению. Стоило командиру провинившегося экипажа торжественно притащить комдиву на стол огрызок измазанного матросского письма из болота, на котором стоял номер другой в/ч , тут же следовало наказание другому экипажу. После этого личный состав наказанного экипажа, по причине вечернего наведения порядка на помойке, больше не успевал на отходящий транспорт в городок. Окна казарм и штаба с северной стороны были покрыты пятнами от расплющенных носов постоянных наблюдателей. Особенно старались флагмана. Можно было завалить подготовку к КБР или не исполнить очередной срочный документ, но заорав на весь штаб: «Товарищ Комдив, опять в болото сыплють!» Сразу стать отличником.


Терпение командующего лопнуло в самый не подходящий момент, когда провинившимся экипажем был именно наш. А самым озадаченным оказался я - в то время помощник командира, отвечающий за все, что только можно отвечать при стоянке в базе.
Во время проворачивания оружия и технических средств в центральном посту звонок берегового телефона. Из трубки, заглушая шум проворачиваемых механизмов, раздался вой командира дивизии, до этого только что затоптанного командующим. Уже через пару мгновений, я пулей летел по направлению к нашей помойке, возглавляя отряд из пяти матросов и двух мичманов.
Приказ был ясен как августовский день. К 16 часам предъявить командующему новую помойку сложенную в два кирпича на высоту не мене трех метров да еще накрытую крышей. Где брать при этом кирпич, раствор, а главное крышу не сообщалось. Решение надо было принимать на бегу. С прибытием на место надо начинать работать, иначе к 16 часам не успеем.
Мысли подпрыгивают в голове в такт бегу:
Кирпич отпадает, где его столько набрать? Тогда камень... Этого добра в речке достаточно. Цемент?... Понятно, бутылку спирта и в гараж... там вроде видел... Крышу, что с крышей....
Деревянная сгорит... Железная?... Где железа набрать, да еще листового? ...

Пробегаем мимо кучи здоровенных вентиляторных улиток, брошенных на пустыре.
- Магадиев и Тепа - железо - листы, распустить!
- Сколько?
- на крышу.
- Есть!
Бежим дальше.

Из казармы животом вперед выплывает старпом соседнего экипажа, фуражка на затылке, радуется жизни гад.
- Леха, тебе капец! - Кричу я ему издалека.
- Чо такое?
- Я завтра на торпедолове в море уйду, кто помойку строить будет?
- Василич, ты загадками не говори, чо надо то?
- Литр шила и 10 бойцов в речку камни таскать.
Через пять минут человек 20 из его экипажа бегом несутся из казармы к речке.
- Пять человек за железом к Магадиеву, остальные камни таскать.

Работа закипела.
- Тащь, а как цемент разводить?
- Разводи, как разводится, главное, чтобы хватило. Цемента больше нет.
На твердом пятачке земли посреди болота начинает вырисовываться новое капитальное строение. Главный каменщик Магадиев старательно возводит капитальные стены новой помойки.
- Тагир, быстрее, чего ты их крутишь по десять раз? Ляпай как есть, главное, чтобы не развалилось, когда командующий ногами будет пинать!
В ответ только усталый взгляд мичмана.
Магадиев не умеет плохо работать. Не учили его основательные татарские родители этому ремеслу.
Стрелки на часах корчат рожу и медленно подбираются к назначенному времени.

Не успеем Тащь...
Каменная кладка поднялась только до плеча. Из нее в четырех углах уныло торчат ржавые трубы на высоту второго этажа. Правда, крыша уже на месте, хотя тоже ржавая.
- Трубы и крышу закатать в сурик!
-Есть!
Это хлебом не корми, дай только в краске вымазаться!

- Тащь, может по бокам тоже железо? Покрасим?... Цемент не встал, если будем поднимать стены выше рухнет все...
- Железо, железо, фигня какая-то в стакане... Мы ведь не автобусную остановку строим, а помойку!... Тепа, а там еще сетка была! Рядом с железом.
- Понял!
Еще через полчаса между трубами с трех сторон натянута железная сетка на проволочных скрутках.
Отхожу подальше, чтобы рассмотреть шедевр...
Да..., ну и хрень получилась...

- Все, мужики, время вышло, лишние камни мостить в болоте, изображаем гранитную набережную на Неве.

А вот и Уазик кома на горизонте.
Ну, держись Алексей Васильевич!
Из-за казармы колобком выкатывается командир дивизии.
- Это, что за удрыздище? - тычет он в новую помойку.
Я невозмутимо кидаю окурок в болото.
- Это, товарищ комдив, помойка, моей новой конструкции.
- Какой нахрен конструкции?
- Новой, моей.
- Я ведь сказал стены 3 метра!
Помощник ты чем слушал? У тебя уши или банки из-под Веди-64?
Три метра!... Три метра!... Ну капец!... Ну Щас командующий!...
- Товарищ комдив, а как кислород будет поступать к горящему мусору через трех метровые стены, да еще накрытых крышей? Мусор ведь полностью сгорать не будет. Вот для этого и сетка! Она доступ кислорода к горящему мусору обеспечивает, и в то же время, не дает горящим гальюнным бумажкам по ветру разлетаться. А крыша сверху от дождя, чтобы процесс утилизации не останавливался в ненастную погоду...
Рот у комдива начинает расползаться до ушей. Он начинает меня понимать. Капельки пота с его лба исчезают, и он уверенно идет на встречу командующему.
Чтобы не заржать придерживаю нижнюю челюсть рукой. Наш диалог повторяется с абсолютной точностью и использованием тех же выражений.
Командующий обходит помойку со всех сторон. Цокает языком... Молодцы, ай да молодцы!
- Комдива 21-й сюда!
Смотри ..., как надо помойки строить! Развел у себя свинарник! Твои гальюнные бумажки ко мне на окно каждое утро прилипают. Вся моя дежурно-вахтенная служба их до обеда отодрать не может!
Учись, как надо заботиться о том, что тебе Родина доверила защищать! Завтра в 16 часов, чтобы у тебя на всей территории такие стояли! Проверю сам лично! Мне надоело каждый день вам задницы подтирать! Самому додуматься сложно было? Или тебя заучили в академиях Генерального штаба?

-Белоусов, кто это строил?
- Он.
- Слушай, отдай мне его в тыл, мне там толковые офицеры нужны, одни алкаши остались.
Это ж надо трем адмиралам так мозги пургой замести, свою лень оправдывая?! Ай да молодец! Бездельник он у тебя, отдай мне его в тыл? Ну, чего молчишь, ты хоть лапшу с ушей стряхни...
- Не пойдет он...
- Чего ?... Что значит не пойдет? Он ведь у тебя бездельник, а не дурак ?!
Товарищ командующий, сколько можно! У меня в дивизии только два человека на торпедолове не блюют, он да Васильев. Моряком хочет быть, командиром. В тыл не пойдет. Пусть баню строит.
- Банююю...? Ах он у тебя еще баню строит?

А.В. ноябрь 2005 года

С любовью к моей заставе или О пользе ОВЗК!

В году так 1976, необычайно жарким летом, что в тех краях совсем не удивительно - температура днем доходит до 55 градусов в тени - застава Акация готовилась к Боевому Расчету. Все свободные от службы сидели чистенькие, наглаженные, подшитые в беседке у входа. Смеркалось. Воробьи в нашем саду,чирикая, устраивались на ветках поудобнее.Сквозь открытое окно слышен был голос дежурного связиста, чего-то кому-то докладавшего. Со стороны кухни доносился вкусный запах ужина. На небе начинали появляться первые робкие звездочки, сквозь открытые ворота было слышно начало шакальего концерта, повторявшегося с завидной регулярностью каждый вечер. Ваш покорный слуга Окресантий сидел в беседке вместе со всеми, предвкушая сутки выходных! А надо добавить что на Акации (не знаю как на других) было заведено давать каждому служивому по два выходных в месяц! Это в Боевом Расчете именовалось ВХД и являлось обалденным приятным сюрпризом для каждого! Ну можете себе представить - тебя нет нигде в списках, ты предоставлен самому себе - хочешь - спи, хочешь - стой на голове! В общем , полная свобода, только выезжаешь на перекрытие или в другом подобном случае. Ну так вот, построившись на плацу л\с внимал НЗ читающему Боевой Расчёт. Поскольку фамилия вашего покорного слуги уже прозвучала в качестве ВХД то он позволил себе некоторую вольность, подняв глаза к небу. Прямо над головой светила небольшая но яркая звёздочка. НЗ, дочитав список до конца, приготовился уже было скомандовать "Вольно! Разойдись!" но тут произошло нечто. На глазах у изумленного Окресантия звездочка мигнула, потом вспыхнула ярко-ярко и исчезла! На её месте образовался маленький но четко очерченный круг, заполненный внутри белесым туманом. Этот круг образовался прямо над заставой и, что самое странное и страшное, быстро и бесшумно увеличивался в размерах!
_- Товарищ старшнант! Товарищ старшнант!- осмелился подать голос Окресантий.
- В чем дело, ефрейтор? - недоуменно скосил глаз НЗ.
- Посмотрите вверх!!
- Этто что за хрень? Не понял? Дежур-р-рный!!! - рявкнул НЗ.
- Я, товарищ старшнант!- как чертик из бутылки выскочил ДЖ.
- Немедленно связь с отрядом - дай Клавир!- потребовал НЗ. А надо сказать что Клавир был позывным отряда а Шар - позывным станции РЛС, стоявшей за нашей спиной где-то в пустыне Кара-Кум и просматривавшей весь наш участок плюс добрый кус территории Ирана.
- Шар? Это Акация, 110-й! Гляньте там у себя, что там над нами летает? Что? Пусто? Не может быть!- НЗ положил трубку и окинув нас, столпившихся возле дежурки, взглядом скомандовал:
- Застава, газы! Дежурный, немедленно доложить в отряд!
В это время странный туманный круг с четко очерченными краями занял уже пол-неба над заставой и продолжал расширяться, хотя скорость расширения немного уменьшилась. Стало не до шуток - какую ещё пакость придумали наши вероятные противники и что опять свалилось на наши многострадальные головы? Уже ж падал на наш наряд финский метеозонд, пролетевший всю Европу! Шухеру тогда было - ай-ай! Ночью РЛС подняла нас всех - зонд был с отражателем из алюминиевой фольги в виде трёх пересекающихся взаимно перпендикулярных плоскостей и сигнал у них был - очевидно аж шкалило! И опять на нас хрень какая-то валится!? Все дружно ломанулись за противогазами. Натянув резиновые намордники все кинулись кто-куда - одни на конюшню к лошадкам, инструктора и вожатые - к своим собачкам. В это время телефон у ДЖ по ПЗ буквально разрывался - звонил нач. отряда, нач. штаба плюс все так или иначе заинтересованные лица. Из офицерского дома прибежали, проинформированные мужьями, жены офицеров. Шеф распорядился и им немедленно подобрать противогазы. Тогда ваш покорный слуга и увидел, что значит женщины границы. Увидел и навсегда остался в преклонении перед ними. Без малейшей паники и писку дамы одели противогазы и спокойно ушли домой. Слава Богу, их детей в это время на заставе не было. Но дамы дамами а что - же это такое, над головами? Прошло уже около часа. Ситуация дошла до Москвы. Шухер поднялся грандиознейший! Мы все в противогазах парились как не знаю что - в это время температура воздуха около 35 градусов. Однако удивило поведение лошадей и собак - никто из них не проявил даже малейшего беспокойства. И тут случилось невероятное - туманный круг, до того так четко выделявшийся на фоне уже почти ночного неба, вдруг исчез! Полностью! Ну как корова языком! Шеф, изумлённый таким поворотом событий, долго не думал.
- Плащ в рукава! Чулки, перчатки надеть! Газы!- и мы все вновь понеслись одеваться! Проклиная всё и вся мы лихорадочно застёгивались и перевязывались. Телефоны и радиостанции начинали уже плавиться. Плавились и мы - в своих прорезиненых костюмчиках ОВЗК! И тут, вдруг, грянул звонок гражданской линии - эта линия обслуживала ПГТ Миана,находившийся у нас в тылу. Оттуда мы получали почту.Шеф схватил трубку. Звонили из Ашхабада. Из Комитета Гос. безопасности.Оказывается, какой-то Ашхабадский институт три часа назад запустил геофизическую ракету.Точка старта была глубоко в тылу за нашей спиной. Она, достигнув ионосферы, взорвалась и выпустила какой-то газ. А эти доблестные учёные, наблюдая снизу за его поведением и ионизацией делали свои выводы! И если бы шум, поднятый нашим отрядом был поменьше - так бы мы и ходили в ОВЗК пару суток! Аж пока не выяснилось бы.
Ну, нечего и говорить что все вздохнули с облегчением. Стало понятно и почему РЛС ничего не видела - высота взрыва была примерно 80 км. А после взрыва от ракеты ничего не осталось. Ну, жизнь опять пошла своим чередом. Упаковав ОВЗК, мы рванулись мыться к бассейну - после получасового нахождения в ОВЗК наше х\б было можно выжимать руками! Но самый кайф мы получили через 15 минут когда увидели супругу НЗ, ту самую Елену, идущую от офицерского дома в противогазе - на радостях женщинам не удосужились сообщить команду "Отбой". И только наш добродушный смех заставил её стащить противогаз!
- Ну, хороша баня!- вытираясь сказала Елена мужу.
- А сколько ты килограммчиков скинул? - спросила она у него.
- Парочку наверняка! - ответствовал НЗ, ухмыляясь! И добавил:
- Хорошая штука этот ОВЗК - просто так похудеть - черта лысого! А тут два часа - и пары кэгэ нету!

Хоть история и не из жизни ВВС, а из суровых будней ГВФ...

Внезапно возжаждавшие переучиться на «Боинги» техники проходят тестирование на знание английского. Сосредоточенно сопя, знатоки самолетательных организмов перетолмачивают с русского на импортный перлы вроде «У этого самолета не запускается третий двигатель. - Командир, у вас только два двигателя» или «Уважаемые коллеги, пожалуйста, подскажите кто взял мою отвертку». Сопение из-за какой-то локальной акустической аномалии звучит очень похоже на «вввоооллляяятттььь».
Но это только начало, второй этап будет повеселее - называть по-английски разнообразные железяки, заботливо принесенные в класс; железяки покрупнее, в здании не поместившиеся, присутствуют в виде цветных и не очень цветных картинок. Тут трудность еще и в том, что до перевода на английский приходится переводить с народно-аэродромного на русско-технический, да еще не пользуясь универсальным языком жестов и мычания, а это уже задача для многих практически невыполнимая.
Высокая комиссия, состоящая из руководства авиационно-технической базы, нескольких особо доверенных инженеров, пары «боингов» из Москвы и толмача, пригревшись в лучах жаркого южного солнца, откровенно скучает. Начальственные взоры неторопливо ползают по помещению, цепляясь за выступающие части разложенных узлов и агрегатов. Зацепившийся за особенно острый угол взгляд замначальника АТБ немного подергался, безуспешно пытаясь освободиться, и затормошил мозг. Мозг, проинвентаризировав чуланы памяти и не найдя там ничего кроме пыли и двух тараканов, пихнул локтем в бок дремлющего рядом инженера.
- Слушай, а это что за хххшштуковина?
- Эта хххтуковина? - впал в раздумье инженер, созерцая нечто похожее на помесь лома с патефоном. Где-то эту железяку он возможно и видел, но где именно и даже на каком типе самолетов оставалось загадкой; перед начальством получалось как-то неудобно. Пауза затягивалась.
Наконец, вдоволь насладившись игрой красок и чувств на лице подчиненного, замнач сжалился и отчетливо слышным во всем классе (вот такая таинственная там акустика, что ж поделаешь) конспиративным шепотом резюмировал:
- Ладно уж, не напрягай мозг - еще вдруг сломается... Сейчас эСДэки* отвечать будут, у них случайно и спросим...

* эСДэки - техники/инженеры по Самолету и Двигателю (СД)