Командир метал гром и молнии, осложняя и без того сложные метеоусловия на трассе. Его жизненный тонус, с таким тщанием отбалансированный встречами с однокашниками, был беспощадно опущен и растоптан. Командир должен был вернуться домой в понедельник, но последние новости с «родины» и дежурное порицание, полученное от командования ВТА, заставили ускорить репатриацию.

До должности командира полка путь был пройден довольно быстро и гладко. Потом застопорилось. Уже и звёзд с неба не хватал, и думы про карьеру «наверху» забросил. Показалось - хватит. А всё почему? Потому что в полку одни оболтусы. Полчок - середнячок, и всё тут. Мало того, стоило командиру покинуть родную взлётку, в его подопечных словно сам бес вселялся. А рука на них, оболтусов, всё никак не поднималась.

Попутный борт, случайно найденный командиром субботним вечером, рвал в клочья сплошную облачность на траверзе Борисполя, когда в полку открылась очередная закрытая конференция старших офицеров штаба.

Рассказать о залётах? Так особого-то ничего и не произошло... Ну, были всякие события, но все живы-здоровы, слава богу. Разве что... это... боец из роты охраны подрался с Аэрофлотовским пожарником. Пожарник лежит в Республиканской клинической больнице с сотрясением мозга. Боец, правда, тоже лежит. С переломом переносицы в военном госпитале. Это ему друзья пожарника подстроили. А через день, когда с Аэрофлотовского борта сливали топливо, на подстраховку вместо штатного позвали пожарный расчёт военных. Потому что рота охраны обиды не забыла и нанесла ассиметричный ответ. Ну да, в прокуратуре уже знают. Так бывает ведь... Что говорите? Предпосылки ещё были? Ага, были предпосылки... Две, вроде, были. Форс-мажор, однако.
Первая - местный сельхозгайдук на кукурузнике химикалиев обнюхался, на диспетчера забил, полосу перепутал (они - две, параллельные), да ещё и с ветром зашёл. А там на старте военный борт с КП общался. Кукурузник, конечно, хоть и обнюханный, но, как и положено, в первой четверти сел, в траву срулил, по газону на свою полосу выгреб и всех делов. Да только АДОшник с военного борта в ситуации не разобрался, со страху дверь отчинил и на бетонку выпал. Эвакуировался, значит. Что говорите? Невелика потеря? Ну, может быть. Самолётом они не рулят, а готовят всё же похуже бортачей. Однако, ногу сломал. Да... А ещё вот тоже событие. В предпосылки записали. Правачок один молодой, день рожденья отметивши, на карты штурману наблевал. Но ничего страшного, правачок пассажиром ехал, а карты не игральными были. Знаете, в Ан-12 в кабине - проходной двор, особенно, когда своих возят. Большая кабина там... но всё равно, как он до штурмана добрался, история молчит. Как сели? Так в Московской зоне дело было, ясным днём. А у нас Московскую зону все знают. Даже Пал Палыч, полная генетической драмы смесь волкодава с пожарным ревуном, живущий на КПП, и тот Московскую зону знал. Продолжать? Нет? Ну ладно, тогда всё, вроде. О мелочах не расскажу, - на то они и мелочи. Конечно, залётов поднакопилось. Но то ж давно было, дня четыре назад. Зря командир осерчал, зря понедельника не дождался. Хотя... именно с этого места начинается байка о том, как командирская карьера развивалась дальше.

Около полуночи закрытая конференция в недавно отстроенной баньке достигла своего концептуального апогея и докладчики, полные энтузиазма, приступили к прениям. В это время попутный борт с командиром нарисовался в эфире и нарочито мягко, по-кошачьи приземлился. Свернули на свою, последнюю рулёжку. Тут же полил дождь. Самолётные фары скользнули по обломкам списанных летательных аппаратов и на командирской физиономии померцали, а затем устойчиво загорелись сигнальные табло «Опасные обороты чего-то там» и «Стружка в масле».

- Где Бабицкий? - рыком спросил командир у сонного дежурного в штабе.
- Эээ... здравия же...
- Бабицкий где? - угрожающе повторил вопрос командир.
- Ввв... бане, - дрожащим голосом сказал дежурный.
(Бабицкий был ВРИО)
Командир не удивился и вышел, хлопнув дверью так, что на КПП проснулся и завыл Пал Палыч, а по бетонным плитам взлётки поползли трещины.

- Вводная!!! - заорал он, ворвавшись в баньку.
- На 26-ю левую в СМУ сел борт. Ан-12. С перелётом и последующим выкатом. При сходе сломана носовая стойка. Штурман без сознания, у остальных - ушибы мягких тканей. Всем присутствовать...

Командир хищно глянул на свои часы и демонстративно резко оправил рукав.
- Сейчас полночь, время пошло, - сказал он железным тоном и посторонился, пропуская табун полуодетых офицеров.

События раскручивались. Вокруг заорали сирены, забегали, сталкиваясь, люди, начали заводиться автомобили и над всем этим, метрономом отбивал время лай Пал Палыча.

Расчёты прибыли к 26-ой левой и развернулись. Гражданский диспетчер посадки от неожиданности проглотил папироску и, страшно заикаясь, завернул на второй круг две Аэрофлотовские Тушки. На лётном поле сошлись два 130-х Зила с бойцами охраны. Медики покинули поле учений и отправились помогать раненым. В 00-30 до кого-то дошло, что если выкат с 26-ой левой, то ехать надо к 8-ой правой. Пока сворачивались-разворачивались, побили прожектор. Оператора прожектора стукнуло током, а дежурный инженер соскользнул с подножки, угораздил копчиком на бетон и стал передвигаться походью Чарли Чаплина к глубокому удовлетворению окружающих. Дождь усилился, к командирским молниям добавились настоящие, и обе Тушки ушли на Одессу, потому что 26 правая для них коротка.

Сам командир, выгнав офицеров в непогоду, разделся, с восторгом заметил початую бутылочку «Белого Аиста» и всецельно предался релаксажу, иногда прислушиваясь к отзвукам учений. Время от времени заглядывал банщик, и силясь победить свой карпатский акцент, докладывал:
- Усё нормально, товарищу командир! Дежурный передаёт, усё по плану, усё чики-поки!
Командир небрежным жестом отпускал банщика, вынимал из-под полки уже почти кипящую ёмкость, делал большой глоток и расслаблялся дальше.
- Это только вступление, - вслух строил планы дальнейших репрессий командир. - До понедельника они не доживут... чики-поки, блять!

Сильно грохнул гром, и появился сам дежурный с докладом. Сбиваясь и ёжась, доложил про путаницу на полосе, затем вышел. Командир продолжал сидеть молча, отвлечённо поглядывая на уже почти пустую стеклотару. «Эти учения закончатся расстрелом», - решил он, оделся и подался было к двери. Но гром грохнул опять, лампочка моргнула и в проёме показался посыльный с глазами навыкате.

- Товарищ полковник, ЧП. Выкат. 26-я левая.
- Чего?
- Серьёзно, по-настоящему. Мелитопольский борт. Ан-12.
- Какого он здесь делает???!!! - удивлялся уже на бегу командир.

Спасатели, всё ещё занятые пакованием пожитков под проливным дождём, сначала застыли, но быстро пришли в себя и моментально оказались у самолёта, выкатившегося на липкую ботву.
Командирский УАЗик, подпрыгивая и недовольно покряхтывая, приближался к самолёту, уже ярко освещённому прожекторами, когда раскрылись створки и спасатели приняли на руки... генерал-полковника В., в то время командующего ВТА.

- Невероятно! Невероятно! - не успевал повторять ошарашенный событиями командующий, усаженный в командирскую машину. От госпитализации генерал в грубой форме отказался. Между охами-ахами прямым текстом требовал выпить, и скоро баню растапливали снова на предмет залечивания душевных ран высокого командования.

После генеральского визита в полк зачастили делегаты перенимать передовой опыт по дрессировке служб спасения и устройству бани.
Через полгодика по результатам проверки комиссии штаба ВТА, полчок-середнячок получил звание отличника, а командир его, минуя промежуточные остановки, стал служить в том самом штабе.

Черный юмор.

Сначала необходимое пояснение.

В нашем городе мирно сосуществуют два военно-строительных треста - подразделения бывшего Спецстроя России, ныне Федерального агентства специального строительства. Один трест ориентирован на гражданское строительство, другой (в котором и тружусь) - на специальные и промышленные объекты. Поскольку к армии мы несколько ближе, да и задачи у нас посерьезнее, на коллег-"пиджаков" мы поглядываем несколько свысока.

А еще в нашем городе есть музей им. М.Т.Калашникова, который эти "пиджаки" и строили. Про все их ляпы рассказывать не буду - грустно это. Примечателен последний случай.

Отвалилось в этом музее несколько потолочных плиток. Упали на сотрудника музея. Ессно, производственная травма и т.д. и т.п.

Рассказал об этом в перекуре на общетрестовской планерке. Один из товарищей задумался и выдал:
- Сразу видно, что гражданское строительство. У нас бы сразу насмерть...

Байконур.
Мой дядя - ведущий конструктор проекта "Зенит" сидит с другим ведущим конструктором в степи (один автор старта, другой ракеты. Другой, между прочим,- это Кучма, который президент Украины).
В степи они сидят не просто так - ждут старта. Кроме них по степи рассредоточено все население обслуживающего старты городка - если ракета упадет, то можно будет избежать или минимизировать жертвы.

Ждут. Ракета новейшая, устанавливается на старт и запускается за 14 часов. В те времена это давало какие-то преимущества перед системами наблюдения, и потому "Зенитами" запускали в основном спутники-шпионы.

И вдруг к ним мчит УАЗик, из него вылетает офицер и орет - "С ракетой беда! Телеметрия полетела!"
И обратно УАЗ мчит уже с ними.
Подлетают к бункеру. В дверях бункера стоит особист и не пускает: штатским не положено! Мой дядя, оправдывая имя Лев, объясняет ему, что старт сделал он, ракету - вот тот мужик (строго говоря, Кучма не инженер, а администратор, но не суть), кроме того, он, Лев, автор пульта, который стоит в бункере и даже имеет на него патент, и посему ничего нового он там узнать не может, а вот если ракета не взлетит...
Особись достает пистолет и отвечает, что либо он их, либо потом - его.
Договариваются, что данные будет сообщать офицер, бегая из бункера на улицу, благо дядя, как автор пульта, знает его от и до.
Тем не менее, телеметрия выдает ахинею, запус невозможен.
Мчат к ракете и разворачивают оперативный пульт, ставя все рекорды (время поджимает!) подключают - все в порядке.
Перетыкают на бункер - каша.

Мчат обратно в бункер и тут видят, что кабель, уложенный в желоб, в одном месте торчит, и не просто торчит, а разрезан!

Диверсия. Офицер охраны бледнеет.
Где охранение? - А вон оно, на кочке сидит, аккурат второе кольцо здесь проходит.
Мчат к нему. На кочке сидит "чурка" и плетет что-то из цветных проводков...
- Ты что делаешь...?!
- Плеточку плету!
- Провода где взял?
- А, тама - кивает на кабель - тама еще много осталось, ничего!
Дав в морду, мчат дальше в бункер.

Несколько электриков, связываясь по рации, начинают методом тыка соединять провода до достижения данных как на оперативном пульте, но случайно жгут несколько приборов (не то не с тем соединили), но самое главное - восстановили систему запуска.
Дали отчет, при этом обработку данных сверяли еще и на оперативном пульте, и лишь за 2 минуты до старта, получив приказ, запрыгнули в машину и умчались.

Ракета ушла.

А что пульт сгорел, это уже не важно.

PS
Но в ближнее охранение стали ставить исключительно русских!

Просмотрел дембельский альбом. Много думал...

Старый друг приехал, сейчас в Израиле живет. Блин, интересные ощущения, когда словосочетание «старый друг» уже недалеко от истины. Почти что пожилой. Так вот, смотрю в альбом и вижу фотографию, да нет, фотосессию, где мы запечатлены вместе с этим другом и с еще одним придурком. Что в ней такого? Мало ли кто с кем фотографировался, мало ли к кому друзья в армию приезжали. Оно конечно, нету криминала в том, что я изображен в темных очках типа «капельки» и с автоматом. Да и фото дружка моего титульной израильской национальности в моем берете тоже не напрягает, хотя, конечно в тех же очках и с бородой он смотрится куда колоритнее. Парни Басаева в сравнении с ним - участники «Зарницы». Ну, ясное дело, автомат на этой фотографии совсем не лишний, он органически вписывается и дополняет. То, что это происходит среди бела дня на охраняемом объекте (т.е. я в карауле, и на моем посту нарушаются такие вот безобразия) можно определить по попадающим в кадр табличкам «Граница поста» и видами караульной вышки на фоне забора из колючей проволоки. Нормальная пока ситуация: Приехали друзья, осведомились, где находится такой-то, им сказали, что в карауле, мало того, сказали, на каком посту. Пришли потихоньку, нарушили Устав ГиКС, ушли потихоньку, залет не зафиксирован. Все, казалось бы. Ан нет. Недельки через три приходит мне письмо с родины... Нет, ну каким нужно быть идиотом, чтобы среди бела дня на открытом пространстве фотографироваться с оружием при исполнении, а? Но КАКИМ нужно быть идиотом, чтобы потом прислать бойцу на службу эти фотографии!