ГЕНЕРАЛЫ И ТРАКТОР.


Слава Колесов в черном ватнике медленно ходил по помойке. Его терзал извечный русский вопрос «Что делать?» Вопрос этот не выходил из его головы весь день. Сегодня день рождения его жены. Хорошо бы попасть вечером домой, там будет вкусно. Но экипаж Лехи Гладушевского, где Слава служил замом, всю эту неделю был ответственным за дивизийную помойку. Это все из-за двух балбесов, пойманных флагманским связистом в момент преступного вываливания экипажного мусора в болото. Связист - козел! Произнес Слава вслух и продолжил свое движение по помойке. Дальнейший сегодняшний сценарий он знал. Это кино он смотрел вчера и позавчера.
Сейчас появится Кожевников, за ним комдив, за ними Лехин экипаж в полном составе с лопатами и все повторится... А в это время другие экипажи будут набиваться битком в фанерные будки «коломбин» и в положении счастливых баночных селедок уедут в городок к своим семьям. 30 километров тепать пешком? Нет, на такое, Слава уже не способен. А в носу продолжал свербеть запах жареной курочки...
А мусору то навалили... Как специально, гады...
Слава не был похож на других замов. По его внешнему виду ни один психолог не распознал бы «инженера человеческих душ». Он с гордостью носил по дивизии свое прозвище «копченый», уместное, скорее для механика, чем для замполита.
Славино внимание привлек странный звук на лесной дороге возле болота. Через минуту на поляне появился трактор со стройбатовцем за рулем.
Если бы сейчас Слава увидел марсианскую тарелку на помойке, он удивился бы этому событию, значительно меньше, чем этому трактору. Своей подсобной техники у подводников отродясь не было, ее успешно заменяли бесплатной матросской силой на камбузных харчах.
Однако подробности, о том, как попал сюда этот Ваня Бровкин, Колесова волновали сейчас меньше всего.
- Тебя как зовут? - распахнул дверцу трактора зам.
- Андрюха.
- Андрюха, хочешь тушенки?
Бедного солдатика заклинило от внезапного предложения мужика в черном ватнике на лесной дороге.
- А сгущенки? - не унимался мужик.
- ХОЧУ! - Рыжий пацан сделал глотательное движение кадыком.
- Тогда смотри, вот болото, вот мусор. Понял?
Трактор рванул к помойке быстрее гоночной машины из формулы 1., на ходу опуская ковш.
- Есть на свете бог! Врут замполиты...
К Славе постепенно начали возвращаться надежды на лучшую долю.
Рокот трактора на секретном военном объекте немедленно привлек к себе зевак, столпившихся возле казармы. Распихивая любопытных, на помойке появился командующий флотилией и начальник штаба.
Такого подарка судьбы они тоже не ожидали. Бегая вокруг трактора с разных сторон, они размахивали руками и что-то кричали Андрюхе, показывая, куда надо сваливать мусор и что надо «сравнять». Бесформенная поверхность помойки очень скоро начала превращаться в ровненькое футбольное поле.
Сколько бы это еще продолжалось, сказать трудно, однако Андрюха ошалев от противоречащих друг другу команд двух адмиралов, наконец, утонул в болоте по самые гусеницы. Потеряв всякий интерес к утонувшему в болоте трактору, командующий и начальник его штаба, удовлетворенные своей выполненной работой, двинулись по кабинетам. За ними потянулись и все остальные.

На болоте в кабине утоленного трактора остались сидеть только Андрюха и Слава.

- Ну, чо Андрюха вкусно?
Боец закивал головой, глотающей тушенку. Алюминиевая вилка доедала третью Банку.
- А кто это был? - набитым ртом промычал Андрюха
Я таких раньше не видел...

- А это Андрюха, командующий 4-й флотилией атомных подводных лодок вице-адмирал Кожевников Валерий Саныч и начальник штаба 4-й флотилией атомных подводных лодок контр-адмирал Конев Сан Василич собственной персоной... - Слава многозначительно поднял палец вверх.

- ААА... - протянул Андрюха сквозь тушенку, и тоже решил похвастаться:
А я один раз живого майора тоже видел, он у нас в Ленинской комнате выступал...

- Ну вот, а тут два генерала твоим трактором руководят, а подполковник тушенкой из рук кормит..

- Да ... Надо будет домой написать, похвастаться...

Слава на день рождения к жене так и не попал. Всю ночь он вытаскивал Андрюху, вернувшимися из поселка камазами. Не мог он бросить одного пацана на болоте. Не по-нашему это, не по подводницки.

А.В. Ноябрь 2005 года

Я стал забывать его лицо. Хотя нет, неправильно, не забывать. Просто если оно раньше всплывало в памяти живым, смеющимся, грустным, в гневе, то теперь я просто представляю фотографию с обелиска.
Мой дед.
Он родился перед войной. Еще той, Первой мировой. На Урале, в глухом селе. Кроме него в семье было еще пятеро. «В люди» выбился он один, окончив Пермский педагогический. До института он успел поработать в шахте маркшейдером, где однажды произошел обвал. Выжил он один. Повезло.
В институте он познакомился с девушкой из Смоленска, сиротой. Потом она стала моей бабушкой.
Они жили небогато, но счастливо, в любви. Господи, если бы нам, нынешним, было бы отпущено хоть четверть такой любви!
В 39-м у них родился сын. Мой отец.
А потом грянула война.
Дед, будучи учителем, имел бронь. Он, не пылкий восторженный юноша, пришел в военкомат и попросил, чтобы с него бронь сняли.
Его направили во 2-е Орджоникидзевское пехотное училище - высшее образование, все-таки. Помкомвзвода. Жизнь впроголодь, муштра, учеба. И письма жены, которая, провожая его на войну, заставила его надеть парадный костюм. Чтобы, если не вернется, запомнить его красивым.
В 42-м немцы прорвали фронт на Юго-Западе и рванули к Сталинграду. Дыры затыкали кем могли. Курсантов, которым оставалось около месяца до выпуска, сняли с учебы и пешком отправили останавливать врага. На всю жизнь он запомнил пыль той дороги, размолотую сапогами и колесами и висящую в воздухе, жару, жажду и лошадь с оторванной ногой, жалобно кричащую на обочине.
Месяц их училище держалось неподалеку от Калача. Он был минометчиком. Там его и накрыло - выбило глаз, ранило в руку - она больше не разгибалась - и в ногу. Но самую почетную солдатскую медаль «За отвагу» он получить успел.
Затем госпитали, госпитали, госпитали... Домой он пришел в 44-м.
И всю оставшуюся жизнь он работал. Работал как вол, учительствуя, воспитывая детей.
Когда отца призвали на СФ, он четыре года отдал мне, двухлетнему баловню, пестуя и любя меня.
Тихий, незаметный и скромный. Никогда не мог что-то потребовать, выбить для себя, взять на горло.
Не мог смотреть фильмы про войну, кроме «Они сражались за Родину». Глядя его, он плакал.
Судьба дала ему возможность увидеть меня в офицерских погонах. И моего сына, его правнука. Говорят, те, кто доживает до правнуков, безгрешны. Может быть, и так...
Он умер легко. Сел на диван и умер. Спасибо судьбе и за это.
Я не люблю нарочито красивые поступки. Но когда я получил свою «За отвагу», придя на его могилу, положил ее на гранит. Не будь его, стал бы я таким, как сейчас?
Я снова приду к тебе, дед, 9-го мая.
Я тебя помню, солдат.

НОВЫЙ НАБОР.

Как поступают в военное училище?
Да очень просто! Бежишь в военкомат, берешь направление, собираешь остальные документы, хватаешь все это в зубы, задницу в горсть и вперед.

С чего все начинается?
Естественно с медкомиссии! При поступлении здоровы все. Это потом уже выявляется целый букет хворей. Это потом командир роты будет скрипеть зубами на всякого, кто вместо наряда норовит отсидеться-отлежаться в санчасти. А при поступлении здоровье лучше, чем в момент появления на свет Божий.

В каком качестве пребываешь до зачисления?
Всем поступающим тут же присваивается звание «кандидат». Кандидат чего? Ну, не наук же! Наряды, работы и приборки - все с первого дня, в Вооруженных Силах обслуживающего персонала нет и быть не может. Разношерстную публику в форме одежды «кто в чем» формируют в роты - и все это стадо называется «новый набор». Рота «нового набора», взвод «нового набора» - все в Вооруженных Силах должно иметь свое название, армия не терпит вакуума в терминологии. Иначе будет непонятно.

Что на службе самое трудное?
Её начало. Когда все в первый раз. Первый наряд, когда кажется, что время для тебя остановилось. Первые строевые занятия. Первое чувство голода. Первая баня. В общем - все первое. Второе тоже трудное. И третье, и четвертое... Но когда выработался рефлекс в строгом соответствии с теорий Павлова, установился ритм, когда ты уже ничему не удивляешься и не ждешь ничего нового, неожиданного - вот тогда становится легче.

А как попадают в разведчики?
Мы попали, можно сказать, случайно. Работали на камбузе, все в дерьме от пяток до макушки. Заходит какой-то мичман:
- Мужики, дайте-ка свои аттестаты... посмотреть!
На, смотри, жалко, что ли. Посмотрел, часть аттестатов вернул, а остальным говорит:
- А эти... Давай отойдем в сторонку, поговорим.
Отошли.
- Хлопцы, вот вы... хотите учиться на четвертом факультете?
- А это что?
- Поступите - узнаете!
- Да ты чего, дядя? Приглашаешь, а куда - не говоришь. Кота в мешке продаешь?
Ничего не стал объяснять этот старый пройдоха, переписал наши фамилии и пропал.
"Да и хрен с ним", - подумали мы. Однако мичман через час появился и снова к нам:
- Пошли, мужики, начальник факультета приглашает.
Собралось нас человек шесть. Начфак сидит важный и начинает знакомиться. Где родился, где крестился, кто родители, чем занимались, чем увлекались...? Был среди нас один грузин по фамилии Цивцивадзе. Начфак ему:
- Как Ваша Фамилия?
- Цивцивадзе.
- Национальность?
- Русский.
-???, - брови у начфака полезли вверх, - А папа ваш, извиняюсь, кто по национальности?
- Грузин.
- А мама?
- Грузинка.
- Так какой же ты, к грузинской матери, русский? Свободен!
Ну, сильно парень хотел быть русским! Местные остряки даже фамилию ему подправили, привнеся в нее некий "русский душок" - Цивциебжежтвоювадзе.
Когда мы остались впятером, Дронин нам кое-что поведал, но не более...
- На мандатной комиссии проситесь на мой факультет, - заключил он, - если не передумаете.
На этой самой комиссии всех, кому Дронин предложил учиться у него, попали на четвертый факультет. Мичман Трясорук (тот самый) по заданию Дрона уже не один набор проводил разведку среди кандидатов, тщательно отбирая будущие кадры. Делалось это втихаря, не привлекая внимания, чтобы не накликать гнев начальников других факультетов, особенно «папы Шульца» - начальника факультета радиосвязи капитана 1 ранга Карташова.

А после зачисления волосы стригут наголо, как в армии?
Не знаю как сейчас, а в наше время стригли. Но мы пошли дальше. Кто-то из наших умников авторитетно заявил, что если голову после стрижки еще и побрить, то волосы будут расти как у Анжелы Девис. А кто брить-то будет? Никто же не умеет! Святой воинский принцип: «не умеешь - научим, не хочешь - заставим», тут же был реализован практически. Если никто не умеет, значит....
Заставили Володю Болотского, расположились в умывальнике и приступили. Обрабатывая безопасной бритвой первую жертву, Вовик всю башку ему изрезал. Тот, искренне жалея, что оказался первым, крыл «парикмахера» последними словами, орал, что такой изувер запросто отрежет голову даже электробритвой. Со вторым получилось немного лучше, а третий вышел гладенький, как арбуз. Воодушевленный успехом, приобретя необходимый опыт и сноровку, Вовик стал даже покрикивать: «Следующий! Побыстрее, не задерживайте очередь».
Бритву он споласкивал в стакане и, когда там скопилось много пены, взял и выплеснул... в открытое окошко со второго этажа. Снизу раздался страшный рев, похожий на рев слонов в брачный период. Он залетел в подъезд нашего корпуса, поднялся по лестничной клетке и влетел в роту. Вблизи он был еще страшнее. Ревел, как оказалось, пробегавший под окнами какой-то капитан 3 ранга - в черной тужурке и весь в мыле. Сорвав с головы намыленную фуражку, он ткнул ее в нос дежурному по роте, сопровождая этот жест флотским набором непарламентских выражений.
Юра Прокопов вместе с висячим на поясе палашом чуть не грохнулись в обморок тут же возле тумбочки. Бледный, как смерть, он прибежал к нам с трясущимися губами: «Мужики, идите извиняйтесь, а то я руки на себя наложу». Мы всего могли ожидать от Юрика, но что бы старшина 2 статьи, до поступления в училище два года прослуживший на флоте, так наложил в штаны!... Пошли, извинились. Делов-то! Когда кап-три, злой, но нас простивший, умчался куда мчался, мы поняли - служба началась!

Есть все-таки вещи, которых я не понимаю... Как устроен процессор? Зачем в России нужна Государственная Дума? Почему начальниками авиационных инженерных ВУЗов назначают летчиков? А если пилота под рукой вдруг не оказывается, то на алтарь науки приносится космонавт - в прочем, это уже не училища, а академии...
Когда в N-ское военное авиационное инженерное училище имени одного знаменитого маршала прибыл С. он сразу, как пресловутый солдат, не знающий слов любви, предупредил: «Я ненадолго, на месяц-полтора. В Москве под меня уже должность делают». Оценив прямолинейность нового отца-командира, офицеры содрогнулись и решили не сильно огорчаться предстоящему переводу.
Время шло, незаметно пронеслись и месяц, и полтора, и два. Покорение С. столицы явно откладывалось, бодро уходя в область мифов и легенд. Взгрустнувший генерал заложил первый камень в фундамент своей новой дачи и приступил к руководству вверенным Родиной училищем.
Народная слава подстерегала С. уже на первом заседании Ученого Совета, проходившем под его председательством. Внешне все шло как обычно - кто-то скучает, кто-то что-то докладывает, кто-то пытается вникнуть в суть докладов - но предчувствие развлечения витало в воздухе. Это было заметно и по лицу генерала - оно то озарялось светом радости при узнавании знакомых слов, то омрачалось вселенской скорбью при встрече со словами незнакомыми; таких слов было значительно больше и скоро они достигли некоей критической массы.
- Стоп! - грохнул С. (председатель Ученого Совета), - Вы что, издеваетесь? «Согласно ескаде», «требования ескаде» - что это вообще такое?! Выдумываете непонятно что. По-русски говорить надо!..
Присутствующие, в принципе, были морально готовы к интригующим заявлениям, но такого не ожидал никто. Некоторые даже подумали сначала что это юмор такой своеобразный, но скоро поняли - о шутках, увы, речи не идет. И стало им очень грустно. С первого курса своих технических училищ и институтов они помнили что ЕСКД - это «единая система конструкторской документации»...
Да, есть вещи, которых я не понимаю... Как устроен процессор? Зачем нужна Государственная Дума? Почему начальниками авиационных инженерных училищ назначают летчиков?..