Водички дистиллированной долей...

Еще одна история про аккумуляторную, первая была 26.04.
Вообще аккумуляторная у нас была далеко от казарм, штаба, столовки и "центра армейской цивилизации". Аккумуляторшик должен всегда быть на рабочем месте, всегда должен быть готов выдать батареи для вертолетов, мало-ли вертолетный полк поднимать куда будут. И жил я там постоянно в "вечном наряде", чем вполне был доволен, т.к. в принципе у меня был обычный рабочий день. Начало в 8.30, конец в 17.30. Потом вечером ставишь батареи на зарядку, потом часа через четыре меняешь зарядный ток и в принципе свободен. В выходные свободен вообще как сокол, сделай то, что прапор наказал и вали куда хочешь, хоть малину в лес собирать или спи до зарезу. Соответственно отношения более братские и дружеские в коллективе - майор, прапор, сержант-контрактник, я-рядовой и гражданский дед Федорыч.
Все основано на доверии. Но если подчинения не будет, то все нафиг развалится...
Сама история.
Зарядка большая очень была и порядок поддерживать в ней одному было иногда тяжеловато. Так начальника моего прапора пчела под хвост ужалила, говорит типа давай порядок наводи, а то вдруг кто проверять придет... Типа авторитет свой в моих глазах повышает, вот типа я командир, а ты засранец, делай а то накажу. Повторю отношения дружеские.
Смысла пи&орить зарядку никакого не было, но ничего не поделаешь, отношения портить мне дороже...
Начал часа в четыре, в шесть аккумуляторы поставил - восемь вертолетных и четыре автомобильных точки. Часов в восемь давай опять убираться. Короче, дошел до предбанника, через него я принимаю и выдаю батареи, там звонок и глазок есть. Мету пол, пол мягко сказано - земля шлаком мелким засыпанная. Пылища хоть топор вешай. Злой, призлой я. Вдуг звонок. В глазок смотрю - мужик какой-то в техничке, толстячок такой. А часов 11 вечера уже, хотя светло ещё. Открываю, спрашиваю:
- Чё надо?
- Да водички дистилированной долить в аккумулятор-бы...
- Занят я, завтра приходи к прапору, и воды нет. Завтра приходи.

Дверь закрываю, недав мужику и слова сказать. Мету дальше, еще более злой, ходят тут всякие по ночам, мне часов до трех ночи убираться.
Минут через десять опять звонок, тот же мужик, вот настойчивый блин.
- Мужик, я ж тебе сказал - завтра!
- Ну водички долить надоть. Смотрю убираешься, молодец! Надо воды долить, а то высох аккумулятор, сдохнет ещё...
Ну думаю, гад, на сраную конфетку купить хочешь(Молодец), хрен тебе, злой я очень.
- Мужик, а не пошел бы ты на х!!! Сказано к прапору!!!
Дверь закрываю. Мету дальше, кашляю, сам в пыли весь, еще башку на ночь мыть. Минут через пять звонит:
- Брат помоги! Ну помоги, денег не платят, убью аккумулятор, как ездить-то, как?!!
Думаю не отвяжется, хрен с тобой, пошел за графином и пипеткой. Прихожу:
- Ну где твоя лошадка?
- Да вот Таврия.
- Ну открывай капот!
Открывает, смотрю аккумулятор как из жопы весь, грязный, клеммы солями покрылись.
- Чёж, ты мужик не следишь? Срач такой!
- Да все времени нет. Она ж ездит.
Пробки начинаю снимать, а они не на резьбе а так отковыриваются, пальцами не снять.
- Сам снимай пробки, отвертка есть?
Полез дядька в багажник, достал отвертку, пробки поснимал. Я воды долил, ворчу что-то, пеняю - чё типа грязь развел, следить надо. Клеммы почистил, протер аккумулятор. Сам успокоился, говорю аккумулятор теперь зарядить надо, а то пересох он сильно. Мужик говорит, спасибо в другой раз, ну прощевай.
Через день пошел я в баню, как раз мимо штаба. Все из штаба на построение, солдаты в баню. Ну и идет давешний мужичёк мне на встречу, да тока я его ели узнал в темных очках и в форме. ПОЛКОВНИК!!! Твою мать! У нас один полковник - командир полка!!! Я его в глаза не видел никогда, вот и познакомились, блин. Честь у нас отдавали только комбату нашему.
Пересрал я. Честь отдаю - Здравия желаю!
- Здорово брат! Молодец ты 8-[], совсем полковые достали? Так их, но меня-то уж поприветливей встречай в следующий раз-то. Мож загляну как- нибудь, зарядить аккумулятор-то! Ну бывай.

Потом я его ещё пару раз видел издалека. Хороший мужик попался, а был-бы козел, то жизни мне не дал, хоть и он командир другой части...

Суровые будни военной прокуратуры.
История эта была поведана мне мойм коллегой Димкой. В юношеские годы он поступил в Военный институт на юрфак и благополучно его закончив, убыл к месту службы. Место сие было на где-то в Средней Азии, более того, в очень средней. Понятно, что молодой следователь военной прокуратуры должность сама по себе залетная, ну по разным причинам, в смысле выездов там, бумагомарания и осутствия опыта, которым в избытке обладают старшие товарищи. Вот в один из трудных ратных дней, Димона подхватывают за жабры и без лишних намеков заявляют: "У нас "холодный", чемодан бери, едешь с замом прокурора". Выезжают. Спепь, в степи полигон, на полигоне труп воина, павшего в результате прямого попадания боевой гранатой из РПГ. Ранение сквозное в область груди, но умер, по докладу фельдшера "от потери крови не совместимой с жизнью". Отцы командиры и дознаватель в трауре, гранатометчик-снайпер под арестом. Короче картина скорбная. Димкин шеф ставит задачу, все снять, протокол составить, ну и все остальное, а сам выдвигается к группе товарищей со скорбными лицами, но без музыкальных инструментов и начинает вести светскую беседу на тему "Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!" Димон счелкает фотиком, ползает на карачках вместе с руководителем стрельб, который клянет, и заметьте не без оснований, этот день, гранатометчика-снайпера, покойного и свою судьбину, короче, работают люди в поте лица. Подходит момент, когда пытливый ум молодого следователя, вспоминая теорию криминалистики, задает вопрос себе и руководителю стрельб: "А где тут у вас орудие преступления?"
- Чего?
- Ну, чем убило-то!
- А-а. Граната! Да вон, воткнулась, сука, даже не взорвалась!
Димон выдвигается к гранате, выкладывает мерную линеечку, щелкает фотиком, составляет тут же протокольчик. Приобщает вещественное доказательство к материалам дела, аккуратно поместив его в пакетик и присобачив бирочку. Оборачивается, но руководителя стрельб уже не наблюдает. "Да и не очень-то и хотелось!" Ну и пошел докладываться. Подойдя к шефу и господам офицерам метров на пятьдесят, он неожиданно столкнулся с неясной проблемой. Чем ближе он приблежался к ним, тем активней они махали руками, ругались матом и осуществляли отступление. Так бы это все и продолжалось, если бы зам.прокурора не осознал, что отступление бесполезно, велика Средняя Азия, как говорится, а служебное рвение у молодого следака больше. Было принято решение вызвать огонь на себя. Без особого энтузиазма он медленно пошел на встречу Димке, сблизившись до метров 30 он заоорал: "Сынок! Ты гранату положи тихонько! И подойди, расскажи как там у тебя!" Ну, Димон и выполнил. Положил, подошел, только начал докладывать... Хрясь! Кулачину в торец! И отецеское напутствие: "Сынок! Такие вещдоки к материалам дела не приобщаются! Ими саперы занимаются, это их компетенция!" И тут до Димона дошло. Говорит аж пот холодный прошиб. ГРАНАТА! А если бы... Сам бы "холодным" стал.
Вот такая история о пользе служебного рвения и здравом смысле.

Байки второго отдела ОКПП 'Одесса'
Землетрясение.

Кубрики нашего отдела, да простят меня флотские, но у нас ОКПП было морское и отдельные термины и понятия были заимствованными, располагались на последнем пятом этаже здания. Безусловно, наряду с определенными минусами: трудно подниматься и опускаться, особенно в зимнее время, приходилось довольствоваться жиденькой струйкой воды из кранов, особенно летом; но были и свои плюсы, например, никто не пробьет очко в сортире палкой при устранении засора и, как следствие, не загадит тебя с головы до пят, как было однажды с нашими соседями снизу - первым отделом. Этот факт имеет определенное значение для моего рассказа, так как при землетрясении на верхних этажах трясет сильнее, ну, и близость к небу, опять же. Как это ни странно, но землетрясения происходят преимущественно ночью, и это, произошедшее в 1986 году, не являлось исключением из правил. Мы, свободные от службы, мирно посапывали в своих 'люлях'. Еще бы, чтобы не посапывать, когда боевой расчет уже прошел, кому когда заступать на службу известно, есть вполне конкретная перспектива 'зарыть через шесть', враг не дремлет и на подходе, помимо уже имеющихся трех вражеских пароходов, еще четыре маячит, мало того, имеется реальная возможность проведения ночных тактических занятий по программе 'Неполная разборка-сборка парохода', ну, досмотровая, значит. Спи солдат, потом такой возможности не будет. Мы люди исполнительные, вот и спим.
Время я, честно говоря, не помню, но проснулся нештатно. Обычно будят дружеским потряхиванием за плечо и шипящим звуком: 'Вставай! На службу!' Ну, на крайняк ласково присветят ФАСом. Ответы, как правило, тоже дружеские: 'Бл..! Е:.ны в рот! Зае:ли!'. Это штатно. А тут. Сирена воет, дежурный орет. Жуть! Но условный инстинкт срабатывает безотказно, влетаешь в штаны и китель, хотя мозги еще ни хрена не соображают. А ошалеть было от чего. Рассказываю о своих ощущениях. В портки - прыг, портянку с сапога - хвать! Намотал и за сапог. А он, сволочь, по полу, мелко так, прыг, прыг, прыг. Не понял! Нагнулся, поймал, обул. За второй сапог, а он примерно также. Мозги набекрень, то есть глазами все видишь, вроде даже осознаешь, что ерунда какая-то, но до конца не догоняешь, это точно. Ладно, поймал, обулся, вылетаю в коридор. Мать моя! Потолок идет крупной волной, причем, как бы это назвать, поплитно. Штукатурка сыпется. В какой-то момент, мне показалось, что в зазор между плитами я увидел ночное небо. Из состояния 'юного астронома' меня вывел майор Швыдкий. Анатолий Михалыч имел богатый жизненный опыт и втолкнул меня в дверной проем и ласково поинтересовался, рявкнув в ухо: 'У тебя все из взвода вышли?'
- Вроде да!
- Проверяй, быстро. И гони всех на х:! (По лестнице значит).
Влетаю, обратно в кубрик, чисто. В кубрик стрелкового взвода. Блин! Спит боец. Я его ласково пинком: 'Бегом, твою так!'. А он, полугодок хренов, жалобно так: 'Товарищ сержант, я выходной!'. Писец! 'Я тебе, бл.., выхоной сделаю!' - ору бешенным голосом. Ладно, выгнал, вылетаю в коридор, вижу, что остались мы в троем, майор Швыдкий - ответственный офицер, Колька Ясинский, 'замок' стрелкового взвода - дежурный по отделу, и я - 'замок' взвода контролеров. Тут мы вспоминаем о том, что личный состав мы выгнали, а две 'оружейки' полны-полнешеньки. И наша и 'обоза', блин, шестьдесят с лиху..м стволов. Во выдали, елкин хвост! Заботу проявили! Из ступора вывела вторая волна толчков землетрясения. Гребли из пирамид только стволы, ну, и естественно, носимый запас, когда слетели по лестнице вниз, стали вооружать народ быстро, не разбираясь. Просто орали: 'Второй отдел и 'обоз' вооружайся!' Потом я понял, почему мы это сделали, ноги под тяжестью гнулись. Уж очень мы напоминали ежиков-милитаристов из-за торчавших в разные стороны стволов. Повесьте на себя тридцать АКС-74У, сверху разместите свою любимую СВД, в правую руку возьмите ствол АГС-17 'Пламя', а левой ухватите ручку ящика с носимым запасом. Колька в правую руку хватает гашетку этого долбанного АГСа, в левую - носимый, на шею вешает 'любимый' РПГ, и мы валим вниз. Сзади, гремя железом, летит Михалыч. 'Весело взяли брёвнышко, весело подняли и понесли! Ля-ля-ля! Ля-ля-ля!' (АГС, сука, станком по ногам! Тык-тык-тык! Тык-тык-тык!) Вот такие ежики, на ногах они стоять не могли, масса оружия не позволяла. Что самое смешное, мы были единственными, кто был вооружен. Нда-а! Герои. Потом, вдруг резко ударил ветер и пошел сильный дождь. 'Все, - сказал Михалыч, - трясти больше не будет, у нас на Камчатке, так же было! Бери шинель, пошли домой!'
И мы поперлись. Господи, сколько матюгов мы высказали в эту ночь! Гребли-то все под ряд. Вооружали как попало, а в пирамиды ставить по номерам. Плюс ко всему два подразделения, 'обозовские' стволы вынес Швыдкий. Все перепутано нафиг. Свалили кучей в коридоре и стали с Колькой сами разбирать. Ближе к утру закончили. Колька, гад, пошел отсыпаться, а я поперся на границу.
Правда, на следующем боевом, начштаба объявил нам благодарность за боевую готовность, но лучше бы он дал отсыпной, 'через шесть мы зарыли', спать было некогда. А зелетрясение было достаточно серьезным, у нас 6,4 балла, а Кишиневски отряд трясло аж на 7,8 баллов. До Москвы дошло, как в 1977 году.

Хочу рассказать историю, которая произошла с одним из наших топографов, когда мы были в Эфиопии в 1987-88 гг. (Вообще-то историй было много, но эта вроде бы как на злобу дня).
Был у нас Валера - топограф - замечательный парень и работа у него была ходить по маршруту в сопровождении своих носильщиков (чернокожих) по саванне и делать топографическую съемку. Была у него одна причуда - курить привезенные из Союза сигареты 'Прима' несмотря на обилие американских. Вот такое начало, а теперь сама история.
Во время одного из маршрутов повстречались ему в саванне два американца. Разговорились. Они из Штатов, приехали отдохнуть, поохотиться. За разговором выяснилось, что американцы забыли свои сигареты и уже полдня мучаются без курева. Валера от всей души достает пачку любимых сигарет 'Прима' фабрики 'Дукат' и угощает. Американцы с удовольствием берут, но, затянувшись пару раз и узнав, что сигареты советские, выбрасывают их и даже растирают сапогом. Не понравилась им советская 'Прима'. Валера спорить не стал - развернулся и ушел. Но эта история имела продолжение. Часа через два Валера проходил мимо суданского партизанского учебного лагеря. Надо сказать, что жили мы на самой границе с Суданом и в это время суданские повстанцы, конечно же социалистического толка, боролись за освобождение своих родных мест. Повстанцами их называли только в газетах, а на самом деле это были настоящие бандиты, но в силу того, что Куба и СССР помогали им - мы были их лучшими друзьями. Вот Валера и зашел к этим бандитам выпить холодного пивца (у них были такие холодильники, которые работали на керосине) и покалякать о последних новостях в саванне. Не успел он открыть и первую бутылку, как на территории лагеря появился джип с теми самыми американцами - толи действительно заблудились, толи посмотреть чего хотели. Валера и спрашивает командира отряда: ' A че это у тебя, мол, американские шпионы в лагере?'.
' Как американские !, а я думал это ваши - советские' отвечает двухметровый, черный как сапог, дылда и сразу же приказывает американцев задержать и отвести в пыточную. Пыточная - это такая площадка на самом солнцепеке с горизонтальной жердочкой посередине, но вкопанной так, чтобы можно было сидеть не доставая ногами до земли. И вот сидят наши американские охотники на жердочке в окружении чернокожих бандитов в набедренных повязках с автоматами наперевес, на жаре градусов в 60 в тени (а тени нет!) и думают, ни фига себе на охоту съездили.
Допрос продолжался около часа и шорты у американцев заметно потемнели толи от пота, толи еще от чего, а когда появился Валера и предложил командиру отпустить задержанных, мотивируя тем, что он точно знает, что это охотники, американцы были готовы не только Приму курить, а слоновий помет в газету заворачивать и раскуривать. Короче говоря в этот раз Прима была раскурена на ура и американцы были отпущены домой. Справедливость восторжествовала, а Валера продолжил свой маршрут. Этих американцев мы больше никогда не видели - видимо охота охотится у них надолго прошла. Такие вот гуманные бандиты, а ведь могли бы и замочить - в смысле - расстрелять.