Сказка хитрого гидрографа

ПИАСТРЫ

Тут ведь в чем дело - всегда есть пара пистолетов. В шестнадцатом веке они постоянно торчали за поясом. Сейчас же лежат в сейфе помощника вместе с патронами, кортиком, трехлитровой банкой спирта и Корабельным уставом. Нам, гидрографам, эти пистолеты выдали на случай нападения, ха-ха, пиратов. Мы тут поржали над этим, набульбенившись в Бендер-Аббасе, а потом пошли на "Лермонтов", который стоял напротив. Так вот, там над этим смеяться не стали и пить с нами тоже. Сказали, что это довольно серьезно.
- Что серьезно-то? - спросил боцман Петрович. - Пираты?
- Конечно, - ответствовали гражданские, - на нас они нападать не будут, а вот отдыхать на яхте в море Тимор может только круглый идиот или экстремал. Там же до сих пор дикие все. И на некоторых островах, кроме того, еще живут перемешанные с местными японцы, те, что не признали поражения в войне после Хиросимы и до середины семидесятых, таская разваливающуюся форму, отстреливали туристов - и орали при этом "банзай" на полном серьезе. Делать ни хрена не умеют, да и не хотят. Главное имущество - автомат, а у кого есть базука - тот национальный герой. Видели у местного каботажа горелые дыры в надстройках, как будто вырезали куски?
- Видели, - говорим, - удивлялись всю дорогу.
- Нечего тут удивляться. У нас чеченцы. Здесь - малайцы. Там горы, здесь моря. В остальном - один тын: бандиты.
Пьяный Петрович и не предполагал, насколько это больная здесь тема. В день перед отходом во Владик командира пригласили на совещание в местный морской полицейский департамент и порекомендовали дождаться окончания загрузки чёфовского БДК, который тоже шел во Владик. Все-таки, сказали подтянутые арабы в хаки, какие-никакие пушки.
- Да у нас пистолет есть, - сказал кэп, - даже два.
- Ну-ну, - сказали арабы и нахмурились.
Гидрограф проекта номер 860 есть обычный рыбак с высоким полубаком, жилой надстройкой в корме, одним винтом и широким молодецким размахом бортовой качки. Военных на борту трое - командир, помощник и мичман-шаман. Остальные - обычные гражданские люди, простые мореманы, каких в любой стране пруд пруди.
А вот размах выполняемых ГСами задач не лезет ни в какие ворота по сравнению с их скромненькими размерами и ипостасью. Мы можем:
- ставить и снимать буи и бочки (тля, опять потеряли якорь...)
- мерить глубины, течения, параметры воды, все это тщательно записывать, высунув язык, и передавать на землю, чтоб там на основе этих цифирок нарисовали морские карты (если бы кто знал, как и что мы тут меряем, в море бы никто не ходил)
- возить разведчиков с их аппаратурой, просто так или в режиме слежения за врагами (на левой, как правило, раковине авианосца, чтоб было видно число самолетов на палубе: когда кто взлетел, когда кто сел, когда кто промахнулся при посадке - муть и тоска, не говоря уже о диком количестве жирных американских жоп, которые они так любят показывать)
- подбирать спутники и космонавтов (вон, нах, уже утоп почти... глаза одни над водой... кричит чего-то... не могу я быстрее, а тебя без воздуха учили, так подожди минутку)
- ну и всякое другое.
Посмотрите, кого опытные дежурные по рейдам запускают в гавани по штормовым готовностям. Только гидрографов. Считается, что лучше наших командиров с управлением маневрами никто не справится. И это правда.
Есть в Юго-Восточной Азии море с таким названием - Банда. Море Банда. Вот через него, чтобы обеспечить слежение за кокосовой (американской, если кто не знает) авианосной группой нам и предстояло идти в ближайшие сутки.
И вот где-то после трех ночи, в сонном бормотании ночного ходового, пом заметил на экране "Дона" две крохотные скоростные отметки с обоих траверзов сразу.
На удалении двух миль разбудили кэпа. Тот сразу сыграл учебную. Идем дальше, цели - какие-то катера - параллельно, с двух бортов. Может, австралийская береговая охрана? Сомнительно - сколько не пялься в ночь - никаких бортовых огней. Двенадцать узлов, катера, или что это там, их строго выдерживают. Рыбаки? Н-да...
Боцман Петрович притащил на ходовой свой контрабандный "ремингтон" 16-го калибра, набил его патронами и рассказывает всем, что у него там бандитские "звездочки" - связанные капроном крест-накрест картечины, которые при выстреле разлетаются на пол-ладони, не дальше, поэтому уже один удар этого снаряда останавливает милицейский мотоцикл с коляской. Только молодежь напугал, придурок.
И вдруг темноту ночи прорезала белая ракета с левого катера. А с правого сразу ударил пулемет, трассеры защелкали по фальшборту.
- Лежать!!! - заорал кэп и первым бухнулся на палубу, доставая заветный ПМ, - Всем лежать!!!
- Тащ командир, - натужно шепчет пом. - Может, флаг осветить?
- Давай! - опять контрастно громко орет кэп, страшно вращая глазами, - только сам!
- Есть, - и пом выскакивает наверх, включает прожектор и широкой дугой разогнав его по горизонту, падает на палубу, подрубленный бдительным Петровичем - через миг снаряд базуки уносит прожектор в чернь тропической ночи.
А потом вдруг сразу посыпались стекла. Толстые стекла рубочных иллюминаторов. Все сразу.
Потому что в этот самый момент два простых американских пацана, дежурная пара "фантомов" с авианосца, как потом уверял всех глазастый Петрович, "Мидуэй", разом соскочила со звука метрах в двадцати над водой и прямо над пиратскими джонками.
На джонках за неимением стекол полопались перепонки.
Собственно, сразу вслед за этим кокосам можно было улетать восвояси, но садиться на авианосец с полным боекомплектом для них, видимо, западло.
Поэтому хлопцы сделали еще два галса: первый, отстреливая "Зуни", что полностью скрыло джонки за частоколом водяных столбов, и второй, бортовыми пушками уже по головам плавающих среди досок меланезийцев.
А потом, торжественно пройдя вдоль бортов, ушли с набором высоты вправо, и огоньки реактивных струй, быстро уменьшаясь, затерялись среди звезд.
Кэп взял микрофон и прокашлялся.
- Эта, айвори игл, - сказал кэп в тишайший эфир, - зыс ис совьет шип "гээс восемнадцать", овер.
- Итс айвори игл, - раздался в звенящей тишине ходового глухой, как у всех летчиков, вражеский голос. - Ю эс нейви реккоменд юз э бэттл эскорт ту просид тру зис плейсез (хорошо бы вам, ребята, идти здесь под охраной).
- Ага, андестенд, - проговорил кэп, - сенк ю вери мач.
- Желаем вам счастливого плавания, - сказал в ответ другой голос по-русски. Кэп подумал и решил не отвечать. И опять сделалась тишина.
"Брехня" - скажете вы? Пробуйте. Дуйте в те места. Но учтите: кокосы не пасут больше каждый вшивый ГС под советским флагом, подозревая в нем разведчика - флага-то нет, да и ГСы все проданы в частный каботаж. Так что - пробуйте. Не забудьте - в самом верхнем положении переводчика огня АКМ не стреляет. Не забудьте. Это - хороший совет.
Желаем вам счастливого плавания.

За здоровый образ жизни

Не успел мирненский военторг прийти в себя после двухнедельного празднования Нового года, как его работа вновь была парализована сногсшибательной новостью. Несмотря на свои неполные шестьдесят, спорную внешность и сложный характер, Алина Спиридоновна вышла замуж. Вернувшись из двухнедельного отпуска с Большой земли, она, слегка конфузясь, представила своего супруга - бойкого щуплого старичка - майору Черняеву и поинтересовалась, не найдется ли для него какой-нибудь должностишки в конторе. Черняев был настолько потрясен событием, что, не сходя с места и не задумываясь о последствиях, предложил молодожену вакансию вахтера.

Алина Спиридоновна на несколько дней сделалась гвоздем программы. Военторговские шофера, встречаясь друг с другом, закатывали глаза, огорченно цокали языками и приговаривали:
- Эх, таку девку важну упустили!
Молодые сотрудницы рискованно острили по поводу медового месяца, а дамы посолиднее интересовались, нет ли у Леонида Макаровича двух-трех приятелей соответствующего возраста. На все шутки Алина Спиридоновна реагировала с притворным недовольством, но явно краснея от счастливого смущения.
А через неделю Леонид Макарович приступил к работе, и всему военторгу стало не до шуток.
Начал он с того, что переименовал свою скромную должность в «дежурного по офису», установил в коридоре конторы стол со стулом и приволок из дома кипу книг, брошюр и собственноручно написанных конспектов. Обустроив таким образом свои позиции, Леонид Макарович принялся внедряться в коллектив и, на свою беду, начал с водителя Мишани Шестакова. Как и все его собратья по баранке, Мишаня был дружелюбен, слегка хамовит и философски-индифферентен ко всем катаклизмам окружающего мира. И лишь одна вещь могла вывести его из душевного равновесия. Дело в том, что к тридцати годам он почти полностью растерял свою небогатую шевелюру и очень из-за этого переживал. При малейшем намеке на преждевременные залысины Мишаня утрачивал самоконтроль и становился непредсказуем. Поэтому, чтобы не травмировать его лишний раз, друзья и коллеги в присутствии Шестакова старательно обходили в разговоре все темы, связанные с волосами и средствами ухода за ними. Не вникнув в Мишанину душевную драму, Леонид Макарович в качестве первого кирпича в фундамент их будущей дружбы презентовал Шестакову брошюру о народных средствах борьбы с облысением. Не желая обижать старика, Мишаня брошюру принял и ушел с ней на задворки конторы, где, бормоча что-то себе под нос и методично вырывая лист за листом, сжег в мусорном баке.
А Леонид Макарович уже завязывал дружу с главбухшей Екатериной Матвеевной.
- Вам бы, голубушка, травки бы попить. Вот тут, почитайте-ка - и мешки под глазами исчезнут, и отечность с лица сразу спадет... Десять лет долой!
Екатерина Матвеевна была женщиной деликатнейшей и интеллигентнейшей. Даже к грузчикам она обращалась на «вы», а самым страшным ее ругательством было «Ну что же вы, а? Ну я прям не знаю...» Поэтому советы по собственному омоложению она выслушала молча, стиснув зубы.
Первой надвигающуюся угрозу почувствовала секретарша Черняева Олечка. Прорыдав полдня на клавиатуре пишущей машинки после того, как Леонид Макарович поделился с ней необычайно действенной диетой («Десять килограмм в месяц - гарантировано. Возьмите вот, вам пригодится»), она отправилась жаловаться начальнику.
- Владимир Михалыч, - твердила она, бродя за майором по конторе и наступая ему на пятки, - Говорю вам - он опасен. Вот увидите, нам всем мало не покажется.
Черняев только посмеивался и советовал не обращать внимания на выходки старого чудака.
Постепенно Леонид Макарович, получивший за малый рост и чрезвычайную активность ласковую кличку Леньчик, внедрился в жизнь конторы, как червяк в яблоко. Он отвечал за Черняева на телефонные звонки, если удавалось первым добежать до телефона, давал женщинам безапелляционные советы по макияжу и прическам, а также по собственной инициативе взялся контролировать трудовую дисциплину, фиксируя в своей тетрадке все самовольные отлучки сотрудниц. В небывало короткое время против него ополчился весь военторг. Избегая открытого конфликта, жертвы вахтерского дружелюбия хамски отшучивались, демонстративно игнорировали его советы, жаловались Алине Спиридоновне. Защищая своего супруга как раненая львица, Алина Спиридоновна, натура ранимая и обидчивая, перессорилась со всем коллективом. Леонид Макарович ничего не замечал. В младенческом восторге он продолжал наделять добрыми рекомендациями всех проходящих мимо, не пропускал ни одного случайно услышанного разговора и принимал непременное участие во всех конторских застольях. Эти застолья становились раз от раза все менее оживленными. Сотрудники предпочитали выпивать молча и быстро разбегаться по домам, лишь бы не спровоцировать сторожа на очередную лекцию по какой-нибудь животрепещущей теме. Но Леньчик и не нуждался в провокациях. Хотя его коньком была народная медицина, он мог говорить на любую тему часами без всякой подпитки извне.
- Эх, скучно вы живете, - обратился он к Черняеву как-то раз, когда коллектив с совсем уж похоронными лицами отмечал рождение ребенка у одного из водителей.
- Э-это почему? - поперхнулся майор.
- Потому! Ну посмотрите, какие тут у вас развлечения?! Выпить-закусить, и все! Никаких же мероприятий не проводится.
При слове «мероприятие» Черняев заерзал на стуле, словно ему за шиворот засунули живую лягушку.
- И какие же мероприятия вам нужны?
- Пока не знаю. Надо подумать.
Коллектив, угнетенный нехорошим предчувствием, расходился из-за стола на цыпочках, чтобы не мешать Леньчику думать.

На следующий день, придя в контору, Черняев обнаружил над столом сторожа плакат, масляной краской и фломастерами выполненный на огромном листе фанеры. Плакат гласил: «Клуб борьбы за здоровый образ жизни. Программа деятельности. Запись здесь».
- Ну-ка, ну-ка, - заинтересовался майор, подходя поближе, - И как же вы собираетесь бороться?
Сторож, необыкновенно серьезный, посторонился, освобождая начальнику подступы к плакату.
- Так... В программе деятельности клуба, - вполголоса принялся читать Черняев, - закаливание организмов членов клуба.... Бог в помощь... Отказ от вредных привычек... Ну-ну... Секция боди... чего?
- Бодибилдинга, - расшифровал Леньчик, - Это для мускулатуры. А закаливание - это обливание каждый день холодной водой на морозе. Никакая зараза не страшна.
Черняев еще раз покосился на плакат. Напротив слова «бодибилдинг» красовался собственноручно срисованный Леньчиком по клеточкам из какого-то журнала атлет с гороподобной мускулатурой и крайне схематичным лицом.
- Ну что, записываетесь?
- Я? Не-е-е... С какой стати?
- Как это - с какой стати?! Да вы посмотрите на себя! А? - сторож хлопнул Черняева по галстуку, - А?! Это что? В ваши-то годы!
- Все, что выше ремня - все грудь, - вяло попытался отшутиться Черняев и попятился.
- А это?! - Леньчик ущипнул майора за щеку, - Щеки вон со спины видать! Записывайтесь!
Майор отпрянул и, недобро покосившись на Леонида Макаровича, шмыгнул в свой кабинет.
Сторож вербовал добровольцев в свой клуб все утро, до тех пор, пока интеллигентнейшая Екатерина Матвеевна, к восторгу всей конторы, не попросила его убраться со своей агитацией подальше от дверей ее кабинета. При этом она указала такой точный адрес того места, куда ему предлагалось убраться, что случившийся рядом Мишаня Шестаков покраснел и заметил:
- Вот это да!
Сам Мишаня уже добрых полчаса изучал фанерный плакат. Особенно его заинтересовал бодибилдинг. Он долго разглядывал нарисованного атлета и в конце концов обратился к Леньчику:
- А чё у него рожа такая?
- Рожа как рожа, - обиделся Леньчик, - На свою посмотри. Лучше глянь, мышца какая! Хочешь такую же? Записывайся.
Мишаня еще раз перечитал программу деятельности клуба и ушел в тяжелой задумчивости.

Вернулся он после обеда в сопровождении четырех грузчиков и пяти водителей. Всей компанией они несколько раз прочитали плакат и на всякий случай пририсовали агитационному атлету рога и кое-какие недостающие по их мнению органы. Леонида Макаровича на месте не случилось, поэтому необходимые разъяснения и комментарии давал Мишаня.
- Ну что? - закончил он расшифровку значения слова «бодибилдинг» - Что делать будем? Мож запишемся?
- Мишань, ты чё, сдурел? - захихикал Витя Рогулькин, - Дать ему раза по башке этой доской - и все дела.
- Дать всегда успеем, - пробормотал Андрюха Мартынов, не отрывая завороженного взгляда от бицепсов рогатой наглядной агитации, - Может, и правда записаться...
- А вредные привычки - это что? Это что, пить надо бросить?
- Ага. И курить тоже.
- Не, вредная привычка - это на работу пьяным ходить. А пить - не-е-е...
- Да пошел он...
- Не, мужики, а может, и правда... Все ж польза...
- Да пошел ты...
- Сёня вон вагон с картошкой пришел - там та-а-акой боди... этот... как его...
- Говорю же - дать по башке...
- Да пошли вы...
В результате бурных дебатов, едва не приведших к рукоприкладству, в Клуб борьбы за здоровый образ жизни записались все водители и грузчики, включая очкарика Андрюху, который и без всякого бодибилдинга значительно превосходил мускулатурой рекламного качка.
И Клуб здорового образа начал свою работу, обосновавшись неподалеку от конторы - в гарнизонном Доме офицеров.
На какое-то время Леньчик, увлеченный новой деятельностью, даже оставил в покое контору. Сотрудницы вновь стали улыбчивыми и приветливыми, число и продолжительность самовольных отлучек вернулись в прежнюю норму, и только Черняев никак не мог расстаться с быстро приобретенной привычкой прокрадываться на работу по стенке, прячась за колоннами и дверями.

Первые два или три заседания Клуба носили сугубо теоретический характер и имели форму лекций, которые были категорически освистаны слушателями. Молодые подопечные Леонида Макаровича жаждали немедленного оздоровления и закаливания и отказывались тратить драгоценное рабочее время на конспектирование основных постулатов народной медицины. Такой активности организатор клуба не ожидал. Витя Рогулькин на полном серьезе бросил пить, Сережа Айвазян вместе с Мишаней из двух сломанных велосипедов соорудили велотренажер - такой же, как в телевизоре, но только неработающий, а грузчик Андрюха в спортивном порыве свалился со стремянки, которую пытался использовать в качестве шведской стенки.
- Ну чё, Макарыч, - приставали к своему вождю борцы за здоровый образ жизни, - Когда закаливаться-то?
При этих вопросах Леньчик мрачнел и отвечал что-то невразумительное. Но обратного пути не было. Когда почти вся мебель и оборудование актового зала Дома офицеров были опробованы в качестве спортивных снарядов и либо отвергнуты за бесполезностью, либо сломаны, стало ясно, что откладывать закаливание более нельзя.

О наступлении великого Дня здоровья возвестил тонкий и пронзительный визг секретарши Олечки:
- Ой, девки-и-и-и!!!!!!
В тот же момент двадцать сотрудниц военторговской конторы утрамбовались в два оконных проема, выходящих на Дом офицеров. Оттуда в сторону пустыря, разделявшего Дом офицеров и контору, двигалась процессия Любителей здорового образа жизни. Возглавлял ее Леонид Макарович, за ним следовала элита гаража и складской базы, похожая на цепочку полувзрослых утят, пристроившихся по ошибке за волнистым попугайчиком вместо мамы-утки. Все они были в унтах, сапогах, валенках и разношерстных трусах. Каждый нес ведро с водой. Над ведрами поднимался пар.
- Ой, девки-и-и-и!!!! - уже тише повторила Олечка, - Ведь минус тридцать!
- Сумасшедшие, - произнесло сразу несколько восторженных голосов.
- Подумаешь! - пожала плечами закаленная супругом Алина Спиридоновна, - Обычное дело! Здоровее будут.
Клуб любителей тем временем выстроился на пустыре, слегка подпрыгивая от холода, и взял ведра наизготовку.
Екатерина Матвеевна поспешно сунула под язык таблетку валидола.
Черняев в щелку между занавесками завистливо разглядывал разноцветные трусы своих подчиненных и жалел, что отказался от участия в таком эффектном мероприятии.
- И-и-и-и..., - громко скомандовал Леонид Макарович, - Рррррраз!!!
Одиннадцать ведер взметнулось над пустырем, и одиннадцать ледяных водопадов обрушились на головы отчаянных военторговцев.
Кто-то из женщин тихонько пискнул, кто-то прошептал: «Ух ты!», секретарша Олечка окончательно решила сегодня же признаться в любви грузчику Андрюхе.

В течение ужасной, бесконечной минуты над пустырем стояла тишина. Мокрые, замерзшие любители оздоровительных процедур стояли ледяными столбами и смотрели прямо перед собой невидящими взглядами.
- Леонид Макарыч, - страшным шепотом произнес наконец Витя Рогулькин, - Валенки-то, наверное, надо было снять?
Первым результаты закаливания почувствовал Андрюха. С воем сигнальной ракеты он рванулся в сторону Дома офицеров и преодолел разделяющие их пятьдесят метров в каких-то три прыжка. Остальные плотной группой устремились за ним. Последним к финишу пришел Рогулькин, которого на каждом шагу приковывали к земле заполненные водой и разбухшие валенки.

Некоторое время спустя к начальнику военторга явился начальник Дома офицеров. Выглядел он уставшим, постаревшим и отказался от традиционно предложенного коньяка.
- Черняев... Что у тебя тут за митинг был?
- Какой митинг?
- Не придуривайся. Я твоих ребят в лицо всех знаю. Ввалились с воплями - десять голых мокрых мужиков... Дверь вон чуть не снесли.
- А-а-а, это!! Это у нас Клуб здорового образа жизни. Закаляются, сволочи. А что?
- Да ничего. Пусть закаляются себе на здоровье. Только у меня там кружок кройки и шитья. Одиннадцать баб. До сих пор визжат.

На следующий день Леонид Макарович не вышел на работу.
- Заболел, - холодно ответила Алина Спиридоновна Черняеву, поинтересовавшемуся, что случилось, - Воспаление легких и радикулит.
- А вам, - добавила она, завидев за спиной Черняева его личного водителя Андрюху Мартынова, - должно быть стыдно. Чего придумали!!! Пожилого человека...
- Алинспридонна, - потребовал справедливости Мартынов, - Так это ж не мы! Это же он сам...
Но Алина Спиридоновна уже скрылась в своем кабинете.
- Мда... Нехорошо получилось, - пробормотал Черняев и направился следом.
- Алина Спиридоновна, ну... всякое бывает, - начальник военторга чувствовал долю и своей вины в том, что не пресек деятельность опасного клуба на корню, - Если врача надо или лекарства какие - вы скажите. Я достану, что нужно.
- Спасибо! - супруга пострадавшего Леонида Макаровича была вежлива, но холодна до предела, - Обойдемся. Мы уж народными средствами.
- Ну-у, народными... Настоящие-то лекарства были бы лучше...
- Не скажите! - Алина Спиридоновна начала увлекаться любимой темой своего мужа, - Вот моча, например...
- Что???
- Да-да!!! Ее и внутрь можно от всех болезней, и растираться опять же... Я вот растираюсь от ревматизма - помогает, да еще как!
Черняев попятился, пулей выскочил в коридор и столкнулся с главбухшей. Только что полученные сведения распирали его и требовали немедленного выхода. Он схватил главбухшу за руку:
- Екатерина Матвеевна, вы только представьте, мне Спиридоновна только что сказала...
- Я знаю, - ласково ответила Екатерина Матвеевна, - Девочки из планового уже три дня работают в бухгалтерии. А то в плановом запах... Я разрешила.
- Нет, но это же кошмар!!! Это во что же они превратят контору?! Ладно, зимой... А летом что будем делать?
- Будем надеяться, что летом у них не будет ревматизма...

До конца дня Черняев не находил себе места. Ему казалось, что запах чудодейственного народного средства пропитал не только контору и его кабинет, но и окрестности.
На следующий день обычная плановая ревизия склада N 3 на военторговской базе выявила недостачу десяти коробок спирта «Ройял», и проблемы здоровья удивительной четы утратили для Черняева актуальность.
Пока Екатерина Матвеевна, сидя на мешке с мукой, лихорадочно рылась в папке с документами, пытаясь выяснить происхождение такой серьезной недостачи, Черняев устало и зло курил неподалеку в компании недавних подопечных Леньчика. Разговор, естественно вертелся вокруг героической водной процедуры на пустыре возле Дома офицеров.

- Ребят, я одного только не понимаю - ну на хрена вам это было нужно?! Деда вон чуть не угробили. И Спиридоновна... Воняет от нее теперь, как...
- Владиииимир Михалыч, - протянул Мишаня, - Для вас же старались. Может, он теперь дорогу в контору забудет, а?
- Для родной конторы чего не сделашь! - глубокомысленно добавил Рогулькин.
Черняев недоуменно покрутил головой.
- Камикадзе хреновы... Не, я понимаю - для родной конторы... А если бы все тоже полегли? Кому бы тогда работать?
Мишаня вдруг широко и добродушно заухмылялся:
- Чё мы, придурки? У нас вода-то пополам со спиртом была...
Екатерина Матвеевна вздрогнула на своем мешке, как от удара плетью. Ошеломленный Черняев переводил взгляд с улыбающейся Мишаниной физиономии на главбухшу, а с нее - на темный квадрат на полу, где еще недавно стояли коробки со спиртом.
- Владимир Михалыч, - несмело подала голос главбухша, когда молчание начало становиться напряженным, - Спишем...
- Это шестьдесят-то литров? - засомневался майор, - Да нас за это первая же ревизия из центра...
Екатерина Матвеевна шлепнула папкой с документами по мешку, подняв легкое мучное облачко, и повторила с дьявольской одержимостью в голосе:
- Спишем!!!

На следующий день шестьдесят пластиковых литровых бутылок спирта «Ройял» китайского производства были списаны по акту как разбитые при перевозке. Для соблюдения формальностей водителю Шестакову и грузчику Андрюхе был объявлен приказом выговор за халатность в работе. Приказ под аплодисменты собравшихся был зачитан виновникам торжества, после чего разорван в клочья и развеян над степью.

Еще через день в кабинет Черняева без стука вошел Мишаня и без долгих предисловий шмякнул на стол две бутылки с хорошо знакомыми майору этикетками.
- Ваша доля, - пояснил он в ответ на немой вопрос начальника.
- То... то есть...?
- Владимир Михалыч, ну мы ж не психи - спирт себе на башку лить. Водой обошлись - небось здоровья хватит.
Внезапно прозревший Черняев набрал в легкие побольше воздуха, чтобы популярно объяснить Шестакову, как на юридическом языке называется выходка любителей здорового образа жизни, устроить ему образцово-показательный скандал, припугнуть милицией и увольнением по статье... Но вместо этого шумно выдохнул и неожиданно для себя самого деловито спросил:
- А Матвеевне?

До революции в царской армии был известен артиллерийский генерал и учёный по фамилии Дурляхер, немец. После 1917-года он служил уже в Красной Армии. Кстати, разработал несколько десятков артиллерийских систем калибром от 37 до 356 мм, а также множество лафетов и других артутсройств. В связи с началом 1-й Мировой войны в 1915 году он сменил свою немецкую фамилию на Дурляхов.
Моментально у артиллеристов появилась изречение: "Дурляхер потерял свой хер".
Взято из "Энциклопедии отечественной артиллерии", автор Широкорад А. Б.