Дембельский аккорд жив!

«Лучшая должность - это замполит! Ни за что не отвечает, но за все душа болит!»(с) Армейская мудрость

После того как двое из нашей группы действительно уехали домой, у меня пропали все оставшиеся сомнения что через день и я последую за ними, но судьба распорядилась малость иначе. Как я уже упоминал, самых больших залетчиков ставили в сводный (мы его называли «сбродный») караул, где они и тянули лямку «через день - на ремень» почти до конца декабря. В роте на тот момент осталось 4 дембеля, двое из «караульной команды» и двое нас, уже предвкушавших сладкий ветер дороги домой. В тот день мы с другом тихо-мирно сидели в чайной, поглощая нехитрые военторговские сласти, когда вдруг к нам подлетел взмыленый дневальный: «Тебя срочно к командиру роты!». Выдержав положеную «дембельскую» паузу (нужно же было доесть!) я направился в ротную канцелярию. Командир роты был мужик неплохой, мы его уважали, он не давил приказным тоном и с пониманием к нам относился, поэтому, если он о чем-то просил, это всегда выполнялось. В тот раз он тоже не приказывал почем зря, а сначала просто обьяснил, что один из караульных сегодня был увезен в госпиталь, и кроме меня ему просто было некого ставить на замену. Я ему сразу поверил, ибо, что-бы лечь в дивизионный госпиталь при медсанбате нужно быть либо мазохистом с уклоном в медецинскую тематику, либо действительно сильно больным, «закосить под больного» было просто нереально. Кроме того, ротный показал мне МОИ документы, уже подписаные и с печатями, но без числа, и сказал что как только этот «болящий» (его собственные слова) вернется, он лично посадит меня на поезд в тот-же день (если бы я тогда мог знать что он вернется через 2 недели!).

Моим напарником по «караульному» аккорду был мой земляк Гена, добродушный хохол удручающих размеров. Мы с ним пришли в одной партии, и когда нас обмундировывали после бани, прапорщик спросил меня о о размере головы, ну я честно и сказал - «61», а он мне заметил что в армии размеры заканчиваются на 60, а дальше идут посылочные ящики, после чего дал мне шапку 60-го размера, которая мне была маловата, но больших размеров у него просто не было. Следом к столу подошел Гена, и на тот же самый вопрос скромно ответил что ему нужен 64-й размер, на что прапорщик даже не нашелся что ответить, а просто оторопело какое то время на Гену смотрел, и чтобы как-то заполнить паузу, я поинтересовался - а что в армии идет после 64-го размера? Прапорщик перевел взгляд на меня и вымолвил пророческие слова: «Боец, у тебя будет много проблем из-за твоего длинного языка», и ведь как в воду глядел! Не подумайте что Гена был мутантом с непомерно большой головой, он был просто крупный во всех частях тела, при росте чуть выше 2-х метров. Он не был залетчиком в привычном смысле слова, но он был врагом №1 нашего замполита батальона. Замполит батальона был невысоким, плешивым, вредным и злопамятным до невозможности, с типичной замполитовской фамилией заканчивающейся на «...ович» и животом который бы сдлелал честь любой женщине на 8-м месяце, его тихо ненавидели все, включая офицеров и прапорщиков, на что замполит просто калал с прибором потому что имел «волосатую лапу» где-то в Арбатском военном округе.

История становлени Гены, как личного врага замполита началась с того, что еще на гражданке Гена получил права на вождение грузовика, и через какое то время после появления в части Родина и командование доверило ему водить грузовик Урал, что он и делал с переменным успехом, ибо машина была не новая. В тот злосчастный для Гены день он поехал на выезд по каким-то военным нуждам, а по возвращении решил полихачить. Нужно сказать, что прямо перед КПП дорога поворачивала на 90 градусов, и зимой, когда на дороге был снег, лихие водилы проходили этот поворот «заносом», а высшим шиком считалось умудриться сделать разворот на 270, начав его в противоположную сторону. В тот раз Гена разогнался немного больше чем обычно, однако забыл что возвращается с грузом, к тому же днем было довольно тепло и дорога по коэффициенту сцепления приближалась к катку. В результате Урал развернулся всего на 180 градусов и продолжал двигаться почти не снижая скорости, настойчиво игнорируя все попытки наставить его на путь истинный, до тех пор пока не раздался характерный звук тупого удара металла о металл. Гена вылез из кабины и и обнаружил что Урал воткнулся задом в вылизаную «пятерку» замполита цвета «Арктика», нанеся изделию завода ВАЗ изрядные повреждения. Через несколько минут все, в пределах досягаемости, знали о том что произошло, и сбежались посмотреть и позлорадствовать. Там было на что посмотреть: Гена стоял по стойке смирно, а перед ним бесновался замполит, изрыгая различные слова и выражения среди которых просто не нашлось места для нецензурных оборотов речи, но более всего душу всего личного состава радовал вид замполитовской «пятерки». От окончательной расправы Гену спасло то, что замполит поставил свою машину в неположеном месте, однако из водителей его вскоре пнули, и весь оставшийся год замполит гадил ему как мог, ну а венцом этой истории и стал «караульный аккорд».

Гена, однако, был тоже не лыком шит, и придумал как отомстить замполиту по своему, свидетелем этой мести я и стал. Боксы в автопарке, где мы и несли службу, были построены в виде большой буквы «Т», и что-бы дойти до дальнего конца парка, где часовой обычно встречал смену, было два пути: по нормальному, т.е. вокруг всех боксов, или напрямую, по проходу между задней стеной боксов и забором, что было значительно короче. Обычно использовался короткий путь, который, к тому-же, давал проверяющему дополнительную возможность проверить бдительность часового, т.к. если идти по нормальному пути, то часовой видел смену на освещенном пространстве между боксами издалека и имел возможность приготовиться. Все было хорошо, вот только осенью в этом проходе собиралась лужа изрядной глубины, но проблема решалась при помощи нескольких шлакоблоков, по которым и осуществлялось форсирование этой водной преграды. Именно это место и было выбрано для отмщения поруганой Гениной чести.

Это был мой третьий караул, когда поминая нехорошими словами заболевшего я топал за разводящим на пост, а рядом вышагивал, преисполненый отвественностью момента, замполит, который проверял нас в ту ночь. Когда наша колонна втянулась в проход, замполиту волей-неволей пришлось идти за мной, высматривая в полутьме шлакоблоки, которые едва торчали из воды. В отличии от нас, знавших эту дорогу как свои пять пальцев, замполит двигался значительно медленнее, что было и нужно. Мы уже стояли на сухом месте, когда замполит добрался до самого глубокого места, вот тут то все и началось! Разводящий кашлянул, негромко, но отчетливо, вслед за чем немедленно раздался рев Гены. Что говорит наш любимый УГ и КС о действиях часового в случае обнаружения неизвестных личностей на посту? А вот что: полагается крикнуть «Стой, кто идет?», потом «Стой, стрелять буду!», потом предупредительный выстрел в воздух, а уже потом огонь на поражение - скажете вы, и будете правы. Все это так, но в Уставе не сказано с какой скоростью нужно все это произносить, а так-же нет никаких указаний на то какие временные интервалы между этими действиями должны иметь место. Так вот, Гена, путем тренировок, добился того, что это занимало у него чуть больше секунды (он говорил что мог бы и быстрее, но тогда было бы трудно разобрать его слова), после чего последовал выстрел в воздух и команда «Ложись!», которую мы и исполнили с проворством людей на которых направлен заряженый автомат. Вот только замполиту деваться было некуда, с одной стороны - забор, с другой стороны - стенка, поэтому ему пришлось нырнуть прямо в лужу, на закраинах которой уже появились первые признаки льда. Гена продержал на на земле до прибытия начкара с подмогой, после чего замполит смог наконец покинуть лужу. Когда мы вышли на свет, стоило больших трудов не расхохотатся глядя на замполита, мокрого, покрытого с ног до головы той самой смесью которая бывает в автопарковских лужах, т.е. жидкая грязь вперемешку со сложным букетом различных горюче-смазочных веществ. Замполит просто кипел и булькал от злости, но холод давал себя знать, поэтому проверка была закончена в рекордные для него сроки, после чего он рысью понесся в караулку, за ним последовал начкар, потом ушла смена, и на посту наступила тишина. Я нес службу бодро, как и предписано уставом, вот только меня периодически пробивал истерический смех, лишь стоило вспомнить ворочающегося в луже замполита. До дембеля оставалось 10 дней...

P.S. Примерно через полгода я встретил Гену на привокзальной площади, зашли с ним в кафе, малость приняли на грудь, повспоминали друзей и службу, вспомнили и эту самую историю. Последствий для Гены практически никаких не было, за исключением того, что домой он ушел 30 декабря, так что Новый Год он встретил в поезде. Он сказал что был готов к такому раскладу, и что вид замполита, барахтающегося в луже, стоил того. Может, оно и так...

Спирт.

«И немедленно выпил».
В. Ерофеев. Москва-Петушки.

Глава первая.

Днем мы не замечали этого звука. Вовка Таранчук, по кличке «Таранчучело», увлеченно ковырялся во внутренностях своего дизеля, без скальпеля меняя коленвал. Толя Живаго тоже лязгал чем - то железным, я торчал головой вниз в моторном отсеке, восхищаясь пространственным воображением конструкторов. А больше никого в нашем поселке и не было, все убыли готовить к лету полигоны.
Но вот наконец кувалды и прочие полезные в нашем деле мелочи выпали из наших рук. Солнце тихо спряталось за сопку, чтобы через час выглянуть с другой ее стороны. Мы, поужинав, присели на завалинке перекурить перед сном. И тут звук стал слышен. Звук миллионов кристальных ручейков, разбуженных ставшим вдруг теплым, солнцем. Далеких криков журавлей и гула реки Волчихи, где летом на перекатах бродят по колено в воде бакланы. Вобрав в себя эти ручейки, разбуженная Весной Волчиха понеслась к близкому уже морю, петляя по тундре и грохоча льдинами. И звук этот, и привязавшееся вдруг к нам и не желающее уходить солнце, освещающее из-за сопки просыпающуюся от зимней спячки бескрайнюю тундру, снимают усталость и успокаивают. Посидев, послушав, покурив и помолчав, отправляемся спать. Завтра много дел.
Часа в два ночи раздался стук в дверь и в обжитую нами комнату заглянул чукча.
- Этта, помочь надо, однако!
- Ты кто? Что случилось?
- Я Коля Чайвыргин. Нам тут через Волчиху перебраться надо, а вездеход сильно худой. Совсем утонет! Брод надо, а я здесь брод не знаю.
- Ну ща, чайку попьем и поедем.
- Не, не надо чайку, вода шибко прибывает, спешить надо однако!
Хорошо, что двигатель успел поставить. Но щитки не стоят, их еще делать надо, а без них вездеход и в стоячей воде на месте только воду месит. Однако! Ну, попробуем. Отрубили от бухты длинный тонкий трос, чтобы до противоположного берега доставал и поехали к реке. Вдруг Коля сверху в люк кричит, просит остановиться. Спрыгнул он, нырнул под вытаявший куст и тащит полный рюкзак водки. Бутылки в тряпки замотаны, почти не звенят.
- Это зачем? - спросил я его.
- А там Вася...
Наверное, от своего брата - чукчи спрятал, подумал я. Чукчи пьянеют быстро, 100 граммов - и готов. Чего - то у них в организмах не так устроено. Поэтому в чукотских поселках им в магазине водку не продают. Впрочем, у нас в тундре тоже «сухой закон». На день рождения смотрят в паспорт - получи бутылку! Сколько народу спивалось из-за этого! В Анадыре и на другом берегу пролива, в Угольных Копях и Шахтерском, спиртного - хоть залейся. Мало кто, попав по делам на день сюда, не купит, чтобы зря в тундру стекло не везти, пару пустых канистр и не зальет их водкой или спиртом. Ну и где вы видели, чтобы к утру в бутылках что-нибудь оставалось? Так вот, с канистрами то же самое. Поэтому Коля и вез огненную воду в бутылках. Надольше хватит.
Подъехали к реке. Основная масса льда уже сошла, изредка проносятся отдельные льдины. Подходим к стоящему вездеходу - за рычагами спит русский водила. Вездеход у него тоже без щитков. Коля достал из рюкзака початую бутылку, плеснул в щербатую, бывшую когда-то белой, эмалированную кружку грамм 100 водки, поставил на крыло и потряс водилу за плечо: - Вася, проснись!
Вася с трудом открыл мутно-голубые глаза. Видно было, как он пытается их сфокусировать. На нас, молча стоящих вокруг, они явно не фокусировались. Коля протянул ему кружку, Вася, поймав фокус, взял кружку, зачем-то понюхал. Его передернуло.
- Выпей, Вася - ласково сказал Коля.
- Я в таких ситуациях не пью, серьезно, почти торжественно сказал Вася. И тут же выпил.
Да, именно так! И немедленно выпил!!! Когда я слышу эту фразу, сразу в памяти всплывает незабываемая картина: опухшее, заросшее так модной нынче рыжей щетиной, Васино лицо, с широко раскрытыми ушами. И глазами, зрачки которых двигались асинхронно и асинфазно и, в конце концов, остановились на кружке с водкой.
- А пробки сливные у тебя на месте, спросили мы Васю, когда он слегка закусил «Беломором»?
- Да на месте, но лодка вся в трещинах. На плаву всего несколько минут продержимся. Заварить некогда...
- А ты откуда?
- С шахты. На лето к чукотской бригаде прикомандировали. Шефская помошь!
Вася выполз из кабины и, пошатываясь, зашел за вездеход. Ноги Васины оказались обутыми в тряпичные комнатные тапочки. Зажурчало, перекрывая шум вздувшейся Волчихи.
Шеф, мля! Зима короткая была, некогда ему было трещины заварить да щитки приладить. Ну да ладно.
Вася вполз в кабину. Подъехали к тому месту, где летом был брод, Зацепили Васю сзади тросом, другой конец троса на мой передний крюк набросили. /я попрошу некоторых...гусар.../ У Васи вездеход нагруженный, осадка больше. Может, и проскочит.
Не проскочил. Уже прошел середину реки, но у противоположного берега река чуть глубже, и вездеход, развернув вдоль реки, понесло по течению.
Вытянули его обратно. Отцепили трос.
- Вася, вон те кусты у самой воды, выше по течению, видишь?
- Ну?
- Там тоже брод. Подъедешь, станешь, мы сейчас трос смотаем и тоже подъедем.
Смотали трос, оставив один конец на моем переднем крюке. Таранчучело с Толей и с бухтой троса в руках уселись на крыше. Когда мы только подъезжали к стоящему у кустов Васе, дополнительная порция водки сработала. Он вдруг утопил педаль и помчался в реку. Мы замерли. На середине реки Васин вездеход опять развернуло носом вдоль течения и понесло, покачивая на бурунах.
Мы погнали по отмели, вдоль реки, почти всплывая. Таранчучело, как заправский ковбой, стоя на капоте главной передачи, раскрутил над головой конец троса, намереваясь забросить его на Васин вездеход, на крыше которого, балансируя и скользя сапогами по мокрому металлу, поймать трос приготовился чукча Коля. И все, может быть, получилось бы, не зацепись трос за мою гусеницу и не сдерни Таранчучело с капота в воду. Он успел бросить трос и уцепиться руками за капот, я рванул на себя оба фрикциона. Толя вцепился в Чучелины рукава мертвой хваткой. Вдвоем мы вытащили целехонького, но мокрого ковбоя на капот. Васин вездеход с одиноко стоящим на крыше чукчей плавно уходил вниз по течению за излучину.
Радоваться чудесному спасению Таранчучелы было некогда. Волчиха ниже по течению изгибалась широкой левой дугой, а затем делала крутой, градусов 120, поворот вправо и, входя в обрывистые берега, неслась к морю, вбирая по пути еще несколько речек. На этом повороте Васин вездеход должно прижать к нашему берегу. Если раньше не уйдет под воду. Мы рванули туда. Высокий обрывистый берег, уходящий вниз по течению, там становился ниже и был затоплен, но из воды вездеход сам на него не вылезет.
Показался Вася. Вездеход его в воде сидел низко, видно было, что воды уже набралось много. Чукча о чем-то грустил, сидя на крыше. Васю, как мы и думали, течением отжало к нашему берегу. Он крутнул гусеницами, но выйти из воды не смог. И в тот момент, когда мокрый Таранчучело сунув руку с буксиром в воду, пытался нащупать под водой передний буксирный крюк, Вася врубил заднюю передачу и рывком отплыл от берега. Таранчучело опять плюхнулся в воду. Река, зажатая обрывистыми берегами, радостно понесла свою жертву дальше.
Мы снова вытащили Таранчучелу из воды. Дискутировать было некогда, и мы по верху обрыва помчались догонять Васю. Догнали, мокрый ковбой Таранчучело привычно метнул трос, Коля поймал, и мы опять подтащили вездеход к берегу, но здесь обрыв выступал из воды метров на пять.
Вася вылез из кабины и уселся на мокрую крышу. Крикнули Васе, чтобы цеплял буксирный трос. На такой, почти вертикальный обрыв вытащить его одним моим вездеходом невозможно. Вездеход утонет, но завтра вернуться трактора, зацепят трос и в две-три тяги вытащат утопленника.
Вася сидел с мечтательным выражением на морде лица, и наши слова, отразившись от его ушей, улетали в весеннюю тундру, не причинив Васе никакого вреда. Прокричали еще раз. Вася снял с ног мокрые тапочки и принялся их выкручивать. От бортов до воды осталось несколько сантиметров.
Коля разделся, держась одной рукой за гусеницу, нырнул, зацепил трос за крюк. Затем из чрева тонущего вездехода начал выбрасывать самое ценное на берег. Начал с Васиных сапог. Мы перебрасывали ценности вверх по обрыву. Вася в тапочках печально сидел на крыше. Как капитан, он покинул тонущий вездеход последним. Почти. Последним сошел чукча, когда через задний борт хлынула вода.
Днем пришли трактора, вытащили вездеход, Вася пару дней сливал отовсюду воду, заряжал аккумулятор, менял масла и сушил тапочки.
Чукчи плавать не умеют.

В 1973 году на прекрасном острове Муху, коий есть часть Моозундского архипелага, рассказал я сослуживцам анекдот.
"Пожарный написал мемуары, называются "Всю жизнь - в струю", а часовой мастер - "50 лет - за лупой".
Посмеялись, конечно.
Громче всех смеялся лейтенант К.
После второго названия он просто-таки заливался смехом и не мог остановиться.
... А через полчаса подошел ко мне и сказал:
"Я только сейчас догадался, что часовщик имел в виду оптический прибор!"

(А почему "Щит Родины"? А ПВО потому что.)