В одном сибирском посёлке, выстроенном для военнослужащих близлежащей базы Военно-Транспортной Авиации жил-был товарищ старший техник Казулин. И был он женат на Люсе. И была у него молоденькая хорошенькая соседка по лестничной площадке. Папаня той девушки был ветераном ВТА, офицер, лётчик и всё такое.

- Люська, ты глаза то разуй, твой напротив, к Жаннке ходит, - сердечно ворковали соседушки, сидя на лавке у подъезда
Люська не находила слов, краснела, опускала глаза и шла дальше.

В гарнизоне была красивая традиция не забывать своих ветеранов, а потому каждый год на 23 февраля им посылались подарки и поздравительные открытки. Вот и в тот день УАЗик с посылочками уже было пересёк КПП, как в свете фар закачалась фигура ст.техника Казулина. Объект был немного пъян по случаю праздника и пел песню «А нам всё равно, а нам всё равно.....». УАЗик резко затормозил.
- Мужики, в город?
- В город, залезайте, товарищ капитан.
В пути выяснилось, что Казулину надо в тот-же дом, что и ребяткам, и он, собственно может и подарок передать. Поколесив немного по посёлку машина подъехала к нужному дому, выгрузила ст. техника Казулина с коробкой конфет и букетом цветов и продолжила своею дорогой. «А нам всё равно, а нам всё равно..», - весело напевал объект, поднимаясь по лестнице.

У соседей заверещал звонок. Люся Казулина по привычке подскочила к глазку и , о боже... увидела своего благоверного с коробкой конфет и букетом свежих цветов.
- А нам всё равно, а нам всё равно, - напевал супруг
- Вот, сцука-то, цветы достал, Казанова херов, - думала Люся.

Дверь напротив открылась, в проёме показался хозяин.
- Аааа, - злорадствовала Люська, хотел козочку а напоролся на старого козла!
К её удивлению Казулин протянул хозяину руку, вручил цветы и конфеты. Мужики крепко расцеловались, перекинулись парой слов, Козулин воровито оглянулся на свою дверь, и зашёл вовнутрь.

Люська металась по квартире, лихорадочно подыскивая объяснение увиденному.
«Гомосексуалист», - мелькало в голове. «Мой муж гомосексуалист. Этого ещё не хватало. А ещё детей хочет, пидер никчёмный. Вот позор-то. Лучше б уж Жаннку трахал, а то, как подумаешь, как он там с этим, с козлом старым....». В терзаниях прошло часа два. Потом в дверь постучали. Соседка, «старого козла» жена.
- Люсенька, милочка, пойдёмте, мужики нализались как свиньи. Заберите свою, пожалуйста.
- А Вы дома давно, Марь Сергеевна?, - издалека начала Люська.
- Я и не ходила никуда сегодня...
Люська зашла на соседскую кухню. На холодильнике стояла банка с цветами, на столе - порожнее «Золотое кольцо России», под столом - два офицера ВВС.
- А чего это мой вам цветочки принёс? - не выдержала Люська.
- А, так это подарок из гарнизона. Красивые цветочки. И где это они их посреди зимы достали.
К празднику это - каждый год присылают. Вот, и эти (указала на мужиков), к праздничку нажрались. Забирайте, милочка, забирайте, нам чужого не надо.
Люська с удовольствием тащила мужа домой. Он икал и пытался петь «А нам всё равно...».
Дома его раздели и уложили в кровать. Супруга присела рядом и нежно гладила его по голове. Пъяный мозг капитана с удивлением отмечал : «Вот так да,- нажрался, а она не орёт, не скандалит. ». «Жисть хороша», - подумал капитан и сладко забылся.

Узнал, что про чекистов и особистов в рубрику «Остальное», надо писать. Вот и пишу.
Небольшой вынужденный отпуск - 7 дней в Красноярске, по причине полного отсутствия пропуска на объект, полной невозможности его оформить заново и полного нежелания возвращаться домой раньше срока, тем более, что командировку на объекте пообещали отметить.
День 1.
Приезд в славный город Красноярск. До объекта часа полтора езды на автобусе, шестирядное шоссе, заканчивающееся КПП (Именно так. КПП не в стороне от шоссе, а прямо на нем). Бюро пропусков: «ФАМЫЛЫЯ?» -«Такой-то!» - «Нэт нычаго!» - «Почему?» - «Мая не знай, иды к нащалнык! - «А?» - «Хто слэдыщый?». И все. Не пришло подтверждение из конторы на въезд в ЗАТО и делай че хошь. Возвращаюсь в стольный город Красноярск. Ведомственная гостиница хозяйства Решетнева. Двухместный полулюкс на одного. Сон, крепкий и глубокий.
День 2.
Экскурсия на КПП. Звонки в местный отдел, на объект, еще ХЗ куда, встреча с принимающей стороной через вертушку, радость - командировку отметят, через 4 дня приехать забрать. Чувствую, жизнь повернулась в сторону удовольствий. Возвращаюсь в гостиницу под вечер.
«Девчонки, переселите меня из одиночки куда-нибудь?» - «Двадцатиместный люкс с видом на помойку устроит!» - «Да!!!!» - «Заселяйтесь!
Большая комната на 7 кроватей, круглый стол в центре, на столе мешок рыбы суховяленой, под столом две канистры с пивом, вокруг стола трое - майор со шпалами, старлей с пушками и прапор с крыльями. «Свободная койка где?» - «Эта, эта и эта заняты, остальное твое» - «Тогда здесь» - «Пиво пьешь?» - «И не только» - «Садись, Здравствуй!!!» - «Здорово, контрразведка!»
МОЛЧАНИЕ. Тихо встал прапор, перекрыл дверь, поднялся старлей, со словами «Пей-пей», зашел за спину, вообще не поднялся майор, но тихо спросил: «А ты, мил человек, сам-то кто будешь?». Трех отмазок хватило: девки на вахте сказали, что они из одной части, справка о допуске на руках, а принцип формирования ихних частей всем известен. Стало понятно, что явка провалена, и герань с подоконника можно снимать. В коллектив меня взяли. Чем закончился этот день, понятно....
День 3.
Где я, кто я, с кем я... «О, Серега (старлей), привет, как жизнь?» - «Сам дурак!» - «Там не осталось на донышке немножечко?» - «не знаю, не могу наклониться...» - «Олег (прапор), ты ж рядом с канистрой на полу спишь, потряси, а?» - «Нет там ни..., тащ майор поутряни все выжрали-ссс, и на службу пошли, а нам велели затариться» - «Во, бля, попали!» - «А время скоко?» - «Обед проспали уже» - «Х с ним, с обедом, главное, пивнушки открылись» - «Серега, подъем, ща доедем и заодно и пообедаем» - «Прапор, мусор со стола, посуду вымыть, водилу мы забираем!».
Оказывается, около гостиницы стоит УАЗ-буханка, в ней спит водила и черт-те сколько приборов, дисплеев и т.д. (Да это и не важно) «Рыжий, просыпайся, за пивом вперед! Дорогу знаешь!». В общем, туда - обратно, плюс там, плюс обед и жизнь наладилась. Вернулись обратно, поправили Олега, окна настежь, цигарку в зубы и на подоконник. Вдруг внизу, по встречной полосе едет еще один наш (уже говорю наш) УАЗик, моргая и сиреня. Высовывается водила и очень нижайше просит забрать тело майора. Но тело майора само открывает другую дверцу и пикирует в асфальт вниз головой. Удар звонкий, но прапор (летчик, блин) ржет: «С мягкой посадкой, тащ майор!». Поднятый на третий этаж майор из последних сил вымолвил: «Всем спать, завтра на охоту!» и силы у него кончились. Ну один в один с Булдаковым, но за 10 лет до него. А тогда я только спросил какую, но в ответ уже кончились и старлей с прапором.
День 4.
Сплю спокойно, знаю, что КР сегодня сранья сваливает, вдруг: «Встать, какого Х не собран? Выезд через 20 минут!». Разместился я внутри одной из буханок, прилег на водительские матрасы и решил продолжить каникулы за счет доблестных спецвойск. Придремал, куда привезли не знаю. Вокруг сопки, на одной мы, на другой какое-то строение, между нами колючка. Антенны, приборы, на дисплее какой-то текст, как я понимаю ни ко мне, ни к КР отношения не имеет. Старлей объяснил: «Вот это и есть охота. Этот сигнал здесь из того здания, а здесь его быть не должно! Поэтому сегодня, а скорее и завтра, нас будет очень сильно обхаживать местная безопасность». Очень сильно, это сказано очень мягко. День закончился банькой, шашлыком и шилом, шилом, шилом.
День 5.
Был посвящен рыбалке. Я поначалу опять подумал про какой-нибудь подвох, но было все до банальности кайфово. Были известковые озера с мутной и непрозрачной водой, была слепая в силу ненужности глаз рыба, напоминающая карпа, была рыбалка на резинку, был клев, была уха, было под уху, было вместо ухи, было лето, была жара, было соседнее озеро с водой из вечной мерзлоты, было купанье. Один худющий старлей Серега не мог себя заставить в эту шугу залезть. Но шило - это вещь, заставляющая нас делать то, чего в другом состоянии никогда не сделаешь, а по совершении этого гордишься всю жизнь. И худющий Серега с разбега, с диким криком, уханьем и гиком, подымая волну, как от ледокола «Сибирь», ринулся в воду, проплыл метров 20 и был остановлен отеческим, но громким советом майора:
«Старлей, неправильно плывешь. Там только 10 сантиметров воды прогрелось, вот в них и плавай!»
В раскатах гомерического хохота померк подвиг Сереги, а сам он от смеха еле доплыл обратно.
День 6.
Этот день был ознаменован утерей табельного оружия. Тащ майор, зачем-то, сам он объяснить поступка не смог, с утра встал на учет в комендатуру и получил ствол. Но пришел домой также как и два дня назад, то есть по привычке перед гостиницей стукнул в асфальт головой, прям как мусульманин правоверный. Старлей, увидев ствол, в лице переменился, сказал, что стенкам в гостинице вместе с тараканами пришел амбец, когда тащ майор чуть-чуть оклемается, и начал припрятывать табельное оружие майора. Через какое-то время посмотрел на меня и сказал: «Андрюха, прячь у себя, нас он точно обыщет вплоть до чемоданов». Пришлось сунуть в подушку. Точнее у меня в одной наволочке две подушки было, вот между ними макаров и поместился. Потом мы со старлеем решили в кабачок сходить, танцы-шманцы, девочки-вино, вернулись под утро, настроение приподнятое.
День 7.
Кроме того, что он был продолжением дня 6, это оказался последний день моих каникул. Сначала рано утром, часа в 4, когда мы пришли домой, нас встретил почти поседевший майор, абсолютно трезвый, перевернувший все наши вещи, порвавший на куски водилу, с которым ездил, и ждущий нас. По его виду было понятно, что в отказ идти бесполезно, признались сразу, но поиграли в веселую игру - «Ствол здесь, но сам найди». К его чести, тащ майор быстро допетрил, что не обыскал только мою подушку, напомню двойную, у нас еще пузырь водки не кончился, с которым мы из кабака вернулись. А после непродолжительного отдыха, прапор вдруг спросил, а когда у меня самолет. Амбец, 6 часов до рейса, мне еще до объекта за командировкой надо. Но ладно, в буханку брошены вещи, остатки шила, загружена вся компания, раскручены гироскопы, настроен автопилот водилы, ключ на старт и в путь к дому, семье и работе.
Все было хорошо, всем было хорошо, все были хороши, но на вопрос в аэропорту, чем же я им приглянулся, было по-отечески сказано: «Кто ж тебя одного оставил бы, а вдруг ты все-таки казачок засланый! А так спокойно, все время на глазах, сейчас в самолет погрузим, и будем спокойны. Ты уж не обессудь».
Приплыли, привет контрразведке.

БЫЛИ "ПАРКЕТНОГО" КРЕЙСЕРА-23 или «развод по-крейсерски»

- ... доклад закончил. Иван Николаевич, я могу идти? - комдив живучести «паркетного» крейсера, оставшийся в воскресенье старшим в боевой части, произвёл нудно-шаблонный вечерний доклад старпому и автоматически уже поворачивался к дверям.
- Да, да, конечно... - рассеянно пробубнил себе под нос, не отрываясь от разложенных на столе бумажек, старпом и неожиданно добавил, - Только ты уж, Валентин, смотри, Байдукова-то не игнорируй.
Каплей завис с поднятой над порогом ногой. Слава Байдуков, комдив движения, сосед по каюте и закадычный друг, остался за командира боевой части на время отпуска штатного механика. Формально Валентин попал в подчиненные к Славе, но друзья предпочитали решать все служебные вопросы в неформальной обстановке, понимали друг друга с полуслова и всегда и во всем поддерживали. С минуту переваривая услышанное, комдив наконец, повернувшись, выдавил:
- Да я ж вроде не игнорирую?
- А он жалуется, что ты его распоряжения не выполняешь, всё по-своему делаешь, авторитет подрываешь... - также рассеянно продолжил старпом.
- Ну-у-у, буду выполнять! - Валентин от души возмутился и вышел-таки из каюты.
«Блин, жалуется он! Бедняжка, никто его не слушает! Что, не мог сам мне сказать, если я от его распоряжений когда и откосил? Значит, были на то причины! - распалял себя каплей, - Ну пусть только завтра придет...»
Но память начала услужливо подсовывать воспоминания о нескольких эпизодах службы, в которых, действительно, единоначалие врио командира ЭМБЧ было поставлено Валентином под сомнение.
«Да вроде ж мы потом между собой разобрались, - размышлял каплей, - а он, значит, жаловаться. Вот какой, оказывается...»
С понедельника навалилась гора служебных дел, разговор со старпомом забылся. А затем Валя с удивлением почувствовал, что друг стал общаться с ним как-то сухо и чуть ли не официально. Слава как-будто действительно таил обиду. Но, поскольку причин для этого Валя не находил, а, напротив, сам считал товарища неправым, то подхватил предложенный служебный стиль общения. Отношения между друзьями начали катастрофически ухудшаться. К концу недели дошло до того, что неразлучные прежде комдивы планировали проводить выходные отдельно.
К счастью, Байдуков первым не выдержал выбранного самим же официального тона и вечером пятницы прокомментировал:
- А в следующий отпуск пусть механик тебя, Валя, за себя оставляет. Может, хоть тогда начальникам плакаться не побежишь.
- Кто плачется? Это я-то плачусь?!?! - Валентин задохнулся от возмущения, - Сам только и знаешь - на своих жаловаться.
- Когда это и кому я жаловался? - также искренне удивился Слава.
- А вот..., - начинающий прозревать комдив живучести пересказал свой диалог со старпомом.
- Ка-а-ззз-ё-о-лл! Он же в понедельник с утра мне сказал, что ты якобы ему на меня жаловался, мол, я как стал за механика - тебя «зажимаю», грубо себя веду, дивизион свой выгораживаю, а твой во все дыры сую.
- Слава, нас же чуть не «развели», как последних дураков!
Комдивы облегченно отсмеялись и, к неудовольствию старпома, выходные как и всегда провели в дружной компании вместе.

« Растет благосостояние военнослужащих российского флота »

Капитан третьего ранга Корнев купил автомобиль. Купил именно такой, о котором мечтал. Его «Audi» (какая именно не помню, но из последних, на то время, моделей) при возрасте примерно 4 года имела минимальный пробег и внешний вид ну никак не подержанного автомобиля. При взгляде на нее казалось, что она только что сошла с конвейера. А обошлась такая радость всего в 6 тысяч додефолтовских образца 97 г. У.Е.
Как только Корнев стал объезжать своего «железного друга», начались мелкие неприятные проишествия неизбежные, надо думать, для любого, кто впервые сел за руль. То, поставив на стоянку на территории части, забудет выключить фары. Дежурный по части, его приятель, посылает оповестителя, которому местные хорошо вломили по дороге. То на скорости около 100 налетит на запорошенную снегом доску, после чего машину пришлось отдавать в ремонт, латать днище.
Несколько раз его останавливали гаишники за нарушения совершенные не намеренно, а исключительно по недостатку опыта. Однако по правилам, действовавшим в то время, отобрать права у военнослужащего они не имели права. Порядок был такой: инспектор докладывает в горГАИ, оттуда посылается бумага в комендатуру, комендант сообщает командиру части и уже командир принимает (или не принимает) меры. ( А интересно, сохранился такой порядок или нет?) Поэтому, даже если имел место факт нарушения, но без серьезных последствий: свернул не туда, не пропустил, обгон запрещенный - таких просто отпускали. Ну могли сказать: «Чтобы в последний раз, и больше ни-ни.» И как-то в такой ситуации поймал его гаишник: «Нарушаем. Ну и что делать будем?» Корнев отвечает спокойно: «Товарищ инспектор, я за рулем недавно, только учусь, такие дела. И я военнослужащий. Вот документы.» Ситуация разрешилась, казалось бы. Однако гаишная душа не смогла стерпеть, чтобы отпустить нарушителя просто так. И напоследок он выдал:
- ЕСЛИ ВЫ НА ТАКИХ МАШИНАХ УЧИТЕСЬ, ТО НА КАКИХ ЖЕ ВЫ БУДЕТЕ РАЗБИВАТЬСЯ !