ДОЛЖНОСТЬ - СПАСАТЕЛЬ, ПРИЗВАНИЕ - СПАСИТЕЛЬ...

Им отлично известно, на какой тоненькой ниточке повисает иногда человеческая жизнь. И потому они, как никто, знают ей цену.
Они насмотрелись на фокусы, которые откалывает порой судьба. Их трудно чем-то удивить. Бывает, что они сами - чья-то судьба.
Они - последний шанс выжить для многих попавших в беду людей.
Они - спасатели.
И этим все сказано.

Голая женщина металась в разбитом окне седьмого этажа, оглашая улицу бессвязными выкриками, смысл которых, впрочем, был предельно ясен: совсем скоро, вот прямо сейчас, она бросится вниз - и пошло оно все! Внизу, на пешеходной дорожке ваялись осколки оконного стекла и сброшенные спятившей, похоже, хозяйкой, слава богу, хоть не на головы прохожим, вещи. Все вещи, вплоть до телевизора и холодильника.
Собравшаяся внизу толпа затихла в ожидании неминуемой трагической развязки, до которой, судя по всему, оставались считанные секунды. Женщина находилась в таком состоянии, что отговорить ее от последнего шага в заоконное пространство не смог бы даже самый опытный психолог. Помогла бы ударная доза какого-нибудь мощного транквилизатора, или, на худой конец, хорошая оплеуха. Но как добраться до самоубийцы?
Спасатели Тюменской областной службы экстренного реагирования (ТОСЭР) уже ждали у двери квартиры, готовясь вскрыть ее. Но даже если бы удалось сделать это мгновенно и совершенно бесшумно, они все равно не успели бы добежать через всю квартиру до балансировавшей на грани жизни и смерти женщины. Более того, сама попытка открыть дверь, скорее всего, была бы для нее равнозначна толчку в спину.
В тот самый момент, когда безвыходность положения стала предельно ясна, с крыши дома полетела вниз альпинистская веревка, по которой быстро спустился и завис на уровне восьмого этажа мужчина в форме спасателя.
И только тогда, ни секундой раньше и ни секундой позже, повинуясь отданному по рации приказу, притаившиеся в подъезде спасатели начали взламывать дверь. На какое-то мгновение исполнявшая смертельный танец на краю подоконника женщина, оглянувшись, замерла. Этого мгновения зависшему на веревке человеку хватило, чтобы, оттолкнувшись от стены, нажать кнопку спускового устройства, соскользнуть вниз еще на этаж и влететь в окно вместе с несостоявшейся самоубийцей, буквально вбив ее ногами вглубь квартиры!
Остальное было, как говорится, делом техники.
...Произошла эта история около двух лет назад. Как сложилась дальнейшая судьба спасенной женщины, я не знаю, а Юрий Барвикин - тот самый сотрудник ТОСЭР, который нашел единственно правильное решение в безвыходной, казалось бы, ситуации и переиграл старуху с косой на ее поле - вот он, сидит на переднем сиденье дежурного «уазика». Как и положено старшему поисково-спасательной группы, которая выехала на очередной вызов.
Едем переулками да дворами. «По главной улице с оркестром», то бишь, с мигалкой и сиреной - такие понты не для спасателей: они ведь и в самом деле торопятся. Так что лучше «огородами» - пусть в километрах путь будет длиннее, зато в минутах - короче.
И дело не только в том, что на центральных улицах поутру не особенно разгонишься. Тюменские водители в последние годы к машинам со спецсигналами даже на пустых дорогах относятся... мягко говоря, непочтительно. Был случай, когда именно из-за неуступчивости окружающих «драйверов» попала в аварию дежурная машина ТОСЭР, ехавшая на очень важный вызов. Дети оказались в запертой квартире наедине с включенной газовой плитой. Угроза взрыва газа или отравления была вполне реальной. К счастью, все кончилось благополучно. Спасатели успели.
«Герои» теперешнего вызова - тоже дети. Их мама с утра пораньше отправилась по делам. Думала, наверное, обернуться по-быстрому, пока дочери спят, но, как на грех, посеяла где-то ключи. В результате четырехлетняя Полина и четырехмесячная Соня оказались одни в пустой квартире на четвертом этаже - за наглухо задраенной железной дверью.
Ко времени нашего прибытия мама и подоспевшая бабушка, переговариваясь с девочками через замочную скважину, сумели их успокоить. Что ж, одной проблемой меньше. Спасатели осмотрели дверь и решили для начала выяснить, нельзя ли, поднявшись этажом выше, попасть в квартиру через балкон. Удача! Сосед сверху не только оказался дома, но и отнесся к ситуации с полным пониманием - позволил воспользоваться своим балконом.
Юрий Барвикин, облачившись в альпинистское снаряжение, перебрался через перила и начал спуск. Его коллеги Георгий Шелудков и Александр Недвецкий - на страховке.
Ну, страховка - страховкой, а все-таки даже и с ней спускаться по веревке с пятого на четвертый этаж - дело опасное: будь ты хоть трижды профессионал, а шанс навернуться и костей не собрать остается всегда. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы! Почему спасатели идут на риск, если в оставшемся у подъезда «уазике» хранится полный комплект инструмента, перед которым ни одна дверь не устоит?
Потому что за дверью - дети. Одни. И хотя они, вроде, спокойны и находятся в контакте с родными, никогда не знаешь, что взбредет им в головы через секунду. Значит, надо торопиться.
Пока я уяснял для себя эту простую истину, Юрий Барвикин благополучно проник в квартиру. Теперь он может открыть дверь изнутри - это всегда легче. Но, прежде чем взяться за инструмент, надо окончательно успокоить ребятишек - они ведь могли и испугаться чужого дяди, появившегося вдруг на балконе. Впрочем, судя по тому, что из-за дверей мы слышим только мирный лепет девочек и спокойный голос Юрия Барвикина, все идет гладко. Не дети - золото!
Конечно, так бывает далеко не всегда. Порой не только детей, но и взрослых приходится сначала успокаивать, и только потом - спасать.
- Нужно быть немножко психологом, потому что в сложных ситуациях люди ведут себя по разному, - сказал мне позже Юрий Барвикин. - С одним можно просто поговорить - и он успокоится. На кого-то нужно, грубо говоря, рявкнуть. А бывает, что приходится и по уху съездить. Потому что самое страшное - это паника и истерика.
Ну, в данном случае, слава богу, обошлось без «психотерапии». Через несколько минут дверь распахнулась - и впереди всех к ней кинулась... собака!
С собаками у спасателей отношения сложные. То есть, спасатели-то собак, в общем и целом, любят. А вот собаки спасателей - не всегда... Оно и понятно Поставьте себя на место четвероногого сторожа, которому «по должности» положено охранять квартиру. И поставьте себя на место спасателя, которому, опять же, по должности, положено в эту квартиру влезть. По-своему каждый из них прав, и конфликт интересов практически неминуем!
Вот вам случай из жизни. Пожилую женщину подкосил сердечный приступ. В квартире она была одна, к тому же, упав на пол, сильно ударилась, короче, ни дверь открыть, ни до телефона добраться не могла. Услышавшая стоны пострадавшей соседка вызвала спасателей. Вот только забыла их кое о чем предупредить...
Юрий Барвикин, спустившись с верхнего этажа, влез в квартиру через открытую кухонную форточку. Первое, что он услышал - цокот когтей по линолеуму. В кухню вошел полугодовалый щенок... кавказской овчарки. Следом - еще две собаки. Тоже не пудели.
В итоге вскрывать двери пришлось все-таки товарищам Юрия - снаружи. А сам он в это время, стараясь сохранять неподвижность, вел с тремя хвостатыми душеспасительные беседы, отвлекая внимание на себя.
- «Педигри Пал» из меня сделали! - смеялся он, рассказывая эту историю. Хотя тогда, на чужой кухне, в окружении зубастых хозяев квартиры было, наверное, не до смеха.
Впрочем, с собакой, оказавшейся взаперти вместе с Полиной и Соней, проблем не возникло - это был всего-навсего карликовый пинчер, к тому же молодой, не наживший еще свойственной этой породе стервозности. Истомившиеся на лестничной площадке мама и бабушка кинулись обнимать радостно смеявшихся девочек. Такой вот счастливый конец.
Впрочем, для дежурной поисково-спасательной группы ТОСЭР сутки только начинались.
- Тюмень - город большой, каждый день что-то где-то случается, - говорит Юрий Барвикин. - Когда утром заступаешь на дежурство, практически невозможно предугадать, чем придется заниматься.
Действительно, кто бы взялся предсказать, например, что 2 ноября в Тюмени сразу два человека решат покончить с собой?
26-летний мужчина, например, остался в живых только потому, что накануне сообщил о своем намерении свести счеты с жизнью живущему в Заводоуковске отцу. 2 ноября тот, сломя голову, примчался в Тюмень, но в квартиру к сыну попасть не мог - дверь была закрыта, на звонки никто не отвечал. Прибывшие по вызову перепуганного родителя работники ТОСЭР установили, что дверь заперта изнутри. Спасатели открыли замок. Находившегося еще в сознании самоубийцу, наглотавшегося таблеток, передали врачам.
В тот же день 30-летняя женщина, собираясь уйти из жизни, выбросилась с шестого этажа. К счастью, она упала на крышу трехэтажного пристроя. Получила многочисленные ушибы и переломы, но все-таки осталась жива. Спасатели сняли ее с крыши с помощью специальных носилок.
...Благодарности от тех, кто обязан им здоровьем, а то и жизнью, спасатели не ждут. Да ее, как правило, и не бывает. Как сказал мне Юрий Барвикин - ходит человек благодаря нам по земле, и слава богу.
Спасатели на этом свете - не ангелами ли станут они, когда придет срок?

В девятом классе у нас появился новый предмет - НВП (начальная военная подготовка). Военрук, прапорщик в отставке, на первом же уроке рассеял все наши заблуждения насчет целей и задач школьного образования.
- Государство тратит деньги и обучает вас русскому языку не для того, чтобы вы писали любовные записки, а чтобы вы четко и грамотно понимали приказы командиров. Вас учат математике, чтобы вы могли пересчитать патроны, и географии - чтобы вы хорошо ориентировались на местности в бою:
Многие мои одноклассники-мальчишки тянулись к оружию и, столпившись у учительского стола, с увлечением изучали устройство АКМ, меня же больше интересовало другое - я предпочитал, укрывшись в туалете с приятелем Серегой, изучать порнографические открытки:
- Присматривайте за этими двумя, - сказал военрук, поставив нас перед строем, - они потенциальные дезертиры.
В один морозный январский день военрук вывез наш класс в близлежащую воинскую часть для ознакомления с армейским бытом.
Казарма мне не приглянулась. Было холодно, мы мерзли в своих куртках, изо рта шел пар. А люди здесь спали: Солдатики с тонкими шеями, в тяжелых мешковатых одеждах не ходили, а как-то летали с испуганными лицами. Между ними уверенно расхаживали суровые дядьки-командиры и что-то цедили сквозь зубы то одной, то другой группке военнослужащих.
В оружейной комнате нам продемонстрировали различные виды стрелкового оружия.
- Вот, - сказал офицер, любовно поглаживая ствол, - снайперская винтовка СВД. Из нее можно запросто за километр попасть человеку в голову.
И это говорил взрослый мужик, у него наверняка была жена и дети.
Мне захотелось домой...
Стремительно приближалось лето. Оно обещало быть незабываемым. Мы с Серегой намеревались сплавиться на плоту вниз по Березине в компании двух сверстниц. Нас ожидали дикие песчаные пляжи, прозрачные затоны, усеянные желтыми кувшинками, фантастические закаты над плесами, а главное - ночевки в палатке...
Все было давно обговорено. Сгорая от нетерпения, мы уже не слышали учителей, мы считали дни, отделявшие нас от каникул.
В конце учебного года мальчиков вывезли за город на недельные военные сборы. И в первый же день на полосе препятствий я поскользнулся на мокром бревне, неловко упал и услышал, как хрустнула подо мной сухая ветка. Встать я уже не смог: правую ногу охватила адская боль. "Открытый
перелом обеих костей голени", - констатировал врач.
Все лето я провалялся в больнице, кости не хотели срастаться. Мне сделали две операции. Месяц я лежал на вытяжке. На спине появились пролежни, которые не давали мне спать по ночам. Мне казалось, лучше умереть, чем просить молоденькую санитарку вынести судно. Нога непрерывно чесалась под гипсом, а почесать ее не было возможности.
Только в сентябре я впервые вышел на свежий воздух. Бледнолицый, длинноволосый, ослабевший от длительного пребывания в постели, я осторожно ковылял с палочкой по двору.
По Березине с Серегой поплыл другой мальчик. Когда они, подросшие, загорелые, явились ко мне, по их блестевшим глазам и уверенным взрослым жестам я понял, что все было так, как ожидалось. Мне оставалось только фантазировать, как это у них все произошло Больше всего меня угнетало то, что мне суждено сгинуть, так и не узнав женщину.
Была медицинская комиссия для призывников, и меня признали "белобилетником", то есть негодным к строевой службе. На таблице у окулиста я не различал и верхней строчки и мог запросто начать палить по своим. Мне нельзя было доверить даже подносить снаряды, потому что я сослепу мог поднести их врагу.
Я вышел из военкомата и не знал: радоваться мне или плакать. С одной стороны, армия всегда была темным пятном на моем жизненном горизонте, но
с другой - в те времена мужчина, не служивший в армии, нес на себе отпечаток некоторой ущербности. Девушки относились к таким мужчинам с подозрением. А это меня огорчало.
Потом пришла осень 79-го года. Одному за другим моим одногодкам стучали в дверь гонцы из военкомата и вручали призывные повестки.
Мы пили на проводах всю ночь напролет, до остекленения, и на рассвете, держась друг за дружку, гурьбой брели по темным и пустынным улицам к военкомату.
В ту осень в нашем городе стихийно сложилась традиция: перед зданием военкомата дружки отрывали пьяного, в слезах и соплях, одетого в разнокалиберное рванье, бритоголового рекрута от подружки, подхватывали на руки и с разбега вносили в дверь вперед ногами, чтобы через два года он вернулся на своих. Но некоторые так и вернулись - ногами вперед.
Только закатанные в цинк, как сардины. Откуда нам было знать, что генералы уже замыслили для нас еще один долг - интернациональный.
И теперь, когда я вижу на экране телевизора этих красномордых генералов, которые разглагольствуют о нашем долге перед родиной, о защите священных рубежей, о вражеском окружении, жаждущем разорвать нашу мирную страну, я-то уж знаю, что это все вранье и провокация - они просто хотят украсть у вас лучшее лето...

www.yurkovets.nm.ru

Наследие третьего курса - еще почти не бегали по девкам и не пили пиво. Времени было много. И прошу не спорить о технических подробностях хранения холодной плазмы, конструкции кассетных ракет и все такое. Это ж сказка...

...схватка затихала. Воздух хоть и был до предела насыщенный гарью, но уже не казался раскаленным. Слышались только потрескивание остывающих развалин и отдаленные очереди последних сопротивляющихся. Однако хлопков кассетных ракет и надрывного воя огнеметов уже не было слышно - началась утюжка. Бронированные глыбы, надсадно воя изношенными двигателями, раздирали руины и прячущихся там подростков своим весом, не тратя боеприпасы. Только командная самоходка стояла, не двигаясь, на куче мусора, бывшего когда-то двухэтажным особняком. Шел анализ схватки и получение дальнейших приказов. Развернув антенны и выпучив их в зенит, эта металлическое чудище сильно смахивало на какой-то нелепый цветок, вымахавший на куче отбросов.
Абсолютной неожиданностью для акустических датчиков монстра оказалось шуршание возле крайней правой гусеницы. С легким жужжанием из надстройки на башне к месту шума метнулся гибкий хобот с камерой на конце.
Это была девушка. Правую часть ее тела прижало балкой, на которой стояла самоходка. Похоже, первым же взрывом ее закинуло в угол дома, а потом прижало рухнувшим потолком. Накрывшие ее плиты сгорели, но защитили ее от огня, и сейчас, отбросив свободной рукой кусок обгоревшей пластиковой плиты, она пыталась содрать с лица защитную маску, заляпанную грязью и потеками пластика. Наконец ей это удалось, и она тупо уставилась невидящими глазами в пространство. Лицо ее было с правильными чертами и длинным шрамом, проходящим через все лицо. Рука, покрытая следами кислотных ожогов, все время находилась в движении, беспомощно скребла и пыталась сбросить навалившуюся тяжесть балки.
Взгляд ее прояснялся. Тупая боль в ногах, приведшая ее в чувство, утихла совсем. Девушка понимала, что для нее все уже кончено. Постепенно метное пятно перед ней прояснилось и приобрело четкие очертания. Без удивления и страха Кая отметила, что это и есть та машина, за которой она и ее батальон охотились третью неделю. Региональный командный танк, самая опасная машина на Западном побережье,- всплыла в памяти фраза Дрэга,- пятьдесят тысяч киловатт на сто сорок тонн, ЦПУ восьмого поколения, суммарная мощность излучательных установок... черт, не помню... На проекции она выглядит повнушительнее как-то... а, вот и этот чертов анализатор на шланге, прямо в лицо уставился...
Взгляд двигался по нависшей над ней громадине. Монстр молча следил за ней, она это чувствовала именно тем шестым чувством, благодаря которому ей удалось дожить до сегодняшнего дня. Хотя не сказать что молча, - отметила Кая. Шумели сервоприводы, с легким гудением из отводных патрубков вырывалось жаркое дыхание. Черт, кожа горит вся, сколько же рентген дает эта штука,- так же лениво шевельнулась еще одна мысль. Внезапно внимание Каи привлек какой-то странно знакомый предмет на чужеродной массе самоходки. Кая прищурилась и вдруг с абсолютной точностью поняла, что это такое. На траке гусеницы болтался присохший клок волос с обрывком головной повязки Дрэга.
Кая ощутила, что теперь она осталась совсем одна. Дрэг... Дикая, безумная ярость к этой бездушной машине вспыхнула в Кае. Тварь,- прошипела она. Сгоревшие голосовые связки не подчинялись ей. Рука, уже было успокоившаяся, метнулась к поясу, на который она сама вчера прицепила энергоблок. Рука сделала отработанное движение, сорвав защитный штифт и начала приподниматься над камнем. Осталось только достаточно сильно ударить незащищенной более стороной блока, и плазма вырвется из магнитной ловушки. Пять кубических сантиметров гелия, нагретого до десяти миллионов градусов. Хватит для того, чтобы прожечь дыру в боку этого сарая на гусеницах.
Похоже, к концу года боев танк приобрел некоторые человеческие качества. Самоходка медлила до последнего момента, и, когда рука почти закончила свой подъем и на лице Каи начала появляться злобная ухмылка, резко выдвинула в рабочее положение боковую опору. Раздался резкий хруст, который бывает когда проламывается лед, и из теперь под опоры виднелась только кисть руки со все еще зажатым кубиком энергоблока.
Шествие легиона продолжалось...