Танк летучий
=============

Говорят, вертолёты - это летящие души сгоревших танков. А видел ли ты, как летает танк ещё боеспособный? Не на помутневших фотографиях времён Второй мировой войны и не в цветастых мультиках, вызванных галлюциногенами и дедушкой Фрейдом, а живьём, причём когда ты находищься внизу, а означенный танк лихо проносится прямо у тебя над головой?

Смонтировав и установив крупнокалиберный станковый пулемет, расчёт устроился на привал в тени у холма. Пулемет им выдали на складе, расположенном километрах в пяти от стрельбищ, но таскать на своём горбу сто двадцать неудобных и угловатых килограммов тремя разноразмерными кусками, естественно, не хотелось никому. А поскольку были они все как один резервисты, и к месту прохождения сборов прибыли на персональных автомобилях, проблему решили с элегантной простотой, свойственной всем военнослужащим, которые вот-вот отправятся на гражданку.

Зад новенького серебристого автомобиля "Мазда" (автоматическая коробка, автоматические стёкла, две подушки безопасности, отдельное кондиционирование воздуха на пассажирском сидении и эмблема крупной софтверной корпорации на боку) со стоном просел близко к земле. Передок - наоборот, воспарил к горним высям. Уже и находчивый командир расчёта, что придумал приспособить личный автомобиль под транспортировку оружия, начал понемногу сомневаться в удачности этой идеи. Но в патрубках и маслопроводах Фордовой приемной дытыны явно текло масло вседорожных джипов! Или же за время сборов машинка насмотрелась на танки и бульдозеры и тоже захотела стать большой и сильной. Так или иначе, но, периодически истошно подвзвизгивая двигателем и переваливаясь с кочки на кочку, автомобиль добрался непосредственно до огневого рубежа, исторг из чрева пулемёт и расчёт к нему и, утомясь, упокоился в стороне.

Резервисты эти, надо сказать, видели и слышали за время службы на полигоне много всяких диковинок.

Видели они, причём неоднократно, как молодой и неопытный водитель моментально наказывает армию на полтора миллиона зелёноамериканских долларов, ловко включив задний ход в подходящий момент и приведя двигатель в такую негодность, что только на слом.

Слышали они, причём отчётливо, что говорит водителю его командир танка. Что, в свою очередь, говорит командиру танка комендант полигона. Что всем им вместе говорит комиссия, которая всегда в таких случаях оказывается где-то поблизости с внеплановой инспекцией.

В качестве бесплатного аттракциона у них был такой каверзный участок на полосе препятствий, где постоянно переворачивались танки. Только прибудут новички танки погонять, только взревут моторы - и в тот же час все лица, свободные от караульной службы и даже некоторые несвободные, бросают свои дела и несутся к заветному месту наблюдать за трагикомедией в трёх действиях, которые вернее всё-таки назвать актами, в виду извращённо-полового окраса всего происходящего с непосредственно действующими лицами в ходе непременно следующего за сим разбора полётов.

Буквально по часам у них выверено было. Если кому-то было интересно, к примеру, посмотреть, как подъедет армейский чудо-бульдозер D9 и привычно зацепит очередную бронетанковую жертву - такой человек твёрдо знал, что ему следует быть на позициях ровно через сорок две минуты после начала маневров.
Некоторое время у них даже специальный навесик стоял на пригорке и складные стульчики для большего комфорта.

Вот когда они улеглись отдыхать, устав после очередной проверки очередным не по погоде активным полковником, на вершину пригорка выполз новенький израильский экспериментальный танк "Меркава 4".

А в новеньком израильском экспериментальном танке, между прочим, стоит новенький, экспериментальный и особо мошшный дизель. И много всякой не менее экспериментальной электроники, в том числе - существенно облегчающей управление. Такой, знаешь, чтобы водитель мог легонько тронуть педаль, а бронированная махина чутко отреагировала бы. А поскольку в бою по танку могут пульнуть чем-нибудь самонаводящимся, конструкторы разумно предусмотрели возможность резкого рывка задним ходом. Чтобы, значит, в нужный момент выстрелить дымовые шашки и отпрыгнуть от греха подальше.

Вот и офицеру, которого за эти самые педали посадили, тоже всё объяснили про дизель и про электронику. И про педали трижды крепко наказали - понежнее, понежнее. Проверили дважды: понял? Понял. Как надо? Нежно. Сообразительный, стало быть, офицер, всё запомнил, умница наша.

Но ум - это, как известно, возничий колесницы тела. А чувства и рефлексы - её, колесницы, впряжённые лошади. И лошадям, этим в общем тупым животным, можно, конечно, преподавать латынь, но лучше всё-таки вбивать простые команды при помощи кнута.

С кнутом, да и вообще с рукоприкладством, в нашей славной армии дела обстоят плохо, то есть хорошо. Нету рукоприкладства, строжайше запрещено. Искоренено как класс. Поэтому командование вынуждено обходится устными внушениями. А если командование и подчиненные, не дай еврейский бог, ещё и выходцы сами-знаете-откуда, устные внушения производятся совершенно по монголо-татарски.

- Васька! Мать твою .б! Ты куда выполз, у...н е.ипетский? Что стал, как х.. с бугра? Щас по тебе эти п...расы ПТУРСом х..нут и всё, п...ец, прос..ли манёвр! А ну с..ал оттуда на...й!!! БЕГОМ, ТВОЮ МАТЬ!

Последнюю фразу командир не проговорил и не проорал, а прорычал, да так, что если бы на полигоне случился лев, бёг бы он посрамлен куда-нибудь в саванну, к пигмеям и зебрам. Ещё и от комплексов лечился бы потом у заезжих сердобольных зоологов.

Этот Васька был скорее кот, чем лев. Поэтому ещё до того, как командир успел дорычать букву Ю, Василий ухватился за штурвал. Так младенец хватает ни о чем не подозревающего отца за бороду. Так утопающий хватается за соломинку. Так пьяница цепляется за столбик, в надежде дойти до припаркованного автомобиля.
Двигатель взревел. Танк рванулся и...

Окаменевший пулеметный расчет наблюдал в немом изумлении, как новенький экспериментальный танк "Меркава 4" пролетел по воздуху и приземлился точно на командирскую Мазду.

http://www.livejournal.com/~ilyad/

На «Позитроне» (сериал).
1993 год, лето.

ИТФ-1. И-тэ-эф. Источник травления фольги. Моя разработка. Последняя позитроновская разработка, но тогда я ещё не знал об этом. Как и то, что сам «Позитрон» также скоропостижно скончается, а мне придётся менять работу. Но это - потом.
Сам ИТФ представляет собой как бы управляемый источник импульсного двухполярного напряжения. С отдельной регулировкой по скважности импульсов, величине положительного (до 120 вольт) и отрицательного (до -20 вольт) напряжений. Не слишком хитрое устройство, я и посложнее делал, на микропроцессорах. А сейчас этот блок надо отнести в отдел, где разрабатывают конденсаторы. С помощью импульсного ИТФ они бомбардируют танталовую фольгу ионами электролитического раствора и придают ей губчатую структуру. Что ведёт к неуклонному повышению емкости танталового конденсатора, в обкладках которого и используется танталовая фольга.
ИТФ - здоровый, ящик, тяжёлый, килограммов тридцать будет. Там внутри и мощные радиаторы транзисторных ключей, и вентиляторы.
И я попросил наладчика-монтажника Борю помочь мне донести этот ИТФ в отдел. Боря, Борис Алексеевич - о нём стоит сказать отдельно. Солидный представительный мужчина, около пятидесяти лет, всегда при костюме-галстуке и белом лабораторном халате. С окладистой бородой а-ля Николай Второй, со степенными манерами, внушительным голосом, держится солидно. По виду и не скажешь, что рабочий, скорее - инженер. Да он и закончил Политех когда-то, но предпочитает трудиться наладчиком. Впрочем, не суть: инженер, рабочий... У нас в отделе процветали короткие, дружески-фамильярные, почти семейные отношения, чинуши не приживались. К слову, специалист Боря был великолепный, уважали его очень, и разработчики частенько советовались с ним. И к тому же - отзывчивый товарищ, всегда охотно помогал, если к нему обращались с просьбами.
Так вот, взяли мы этот ИТФ за боковые ручки на блоке и понесли в соседний корпус, а там ещё по лестнице наверх тащили, парились. Лифт был, конечно, но только грузовой, и только до четырёх работал. Так что - сами, ножками-ножками. Документы к блоку я нёс пакете, держа его свободной рукой.
Поднялись наверх, запыхались. Постояли немного на лестничной площадке, отдышались, Боря быстренько перекурил. И, постучавшись, открыли дверь в отдел, втащив затем свой тяжёлый ящик:
- Здравствуйте! Мы вам ИТФ принесли, о котором звонили только что. Куда поставить-то?
Навстречу нам шустро вскочила барышня бальзаковского возраста, светски улыбаясь, и любезно заговорила:
- Здравствуйте, здравствуйте! Давно уже вас ждём, спасибо, что принесли. Ставьте пожалуйста его сюда, на стол.
Она была сама вежливость, обворожительно-любезна.
Мы водрузили блок на большой прочный стол, я передал барышне пакет с документами. Та, обращаясь только к Боре, представилась (Боря представился ей взаимно) и спросила:
- Борис Алексеевич, окажите любезность: пожалуйста, расскажите нам, как пользоваться Вашим блоком, куда подключать шины, как регулировать скважность и уровень напряжений... Мы, конечно, обязательно, почитаем Ваше описание, но Ваши советы, как разработчика, были бы чрезвычайно полезны для нас.
Боря кашлянул и растерянно посмотрел на меня. Но не успел я открыть рот, как барышня, развернувшись ко мне, произнесла снисходительно-покровительственно:
- А ты иди, мальчик, иди. Дальше мы с Борисом Алексеевичем сами разберёмся, ты здесь больше не нужен.
Тут уже я хмыкнул растерянно. А Борис сказал:
- Простите, но не я разработчик, а он - Александр Витальевич.
И показал рукой на меня.
- А вы, видимо, завлабораторией?
- Нет.
- Значит, завотдела? - Её голос благоговейно задрожал.
- Нет. Монтажник я.
- Как? Просто монтажник?
- Ну да.
Барышня мгновенно преобразилась и повернулась ко мне:
- Ах, простите меня, уважаемый Александр Витальевич, за мою оплошность. Я даже предположить не могла: вы так молоды - и уже разработчик!
Тридцать два мне тогда было, не так уж и молод для инженера, вообще-то. А она продолжала ворковать:
- Я прошу Вас, Александр Витальевич, помогите нам разобраться с подключением и управлением Вашего блока. Вот сюда, пожалуйста, присаживайтесь, в кресло. Может быть, хотите чашечку кофе?
А потом повернулась к Борису и холодно сказала:
- А ты иди, борода, отсюда, иди! Мы с Александром Витальевичем сами, без тебя разберёмся.

Чукотский гамбит
(Кабы-небыль)

Чукча Самты знал, зачем он взобрался на самую высокую сопку. Было коварно холодно, но он сидел на корточках и терпел. Он знал, что увидит это. Оно приснилось ему в тяжелом сне, навеянном обильным куском плохо прожаренной нерпы. Теперь он здесь, а бинокль, снятый с пьяного Уэленского радиста, грелся за пазухой.
Но раздался звук, а значит - пришло время достать его. Чукча посмотрел на север и увидел...

Снег хрустел, оставляя зефировые следы. Он брел, мерно раскачивая головой, что помогало приподнимать и кидать вперед уставшие стопы. Он давно шел с севера на юг, очень давно. До вершины сопки было еще далеко...

Ветер принес новый звук и с юга. Бинокль самоеда повернулся в противоположную сторону.
Снег трещал, оставляя восклицательные знаки шестипалых следов. Они семенили, раскачивая укутанными бедрами, помогая приподнимать и осторожно ставить вперед изящные ножки в лодочках. Ножки устали, они давно и быстро шли с юга на север, но зигзагообразно.
- Девки! Ой, морозно сегодня! - взвизгнула одна из них. - Какая же сегодня температура? Она привычно подняла руку и посмотрела на часы, но осеклась, хихикнув.
- -40, - сказала другая уверенно, плюнув в воздух. - Смотри, стоит столбиком!
- Ой, ну что ты опять об этом! - зарделась побелевшая от мороза третья девушка.
- Давно идем, потому и думаю! - взгрустнула вторая и, вздохнув, присела на наст - поправить соболиные гетры, одетые на туфли с каблуками.
- Эге-гей ого-го! Не грустить - поднимемся на ту сопку, там и отдохнем! - тряхнув рыжей прядью, крикнула самая озорная. Подкинув на плечах огромный рюкзак с торчащим из него байдарочным веслом, она бодро припустила в гору.
- Олик, ну откуда у нее столько энергии? - удивленно спросила вторая - изящная блондинка с малоросской грудью.
- Это не энергия, Онюта. Это голод!
- Олик, и ты о том же?! - фыркнула красотка.
Но ее уже не слушали: рыжеволосая добежала до вершины и теперь кричала от радости, размахивая руками.
- Онюта, кажется, пришел конец нашим мучениям! - окая от волнения, залепетала старшая из них, сняв шапку и тряхнув серебристой копной волос.
- Олик, это тебя мастер в Петропавловске так чудесно покрасил? - восхищенно сказала Онюта.
- Ага! Боцман с плавбазы в порту, где мы ночевали. У него осталась банка серебрянки и пульверизатор. А шапочку для мелирования из противогаза сделали. Ну, побежали уж! Смотри, Чоня что-то увидела!
Пыхтя и волоча за собой санки с навьюченными рюкзаками, они через час доползли до пика, чтобы увидеть внизу долгожданную картину: у их ног лежала бухта, наполовину ледяная - наполовину мерцающая тяжелым серебром чистой воды. Ближайший к ним берег был заставлен коробками каких-то зеленых машин за колючей проволокой и квадратиками низкорослых домиков.
- А дым из труб не идет! - печально сказала Чоня. - Что же делать?
- Смотри! Вон во льду стоит кораблик и дымит! Уррра! - крикнула Ольга и, сев на сани, решительно покатилась с сопки. Шатенка вытащила из рюкзака весло, села на вторые санки перед Онютой и, уверенно правя им, покатила следом за серебряноволосой.
Через час они бродили по пустынным улочкам поселка, опасаясь заходить в дома. Пройти же мимо магазина «Вино-воды» они не смогли из-за холода. Их встретили пустые прилавки, но, зайдя в подсобку, нашли в углу укрытый мешковиной ящик пузатых бутылок чилийского вина. Все водочные коробки оказались пустыми. 0тхлебнув из одной бутылки, девушки тепла в груди не почувствовали, а в животах еще больше заурчало. Это и помогла им принять решение: не сговариваясь, они повернулись к морю и пошли по льду к серому кораблю, обросшему огромными ледяными сосульками. Дым из его трубы стоял столбом. Это их приятно озадачивало и подстегивало.
Корабль был странным - никаких признаков его назначения не виделось, кроме маленькой пушки в носу и увядшего в ледяном коконе флага советского военного флота. На счастье один из трапов был опущен на лед, и, скользя на ступенях, девушки взобрались на борт. Последней шла Онюта, которая, поднявшись, в изнеможении оперлась на какую-то коробочку с торчащим флажком. Раздался продолжительный звон, от которого пришли в действие задрайки на стальной двери напротив трапа.
Дверь открылась, обдав их спертым воздухом. Невидимый за дверью рыкнул басом:
- Заходи уж - выстудишь!
Они зашли в темный тамбур и пошли на голос «Быстро за мной!», по очереди ударившись макушками о что-то очень железное.
- Ну-ка, сюда, пацаны! - проворчал голос. Впереди появился свет... В открывшейся двери они увидели огоньки нескольких свечек, стоящих в блюдцах на длинных столах. В креслах сидели серолицые из-за плохого освещения, бородатые мужчины. Один из них спросил:
- Водка есть?
Онюта первой сообразила, что обращаются к ним, и отрицательно мотнула головой.
- Фак! - только и сказал бородатый. Если бы он знал, как нежно прозвучало это слово для замерзших гостей.
- Ладно, давайте познакомимся, мужики! - сжалился самый бородатый, вставая. Его борода до пояса говорила о старшинстве. - Мы - экипаж вспомогательного корабля «Заблудший». Я - командир его. Зовут Михаил Федулыч Биглярский. Вон те - старпом Артемий Собакин, КБЧ-5, пардон, инженер - Серега Штанген-Циркалюк, этот - связист Витяй Троянский, ну и тот вон - снабженец мой, Гоги Гойкодзыев.
- Здравствуйте, мальчики! - звонко выдохнула Ольга, послав своим звонким контральто сидящих в затяжной нокдаун. Кто-то в углу промычал из темноты раненным зверем:
- БАБА! Инженер, быстро свет включи!
Щелчок, и комнату, оказавшуюся кают-компанией корабля, залил яркий свет, ослепив присутствующих. Жмурясь, Ольга выступила вперед и рванула шубу на груди.
- Товарищ полковник, простите! - промямлил Биглярский. Он ненавидяще уставился на зеленый китель, открывшийся из-под шубы. На плечах он насчитал по три звезды с каждой стороны - на две больше, чем у него самого - и летные крылышки в петлицах.
- Ну, что Вы, Михаил Федулыч! - шепнула ему Ольга. - Это не мой! В Петропавловске, откуда мы идем, замерзнув, поменяла у пьяницы флакончик духов на это. Я - Ольга Пантелеймоновна Воронежцева, фармоколог. Назначена заведующей в местную аптеку. А это - Чоня Човыхина, мастер спорта по гребле. Ее послали сюда тренировать команду местных китобоев. И Онюта Украинцева - будущий диктор местного радиоцентра.
И уже громко добавила:
- Как видите, женщины мы не бесполезные!
Командир корабля не успел прижать палец к губам, как из угла донеслось:
- С каких это пор женщины стали бесполезными?!
- Молчать! - рявкнул капитан, - Товарищи офицеры, помогите девушкам раздеться...шубы снять и займите их разговором. Собакин, вызовите боцмана Матросова! А я с Ольгой Пантелеймоновной выйду на воздух побеседовать.
(Наверное, продолжение следует)