Слава чешскому пиву!
(всякое совпадение с реальными событиями и лицами является случайностью..)



Утро 18 августа 1996 года. Владикавказ. В плановый полет в Чечню готовиться пара Ми-8МТ из N-ской отдельной вертолетной эскадрильи ВВ МВД РФ. Полет то плановый, но вот груз сегодня предусмотрен «нештатный». Ведь завтра - День Авиации, профессиональный праздник всех тружеников воздушного пространства. И нельзя позволить, чтобы товарищи, выполняющие реальные боевые задачи в небе Республики Ичкерия, постоянно рискующие своей жизнью, не смогли достойно справить свой праздник.
Поэтому, пара «Ми - восьмых», вместо ставших уже привычными утренних полетов для эвакуации «трехсотых» и «двухсотых», и доставки продуктов, боеприпасов загружены нестандартным грузом.
Несколько десятков пятилитровых «бочонков» настоящего пельзенского пива, закуска к нему, купленные вскладчину, а также посылки от родных для пилотов и техников, служащих на базе «аэропорт Северный» - вот их сегодняшняя полезная нагрузка.
Экипажи находятся в приподнятом настроении. Не каждый же день тебе выпадает жребий выступить в роли доброго Деда Мороза, раздающего подарки детишкам. Тем более, в реальной, боевой обстановке, когда эти «детишки» заросли бородами и от жаркого чеченского солнца стали в отдельных частях тела напоминать негров.
Маршрут давно изучен и отработан, Инструктаж слушается вполуха. Конечно, ведь экипажи «ходят» этим маршрутом самое меньшее - каждый день в течении всего лета. Вроде бы, каждая кочка и кустик по маршруту уже знакома..
Кроме «полезной груза» в этот день ведомому Ми-8 пришлось принять и несколько пассажиров. Тройка полковников из Москвы решили совершить краткосрочный «вояж за боевыми наградами» в Чечню. Чтобы со стороны все выглядело достоверно, необходимо хоть на один день, но навестить таки мятежную республику. «Арбатские полководцы» посовещались и решили вместе лететь на ведомом вертолете. Так, по их мнению, - было меньше шансов подвергнуться обстрелу с земли. К тому же, ведомый Ми-8 менее загружен. Ведь его задача - прикрывать в случае необходимости ведущего. На втором году войны опыт экипажами уже наработан, тактика полетов тоже, вроде бы, разработана для совершенства. Ведь жить хочется всем. Оба экипажа за последние месяцы налетали побольше часов в боевой обстановке, чем иные в мирное время года за три-четыре. Летный день иногда длился по 10-12 часов. Вертушки начинали летать с рассветом, а садились часто уже затемно. Иногда в небе над еще приземляющимися машинами, как кометы, пролетали снаряды тяжелой артиллерии, проводящей беспокоящие удары по горным и лесным массивам.

Но ведь сегодня Особенный День! К черту все правила. Можно, наконец, немного и расслабиться.
Обложенный бревнами вагончик, где ночуют экипажи вертушек, которых ночь застала на аэродроме, украшен красочной вывеской - «Чечен Айрлайнс». Иногда, к ним в гости заглядывают шутники с вопросами типа - «А когда ближайший рейс на Грозный?», «Ребята, а вы стюардесс наконец привезете?...»
Действительно, в последнее время пилоты работают буквально «по расписанию». С утра и до 11.00 - 12.00 развоз убитых и раненных из Чечни в госпиталя Моздока, Грозного, Буденновска. Каждый вертолет принимает до 8 носилок и человека 3-4 «ходячих» и сопровождающих.
После таких вылетов экипажи не могут видеть и есть мясо, и зачастую отказываются от положенного обеда.
А во второй половине дня - обратно с подкреплением, боеприпасами и продовольствием...
Когда проходит очередная «зачистка», или сбивают кого-то, добавляются вылеты на высадку десантов, огневую поддержку и эвакуацию пострадавших прямо с поля боя. Иногда, за день приходится совершать до семи боевых вылетов. В любом из них есть вероятность быть сбитым. Сколько же можно быть постоянно «на взводе»? Каждый день видеть залитые кровью носилки и покалеченных солдат, иногда выковыривать из блистера и бронепояса застрявшие автоматные пули, выпущенные меткими чеченскими детишками из папиных автоматов с предельного расстояния...
К Черту правила! Сегодня - особенный день. Наш день. День Авиации! Ведь мы - Короли Неба! Отдельные вертолеты и самолеты, прилетающие по ночам «из ниоткуда» и сбрасывающие контейнеры с грузом над горными районами - не в счет. Ведь на самом деле их не существует. Иначе бы их перехватывала и сбивала наша ПВО, их бы видели операторы самолетов ДРЛО и наземных станций слежения. Но они их - не видят, или - не замечают... Если бы иностранный нарушитель появился в российском воздушном пространстве, над зоной боевых действий - вот был бы скандал на весь мир. Его бы любой ценой сбили или посадили, и на весь мир предъявили бы доказательства иностранной военной помощи боевикам о которой постоянно говорит Президент . Но что-то не опускаются на парашютах грузины, азербайджанцы и тем более, американцы. Значит, в чеченском небе сейчас только мы - Россияне! Конечно, иногда по ночам сухопутным войскам кажется, что НЕЧТО гудит в небе и садится около аулов и в горных массивах. Но это могут быть разве что инопланетяне-невидимки... Если это было бы правдой, тогда возникает вопрос - почему нохчи стреляют из автоматов Калашникова а не неких «лазерганов» ;-)

Опасность может исходить только с земли. Но сегодня и там она - маловероятна.

Позади кровавая «июльская баня», когда на земле остались догорать обломки почти десятка вертолетов Федералов и один штурмовик СУ-25. Такого больше не повториться. Боевики - сломлены, передвигаются только по ночам и мечтают лишь об одном -как бы побыстрее перебраться в Панкийское ущелье в Грузии. По крайней мере, именно так заявляют наши, российские, самые правдивые и объективные СМИ. И, самое главное, за последние почти две недели не было потерь в воздухе. Скорее всего, запасы «стрел» и «игл» у боевиков уже иссякли. А вероятность того, что тебя собьют огнем пехотного оружия - не велика... так, скорее обшивку подпортят. В худшем случае, ранят кого-то на борту.

Вертолеты взлетели со своих площадок почти одновременно. Ведомый, даже немного раньше, и пошли по давно знакомому маршруту. Строй нарушился. Первым теперь шел ведомый борт «сто семьдесят семь», а перегруженный «сто семьдесят пятый», следовал прямо за ним.

Его пилот, капитан И., потягивал холодное пиво из банки и уверенно держал машину на курсе. Настроение приподнятое, видимость замечательная. Как говориться -«миллион на миллион».
Высота 100 метров, скорость по приборам - 180 км/час. Вид из блистера - почти как у Порше, несущемся по гладкому немецкому автобану...
Прямо впереди был виден «сто семьдесят седьмой», оторвавшийся к этому моменту почти на километр. Пилотов обеих вертушек не сильно волновало это отставание. По плану полета, дистанция между ними должна была составлять 400 метров. Ну поменялись в воздухе местами, ничего страшного. Сядут-то все равно вместе, никто и не узнает. На такой высоте сплошного радиолокационного поля нет(рельеф не позволяет) , да и диспетчера весьма «либерально» относятся к воздушному хулиганству. То, что в мирное время считалось таковым, на втором году боевых действий стало нормой. Да и обеднела некогда великая Держава. Не по зубам ей больше такие расходы. Уже и в Москву не только Руст, а при желании целый полк таких Рустов нагрянуть может.
Экипажи летали вместе уже не первый раз и понимали друг-друга с полуслова. Радиообмен в эфире - минимальный. У нохчей тоже уши в эфире торчат. И весьма «усидчивые».

Под вертолетом проносился типичный пейзаж предгорной Чечни. Пологие холмы, местами небольшие рощицы, которые пилоты старались огибать стороной. На оперативной карте этот район был помечен как «потенциально опасный». Уже неподалеку окраина Грозного - район ТЭЦ. Вот там постоянно наблюдалась активность боевиков.
А здесь - людей не видно. Пустые дороги. Нетронутая трава на холмах.
Только в одном месте, прямо по курсу, стоял одинокий гражданский КАМАЗ-самосвал с накрытым брезентом кузовом. Несколько чеченцев возились около его заднего моста. Похоже, что пытались устранить какую-то, только им ведомую, неисправность. Услышав гул подлетавшего вертолета, они прекратили работать и наблюдали за его приближением.
«Сто семьдесят седьмой» пронесся прямо над головами чеченцев.
На всякий случай, борттехник «сто семьдесят пятого», летевшего следом, держал КАМАЗ на прицеле своего пулемета. Но ничего враждебного не произошло, мирные жители просто помахали руками пилотам. Приветственные или ругательные были эти жесты, на такой скорости понять было невозможно.
Полминуты, и уже «сто семьдесят пятый» над головами нохчей. Техник уже снял его с прицела, а бортовые стрелки-спецназовцы не видят его со своих позиций. КАМАЗ находиться в «мертвой зоне».

В это время с его кузова сдергивают брезент, под которым прятался еще один «мирный житель». В его руках - заряженный противотанковый гранатомет. Вместо оптического прицела он оснащен «чеченским зенитным прицелом», выполненным из трех штырьков. Миг, и фурча кумулятивная граната из РПГ-7 полетела вслед вертолету.

И попала...

Граната прошила легкие створки десантного отсека вертолета и взорвалась примерно посредине его - аккурат среди бочонков с пивом. Именно они приняли на себя основную энергию взрыва и большую часть осколков. Были пробиты внутренние топливные баки, но возгорания разлившегося топлива, слава Богу, не произошло. Хвостовой стрелок погиб прямо на посту, не успев даже предупредить экипаж о нападении и открыть огонь по КАМАЗу. Бортового стрелка взрывной волной выбросило в проем люка. Были перебиты гидроприводы системы управления и топливопроводы. Резервный аккумулятор давления позволил некоторое время еще сохранять управление погибающей машиной.
И пилот сполна использовал эту отпущенную ему минуту.

Когда произошел взрыв, вертолет находился примерно в 80 метрах над верхушкой невысокого холма. Большая часть взрывной волны и осколков, как уже упоминалось, были поглощены необычным грузом. Переборка между кабиной и десантным отсеком, к счастью, задержала оставшиеся. Только техник, сидевший в носу около своего пулемета, получил контузию спины. Пилоты сохранили контроль над падающим вертолетом и смогли «почти мягко» усадить его на обратном склоне этого же холма.
Посадка вышла жестокой. С большой вертикальной и горизонтальной скоростью. От удара о землю шасси вертолета подломилось, и около двадцати метров он по инерции прополз по склону холма на брюхе. Самого страшного, правда, не произошло - двигатели не сорвались с моторамы. Если бы это случилось, экипаж был бы расплющен их массой.
Когда, наконец, стало ясно, что они уже на земле, экипаж выбрался наружу через открытые боковые блистеры. Правак вытащил контуженного техника, который с трудом мог двигаться и не совсем понимал - что произошло и как быть дальше. Проход из кабины в десантный отсек был завален обломками и повалившемися коробками и ящиками. Оттуда тянуло дымом - видимо, внутри начинался пожар.
Через оседавшую вокруг пыль уже был виден КАМАЗ с «мирными жителями», спешившими к месту катастрофы и радостно размахивающих оружием.

Прошло немного времени, и в стоящий и уже дымящийся вертолет полетели пули. Нохчи заметили, что экипаж остался цел.
В ответ, командир разрядил в сторону КАМАЗа обойму из своего ПМ. Автоматы остались в кабине в укладке. Также, как и разгрузки с боекомплектом , которые занимали привычные места на спинках пилотских кресел. Пришлось возвращаться под огнем боевиков к горящей машине за оружием.
Отступать было особенно некуда. Только метрах в 200 левее была лесопосадка, которая могла бы служить хоть каким то укрытием.. Плен для пилотов у боевиков не предусмотрен, так что оставалось только одно - подороже продать свои жизни.
И начался 200 метровый марш-бросок по пластунски. Один из пилотов тащил контуженного техника, а другой прикрывал его огнем. Когда силы иссякали, они менялись ролями. Уставший отдыхал, стреляя по боевикам и перекатываясь от кочки к кочке, от кустика к кустику...


Радиосвязь при взрыве мгновенно сдохла, и «сто семьдесят пятый» не успел сообщить о нападении. Ни ведомый, ушедший к этому времени на несколько километров вперед, ни самолет-ретранслятор ИЛ-14, висевший на высоте 5000 метров над Чечней не могли восстановить контакт с уже упавшим вертолетом. Одновременно, его отметка пропала с экранов радаров наземных службы и самолета ДРЛО (дальнего радиолокационного обнаружения) А-50, патрулировавшего район. Операторам стало ясно, что произошло непоправимое. «Сто семьдесят пятый», скорее всего, сбит. И закрутились, смазанные кровью боевых потерь, колеса АСС (аварийно-спасательной службы).

У вертолетчиков действует принцип «своих в беде не бросать. Никогда!». Редко когда остаются живые члены экипажа в упавшей вертушке. А если так повезет, то ждать пощады экипажу на недружественной земле нельзя. Уж очень не любят их «объекты воздушных атак».

Поэтому, ведомый Ми-8, уже подошедший к тому времени к аэропорту «Северный», немедленно развернулся на обратный курс. Дым пожара вокруг «сто семьдесят пятого», был виден с большого расстояния. Неожиданно атаковал радостных горцев, уже позировавших около догорающего Ми-8.. КамАЗ, .»Нива» и Жигули, на которых прикатили довольные сделанной работой «зенитчики» и их родственники задымились около обломков вертолета.
После того, как закончились НУРы в подвеске , «сто семьдесят седьмой» приземлился, и экипаж вступил в наземный бой с боевиками. Пилот, штурман, техник и два стрелка из того же отряда спецназа «Рысь», откуда были стрелки на «сто семьдесят пятом» из пулеметов и автоматов открыли огонь по уцелевшим боевикам, прикрывая отход экипажа «сто семьдесят пятого».
«Господа полковники» на борту никак не ожидали такого «динамичного развития событий». Это явно не входило в их планы двухдневной командировки за боевыми наградами. Поэтому весь бой они провели, как и положено профессиональным руководителям - улегшись на пол салона, откуда они и давали ценные указания спецназовцам, отсекавшим огнем наступавших чеченцев. Правда, из за лупящих длинными очередями ПК, стрелки их не слышали. Возможно, именно поэтому, боевики еще пытались сопротивляться, а не бежали без оглядки к родным горам. Ни один из полковников не вытащил даже пистолета.

Через 15 минут после падения вертолета к месту боя подошли, поднятые по тревоге, пара «крокодилов» и пара МИ-8 с десантом. Те, кто видели, что такое удар пары штурмовых вертолетов «с подхода по пятачку» меня поймут. Огонь ведется по всему, что движется и попадает в прицел. В радиусе 500 метров не остается ничего живого. Несколько десятков сотни ракет С-8 (а боевая часть каждой которой весит почти 10 кг) выпущенных за минуту, изменяют ландшафт буквально до неузнаваемости.
После того, как пара отстрелялась, она делает горку с разворотом и с высоты 500м внимательно ищет «признаки жизнедеятельности уцелевшего противника» поблизости. Если таковые наблюдаются, то следует атака ведомого. Ведущий наблюдает и в случае необходимости ее повторяет. В это время по периметру «отработанного» пятачка уже отстреливаются Ми-8 и высаживают десант.

А у пилота и штурмана сбитого Ми-8, сумевших все таки доползти до спасительной лесопосадки, закончились боеприпасы. Они оставили только по гранате, чтобы не попасть живыми в плен.

Помощь подоспела вовремя. Спецназовцы не только эвакуировали экипаж погибшего вертолета, собрали брошенное на поле боя оружие боевиков, но даже смогли найти часть документов и личных вещей пилотов «сто семьдесят пятого».
Они же нашли тело бортового стрелка. Скорее всего, силой взрыва его выбросило из падавшего вертолета. После удара об землю он скорее всего, был еще жив.
Нохчи нашли его. И успели «отвести душу». Со сломанным позвоночником, множественными переломами костей, исколотыми ножами руками и перерезанным горлом его тело было обнаружено в пятистах метрах от упавшего вертолета. А тело второго стрелка лежало прямо среди останков фюзеляжа.
Десантники сфотографировали обломки полностью сгоревшего к тому времени «сто семьдесят пятого». Особое внимание было уделено стоявшей вертикально целой лопасти несущего винта. Это - свидетельство того, что поврежденная машина села на вынужденную благодаря мастерству пилота. И причиной посадки была не его ошибка пилотирования, (например, задел за грунт или линию ЛЭП.) а «огневое воздействие противника». Если бы было иначе, все лопасти несущего винта были сломаны.

Вот так закончился День Авиации в окрестностях Баташ-Юрта.


«сто семьдесят пятый» это последний российский вертолет, сбитый в ходе в ходе боевых действий в Первую Чеченскую Войну.
После его гибели, в отдельной N-ской вертолетной эскадрилье ВВ МВД РФ остались исправными только две вертушки. Причем одна из них, буквально представляла из себя дуршлаг от пулевых и осколочных пробоин, полученных во время «пивного рейда».


А пельзенское пиво? Не смогли пилоты и техники нашей доблестной авиации его испить в свой профессиональный праздник. Но это - не беда. Россияне всегда славились своей неприхотливостью и находчивостью. Альтернативные источники были обнаружены прямо на месте. Нет «Пельзенского»? сойдет и «Дарьял»!. И они были выпиты! До дна!
Причем с еще большим удовлетворением. Т.к. почти все товарищи остались живы. А тем, кто погиб - вечная память, и их не вернуть....

Еще через неделю, «разбитые и сломленные» чеченские боевики захватили Грозный. Был подписан позорный для России Хасавюртский договор и боевые действия временно затихли - до августа 1999 года.

Но ребята из N-ской эскадрильи не видели своими глазами знаменитого «Ханкалинского драпа имени Лебедя».
«сто семьдесят седьмой» отправили на авиаремзавод латать пробоины в фюзеляже, а экипаж «сто семьдесят пятого» на следующий день уже были в Ростовском госпитале.
Именно там, из репортажа НТВ, они узнали, «что сегодня в окрестностях Грозного пропал очередной вертолет Федеральных Сил. Судьба экипажа - неизвестна...»
Там же, в той самой палате, после визита зампотыла эскадрильи из привзенного им на подпись «Акта о списании материальных средств» они узнали, что оказывается, с ними в Грозный летело и недолетело:
- обмундирования зимнего и летнего, полетного, полевого - 40 полных комплектов,
- пайков индивидуальных - 200 порций,
а также, боеприпасы, запчасти, две полных заправки топливом, радиостанции...


Экипажи «сто семьдесят пятого» и «сто семьдесят седьмого» наградили «Медалью Суворова», т.к. они участвовали в «наземных боевых действиях». Представляли всех, конечно же, к орденам. Но, т.к. заявка не была «подкреплена» соответствующим количеством ящиков коньяка и достойной закуски (таковой от южан кадровики в Министерстве считают только осетровый балык), то экипажи вертолетов сочли недостойными столь высоких наград... правильно, хватит им и медалей. А то за ордена боевые тогда еще льготы полагались. Так что, кадровые чиновники у нас вовсю радеют об интересах Государства, что бы не думали о них злопыхатели.
Три полковника из Центрального Аппарата, «за мужество и героизм, проявленные при спасении экипажа сбитого вертолета» получили Ордена Мужества.

Весь экипаж «сто семьдесят пятого» после выписки из госпиталя списали с летной работы. Его бывший командир, уже к тому времени майор И., во Второй Чеченской войне участвовал в качестве передового авиационного наводчика.
В 2000м году он уволился со службы, и сейчас продает мебель в своем родном городе.

АХТЫРКА
Попадая в незнакомый город, иногда на досуге задумываешься о его истории, архитектуре, типах его жителей, происхождении его названия... И почти всегда найдется притянутая за уши легенда о посещении данного места или царем (царицей) или, как минимум, великим поэтом (писателем). Перемещаясь по украинским лесостепям, я видел не менее пяти дубов, под каждым из которых сидел Пушкин и штук восемь родников, из которых он пил.
Плавал ли Петр Первый по речке Ворскла или нет, я не знаю, но, по легенде, он уронил туда свои очки (?), и река тут же получила свое название (вор стекла)... Спросите у любого деда, откуда получила название его деревня, и он тут же выложит вам исторически достоверную историю о том, как царица Екатерина, проезжая через данную местность, произнесла определенную полунемецкую фразу, которая автоматически и стала названием.
Вот так, однажды, от скуки проезжая по Сумской области, наша Екатерина, покуривая табачок с плантаций Светлейшего, пропалила себе бычком на платье дырку, обнаружив которую, она воскликнула: «Ах, тырка»! И город мгновенно получил новое название. Каким было старое - история умалчивает.
Во времена соцреализма город был известен небольшой нефтепереработкой и летчиками. Куда и зачем они летали, уже не помню, но за какими-то делами меня туда на один день откомандировали. Порешав за день все вопросы, к вечеру я очутился на вокзале в ожидании поезда на Харьков. Как оказалось, Ахтырка - тупиковая станция, и сесть на проходящий поезд здесь невозможно. Вобщем, как выяснилось, времени до поезда у меня еще часа четыре, а денег в кармане - только на билет. Надеясь на гостеприимство аборигенов-летчиков я не взял с собой денег даже на обед, рассчитывая попробовать летного пайка и быстро обернуться. Но никто про меня так и не вспомнил в час обеда, а железнодорожное расписание - вещь неумолимая...
Описать словами чувства очень трудно. Тех, кому это удается, называют писателями-классиками, в отличие от нашего брата - простого графомана. Особенно - чувство голода... Поэтому не буду даже пытаться, просто скажу, что я был голоден, как... (нужное сравнение подберите сами из своего опыта).
Как и большинство небольших ж-д станций того времени, Ахтырка имела при себе автобусный круг с клумбой посредине для раздолбанных пыльных местных автобусов и столовую-распивочную-забегаловку сбоку. Это когда-то остекленное сооружение было выкрашено в мерзкий темно-зеленый цвет с явной целью отбить аппетит у любого, кто захочет туда зайти. Купив заранее билет, чтобы случайно не проесть деньги, я рискнул войти под своды этого храма общественного питания...
Обстановка внутри чем-то напоминала третью ночь товарища Хомы Брута в известной церкви... Разве что гробы не летали. Вурдалаков, кикимор, и прочей нечисти за столиками и под ними было вполне достаточно... Солнечный свет еле пробивался через давно не мытые окна. Дым стоял коромыслом. Запах едреного пота клиентов, смешанный с перегаром всех оттенков валил наповал. Мухи, надрывая крылья, сквозь плотную атмосферу с трудом пикировали на нехитрые местные блюда - борщ из кислой капусты, котлеты с макаронами, винегрет и компот из сухофруктов. Стеклянные граненые стаканы были почему-то непрозрачными, с явными отпечатками пальцев и следами зубов...
Молодежь не поверит, но ветераны подтвердят, что за три копейки тогда можно было выпить стакан чая с сахаром и одним кусочком хлеба. Или выпить стакан кваса, или газировки с сиропом. Или купить газету. Или три ластика. Или три коробки спичек. Я выбрал чай - на последние три копейки...
Сытый человек не склонен думать - скорее склонен прилечь, а вот голодный - наоборот. Его мозги напряжены решением главной задачи - где взять пожрать... Просидев полчаса за стаканом сладкого чая в дальнем углу этого мрачного заведения, мне удалось составить простой план бесплатного наполнения желудка...
Выбрав подходящий момент, когда возле кассы никого не было, демонстративно вытирая губы и сыто отрыгивая, я подошел к неопределенного возраста кассирше...
- Вот спасибо! Ох, как я наелся! Очень, очень вкусно! Эти ваши котлетки с подливкой - просто шедевр кулинарии...
У кассирши глаза тихо полезли на лоб...
- А какой компотик! У меня жена такого в жизни не сварит!
Кассирша потеряла дар речи. Она прекрасно знала кто, как и из чего здесь готовит...
- А борщ! С такой капустой! Знаете что, давайте-ка я вам благодарность запишу в эту вашу книгу, как там ее... Предложений или как их там...
Опытная кассирша мгновенно раскусила мою хитрость:
- Ага! Счас! Нет! Нету книги! Не дам! Один уже так просил - а сам написал такое, что нас всех премии на полгода вперед лишили... Нету книги! Она на проверке в ОРСе...
- Девушка! Да вы не волнуйтесь, не буду я вам плохого писать, я благодарность хочу...
Пути назад не было, а голод заставлял проявлять артистизм и настойчивость... Минут через десять на шум показалась огромных размеров заведующая. Нет, не так, ЗАВЕДУЮЩАЯ. Просто краснощекий Вий местного значения в белом кокошнике. Оценив поросячьими глазками мою щуплую фигуру (как я только догадался поехать в «гражданке»!), и выслушав мои аргументы, она произнесла одно слово: «Дай». Развернулась и уплыла.
Кассирша тут же вытащила из-под кассы толстенькую обшарпанную книжонку и вручила мне. Так... «Книга жалоб и предложений»... На восторги здесь явно никто не рассчитывал. Сев за ближайший столик, я вытащил ручку, перелистывая страницы... Да... Благодарностей немного. Точнее их нет совсем. Та-ак... «Безобразие», «Антисанитария», «Недовложение»... Ну чтож, сделаем свою запись...
Через минуту, исписав страницу, и украсив ее добрым десятком разномастных витиеватых подписей, я вернул ее кассирше. Она тут же принялась читать, не обращая внимания на собравшуюся небольшую очередь. Лицо ее постепенно светлело, оскаливаясь в улыбке...
- Марьиванна! Марьиванна! - закричала она на весь зал. Тут же на большой скорости, расталкивая посетителей, появилась заведующая, привыкшая по первому зову успокаивать буйных посетителей. Но случай был явно не тот.
- Вы только почитайте, Марьиванна! Нам же как раз завтра на подведение итогов соцсоревнования в ОРС ехать!
Марьиванна быстро пробежала глазками текст и тоже расплылась в поросячьей улыбке...
- Ой, молодой человек! Спасибо вам! Очень кстати вы написали... Ой, а вы действительно наелись? Может, мы сейчас организуем? Подождете секундочку? Пройдите в кабинет, пожалуйста...
«Кабинетом» оказалась крохотная комнатка в обоях с одним квадратным столиком, четырьмя полужесткими стульями и картиной «Три богатыря» на стене. Через мгновение на столе было накрыто весьма неплохой еды человека на три и бутылочка холодного пива... Мне пожелали приятного аппетита и оставили одного. Весьма плотно пообедав, я поблагодарил гостеприимных хозяек, которые, не отрываясь, в очередной раз перечитывали запись в книге...
«Мы, группа туристов из Сыктывкара в количестве двадцати восемь человек, будучи проездом в вашем прекрасный городе, выражаем свое искренний восхищение качеством обслуживания и порядком в вашей Столовой. Вкус Ваших блюд и чистота помещения напомнили нам нашу родину... Заведующая Марьиванна проявляла о нас непрестанную заботу, как родная мама. Я пишу один за всех, так как я один знай русский язык. Свою очередную дочь я назову Ахтырка в честь вашего очень хорошего города. Всем большой спасибо и приятный аппетит!»

...Бродим в ночь по домику, в домике девять этажей и где-то сидит снайпер. Этот гаденыш повадился по ночам постреливать по позициям пехоты и втихую уходить. Много крови попортил, причём професионал был - дай бог. Стрельнёт солдатику в ногу, и уходит с места, бойчина лежит, орёт благим матом, все пуляют непонятно куда, душок уже с другого места под шумок хлоп-хлоп - и есть пара наших "двухсотых". Командиру мотострелецкого полчка, котрый стоял на позициях напротив девятиэтажки, вышестоящий штаб не позволял сравнять с землей это здание, днем пехота обшаривала всё, выгнали весь мирняк оттуда, заминировали, ставили ночью засады, и всё бесполезно... И тут... под фанфары и трубы в свете софитов возникает спецназ... посмаковав слово СПЕЦНАЗ на вкус, командир полчка сперва спросил, а можем ли мы метать ножи и сюрикены. Увидев моё озабоченное лицо, понял, что спецназ и ниндзи - это как бы близнецы-братья, и так как у нас творится бардак, сюрикены не завезли. Тогда комполка предложил нам поймать доставшего их снайпера. Я состыковался с начальством, на что было дано добро и на отряд пришло соответствующее боевое распоряжение. Долго мы не мозговали: днем запёрлись с пехотой, пошарахались, потом засели в какой-то обгоревшей квартирке и притаились, доблестная пехота с криками... ёптиь покинула под вечер здание.Выставив охранение, мы проспали до ночи, потом я посадил одну тройку с "квакером" недалеко от подьзда в куче мусора и приказал наблюдать. Если душок будет палить ночью, наверняка, у него есть что-то ночное и он по-любому засветится своей оптикой в "пассивный квакер".
Шарахались мы шарахались, тихо как мышки, но бесполезно, и тут подгруппа наблюдения тонами по 392-ой даёт знать: ЗАСЕКЛИ, и дает целеуказания. Тихонечко крадемся, получается в районе лестничного пролета и... ПУСТО!!! Обшариваем всё - ПУСТО!
Я замираю, вся группа в напряге: ЧТО? ГДЕ? КАК?
Крадусь по лестнице вверх и проваливаюсь куда-то вниз.
...Мляя, падаю на четыре кости на какую-то кучу мусора, блин, лестничный пролёт разрушен, и я проваливаюсь под лестницу.
Куча мусора резко вздыбливается, что-то летит мне в лицо, еле успеваю отдернуть голову, мощнейщий удар в челюсть и что-то холоднючее вспарывает мне морду, отпрыгиваю на четырех костях назад, по морде хлещет кровь... мля, где автомат? Вскакиваю на ноги, что-то непонятное прыгает снова на меня.. слышу вопль замка:
- КОМАНДИР! - мощнейший удар в затылок, я тухну...
Очнулся, голова гудит, надо мной склоняется морда замка, челюсть нещадно болит, весь в кровищще.
- Командир, ты как?
- Ох...но, ощупываю морду, мля.. левая скула распанахана, кровища уже запекается.
- Мы взяли эту суку, шепчет Пашка, показывая в уголок, там лежит что-то, отдаленно напоминающее человеческое тело, с неестественно вывернутыми руками и в луже крови... мляяяяяя.. да это же!!!
- Ага, командир, баба,- шепчет Пашка. - Здоровая - пипец, ели забили, ты ей на спину грохнулся она тебя "лисой" по фэйсу махнула, а потом хотела добить да ето,- кхе,- Пашка смущается, - а я сзади-то спрыгнул, размахнулся и прикладом в горячке тебе зарядил в башню, ну ты и с копыт, а мы её того... в экстазе и забили.. Даже и трахнуть не пытались, злобная такая.
НУ ТЫ КАК? Мож, понесем тебя?
- Ага, - шепчу, - Давай, и суку эту тоже тащите, со всем что у ней есть.
Пока мои разбираются перегруппировываются, я совсем забыв о том, что при ранених в голову промедол противопоказан. Колю себе один шприц-тюбик. Голова начинает приятно гудеть, щека просто чешется, тепло разливается в районе груди. Мои спецы хватают меня под белы руки и тащат в середине боевого порядка. Выходим с дома и потихоньку движемся к позициям пехоты. Один из тащивших меня присаживает меня на землю и говорит:
- Щас, командир, полегче станет! - Достает шприц и наааааа.
Я попытался отмахнутся, но было поздно. К приятному теплу в груди прибавилось непреодолимое желание покурить и ласковые мурашки по спине. Через 20 минут движения меня передают другим, и тут ко мне подбегает замок Паша.
- Мля, командир, извини, забыли! Щас полегче станет,- и достает шприц.
- Паша, на хер... ббрось.
Пашка поднимает глаза.
- Да ты че, командир, как МЫ ТЕБЯ БРОСИМ!!!- Млин, не думал, что замок такой патриотичный идиот,- ННА ещё два миллилитра, я уже просто плыву... по волнам...
Очухиваясь от шлепков по здоровой стороне лица.
Я уже в полковой медроте. Врач, здоровенный детина в резиновых перчатках, улыбаясь смотрит на меня и набирает что-то в шприц.
- Это, что? Промедол? Не надо, а?
- Нефиг из себя тута героев корчить, потерпит он, щас я те промчику с димедролом по вене жахну, обезболим челюсть и зашью так, что будешь ещё красивше...
Укол в руку... ПОШЛИ ТИТРЫ.
...ГЛЮКИ В РОЛЯХ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Очнулся я через два дня с торчащими во все стороны из морды нитками, весь перемазанный зеленкой и с надеждой на госпиталь и БОЛЬШУЮ ЗЕМЛЮ.
Фиг там, надежда не сбылась, мне даже справку формы сто потом выписали задним числом. И нитки мне потом наш санитар-инструктор выдергивал. М-да, и шрамина на левой скуле хмм.., хотя некотрые дамы и говорят, что это весьма мужжественно.
Так вот, бабу эту мы убитую так потом и не увидели. В ту же ночь прискакали "бдительные" и увезли труп и все остальное. Командир полчка получил за эту бабу орден Мужества и был очень горд собой.
А мы... а что мы... да мы ничего... так, кое-что лежало у неё в лопатнике и на том спасибо..
P.S Шашлыки в Моздоке охо-хо вкусные.

Взято с desantura.ru, автор Горец-2.