*Легенды ВВИОЛУ им. Дзержинского*

КОНФУЗ

Его звали товарищ капитан 1 ранга Лебедев.
И имя его было таким же и отчество тоже.
И сам он себя тоже так называл и дома и на работе. А работал он в училище имени Ф.Э. Дзержинского заместителем начальника. Назначили его на эту должность не очень давно.
Никто из курсантов не знал за какие заслуги. Но, видимо, знал он сам, но никому эту страшную тайну не рассказывал. Да и не умел он толком и более-менее связано что-либо рассказывать. Его запас слов человеческих, наподобие известных из классики племенных индейцев, составлял слов триста, большая часть из которых, процентов девяносто пять, были вычитаны им из настольных книг настоящего воина - из уставов воинской службы.
Да ещё, пожалуй, штук десять междометий типа «э...», «а....», «м...», которые он вставлял между уставными предложениями, видимо, как ему казалось, для лучшего восприятия слушающими этих самых его предложений. Чтоб до сердца дошло, до печенок пробрало, чтоб запомнилось....видимо так. Если ещё к этому добавить около двадцати слов матерных и их интерпретаций в разных дичайших вариациях, то получим общую и полную картину его высочайшей степени интеллекта.
А масштабности и габаритам его фигуры, двигавшейся по училищному плацу с грациозностью танка, нам, тщедушным и немощным, по сравнению с ним, людишкам, оставалось лишь завидовать. Жаль, я не художник, а то писал бы с него портреты, за которые непременно получал бы многие деньги, продавая их на разных выставках.

Судите сами: огромное, пропорционально телу,
но вытянутое вниз массивнейшим подбородком лицо его, чем-то, но не преданностью и не красотой, напоминало лошадиную морду. Всё лицо его крупное, красноватое, а по середине его - небывалых размеров нос.
Вот что в нем всегда могло привлекать, так это то, как он следил за своей формой. Повсеместно начищен и наглажен, просто красавец. Про прическу его сказать ровным счетом ничего не могу - я никогда не видел его без головного убора. Казалась, что он не снимает фуражку ни когда ест, ни когда спит, ни даже когда, восседая гордо на очке в училищном гальюне, думал тяжкую думу о том, как же всё-таки вывести училище по всем показателям в передовые. Заканчивая картину его описания, добавлю, что лицо этого милого человека с огромным носом и маленькими мышиными глазками вокруг него, было напрочь лишено малейшего искусства мимики.
Оно всё время и в любых обстоятельствах было каменным и ничего не выражавшим. Голос низкий, весомый и медленный, безо всяких намеков на интонации.

Преисполненный своей значительностью и небывалых высот важностью, ходил он по учебным корпусам училища с целью найти прогульщика и тунеядца и наказать, а также поснимать с нарядов непременно плохо стоящую вахту и снова наказать. Других действий по отношению к подчиненным у него в арсенале не было. Курсанты его просто боялись, и, завидев того издалека, мчались, не щадя ног своих кто куда, рискуя в забеге упасть и свернуть себе шею. Офицеры тихо, но плохо скрываемо, ненавидели его. А для него не существовало каких бы то ни было приличий и субординаций. Он мог совершенно спокойно, не стесняясь присутствующих курсантов, обозвать матерно заслуженного капитана второго ранга за что-нибудь и добавить для пущей убедительности: «Скатина. Мммм...Скатина вы». Именно так он понимал своё наиглавнейшее предназначение, как заместителя начальника и второго здесь человека, - чтоб все без исключений боялись его.
И, надо сказать, это у него прекрасно получалось.....

Рита стояла на пятачке перед училищным КПП и нервно курила уже четвертую сигарету. Она не хотела сюда ехать, но выбора не было - её муж, её любимый муж, он же курсант этого долбанного училища, не появлялся дома уже третий день. Позавчера и за день до того, он позвонил и сказал, что его не будет, потому что его сняли с наряда и нужно заступать снова. Вчера же он и вовсе не сообщил о себе ничего.
«Я дождусь его. Дождусь и выясню что между нами происходит. Ведь у нас маленький ребёнок. Весь в него. Что же он делает...». Она горестно думала о себе, о том, что непонятно чем не устраивает своего оболтуса - мужа, о сынишке, как две капли воды похожем на всё ещё любимого своего человека, и внешние уголки её глаз опускались от этого груза всё ниже, придавая её личику, и без того грустному, дополнительную печаль. Она стояла здесь уже около часа, вот уже и первые старшекурсники повалили в увольнение. Может и он сейчас выйдет... Но его всё не было. Рядом, на пятачке, ворковали влюблённые и не очень, пары.
«Когда то и мы с ним вот так же подолгу стояли здесь. И никак было не расстаться. Он смотрел на меня своими влюблёнными глазами. Казалось счастью моему не будет окончания...казалось....

"Куда же всё это ушло? Почему? За что???», - думая подобным горестным образом, Рита и не обратила внимания, как курсанты, стоящие на пятачке побросали свои окурки, быстро заправились, одели головные уборы, а некоторые из них совершили унизительную попытку спрятаться за телами своих подруг - на КПП медленно, но не минуемо и страшно неожиданно, возник товарищ капитан первого ранга Лебедев.

- Што вы тут стаите? и... курите мне перед училищом? Вам тут не фабрика, а военная часть. Едьте себе в свой колхоз и..там курите, - забасил наш замначучилища.
А Ритуля и не сразу поняла, что это к ней обращено. Она повернулась лицом в направлении говорившего, который подняв свои грабли-руки шел на неё, создавалось впечатление, что тот хочет столкнуть её с пятачка прямо на дорогу, прямо под колеса машин. Курсантам было жалко эту милую девушку, которая виновата была лишь в том, что попалась на глаза этому монстру, но они только сильнее вжались в тела и одежды своих избранниц.

- А не пошёл бы ты на хуй, ваше благородие?, - неожиданно для всех, а более всего для себя, выпалила Рита. Стоп-кадр: Товарищ капитан первого ранга Лебедев остановился пораженный щедростью и откровением сказанного. Его маленькие глазки начали увеличиваться. Он остановился и вид его был наиглупейший. Как будто корове вместо того, чтобы дать сена, дали лопатой по тупой морде, - Ну что смотришь? Руки опусти и иди куда сказали, - Риту было не остановить. Вся горечь обиды на это несчастное училище вылилось в ней в двух фразах.
А товарищ капитан первого ранга Лебедев послушно опустил руки, развернулся и пошёл назад, на КПП, что-то глупо мыча себе под нос, совершенно невменяемый...
............................................................................................................
В тот день Ритуля так и не дождалась своего любимого мужа. Но история эта осталась в сердцах курсантских на долгие годы. Ещё бы, хрупкая девушка, застроила такое неразумное бычьё. И все курсанты, на памяти которых осталась физиономия этого милого человека, знают эту историю. Она с годами обрастала как снежный ком новыми, не бывалыми подробностями.
В 1996 году, когда я служил на одном очень большом надводном корабле, лейтенантом к нам пришел выпускник нашего училища. Хороший парень, с добрым лицом и по фамилии Добрецов. Мы частенько с ним сидели в каюте за чаем и не только. Вспоминали былое. Вспоминали и товарища капитана первого ранга.
В очередной раз я услышал небывалую историю об очень смелой девушке, которая не только послала товарища, но и чуть ли не запинала его ногами до смерти. Я тогда не согласился с Добрецовым и рассказал об этом, как знал сам, но он мне не поверил...

Эта история стала маленькой легендой....
Кто-то может спросить, отчего это я так настаиваю именно на таком развитии событий.
А вот настаиваю, друзья мои, несмотря на то, что меня там в тот момент не было.....
Всё дело в том, что Рита - моя....жена....

Эту хохму я прочитал на англо-язычном форуме
http://www.military-quotes.com/forum/showthread.php?t=18368.

Мне понравилось, и я решил представить ее вам в своем переводе:

Взвод американских морских пехотинцев движется по одной из дорог на Багдад. На обочине дороги они находят тяжело раненого иракского повстанца. На другой стороне дороги лежит более легко раненый американский морпех. После оказания обоим увечным первой помощи, командир взвода спросил находившегося в сознании морпеха, что же с ними произошло. Тот рассказывает:
"Я двигался по этой дороге на Север, партизан - мне навстречу. Мы оба были вооружены до зубов. Мы заметили друг друга одновременно и укрылись в воронках на обочинах дороги.Я крикнул ему: "Ваш Саддам Хуссейн - грязная сволочь!" Тот мне в ответ крикнул: "А ваш сенатор Тед Кеннеди - никчемный, толстый пьяница-либерал!"
Я ему - "Ваш Осама Бин Ладен одевается как фригидная, сварливая баба!" А он мне: "А ваша Хиллари Клинтон - не лучше!"...
..............
Вот так мы и стояли посреди дороги, пожимая друг другу руки, когда нас сбил этот проклятый грузовик..."

Как я служил в шести войсках

Глядя отечественные и зарубежные фильмы, всегда поражаюсь слаженности и четкости действий тамошних работников военных комиссариатов, как это там у них: - «Сынок, ты будешь служить в 181 пехотном полку, штат Кентукки», и вот уже «сынок» в военной форме и непременной сумкой типа "колбаса" уже отдает честь командиру подразделения. Или в наших фильмах - ты будешь гнить в Чечне или Афгане - орет какой нибудь райвоенкоматовский капитан, и боец тут же попадает туда, куда и грозил столь великий воин. Не знаю как у других, но мой путь в великую и могучую был тернист и непредсказуем.
Все началось с приписки, так вышло, что приписку я проходил не как все нормальные дети в 10 классе, а учась на 1 курсе Куйбышевского института инженеров железнодорожного транспорта, и пару первых повесток на явку проигнорировал, поскольку был очень занят в институте - пива там пил, по дискотекам ходил и занимался другими не менее важными делами в студенческом общежитии. Поэтому увидев мою фамилию в документах, старлей в военкомате долго кричал, как за..ся он ждать, когда я наконец явлюсь, что я буду служить в стройбате, и что он на моем бы месте уже учился мастерству каменотеса. Честно говоря, я уже начинал раскаиваться и искренне жалел, что не явился по первому зову столь высокопоставленного товарища офицера. Однако проходящий мимо подполковник к моему удовольствию расставил все, как мне тогда казалось, по своим местам: студент? здоровый? - погранвойска, и пошел дальше, не слушая объяснений офицера. Ну что ж, пограничник - другое дело, я не буду каким-то там кочкарем или шурупом, я буду нагонять страх, ужас и тоску на береты зеленого цвета, даже злобное шипения старлея о том, что служить я буду все равно в стройбате, только пограничном, не омрачило моего настроения.
Но долго учеба учится, да быстро призыв наступает, вернулся я на малую Родину, начал работать на железной дороге дежурным по станции, незаметно подошло время для исполнения гражданского долга. Романтика ночных тревог и суровых заставских будней со временем и возрастом улеглась, и когда отец пошел к военкому с целью организации моей службы в некоторой (максимально возможной) близости к дому, я на пороге 29 панфиловцем не встал. Но военком узнав, что я железнодорожник, сделал глаза размером с донышко поллитровой бутылки - 2 шт., записал меня в 43 команду (общие войска - ну там отряд «Дельта», «Вымпел», «Альфа», трубоукладочные, железнодорожные и другие войска специального назначения) и заявил, что есть строжайший приказ всех железнодорожников направлять только в железнодорожные войска, а так как ближайший желдорбат по его мнению находился на Байконуре, то там мне службу и служить, или может быть даже в Плесецке (он почему-то считал, что ж.д. войска дислоцируются исключительно на космодромах). Что ж, наивно думал я, укладывая в дорожную сумку свидетельство дежурного по станции, служба по специальности, что еще может быть лучше - не потеряю время службы зря, приобрету бесценный опыт военных сообщений. Пришел день призыва, было выпито положенное количество водки, получено такое же количество напутствий от опытных и ранее отслуживших товарищей, и вот я на территории областного сборного пункта.
Изучающий наши дела майор, узрев мое высшее техническое образование (мало тогда кто из бывших студентов в армию-то пошел, 1993 год - год самого большого недобора, все больше в коммерцию народ стремился) сделал мне лестное предложение служить чертежником при штабе в городе Оренбурге или Самаре, и хотя часть души еще стремилась в пограничники, ее повзрослевшая половина не смогла отказаться. Но, как грится, майор полагает, а министр обороны располагает, на мою беду или счастье наш взвод был резервным. И на одном из бесчисленных построений капитан со стопкой наших тощих как и автобиографии дел, снял верхнюю половину, зачитал фамилии, в том числе и мою - команда с вещами на плац. Хотелось подойти, заглянуть ему в глаза, сказать, это же я, я ж свой, меня ж в штаб чертежником надо. Но принял мужское решение - куда кривая повезет, туда и вывезет.
И повезла меня кривая да родимая.... Из 500 человек, стоящих на плацу, 450 уходило в ВВ, и 50 в РВСН. Наш взвод отличал худючий и высоченный парень в самодельной папахе, увеличивающей и без того его немалый рост, и каком-то детском пальтишке, обшитом меховым кантиком из остатков папахи - казак, или как его потом прозвали - «казачина». Интересуюсь у пацанов со взвода, каких войск покупатель, что, мол, у него на петлицах, пушечки, отвечают, ну это уже лучше - РВСН. Отец, значит, ракетчик, дядя ракетчик, и я буду, покажем супостату мать Кузьмы и уничтожим вероятного противника и его соседей на их территории.
Поехали мы до славного города Самары, где нашу полупьяную братию поместили в специальный воинский эшелон с такими же воинами бравооборванного вида и повезли в... учебку зенитно-ракетных войск ПВО. Ну что ж, знать, стоять мне на охране воздушных рубежей Родины нашей, уж у меня-то не то что Руст не проскочит, комар с сопредельной территории на бреющем не пролетит. Армия началась уже в эшелоне, водку отобрали отцы командиры, уложили ее на верхней полке своего купе в три наката и в течение остальных четырех суток мы их трезвыми не видели. Выдали сухпай в виде консервов из перловки и гречки с бараниной, как же мы ее метали после трехдневного рациона, состоявшего из осточертевшей копченой колбасы и жарено-вареных кур. Как же потом через три дня мы вспоминали этих кур и колбасу... В вагоне с нами три сержанта - подобного устава больше в армии я не видел, за 4 дня езды по нашей необъятной Родине вымотали гады всю душу, но так как сержанты были из той самой учебки г. Ачинска, куда, как мы думали, направлялись, то естественно, никто не хотел нарываться на грубость и всё безропотно терпели (о головы дедов по совету бывалых полагалось ломать табуреты, а как себя вести в поезде, где все полки прикручены, никто не знал). По прибытию в город Новосибирск выяснилось, что основная часть эшелона отправляется в г. Норильск в радиотехнические войска ПВО, остальные остаются в Новосибирске, но сержантов в вагоне мы уже не обнаружили... Привезли в какую-то часть ЗРВ в г. Новосибирске, которая мне очень не понравилась своей идеальной чистотой и ухоженностью, я как-то сразу увидел себя с метлой и лопатой, наводящий этот неестественный для гражданского глаза порядок. Но последующие события еще более увеличили мои первые негативные впечатления. Я услышал разговор, который вели между собой два сержанта - «Прикинь, братан, седня ночью зарубаюсь я, значит, дежурным по роте, подбегает ко мне дневальный и говорит, что второго дневального в туалете е..ут, как, грю, е..ут? Натурально, грит, я - в туалет, и точно, раком поставили и очередь занимают, ну, я, конечно, эту эксплуатацию человека человеком прекратил, но ты прикинь, ваще уже охренели». Не знаю, правда это было, или специально на «запахов» работали, но жути они мне нагнали много. И когда привезший нас майор сказал, что требуется 14 человек для отправки в Камень-на-Оби, то от моего крика что наша партия как раз из 14 человек состоит и дела в отдельной стопке на столе лежат, он даже вздрогнул.
И вот мы едем дальше, Камень-на-Оби, казарма, какая-то неосвещенная лестница на 4 этаж, «взлетка» с ободранным линолеумом, и два здоровенных сержанта с золотыми зубами, в тельняшках под ПШ с голубыми петлицами, и целым иконостасом значков. Прибытия столь славных бойцов в авиацию ПВО (а не ВДВ как вы подумали) было отмечено соответствующим приветствием «табуретки взяли и встали на колени, уроды....». На колени мы (уроды), оказывается, были поставлены для того, что бы нам (уродам) было удобнее писать на табуретках свои автобиографии, я буквально прослезился от подобной отеческой заботы, и стал подумывать, что те сержанты в прошлой части были куда более мирного вида. Как потом выяснилось, дедовщина здесь была просто фантастическая - жгли молодым яйца автогеном, строили «эйфелеву башню» из трех табуретов и заставляли на верху танцевать, потом нижний выбивали, и многое другое. Но меня и еще 6 моих земляков кривая в виде старшего лейтенанта со звучной фамилией Волкобой увезла на аэродром г. Купина в ОТДЕЛЬНЫЙ БАТАЛЬОН СВЯЗИ, где благополучно и прошла моя служба. С тех пор слова песни «Наш паровоз вперед летит», для меня, железнодорожника, звучат как-то по-особенному!

Как приготовить баклана.

Сдаётся мне, братья и сёстры, пора на биглер.ру свою поваренную книгу заводить, и фирменные рецепты в ней выкладывать.
Мне завсегдатай наш один, после трёх стаканов сэмэнова шила, раскрыл секрет приготовления баклана, известный только офицерам подплава Северного флота.
1. Берём подстреленного баклана, ошпариваем его кипятком и потрошим.
2. Потом кладём баклана в бак и варим полчаса на медленном огне.
3. После чего сливаем воду из бака, наливаем свежей воды. Варим баклана ещё полчаса.
4. Сливаем воду из бака. Наливаем свежей воды. Варим баклана ещё полчаса.
5. Выливаем воду из бака. Выбрасываем баклана. Выбрасываем бачок.
6. Всё это запивается большим количеством шила, чтобы отбить запах баклана.
Авторскими правами на рецепт владеет Мыкола, питерский биглерянин, заслуженный подводник Северного флота.