Карацупы

Тихой, морозной и удивительно звездной сибирской ночью пробирался дежурный уазик (в просторечьи «таблетка») по заснеженным аэродромным дорогам. В салоне сидели старшины рот, кутаясь в казенные летные куртки с теплой овчинной подстежкой, сонно курили, негромко матюкаясь на кочках, рядом с водителем восседал молодой замполит старший лейтенант Кулинич, тревожно вглядываясь в ночную дорогу. Это была одна из его первых проверок личного состава, несущего дежурство на объектах аэродромного обеспечения. Миновав СКП (стартовый командный пункт) и подкатив к крайней плите взлетно-посадочной полосы, он вдруг скомандовал водителю:
- Свет туши!
Шофер недоуменно покосился на старлея.
- Ночь лунная, дорогу и так видно, а с ближнего (ближний привод) не так заметно, что едем, - ответил замполит, делая вид, что не заметил сдавленного хохота в салоне.
Водитель хмыкнул, но зная дурной характер заместителя командира части по воспитательной работе, фары потушил, оставив «габаритки» в надежде, что замполит не догадается, а пацаны на объекте заметят.
- И «габариты» туши! - нервно визгнул офицер, водила вздохнул, щелкнул тумблер и сбавил скорость.
Дорога и правда была как на ладони, большой желтой фарой светила полная луна, обрамленная россыпью звезд и звездочек. На белоснежной целине домик ближнего привода был виден издалека, света в нем не было.
- Заметили, - облегченно подумал водитель.
-Заметили, суки, - вздохнул замполит, представляя как старшины в понедельник будут рассказывать на утреней планерке про езду с выключенными фарами, и какими подробностями обрастет эта история, о том, что на объекте могут спать в одиннадцать часов вечера, да еще в субботу, не верил никто из находившихся в машине..
Подъехав ближе, старлей встрепенулся: по луной дорожке, через девственное лоно снеженного покрова к домику шла одинокая цепочка следов. Три звезды офицерского погона тускло блеснули в лунном свете - это рука непроизвольно лапнула место, где должна находится кобура.
- Глуши движок! - зашипел Кулинич. - Дальше пешком пойдем, посторонний на объекте, - сказал он, повернувшись к прапорам.
Услышав сказанное, прапорщики зашевелились, застегивая бушлаты, в их глазах зажегся азартный блеск.
Тихо, стараясь не скрипеть предательским снегом, пошли к домику, как вдруг сзади раздался громкий хлопок автомобильной двери
- Да масло надо проверить! - громким и звонким голосом пояснил солдат обернувшимся командирам.
- Сгною, сука! - процедил Кулинич.
- Семиряков, Кузнецов, блокируйте окна, Гербер за мной! - отдал команду старший лейтенант, устремляясь к входной двери, прапорщики потоптались несколько секунд, и гуськом потянулись по тропинке за командиром, лезть по пояс в снегу «блокировать окна», конечно, никто не собирался.
- Открывай, боец, проверка! - забарабанил в дверь замполит, через несколько долгих секунд щелкнула задвижка и в проеме двери появилась рыжая голова солдатика.
- Товарищ старший лейтенант, за время вашего отсутствия происшествий не произошло! - бойко затараторил он.
- Не произошло, говоришь? А кто лишний тут у вас?
- Нет никаких лишних, - выпучил глаза дежурный по объекту младший сержант Малекер, для своих просто Чирок.
- Ну что ж, проверим! - довольно хмыкнул старлей и пошел прямиком в учебный класс, там за старой складированной аппаратурой имелся прекрасный закуток, где по его мнению и прятался неизвестный, театральным движением руки включив свет, он собрался уже разразиться заранее подготовленной гневной речью перед сопровождавшим его прапорами и сержантом, но класс был пуст.
- Значит, в кубрике прячут, совсем обнаглели, - подумал он, но в кубрике застал только старательно храпящих бойцов, осмотр под кроватями тоже ничего не дал. Процессия двинулась дальше, проверяя все подряд на своем пути, кухня с печкой и телевизором, коридор с ведром керосина для растопки, кладовая, где замполит заглянул даже в отключенный по случаю зимы холодильник, чулан с резервуаром для воды, никого постороннего нет. Надо заметить, что помещение составляло не более пятидесяти квадратных метров, и за несколько минут все было проверено до последней щелочки, посторонних нет, но следы-то есть! И тут осенило прапорщика Семирикова:
- Сергей Федорович, так это наверное не на объект следы, а с объекта, вот никого и не можем найти!
- Точно! - обрадовался замполит.
- Строй личный состав, Малекер.
- Так ночь ведь - попытался остановить его Чирок.
- Строй, говорю!
- Пацаны, подъем, проверка, - упавшим голосом прокричал сержант, бойцы вставали с подчеркнуто сонным выражением лиц, вполголоса вспоминая мам проверяющих.
По окончании проверки на лице старлей выразилось недоумение и детская обида - все были на месте, он покосился на Малекера, который стоял как ни в чем не бывало и преданно смотрел командиру в глаза, ожидая новых приказаний.
- Да нет, товарищ лейтенант, там следы в сторону объекта, по отпечатку хорошо видно, - тихо проговорил, подойдя поближе, бывший пограничник прапорщик Кузнецов.
- Я знаю, где он - вдруг встрепенулся Кулинич.
- Гербер, за мной, остальным ждать здесь.
Прапорщика Гербера он взял с собой из-за его почти двухметрового роста и десантного прошлого, замполит был как все замполиты, конечно отважен, но осторожен.
- Он в туалете прячется - нервно зашептал старлей, когда они вышли из помещения. Дверь туалета открыли рывком, но и там было пусто.
- Странно... - протянул Кулинич, светя фонариком в выгребную яму.
- Я в детстве книжку одну читал...
- Всего одну? - не удержался прапор.
- Так вот, - не замечая издевки, продолжал замполит, - Там один то ли беляк, то ли наш разведчик в выгребной яме прятался.
- Нее, товарищ старший лейтенант, тут «очко» узкое, не пролезть, - то ли серьезно, то ли прикалываясь, протянул прапорщик.
В голове старлея мысли смешались, следы есть, а постороннего нет.
- Он улетел что ли, используя дорожку к туалету для разбега, как взлетно-посадочную полосу? Других-то следов нет, только к туалету. Ничего не понимаю -
в растерянности думал Кулинич, подходя к домику.
- Отбой, бойцы, старшины за мной, - и уже пошел к выходу, как вдруг откуда-то из-под пола раздался не то плач, не то скулеж.
- Это что такое?
И увидев растерянную физиономию дежурного, бросился к двери чулана. Там стояла вкопанная в землю бочка для воды литров так на 350-400, воду привозили на машине из гарнизона, и зимой она конечно в неотапливаемом помещении замерзала. Открыв крышку бака, на льду обнаружили сидящую на корточках согнувшись в три погибели совершенно голую, синюю от холода девицу, державшую в руках свою одежду и приглушенно рыдавшую.
А дело было так: юная нимфоманка, преодолев расстояние в семь километров, пришла на объект, чтобы поднять своим молодым девичьим телом боевой дух и другие не менее важные органы российских солдат. По старой и совершенно справедливой традиции «духи» были выставлены на шухер, а более заслуженные товарищи по очереди стали поднимать боеспособность отвыкшего за время службы организма. Свет был выключен для создания более интимной обстановки, и сидящая на кухне молодежь одним глазом посматривала на дорогу, а двумя другими через щелку в двери на развивающееся в кубрике эротическое шоу, здраво рассудив, что ночью фары машины видно издалека. Из эротического ступора их вывел только хлопок двери водителя, да его громкий голос. С криком: "шухер!" все бросились по кроватям, а солдатскую подругу, сняв с нее очередного изыскателя, в чем мама родила спрятали в наполовину заполненной льдом бочке, кинув сверху ее одежду. Девчонка была настоящая сибирячка, примерно около двадцати пяти минут при морозе под тридцать она мужественно корчилась в баке, но уж больно он был крепок.
Девицу отогрели на кухне и увезли в гарнизон, а весь личный состав получил по семь суток «губы», которую отсиживали по очереди, чтобы не снижать обороноспособность страны, сидевшие делились на тех, кто «успел», и более несчастных - тех кто «не успел», последним было обидно вдвойне....

Не знаю байка или быль? Взято тут http://dump.iof.ru/

В Великую Отечественную Войну на Крестовском острове в Ленинграде работала советская радиостанция. Она вещала на Финляндию на чистом финском языке, на одной частоте с официальным финским радио.
Советский диктор встревал в передачи, блистал остроумием (как только финский диктор говорил фразу "прослушайте пожалуйста новости", советский тут же добавлял: "Ну, то есть, не новости, а свежее геббельсовское вранье"), рассказывал свежие анекдоты про гитлера, добавлял к выпускам новостей точку зрения советской стороны и т.п. Выпуски новостей с советскими коментариями были популярны, как фильмы в переводе Гоблина.
Немецкое командование и руководство Финляндии эта ситуация бесила. Всю войну немцы прилежно лупили артиллерией по лесному массиву на острове, где, как они полагали, находилась передающая антенна. Догадаться, что антенной является трос одного из 15 аэростатов заграждения над островом, они так и не смогли. А может догадались, но так и не смогли надежно ее уничтожить.

С форума Васильковского ВАТУ сайта avia.ru.

На третьем курсе, когда я стоял в наряде по роте, выяснилось, что утром будет тревога.
Как всегда она не была неожиданностью, так как курсантский 'телеграф' работал исправно.
Желая представить нашу роту в лучшем свете, мы с замкомвзводами договорились, что я разбужу весь личный состав заранее.

Все получилось так, как и было задумано: рота спокойно привела себя в порядок, получила вещмешки, оружие, противогазы и т.д. и в полной готовности расселась на табуретках в спальном помещении, двери которого предусмотрительно закрыли.

Неожиданно, в казарму зашел проверяющий. Им в этот день был майор Усольцев.
До тревоги остается минут 10. В кубрик его пускать никак нельзя. Поэтому все это время я его отвлекал как мог: показывал новую стенгазету, образцовую Ленинскую комнату и т.д.

В 6-00 "неожидано" прозвучал сигнал тревоги.
Не успел я подать команду: 'Рота подъем! Тревога!', как дверь спального помещения открылась и вся шестая рота в шинелях, касках и в полной боевой выкладке повзводно побежала на выход.
Обалдевший от нашей 'оперативности' Усольцев растерянно смотрел то на меня, то на пробегающую мимо роту, потом погрозил мне пальцем и молча вышел.

На разборе тревоги нашу роту поставили в пример другим. За высокую боеготовностью.

Александр Лазарев.

Выписался я из госпиталю и еще куча народу и сидим, значится, отмечаем это дело. Среди нас старший лейтенант-разведчик из Внутренних войск. Вроде все нормально: речка, водка холодная, шашлыки, зелень, лимончик, а он как привязался до меня, и нудит и нудит. А смысл вопроса таков: чем это мы, спецы, круче их разведчиков Вованов, в чем различия? И пытается всеми своими полуадекватными поступками доказать свою крутизну. Надоел он мне хуже прокурора. Я его спрашиваю:
- Малыш, а вы лягушек потребляете?
Он замялся и сдулся, однако стопарь "Истока" накатил и орет, что они этому не обучены, но если надо, то легко сожрут и лягушек.
- Ну давай, - говорю, - иди, лови земноводных.
Старлей всех жаб распугал, но парочку квакушек отловил и, торжествуя, притащил мне их в пластиковом пакетике.
Далее он стал действовать по моим инструкциям. Проверил лягушек на предмет стрел в зубах и других признаков царственной крови.
Потом ободрал их, насадил на вертела и принялся жарить. Соли мы ему не дали и он посыпал несчастные тушки золой. Короче, приготовил он и их и сидит морщится, есть не решается. Тут его толпа народа подначивает...
- УУУ, а орал-то, мы, разведчики, мы голой жопой на ежей садимся, а тут лягуху слопать не можешь.
Старлей водки попросил для тонуса, его соответственно послали в анус и сказали, жри так.
Я ему долго внушал, что он один, и лягушки - это его последний шанс выжить. Наконец, он решился и осторожненько начал грызть вялые лапки, а тут у нас и шашлык подоспел. Свинина молодая на косточке, такая с корочкой пузырящейся, в яблоках минералкой и лимоном маринованая, зеленью посыпаннная. Ну, тут мы и разлили, пожелали старлею приятного аппетита, хряпнули, начали закусывать дымящимся мясом.
- А вы че лягушек не едите? - недоуменно заблеял старлей.
- А нафига нам эту гадость жрать-то, когда до фига нормальной еды? Мы че, идиоты, что ли? - ответил я старлею.
Разведчик скуксился и побежал блевать в кусты, так и не поняв, чем мы различаемся...

Взято с форума desantura.ru, автор - Горец-02