На одном из рыболовецких траулеров работал боцман Петя, отличавшийся редкостным чувством юмора и непреодолимым желанием периодически над кем - нибудь подшутить. А поскольку плавания были долгими, по несколько месяцев, то старпом, дабы сильно не скучать тайно приносил на борт мелкокалиберную винтовку и в свою смену, обычно ночью, когда никто не видел, упражнялся в стрельбе по всяким консервным банкам - бутылкам и прочей дребедени. Затем, всё убрав и припрятав винтовку спокойно сдавал пост и шел спать. Надо заметить, что от такого длительного пребывания вдали от суши и людей, постоянной работы и практичеси полного отсутствия развлечений люди несколько тупеют, не совсем адекватно всё понимают, и вообще кукарека у них съезжает. К слову надо добавить, что лов рыбы производился недалеко от территориальных вод ненаших государств. Так вот. Нес вахту в тот вечер наш боцман Петя, а старпом зная, что тот свой человек, вышел популять со своим стволом. Ну популял, охотку сбил, настроение поднял и заходит в рубку к боцману, который всю эту картину наблюдал и просит, значит, закурить у него (у боцмана то есть). Тот говорит "Щас принесу, только ты побудь здесь, за компасом посмотри, то, сё". Тот естественно, ёптать, какие проблем и становится за штурвал, а винтарь у него на плече висит. Боцман (вот г"внюк) бежит со всех ног в каюту и начинает будить весь экипаж, страшным шёпотом при этом приговаривая, что старпом окочательно спятил, захватил с оружием судно и направляется к берегам чужой земли, ища политического убежища (времена ещё те были) и пора его идти всем скопом вязать. Народ спросонья ошалел, однако подкравшись к рубке все ясно увидели старпома, стоящего за штурвалом с винтовкой наперевес и застывшим взглядом на каменном лице… ЧТО ТУТ НАЧАЛОСЬ!!! Со всех сторон, как мураши на него нападали матросы, каждый бил как мог и чем мог, так как каждый боялся, что старпом выстрелит именно в него. На весь корабль страшный крик, мат, ругань. Пинки и зуботычины щедро раздавались ничего не понимающим старпомом направо и налево (надо сказать мужик он был здоровенный). Однако массой задавили его, скрутили, связали и в трюм. Напрасно боцман пытался остановить народ, пытаясь убедить, что это была просто шутка - никто его не слушал! Капитан пока разобрался что к чему, пока поверил, старпом двое суток в трюме отлежал голодный. Когда вышел, небритый, злой как собака, сначала хотел обидеться. Но потом передумал - всё таки все повеселились, свои же люди, рассейские. А синяки они ничего, заживут!

Не плюй в колодец...
История рассказана мне отцом. Он служил в 60-х годах в ракетных войсках. Поскольку сам я не служил - могу попутать каки-либо подробности, так что сильно ногами не бейте.
Ну так вот. Как-то раз поднасрал моему отцу его комроты - то ли в отпуск не пустил, то ли доебался по пустяку с последующим сопровождением на губу, - не помню, да и неважно. Главное, что однажды пришел час расплаты.
На очередном профилактическом осмотре/проверке ракет, как я понял, промывались шахты (метров 30 высотой). Причем зимой.
И вот этот комроты где-то внизу отвечает за подачу воды, а мой отец где-то посередине выполняет связующие функции между комроты и штабом, так как он по связи слышал и верх, и низ, а они напрямую общаться между собой не могли. Не знаю почему так.
И вот поступает команда, типа "124-й, подать воду".
Ну мой отец и передает, типа "35-й, 8-й требует воды". А у них там чего-то от мороза заклинило, и он в сердцах бросил "Да пошел он нахуй!". И вот он час расплаты - "8-й, 124-й посылает вас на хуй".
Пиздюлей получили ВСЕ.

Только что рассказал историю папанечка. Служил его знакомый под Москвой.
А в части мед лаборатории не было. все анлизы возили в Москву. Собрали все солдаты свои коробочки на анализ кала, сложил их мед работник в чемодан и повез в столичную лабораторию. На вокзале пошел за билетом , оставив чемодан без присмотра. Мол, кому нужен чемодан с дерьмецом (Можно подумать, что на нем написано)Чемодан, естевственно, испарился. пришлось вызывать милицию (не охота заставлять всю часть опять срать в коробки)Чемодан нашли в туалете. открыто было всего несколько коробков. Представляю рожу(а тем более мысли) вора обнаружившего столь ценный клад.

Александр Соловьев

ВОЕННЫЙ МЕМУАР
(по мотивам двухгодичной службы инженер- лейтенанта)
Далее все, что не соответствует Уставу неправда.
"ЕДИНИЧКА"
Этот военный городок в те далекие времена был секретным. Это сейчас о нем говорят и пишут на каждом шагу, а раньше, уже на втором шагу, сказали бы: "Пройдемте!".
- Куда ?
- А тудакуданадо!
И увели бы совсем в другую сторону.
У секретного городка и название было секретное, а в быту его называли "Площадка N 01" или короче - "Единичка". Империалисты знали про него все через свои поганые разведки. Но наши скромные труженники не знали ничего, и их разведдеятельность в этом районе тогда не поощрялась.
Вот на этом степном архипелаге типа "полигон" мне и пришлось провести два года после института, которые буду помнить до конца жизни, хотя ничего особенного, вроде, и не случилось за этот период. Просто, это совсем другая жизнь, это совсем другой мир...
Времени прошло много, так что возможны случайные неточности и сознательное искажение действительности, поскольку не в этом дело...
Улицы в городке были параллельные и перпендикулярные. Среди параллельных была главная. Называлась она, как и положено. И содержала в себе центральную площадь с одноименным памятником и трибуной. А между улиц - дома и офицеры с семьями, магазины и кафе, один ресторан и три книжных магазина, офицерский клуб и кинотеатр, дом офицеров и госпиталь, изнуряющая жара и отличное снабжение. И все это обнесено колючей проволокой с несколькими КПП и охраной по периметру. Да, еще баня, конечно же, была.
ФАКТ: В городке было действительно три книжных магазина.
Прямо к колючей проволоке примыкала очень большая деревня, где отдельные офицеры (што греха таить) злоупотребляли. Разумеется, злоупотребляли от вынужденного безделья и отдельные жены. Но в деревню они ходили не дальше базара, опасаясь злоупотреблений со стороны аборигенов.
Офицеры проводили на Единичке меньшую часть суток, недель, месяцев и 25-ти лет службы. Больше - на службе - далеко в степи. Там же в степи жили и солдаты, к которым Устав предписывал относиться по-человечески, то есть регулярно кормить и временами душевно спрашивать: "Чо грустный ходишь, как сопля неутертая?". Единичка была "десяткой" того, что было разбросано вокруг по степи на многие километры и состояло из взводов, рот, батальонов, полков, дивизионов, соединений и еще всякой всячины. А Единичка-"десятка", как и положено, жила сплетнями, рецидивами армейского единоначалия и военными тайнами...
Ну, прежде всего, про Танк. Быль.
Хотя в многочисленных частях тамошнего гарнизона было все, кроме танков, тем ни менее уверяли, что из одной части угнали именно танк. Ясное дело - за водкой. А где в степи водку найдешь? Вот и мается танк который год в степи, как "Летучий Голландец".
Он, вроде, и безвреден, поскольку ни разу за все время не стрельнул, не воспользовался преимуществами прямой наводки. Подкрадется к какому-либо об'екту с тыла, и поинтересуется ржавым голосом: "Мужики, водка есть?" А те от страха рты откроют и замрут, как певцы, которым фонограмму не включили. Подождет танк с полчасика, стволом покачает, башней повертит, смотровой щелью погипнотизирует, траками поскребет, да и уходит на одной солярке снова в ту степь , выпалив "Жмоты!".
А с другой стороны, обязательно потом в этой части какое-нибудь несчастье приключается: или внезапный строевой смотр, или учебная тревога, или суслик автомат у часового утащит.
Так ли на самом деле, не знаю, но все именно на этот Танк грешили.
Разумеется, и свои НЛО были. Чего-чего, а этого добра в тех краях тьма. Только называли их "изделиями". Пустят изделие, а куда она (оно) улетела(о) - не ясно. Ни один датчик и глазом не моргнул. То есть, об'ект-то Опознанный (можно побожиться или секретные докумены пред'явить), а местонахождение его не опознано. Известно только, что она (оно или он) где-то есть. Может, уже в другой галактике. Но точно - некоторые далеко не улетали, а так над полигоном и барражировали. И опять же, если НЛО пролетит - жди событий: или очередное звание или внеочередные пуски или в Африке приключится независимость...
Но обязательно что-нибудь случится.
Да что там ракеты. Вон труп прапорщика П около об'екта Х нашли. У трупа отсутствовали признаки насильственной смерти. Отсутствовали и признаки самоубийства. Отсутствовали вообще все признаки, кроме звания. И только вскрытие показало, что труп таковым не являлся. Зашили обратно с диагнозом "симулянт-аутопсический". А прапорщик П выпил бутыль краснухи и сразу поправился настолько, что снова приступил к службе после десяти суток губы.
А еще начальники штабов всех частей гарнизона ( и все как на подбор полковники) организовали элитарный клуб любителей строевого шага. Пускали в клуб только в папахах, даже летом. (Казаков там, слава богу, не было поскольку они с горшка уже в папахе). И сами туда первыми и единственными записались. После дневной нормы сидячей штабной службы соберутся они на плацу и давай самих себя строевым шагом тешить. Это бы ничего. Но потом они стройными шеренгами отправляются вдоль по параллельным улицам по магазинам выполнять письменные приказы своих жен насчет закупок, с авосками, приспособленными в аксельбанты. И все встречные, включая членов семей, должны мимо них строевым отшагивать. Кроме кошек, разумеется.
Но строевая - это в свободное время. А во время службы начальники штабов боролись за правильную прическу на офицерской голове. Хотя в городке была всего одна парикмахерская и никакой стрижки, кроме правильной, там отродясь не делали. Хоть ракету на них наведи.
ФАКТ: Одного из лейтенантов-двухгодичников так донял за прическу наш нач. штаба, что тот подстригся наголо. Когда же нач. штаба это увидел, он онемел от ярости. И дулся на этого парня, пока у того вновь не появилась прическа, за которую можно было ругать.
Генералы, поскольку все они уже лампасы на штаны получили, по мелочам не шебутили. Но каждый военный должен знать, что нет для генералов ничего страшнее, чем позволить обогнать свою "волгу" машине подчиненного. Кто это себе позволял, на карьере крест мог спокойно ставить. Так ему дураку и надо!
Специфика Единички состояла еще и в том, что служба у большинства офицеров была связана с секретностью. Поэтому дома с женами они имели право говорить не о пусках-запусках, а лишь о запущенной до предела канализации и о любви. А замыслив большое удаление от внешней стороны колючей проволоки (т.е. дальше дальнего края деревни), должны были заблаговременно уведомлять начальство, с целью получения одобрения.
Впрочем, в таком режиме работало больше половины СССР, поэтому как раз в этом не было ничего специфического. А все секреты жены и так знали, правда не от мужей, а раньше.
СООБРАЖЕНИЯ ОБОРОННОГО ЗНАЧЕНИЯ
СООБРАЖЕНИЕ N 1.
Предположение о "дубовой роще" не подтвердилось. Оказалось, что дураков в Армии примерно такой же процент, как и в других местах: например, в баскетболе или в Швеции. Просто в Армии испокон существовала свобода слова. Командир может сказать подчиненным все, что ему в голову взбредет. Вот в чем секрет! Ни Парламент, ни Правительство, ни Академия Наук не могут себе такого позволить! А командир может все! Особенно, если трезвый.
Здесь есть, над чем подумать!
СООБРАЖЕНИЕ N 2
В армии не работа, а служба. Работу выполняют, а службу несут. Не хочешь служить - надо работать до пенсии. Не хочешь работать - иди служить. А если выходишь на пенсию отслужив, то тогда можешь и поработать.
Здесь есть, над чем подумать!
СООБРАЖЕНИЕ N 3
Армия служит по плану. Все планы к концу года, месяца, летне-зимнего периода обучения надо выполнить. А к праздникам - перевыполнить! Если лишнюю пару ракет стрельнул (стоимостью в единичку с секретным количеством нулей), то это значит, что перевыполнил план, идя навстречу! Орден тебе и денежная премия!
А вот лишнюю швабру или лампочку только за свой счет, даже если к празднику.
Здесь есть, над чем подумать!
СООБРАЖЕНИЕ N 4
Некоторые ошибочно предполагают, что стержень службы - это строевая подготовка. Что она сплачивает подразделение и обеспечивает истинно армейское единообразие и одномыслие. Это заблуждение старшин-теоретиков. На самом деле через 2-3 часа марширования человек забывает, где находится и остается один на один со своим счастьем. А в таком состоянии ему в голову могут приходить любые мысли, в том числе и не предусмотренные командованием.
Стержнем службы и основой одномыслия являются столовая и крепкий сон. И еще сортир.
Здесь есть, над чем подумать!
СООБРАЖЕНИЕ N 5
Армейских рационализаторов явно готовят в ЦРУ. Если вы на своей пусковой установке ручку справа перенесли налево, обосновали это и получили премию, то, когда очутитесь на другой такой установке, где другой рационализатор получил премию, за то, что правую ручку перенес еще правее, вы окажетесь небоеготовым. А если при этом на вашу голову еще и вражеские бомбы будут падать и рационализатор не успеет удрать из поля зрения!? Кому из врагов вы первому дадите в морду?
Здесь есть, над чем подумать!
(продолжение следует)

Пограничные войска КГБ СССР в свое время называли "Щит Родины". Да и сейчас, наверняка, такое название к месту. Щит, как известно, вещь сугубо оборонительного плана. А крепость обороны зависит не только от крепости употребляемых напитков, но и от наличия достаточного количества изделий из твердых пород дерева - дубов. Вот вашему вниманию и предлагается несколько зарисовок из жизни таких "столпов обороны". Действие происходит в начале 80-х годов в одном из пограничных отрядов Северо-востока нашей Родины, охраняющем морские рубежи, где я проходил в то время срочную службу. Надеюсь, всем известно, что в воинских частях имеется много всяческого рода дежурных - дежурный по части, дежурный по столовой, по клубу, по штабу и т.д. и т.п. В отряде у нас был еще и оперативный дежурный - самый главный, к которому стекалась вся информация. Такой ответственный пост доверялся "наиболее подготовленным" штабным офицерам. Нормально выглядели в течение дежурных суток службисты и разведчики, то есть те, кто непосредственно занимался вопросами охраны госграницы. Но были и другие…

Эпизод 1. В отряде была у нас такая КЭЧ - квартирно-эксплуатационная часть. Чем она занималась, сами понимаете. Всякие там краски-замазки, гвозди-шурупчики… Возглавлял КЭЧ майор Свиридов Павел Алексеевич (в просторечии - Паша). Нормальный, в общем-то, дядька, спокойный. Сними с него военную форму, одень гражданку, и никогда не догадаешься, что человек окончил военное училище и уже лет 20 отдал службе в армии. Но была у Паши одна особенность - он был до ужаса косноязычен. Сказать связную и понятную фразу длиннее двух слов для него было неразрешимой (или почти неразрешимой) проблемой. Поначалу понимали его с трудом. Потом привыкли, не обращали внимания.
Итак, погожий летний день. Отслуживаю дневную смену в качестве помощника оперативного дежурного (если офицеры заступали на дежурства раз в 8-10 дней, то мы - солдаты-срочники каждодневно проводили в дежурке по 8-12 часов). Оперативный дежурный, как вы уже догадались, Паша Свиридов. Утром, позвонив дежурному нашей пограничной авиаэскадрильи, узнаю, что плана полетов на сегодня нет. То есть, никуда пограничная авиация не полетит. Сижу, никого не трогаю, принимаю-передаю информацию, разношу по всяким журналам, провожу цели на планшетах. Вдруг раздается какой-то знакомый звук. Смотрю в окно. Точно! Летит низэнько так наша "вертушка" из эскадры, борт 03. Пролетает и скрывается за сопкой в сторону моря. Паша тоже в курсе, что полетов не должно быть. Смотрит на меня с немым вопросом. Я докладываю: "Трищ майор, пролетел наш "03-й" борт!"
Паша молча поворачивается к своему пульту, хватает телефонную трубу и набирает номер эскадры. Когда эскадренный дежурный ответил, Паша выдал фразу, содержание которой привожу дословно: "Тут… эта… Над нами пролетело, а… а… мы и… не знаем…" Как ни странно, но Паша ответ получил. Положив трубу на аппарат, он повернулся ко мне и сказал: "Эта… тренировка у них. Летать учатся".

Эпизод 2. Снова Паша заступил оперативным. А дежурным по столовой был в те же сутки прапорщик Пархоменко, старшина нашей роты связи. Противненький такой по своей сути прапор, которого многие недолюбливали, особенно срочники. Короче, перед самым ужином выяснилось, что из двух котлов приготовленного чая один оказался не сладким, а круто посоленным, даже упаковки от пачек с солью плавали в котле. ЧП! Солдата без пайки оставить нельзя. А дежурный по столовой не смог обеспечить безопасность процесса приготовления пищи. А вдруг какой-то диверсант решил таким образом подорвать обороноспособность страны? Короче, дежурный по части доложил о ситуации оперативному дежурному, то есть Паше. Паша затребовал Пархома к себе на ковер. В дежурку заходит Пархом и останавливается в дверях. О Пархоме надо сказать особо. При росте порядка 185-190 см, туловище он имел очень длинное, ноги несоразмерно короткие, а опущенные "по швам" руки кончиками пальцев доставали почти до колен. И видом своим Пархом напоминал человекообразного гиббона. Стоит такая фигура в дверном проеме и пожирает глазами офицера, туго домысливая, что же его ожидает. Тут следует очередной перл из уст Паши (опять же разговор приводится дословно, так как врезался в мою память на долгие годы):
- Эта… Пархоменко… Ну, как… такая х&*ня получилась?
Секунд через 8-10 Пархом громогласно ответил, разводя в стороны свои длиннющие руки:
- А х&й его знает, товарищи майор! Да зае&али они!!!
Кто именно довел Пархома до такого состояния, он не объяснил, но Паша моментально успокоился и удовлетворенный полученным ответом мирно отправил Пархома к месту суточного наряда:
- Ты… эта… Пархоменко, иди… И чтоб… эта… такой х&*ни не было.
Краткость - сестра таланта. Слов-то - всего пятОк. Но все ясно и понятно.

Эпизод 3. Была зима. А зимой на Северо-востоке весьма ветренно. Так как погранотряд был организован в середине 70-х годов, то строения все были временными, в окна постоянно сквозило. В отряде ожидали приезда генерала из округа. А в кабинете у командира отряда и в его приемной ветер гулял из угла в угол в любое время дня и ночи. Короче, совершенно случайно попались мы с радистом Фомой на глаза командиру. Недолго думая, он приказал к утру устранить причину кабинетных сквозняков. А сам куда-то свалил. Сидим с Фомой, думаем, как приказ исполнить. Придумали - надо окна заклеить. Фома вспомнил, что его бабка рвала на полоски старые простыни, мочила их в молоке, мазала хозяйственным мылом и заклеивала все оконные щели. Простыню старую нашли, мыло тоже. Дело стало за молоком. Вспомнили - для офицерских и прапорских деток в столовую привозят молоко. Каждый вечер. А дежурным по столовой сегодня - Пархом. Перед самым ужином заходим к Пархому, объясняем ситуацию, обосновываем необходимость использования именно молока. На вопрос" "Скока надо?", делая многозначительный вид, ляпнул, что заклеить-то окна по всему штабу придется. В общем, от щедрот своих и понимания важности приказа командира Пархом налил нам в чайник литра 3 молока. Выходим с Фомой от Пархома и идем на ужин. Само собой чай не пили, налили молочка. По полной кружке. К концу ужина появился около нашего стола Пархом. Подсел рядом, чаек попивает. Щедрый Фома налил кружечку молочка и Пархому. Без особых вопросов наш герой, прихлебывая белую жидкость, констатировал: "Ну, бля, бойцы… Молока где-то взяли…"
Короче, молоко мы выпили. Окна заклеили. Только вместо молока воду использовали. Надо сказать, что получилось очень даже неплохо…

Эпизод 4.Был в нашем отряде офицер, ведающий мобработой. Что это такое, мало кто знал. Но должность такая была, заполненной она быть должна, вот и назначен был на нее майор Стефанов. Странная личность - постоянно закрывался в своем кабинете, даже днем. Или прибежит из дома часа в 2-3 ночи (!), закроется в кабинете и что там делает, непонятно. А еще он учился заочно в какой-то военной академии, чтобы иметь возможность дослужиться до полковника или, чем черт не шутит, до генерала. По-моему, раз в год он ездил на сессии, где встречался с такими же, как и он, "заочниками". Естественно, методички у всех были одинаковые, варианты заданий тоже совпадали у многих. Вот "академики" списывались и пересылали друг другу черновики решений всяких задачек по тактике, стратегии или там еще по какому предмету военного искусства. Заступил как-то Стефанов оперативным. Вечером, когда все офицеры разошлись по домам, Стефанов сел решать какие-то там свои задания. Я на него внимания не обращаю, сижу и занимаюсь своими делами. Слышу звук сминаемого бумажного листа, потом еще одного, еще… И чуть ли не дикий рев дежурного: "Суки, не могут, что ли понятным почерком написать и прислать?!"
Видать, никак не удавалось Стефанову списать то, что ему было надо. А саому подумать либо Бог не дал возможности, либо лень одолела.

Эпилог. Вспоминаю я все эти случаи и с удивлением отмечаю, что нормальных-то офицеров и прапоров все равно встретил за два года больше, чем подобных упомянутым выше. Но, как ни странно, впечатление об армии складывается именно по делам таких как они…