Как же так?

Рассказал шеф.
Несколько лет ему пришлось служить в Марах (Туркменская ССР). Место дикое, климат сумасшедший, даже спиться невозможно, потому что жарко. И вот со скуки офицеры решили заняться каратэ. Нашли в городе тренера из местных, по очереди возили его в гарнизон на тренировки и обратно на своих машинах. И вот, как - то раз выпало отвозить тренера в город шефу.
Ну, он тренеру и говорит:
- Давай ко мне зайдем, отдохнем немного, чаю попьем, а потом я тебя отвезу.
- Нельзя, - отвечает тренер, - после тренировки 3 часа воду пить нельзя, а то сердце посадишь...
Я, конечно, промолчал, - рассказывал шеф, - все - таки уважаемый человек, сэнсей, а сам подумал: эх, бескультурье наше, мы - то каждый раз после тренировки спирт пьем...

Пиф - паф

Старший лейтенант Антощенко совершил глупость. Глупость была большой и непоправимой. Окончив институт инженеров гражданской авиации, тогда еще просто Антощенко угодил на 2 года в армию.
'Пиджаку' Антощенко армия, на удивление, понравилась и он написал рапорт с просьбой оставить его в кадрах. 'Кадры' страшно удивились, но виду не подали и рапорт удовлетворили. На дворе был 1982 г., поэтому служить теперь уже лейтенанту Антощенко предстояло еще 23 года...
Примерно через полгода, как писал классик, розы на щеках юного старлея увяли и превратились в лилии. Ему мучительно захотелось на гражданку, но... не тут - то было! Рапорта с просьбой об увольнении возвращались обратно с разнообразными витиеватыми резолюциями, смысл которых можно было коротко передать фразой: 'Хрен тебе!'. Антощенко с унылой периодичностью таскали на разные парткомиссии, где мордастые политрабочие вдохновенно затирали ему про 'почетную обязанность'...
Тогда Антощенко запил. Командир части сделал ответный ход, отправив неумелого алкоголика в наркологическое отделение военного госпиталя. Вернулся он оттуда совсем уж уродом, так как начисто потерял способность к употреблению спиртных напитков любой степени тяжести.
Не сработала также попытка уволиться по здоровью, уйти в монахи и многократно злостно нарушить воинскую дисциплину.
И тогда у Антощенко под фуражкой что - то щелкнуло. При встрече с сослуживцами он, не здороваясь, стал вытаскивать из воображаемой кобуры воображаемый пистолет, спускал предохранитель, наводил ствол на обалдевшего коллегу и произносил: 'Пиф-паф'. После чего убирал оружие и, не попрощавшись, уходил. На лице его поселилась тихая улыбка, а глаза смотрели, в основном, в глубины собственного 'Я'.
После виртуального отстрела большей части офицеров, включая командира полка, народ стал задумываться: а ну как дураку в руки попадется что - нибудь более осязаемое...
В конце концов, командир вызвал к себе начальника штаба и, пряча глаза, сказал:
- Ты, это, придурка этого, Антощенко, в наряды не планируй, в караул тоже... А то перестреляет полштаба и ему за это ничего не будет, потому что псих же явный!
Уже у дверей командир добавил:
- И на полеты, на полеты тоже не ставь - от греха! Чтоб ноги его, б#я, ворошиловского стрелка, там не было!
Для Антощенко началась фантастическая жизнь. Все офицеры, уподобляясь волна -частицам, метались по аэродрому, взлетали и садились самолеты, выпускались боевые листки и только он оказался выброшенным на берег бурного военно -воздушного потока. О его существовании напоминали только неизменные 'пиф-паф', которые раздавались то из курилки, то из столовой. За зарплатой он, правда, аккуратно приходил, не забывая при этом 'пристрелить' начфина.
Через два месяца стрелка вызвал к себе командир части.
- Х#й с вами, товарищ старший лейтенант, - миролюбиво начал беседу полковник, - командующий удовлетворил ваш рапорт об увольнении.
В глазах Антощенко метнулось пламя. Внезапно в правой руке у него возник воображаемый пистолет. Натренированным движением теперь уже просто Антощенко вложил пистолет в кобуру и доложил:
- Товарищ полковник, старший лейтенант Антощенко стрельбу окончил!

О летающей корове и наглых духах

Описанную ниже историю я передаю со слов моего бывшего коллеги – теперь он в запасе – от первого лица.
Дело было в... ну, в общем, за границей, там, где мы выполняли интернациональный долг. В первый период после ввода войск очень не хватало тяжелых транспортных вертолетов, их собирали, где только можно, и отправляли к нам. Нашему полку достался МИ –6, который раньше трудился в полярной авиации. Был он ядовито – оранжевого цвета, с улучшенным (!) обогревом салона и кабины и раздолбан до последней крайности. Летчики его тихо ненавидели и летать на нем считалось наказанием, вроде гауптвахты.
Ми –6, машина, мягко говоря, своеобразная – один редуктор весит около 3 тонн, поэтому при полете создается живое ощущение, что сидишь верхом на бетономешалке, а после посадки организм еще с полчаса вибрирует, как бы по инерции...
И вот, летели мы куда – то по делам на этом Ми –6 и он, гад, решил окончательно сломаться: на приличной высоте «обрезало» оба двигателя. Ну, летчики у нас тогда были лучшие из лучших, посадили эту летающую корову на авторотации, слава Богу, никого не убили, но машину помяли, конечно, сильно, подломили хвост и начала она потихоньку гореть. Видя такое дело и не дожидаясь, когда рванут топливные баки, народ похватал автоматы и выпрыгнул. Борттехник при этом подвернул ногу. И вот картина: бежим мы от горящего вертолета в сторону своих, впереди со страшной скоростью несется, прихрамывая, борттехник и орет:
– Мужики, не бросайте!
Какое там бросить, мы его догнать – то не можем... Наконец, впереди окопы. Мы, натурально, кричим, что свои, мол, не замайте! А те в ответ:
– Да мы видим, стойте, где стоите, мы вас сейчас выведем!
– Мы и сами можем...
– Стойте, вам говорят, вы по минному полю бежите!
Ну, тут я на одной ноге и застыл, как цапля, а вторую поставить страшно! Но, все же, вывели нас, обошлось...
Дальше надо докладывать – летное происшествие! Стали думать, как быть. Доложишь все по правде – раздерут задницу по самые уши. Война войной, а техника должна быть исправна. А то, что этот пепелац на том свете уже давно с фонарями ищут – никого не волнует. Тогда командир и говорит:
– А давайте скажем, что его "Стингером" сбили... все равно он уже сгорел.
Так и порешили.
И вот, идет совместное совещание. Каждый представитель от частей встает и нудно докладывает, как у них, да что, что сделали, что не сделали, какие потери... Доходит очередь до меня. Я, значит, зачитываю справку, все тихо балдеют от жары и скуки, а в конце я, как бы между прочим, говорю:
– В квадрате таком – то потерян вертолет Ми –6, убитых и раненых нет, предположительно поражен ПЗРК "Стингер".
Тут неожиданно просыпается артиллерист:
– В каком, говоришь, квадрате?
– В таком – то.
– Обнаглели духи!
Снимает трубку полевого телефона и:
– Дивизион, квадрат такой – то, залп!
Тут все привычно зажали уши, потому что поверх нашего домика аккурат по останкам несчастного Ми –6 начали работать "Грады", ну, и сделали с ним то, что Содом не делал с Гоморрой, мы потом специально ходили смотреть...

23 июля 2001

Дурная примета
В 60–е годы на боевых самолетах начали устанавливать речевые информаторы (РИ). Штука это в общем – то нехитрая, представляет собой маленький магнитофон, на который заранее записаны всякие жизнеутверждающие сообщения, типа: "Внимание! Пожар в двигателе!" или "Внимание! Отказ гидросистемы!". В аварийной ситуации нужное сообщение автоматически выбирается и летчик его слышит через СПУ (самолетное переговорное устройство). Поскольку магнитофон этот записывал не на пленку, а на тонкую проволоку, качество речи было довольно своеобразным. Достаточно сказать, что мужской голос на него записывать было нельзя, т.к. низкие частоты напоминали голос из трехлитровой банки... Поэтому все сообщения записывались женским голосом. Летчики о РИ, естественно, знали, но – чисто теоретически, т.к. серьезные отказы случались редко. И вот, в одном тихом учебном полете из – за ложного срабатывания датчика (это выяснили потом) запустился РИ и выдал летчику в СПУ приятным женским голосом: "Внимание! Пожар в двигателе! Внимание! Пожар в двигателе!"
Обалдевший от неожиданности летчик заорал: "Баба на борту!!!" и рванул рычаг катапульты.
Наземный расчет боевого управления после такого сообщения с борта впал в тихое умоисступление и еще долго не мог понять, откуда на одноместном истребителе взялась баба, и почему летчик прекратил связь...

9.08.01

На кого бог пошлет


Эту историю мне рассказал коллега, которому по роду службы часто приходилось участвовать в испытательных пусках ракет класса "земля - земля".
Как - то раз пускали ракету, обладавшую следующей особенностью: первые несколько секунд после старта она летела строго вертикально, а затем начиналась отработка программы по тангажу, т.е. ракета разворачивалась на цель.
В тот раз пуск прошел успешно, ракета ушла со стартового стола, красиво ушла, но... программа разворота по тангажу не включилась!
Ракета с ревом ушла в зенит, комиссия задумчиво проводила ее глазами, и тут до самого умного дошло, что после того, как выгорит топливо, ракета вместе с боеголовкой вернется на старт!
Не сговариваясь, члены комиссии переглянулись и, как беговые верблюды, ломанулись с дикой скоростью в разные стороны по барханам, вздымая тучи песка.
Говорят, что после этого родилось следующее четверостишие:
Дымилась, падая, ракета,
А от нее бежал расчет...
Кто хоть однажды видел это,
Тот х#й к ракете подойдет!

8.08.01