CITIUS, ALTIUS, FORTIUS

Командира 181 отдельного батальона связи подполковника Карнаухова весной и осенью одолевали приступы командно-штабного идиотизма. В армии это болезнь довольно распространенная, поражает она, в основном, старших офицеров. Лечится изоляцией больного от личного состава и переводом на легкую, приятную работу, вроде заполнения карточек учета неисправностей авиатехники за прошедшие 5 лет. Правда, при виде подчиненных, у пациента может наступить обострение, так сказать, рецидив тяги к руководству войсками. При этом речь у больного несвязная, мысли путаные, а взгляд из-под козырька фуражки способен сбить с ног прапорщика средней упитанности. Нелегко быть командиром.
Наш комбат возник в результате длительной и сложной селекционной работы по выведению идеального командира Вооруженных Сил, так как тупость барана сочетал с упрямством осла, хитростью обезьяны и злопамятностью слона-подранка.
В периоды обострений, когда шкодливый дух командира требовал от подчиненных свершения подвигов во славу Уставов, солнце над гарнизоном меркло и заволакивалось свинцовыми административными тучами. К счастью для подчиненных, 'Ноль восьмой' (0,8 г/куб.см. - плотность дуба) быстро уставал и погружался в анабиоз на очередной период обучения, вверяя управление войсками своим замам.
Как известно, от физкультуры нет никакой пользы, кроме вреда. На плановом занятии по физо комбату в футбольном азарте заехали в физиономию грязным мячом. Мяч отскочил от подполковника с красивым звоном, но на руководящем челе остались следы шнуровки, и комбат сообразил, что занятия проходят как-то не так.
На следующий день, в пятницу, на подведении итогов недели, наше зоологическое чудо залезло на трибуну, поворочалось там, устраиваясь поудобнее, откупорило бутылочку 'Боржоми' и сказало речь. Оказалось, что раньше в нашем батальоне физподготовка проводилась неправильно, а теперь, наоборот, будет проводится правильно, что поднимет боеготовность вверенной ему части практически на уровень стратосферы. Откладывать такой важный элемент боевой подготовки никак нельзя, это, товарищи, будет не по-партийному. Поэтому, всем бежать кросс! Три километра. Прямо сейчас. От дома офицеров. В повседневной форме. Впрочем, можно без фуражек.
И мы побежали. За нашими спинами блестящий серебрянкой Ленин с мольбой протягивал к нам руку, справа уже который год пытался взлететь с пьедестала списанный МиГ-21, который какой-то неведомый летчик при посадке со всей дури приложил об бетонку, а мы бежали. По главной аллее гарнизона, с топотом и сопением, распространяя запах одеколона 'Саша', лука и вчерашних напитков. Офицерские жены, выгуливающие свои наряды, собак или детей, не обращали на это дикое зрелище совершенно никакого внимания. Привыкли.
Первыми бежали солдаты, а за ними - слабогрудые офицеры и прапорщики.
Возглавлял гонку начальник узла наведения. Длинный и тощий майор Садовский был, как всегда, 'после вчерашнего', поэтому кросс давался ему с особым трудом. Его мотало на бегу с такой силой, что казалось, он 'качает маятник'. Я с тревогой поглядывал на лицо шефа, которое постепенно заливало нехорошей зеленью. Остальные кроссмены, астматически дыша, растянулись в линию. Последним бежал мастер спорта по самбо и дзюдо двухгодичник Юра, который выполнял функцию заградотряда. 120-килограммовый 'чайник' двигался без видимых усилий, мощно работая поршнями и отфыркиваясь, как паровоз 'ФД'.
Наконец, гонка завернула за угол и постылый комбат с секундомером в руке пропал из виду.
- Бля, я так за бутылкой не бегаю! - прохрипел ротный, сгибаясь пополам и упираясь руками в трясущиеся колени.
- Не добежим ведь, сдохнем, товарищ майор! - проскулил, как шакал Табаки, прапор с узла АСУ. Остальные молчали, судорожно насыщая кровь кислородом.
Внезапно из-за поворота, бренча запчастями, вывернулась знакомая 'мыльница', ротный УАЗ-452.
- Наша! - завопил кто-то, - стой!!!
Заплетающимися ногами народ ломанулся к машине, привычно занимая насиженные места. Шеф на удивление бодро запрыгнул в кабину.
- Куда едем, товарищ майор? - спокойно поинтересовался водитель. Он служил в авиации уже второй год и видел еще не такое.
- Вы-а-а-и! - приказал ротный, и мы поехали.
В переполненной машине тишину нарушало хриплое, как у больных овец, дыхание, в маленьком салоне повеяло павильоном 'Животноводство'.
Проехали второй поворот, миновали штаб дивизии, потянулись склады.
- Здесь, пожалуй, надо выйти,- сказал я, - а то, неровен час, олимпиец хренов застукает. Шеф кивнул, машина остановилась, марафонцы полезли в кусты, чтобы не отсвечивать на проезжей части.
- Так, - задумчиво произнес ротный, закуривая. Кто помнит мировой рекорд по бегу на 3 километра? Не перекрыть бы:
Никто не помнил.
- Ладно, еще пару затяжек - и побежим, - решил Садовский, - и это: мужики, побольше пены!
Лже-спортсмены, изображая физкультурное изнурение, вывернулись из-за поворота и тяжело потопали к финишу.
- А где же ваши солдаты? - ядовито поинтересовался комбат, поглядывая на секундомер.
Ох, беда, мысленно схватился я за голову, - солдат опередили - да кто нам поверит?! А, кстати, куда они вообще делись?
Внезапно в глубине гарнизона, примерно там, откуда мы прибежали, раскатилась автоматная очередь. За ней другая.
- А вон, товарищ подполковник, - невозмутимо ответил наш ротный, наверное, это по ним и стреляют.
Канаухов побледнел.
Теперь уже кросс возглавлял сам комбат. На удивление быстро семеня ножками, он бесстрашно катился на звуки выстрелов. Не желая пропустить редкое зрелище, мы открыли у себя второе дыхание и побежали за ним, тактично отстав метров на 100 и втайне надеясь, что очереди - не последние:
Вскоре ораву военно-воздушных марафонцев вынесло к складу артвооружений. На полянке перед складом 'в мертвых позах скачки' лежали наши бойцы, живые, но насмерть перепуганные. Над ними возвышался нерусский часовой с АКМ наперевес, а с другой стороны мчался УАЗик комдива. Он тоже услышал выстрелы.
Стремительное расследование, проведенное по дымящимся следам, показало, что наши бойцы тоже решили срезать трассу, но в спортивном азарте они потеряли направление и ломились по кустам, очертя голову, чем до смерти напугали часового, рядового Исмаилбекова. Тщательно проинструктированный воин сорвал с плеча автомат и дал очередь на полмагазина поверх голов. К счастью, ни в кого не попал. А, между прочим, со страху вполне мог. Солдаты, естественно, тут же приняли упор лежа. Чтобы закрепить победу, часовой дал вторую очередь.
Воздушный бой быстротечен, поэтому комдив, летчик-снайпер, гвардии полковник Безруков, не стал церемониться.
Придерживая пухлыми ручками остатки развороченный задницы, командир 181 отдельного батальона связи подполковник Карнаухов бежал с поля брани.
Волшебным образом приступ его болезни кончился.

Были "паркетного" крейсера - 3 или Их нравы

Интермедия в двух частях с эпилогом и антрактом

Действующие лица - командир электротехнической группы РКР ВМФ СССР старший лейтенанта М.(Наш), командир машинной группы ЭМ УРО ВМС США энсин N (Их), переводчик (лицо, в действии участия не принимающий, но постоянно присутствующий)
Место действия - база ВМС США Мейпорт

Эпилог
(На сцене небритый Наш в замызганном рабочем комбинезоне с биркой "КЭТГ" на груди)
Наш: (с надрывом в голосе) И что мне, рожать теперь эту %уевину (технический термин - название любой части любого механизма - прим. Ред.) к генератору? Ведь как знал, как чувствовал! Заявку написал, канистру шила в техотдел отвёз, сам наряд отпечатал, у семи начальников подписал, три печати поставил, пять раз на склады ездил, со всеми "тётками" (военно-морское прозвище работницы склада вне зависимости от возраста, внешности, семейного положения и вероисповедания - прим. Ред.) там перезнакомился… Не помогло… (передразнивая) "Не завезли, приходите через месяц" Так и вышли без ЗИПа… (уходит, махнув безнадежно рукой)

Часть первая
(На сцене выбритый до синевы Наш в парадной форме одежды, увешанный значками от "поплавка" до "Почетного донора" включительно, Их с приклеенной улыбкой на лице и Переводчик - лицо нейтральное, но придающее сценке правдободобие)
Наш: (с усмешкой) А скажи-ка мне, брат N, если у тебя вот эта, к примеру, пое@ень (технический термин - название любой части любого другого механизма - прим. Ред), сломается, что ты делать будешь?
Их: (недоуменно) Как что? Позвоню на склад (Наш медленно меняется в лице) и мне привезут новую. (Наш тихо звереет)
Наш: (в запале) А вот если нет на складе! Нетути!
Их: (терпеливо, как тяжелобольному) На складе всегда всё есть. Он же для того и существует.
(Наш падает на палубу, переводчик приступает к реанимационным действиям)
Занавес. Антракт

Часть вторая
(На сцене - те же. Наш - взлохмаченный, в расстегнутой тужурке. Их - продолжает улыбаться. Переводчик - обмахивает Нашего полотенцем)
Наш: В базе пять одинаковых эсминцев, представь, N, что на всех пяти одновременно сгорела эта пиzdюлина (технический термин - название любой другой части любого другого механизма - прим. Ред), а на складе их было только четыре, и ты позвонил пятым. Может такое быть? Что ты тогда будешь делать?
Их: (чуть отодвинувшись, чтобы не мешать Нашему падать) Такое, в принципе, может быть. НО ТОГДА Я ПОЗВОНЮ НА СОСЕДНИЙ СКЛАД!
(Наш падает. Тело выносят)
Занавес…

ЦАХАЛ.Служил со мной парнишка, хороший пацан такой, но простой как армейские трусики. Юмора он совсем не понимал, многие вещи воспринимал буквально. Слишком даже. Итак, курс молодого бойца (опять он, родимый). Поздний вечер, у нас два часа свободного времени. Контингент разный - и студенты, уже порядочно говорящие на иврите, и такие, кто "ни в зуб ногой", но армейского сленга ещё никто порядком не понимает. У нас пузырёк "Голды" (самая дешёвая водка в Израиле, которую можно пить). Сидим на бетонном парапете баскетбольной площадки. За парапетом - уютно устроился наш пузырёк и одноразовые стакешки. Украдкой наливаем, заливаем, запускаем, заедаем огурцами, жизни скромно радуемся. Командир наш невдалече проплёлся, на нас покосился и исчез. Мы ещё пропустили, продолжаем радоваться. Командир наш был парнем неплохим, из русскоязычных, но молодой и борзый. Короче, решил он сбоку к нам подвалить, вставить на всякий случай, чтоб хорошо спалось. А разговаривал он с нами на иврите, по-русски запрещено общение, предпологающее приказы. Короче, стоит он перед нами, разглядывает, ищет, к чему прие..цепиться. Мы совсем дышать перестали на всякий случай . Вдруг его око упирается в шапочку солдатика-собутыльничка (тот самый, простой парнишка). А на шапочке у него значёк с Винни-Пухом или типа того. Вообщем, напустил на себя важности командир и кричит "Шпох 50". Шпох на иврите обозначает - "разлей". На армейском сленге это значит "упал-отжался" 50 раз. Парнишка, простой с ивритом не в ладах, как сказано, смотрит на нас , типа, переведите, чего он хочет-то. Ну, кто-то и подмогнул ему - "разлей по 50", говорит. Мальчонка подсуетился, "ааа, командир, ну это всегда пожалуйста". Лезет , гад за нашей бутылкой и стаканами и НАЧИНАЕТ РАЗЛИВАТЬ ВСЕМ. У МЕНЯ ВОЛОСЫ ВСТАЛИ ДЫБОМ И НА ГОЛОВЕ И НА ЛОБКЕ И ПОДМЫШКАМИ, меня чуть не хватил КОНДРАТ. Клянуся. Короче, командир человеком оказался. Он закрыл глаза руками, постоял так с минутку и отправил нас бегать. Мы долго бегали, очень долго. Но никогда нам не было так легко в полной выкладке. Мы были легче пёрышка....
ПС - за водку на базе мой приятель отсидел три месяца в военной тюрьме, и знающие сказали, что он легко отделался. Мы потом ещё не раз пили алкоголь на службе, и всегда поднимали тост за "нашего" Толика, как эталон человеческой простоты, и "нашего" Натана, как символа человеческого понимания и человечности.

Государственный Эрмитаж (сериал)

Август 1985 года.

Эта девушка тогда впервые появилась в нашей кампании. Я на неё сразу глаз положил, да только вот пришла-то она с Андреем. У нас как-то не принято было отбивать подруг у друзей, да и нигде это не принято.
Но приглядевшись, обнаружил, что они с Андреем очень похожи. "Сестра, наверное" - подумал я. Осторожно выяснил, что это в самом деле так. Это обстоятельство меня очень обрабовало, мои шансы сблизиться с ней резко возросли. И весь вечер не отходил от неё, да и она была не против моего общества. Потом мы всей кампанией завалились в дискотеку в парке Бабушкина, которую называли в народе "Сарай". Сорокалетние "старожилы" помнят его хорошо, потом он, к несчастью, сгорел.
После Сарая, когда возвращались обратно, мы с девушкой незаметно отделились и поехали ко мне в общагу.
По дороге всё время болтали и тут мне открылась тяжелая, мрачная правда. Недавно она была беременной, её плод заразился краснухой. Пришлось сделать операцию, плод спасти не удалось, сама она тоже была в состоянии клинической смерти. Её откачали, но из-за приостановки кровоснабжения мозга крыша у неё слегка поехала. В довершение всего, когда вернулась с больницы, то узнала, что муж её бросил. Месяц она пребывала в тяжёлой депрессии. Чтобы вывести её из этого состояния, брат стал чаще выводить её в кино, в театр, в гости. Вот так и познакомился я с ней.
Как потом оказалось, всё, что она мне рассказала по простоте душевной, оказалось правдой. Да и я поверил ей сразу. По жизни у меня аллергия к женским хитростям, которыми барышни пытаются привлечь внимание мужчин. Над наивными женскими уловками, попытками "закадрить" просто цинично смеюсь. Но её наивный бесхитростный рассказ меня покорил сразу и бесповоротно. В общаге я договорился с ребятами нашей комнаты, чтобы они переночевали где-нибудь у соседей. Такие просьбы в общежитии не редкость и жильцы всегда шли друг другу навстречу, проблем не было никогда. И до утра мы с девушкой утешали и радовали друг друга, как могли. Благо следующим днём была суббота, выходной. Наконец, часов в десять утра, в дверь осторожно постучался мой сосед по комнате, армянин. Я намотал на себя простыню и приоткрыл двери:
- Чего? - говорю ему нелюбезно.
- Вы ещё долго, Саша? А то мне кое-что взять надо, - смущённо спросил приятель.
- Слушай, будь другом - съеби отсюда, куда хочешь, на полчасика. А мы уйдём к тому времени.
Через полчаса мы, позавтракав, пошли на улицу. Бабулечка-вахтёрша с воспиталкой на вахте бесцеремонно таращились на нас, вслух делясь впечатлениями. Мда, общежитие строителей - не самое лучшее место для интеллигентной девушки с консерваторским образованием. Как я узнал, она работала преподавателем в музшколе.
На вахте позвонил её брату и успокоил его.
- Что сказал брат? - спросила меня девушка.
- Что он тебя очень любит и переживает за тебя. - ответил я ей.
И мы решили сходить с ней в Эрмитаж. Ещё когда жил в Крыму, случайно купил книжку "Искусство Западной Европы" и узнал из неё много интересного. Поэтому, когда мы ходили по залам Эрмитажа, мне было, что рассказать ей. А иногда мы просто останавливались в коридоре и целовались, несмотря на негодующие вопли бабулечек-смотрительниц.
Нет, мы не делали это демонстративно, просто нам было так хорошо, что не замечали ничего вокруг.
И вот мы в зале Леонардо да Винчи у его знаменитой картины "Мадонна с цветком" (http://www.hermitagemuseum.org/
html_Ru/08/hm88_0_1_28.html).
Я рассказал своей девушке, как эту картину, сильно замазанную поздними добавлениями, неведомо какими путями оказавшуюся в России, приобрёл купец у какого-то мужика, и продал в свою очередь, частному коллекционеру. Так из безвестности воскресла картина гениального итальянца.
В этот момент в зал вошла группа интуристов, которым бойко щебетала смазливая молоденькая экскурсоводша, намакияженная безвкусно и чрезмерно, словно валютная проститутка. Впрочем, отличаясь от последней лишь набором услуг, но не отличаясь натурой.
- On the left side you can this picture of the famous Italian artist... - верещала она, поворачиваясь к картине.
А перед картиной стояли мы.
- Мотайте отсюда, - сказала она нам негромко, продолжая мило улыбаться иностранцам.
- Чего? - оскалился я.
- Чешите, я сказала! А то вон щас милиционеру скажу. - И она кивнула на стоящего у окна милиционера.
Тот, поняв, что ситуация требует его вмешательства, поправил кобуру и направился к нам.
- Fuck you! Sheet! - выдал я этой крашенной суке весь набор известных мне английских ругательств. И взяв свою подругу за руку, удалился в другой зал.
Это сейчас эти слова знают даже дети, тогда они были нашим гражданам в диковинку. Поэтому милиционер поразмыслив, решил, что ничего криминального не произошло, вернулся к окну.
Вобщем, поставил я эту шлюху-экскусоводшу в такую же языковую вилку, что и она меня. Она обосрала меня перед подругой, оставаясь милой и любезной в глазах иностранцев. Я её также обосрал перед иностранцами, но в глазах милиционера и (надеюсь) своей девушки, не сказал ничего плохого.
Вобщем, пусть теперь стоит в дерьме и обтекает.
Ну и что дальше с той девушкой, спросите? Вообще-то к Эрмитажу это уже не относится, но расскажу. Мы прожили вместе ещё неделю. Жили пока у неё и собирались снять комнату. Ей и в самом деле стало значительно лучше. Уж не знаю, была ли моя близость с ней тому причиной, но думаю что это так в самом деле, и горжусь этим. Ну не могу я улучшить весь мир, пусть хоть одному человеку сделаю лучше.
Потом ей стало настолько лучше, что она решила, что сможет обойтись без меня. Вдруг обнаружила, что у нас полное несовпадение взглядов и вкусов. А потом просто предложила мне уйти. Я не читал тогда ещё романа Т. Фитцджеральда "Ночь нежна", а потому не знал, что это обычное окончание подобных романов. Женщины не прощают великодушия.
Я просто обезумел от горя. Как это уйти? Да ведь это же убить часть самого себя, самую лучшую часть! Но пришлось. Раз уж я любил её, то это последнее, что мог сделать для неё. Правда, она пыталась утешить меня:
- Но ты можешь заходить иногда, как друг.
- Спасибо, - говорю, - но под словом дружба я понимаю совсем другое.
И ушёл. Навсегда. Сейчас, женат, счастлив, у меня две замечательные красивые дочки. И никогда не пытался найти её, встретиться с ней и т. д. Как говорится - "уходя - уходи". Только иногда от общих знакомых узнаю, как у неё дела. У неё тоже семья, другой муж. Тот, её первый муж, бросивший её больную, кстати - музыкант филармонии, тоже женился по новой, есть ребёнок. Вроде всё в порядке, короче - хэппи энд.
Только вот иногда, очень редко, мне домой кто-то звонит. Я беру трубку, говорю "Аллё", а на том конце провода никто не говорит, только тихо плачет.
И уж совсем не думал я тогда, в 85-м, что в Эрмитаже буду потом работать. Проходя по Иорданской лестнице (http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/08/
hm88_0_1_21.html), вспоминал, как мы, увидев, что у одной из статуй обломана кисть поднятой кверху руки, загадали тогда, что ещё раз вернёмся сюда вместе, когда кисть отремонтируют. В 93-м, когда я поступил в Эрмитаж, рука у статуи была уже восстановлена. Вот только мы с ней вдвоём так и не пришли в музей никогда.
PS: История абсолютна подлинная. Настолько, что хочется сейчас её стереть. Пусть уж лучше останется.