День связиста.
"У меня зазвонил телефон.
Это кто говорит? Слон!"
(детский стишок).

- Мы как, с танками погружаться будем? Стремно, в учебке нам только рассказывали, как на БМП речку переплывать, и то мало. - Я затянулся остатком "Примы" в последний раз, обожгло пальцы, выкинул микроскопическое подобие окурка. Утренний холодок давал себя знать ознобом.
- Та ни, ты шо! Мы ж тут тики для забезпечення связи. Абы рации на танках не поглогли, а так - гуляй не хочу! Оно, там лис, тут рика! - мехарь Ваня из разведки, с которым мы вдвоем выехали на дивизионные учения по преодолению танками водных преград, по-хозяйски основательно протер чистой тряпочкой триплекс, другой рукой широко махнув на окрестности..
- А чего ж ты тогда все щели да люки тавотом посмазывал, если только на обеспечение? - поинтересовался я, стараясь как можно ехиднее.
- Ну...А якщо приказ какой? Треба ж готовым буты! - немного поразмыслив, ответил он.
Невозмутимость Вани в сочетании с хозяйственностью были белой завистью роты связи и части разведки. Такой аккуратности в обращении вверенное ему военное имущество ни от кого другого еще видело.
- Вот тики з питанием погано. Сухпаем сытый не дуже будешь. Тута рядом часть якась стоить...Пушкари, по-моему. Треба розвидаты буде, як там.- Хороший и здоровый аппетит Вани тоже был широкоизвестен.
- Ну, это ж завсегда пожалуйста! - Мой аппетит на известность не претендовал, но я им все равно гордился. - Как линию проверять буду, так заодно. Кстати, она прямо на коммутатор пушкарей идет. Про хавчик и поинтересуюсь!
Как и положено на любых уважающих себя учениях, линия связи или "только что была" или "сейчас будет". Хотя, как ни странно, в этот раз, в силу узкой специализации отрабатываемых боевых задач, к участию не приглашались никакие агрессоры из числа братьев по оружию.
Как-то: десантников, квартировавших рядом с нашим полком или своей же разведки, которых хлебом не корми, дай чего-нибудь спиздить, взорвать или хотя бы просто поломать.
Однако, положение это не спасало: линия регулярно и многократно в сутки подвергалась нападению неизвестных диверсантов из числа местного населения, пристрастившигося к использованию военного снаряжения в мирных целях.
Ловить их по ночному смешанному лесу, в котором буквально "хоть глаз выколи" было проблематично, а сторожить все два километра провода одному человеку (мне) - нереально.
Поэтому одни (население) успешно вырезали те части провода, что были не на соснах (ох, и задобался я по ним с катушкой лазить!), а другой (я) - успешно восстанавливал линию в самых разных участках ее обрыва, благодаря чему некогда цельный провод стал состоять из разной длины обрезков, затрудняющих в случае чего, определить место разъединения контактов.
После обеда, когда я мирно дремал с РС-159 под головой за кустиком возле спуска к воде, по которому один за другим взревывали уходящие под воду танки с высокими трубами над башнями, раздался командирский рев, соперничающий по тембру и громкости с танковыми двигателями.
Рев означал только одно, что в переводе с армейского на человеческий означало: "Где уважаемый Связист и не мог бы он быть настолько любезным, чтобы оказать услугу: починить линию связи с коммутаром артполка?"
Я уныло побрел к своей БМП, с завистью посмотрел на Ваню, возлежащего на броне пузом к светилу, и задумался: брать тяжелую катушку или так пронесет? Может, просто какой-то чудак провод из коммутатора выдернул?
Было уже сегодня такое. Дважды.
Они там кроме своих пушек вообще ничего не видят, пушкари эти...
Решил катушку не брать.
Жарко. Пахнет соляркой, кирзовыми сапогами Вани с аккуратно навешенными на них сверху портянками и разгоряченным металлом с тавотом.
В общем, идти не хотелось, а надо было. Приказ, знаете ли...
Обрывов не нашел.
Как проще всего проверить состояние линии, из полевого телефона и коммутатора после проведенного осмотра? Правильно, в первую очередь - нужно позвонить.
Звонок с коммутатора в палатку, где был установлен телефон, был уже примерно двенадцатым за последние полчаса...
В палатку, где мирно посапывали полу-дембеля из поваров, обеспечивающих питание командования...
О том же, что грозный Командир, перед тем, как вызвать Связиста, послал посыльного на коммутатор поинтересоваться причиной молчания, пока я искал эту самую причину в лесу, меня не известили...
Позже стало известно, что там (как и ожидалось) опять не туда воткнули провод, и радостный посыльный (чтобы доложить об исполнении непосредственно Командиру) наяривал ему в палатку с упорством молодого джейрана, пока я только еще добирался до коммутатора.
Таких нетелефонных выражений телефон давно не слышал. Но он был военным телефоном и поэтому не покраснел, стойко перенося и передавая все, что там положено по Уставу.
Не покраснел и я, как Связист, которому было по роду службы иногда выслушивать все то, ради чего и существуют телефоны, передающие звуки человеческой речи.
Поэтому забежав по дороге с коммутатора в артиллерийскую столовую и подкрепившись на правах упавшего с неба прикомандированного (о котором никто в полку, понятное дело, и знать не знал), я поплелся обратно, радуясь летнему вечеру и вообще относительно вольной жизни.
Порадовав Ваню известием о возможности натоптаться на халяву, взамен я был им обрадован местными новостями, появившимися в мое отсутствие:
- Слухай, тут такий шухер зараз! Просто капець якийсь! Командир выстроив усих поваров, шо рядом у палатке з ним живуть и таких звиздюлей дае, ого! - и показал свой большой кулак в виде иллюстрации.
- А что случилось? - нехорошее предчувствие кольнуло меня где-то ниже спины.
- Та, представляешь! Сыдять повары у палатке, звоныть телефон... - Ваня выдержал актерскую паузу, наблюдая за моей реакцией.
- Ну?! - не выдерживаю я.
- Шо, ну... Хтось из ных пиднимае трубку и посылае на хуй того, хто звоныть. Каже, заебалы вже со своим телефоном!
- А-а-а-а... - вспоминаю я все, услышанное по телефону от поваров сегодня.
- От тоби и "а"... А то звоныв замполит дивизии... Полковнык Стрижовский. Ну, ты знаешь. Сказав зараз приидэ, шоб йому показали того, хто його послав. Сказав - сам выибэ! Пэрсонально! - закончил Ваня, сладко смакуя последнее, умное слово.
А я подумал, верно ведь говорят: "Не суйся в воду, не зная броду!". И захотел добавить: "И не матерись в телефон, не зная, с кем говоришь!".
И еще я чуть-чуть почувствовал себя отомщенным. Так, маленькая житейская радость!

Пособие по рефлексии, или один день в заводе.

Молотки, тля. Ну как же надо воспитывать работяг, и главное чем - им по три месяца не платят, значит, шилом, а чем еще - чтобы в семь тридцать эти уроды начинали грохотать прямо над головой.
Звонки всякие, трансляция проснулась, бойцы шастают уже туда-сюда мимо блока офицерских кают. Свежесть в открытый иллюминатор, чайки кричат снаружи, там - ранняя осень над просторами маркизовой лужи. Органы чувств и действий на месте, мы живы и относительно здоровы, спасибочки.
Нет, все, уже решительно не поспать. Щас припрется вестовой. Ну ладно, последний зевок - у-у-а-а-а, аж хруст в челюстях. Пора. Итак - я опять старший лейтенант морчастей погранвойск, я опять на корабле, корабль опять в заводе. Начало нового дня в этом непростом мире.
Нижняя, штурманская койка пуста. Уже. Или еще?
Тапки.
Так, мою пасту опять утащил рог. Подозреваю, что он там бражку гонит, иначе зачем человеку с обычным рылом столько зубной пасты? Кислотно-щелочной штурманский «Поморин». Хорошо бы шампунь новый купить... Интересно, кто же из мореплавающих первый раз поссал в раковину? Как возникают настолько нерушимые традиции? Зам пытается это объяснить отсутствием гальюнов непосредственно в каютах офицеров на кораблях 3-го ранга. По-моему, здесь глубже - офицер я или нет, могу я себе позволить то, что не может позволить себе моряк? Даже если это не то что в рамки приличий, в рамки элементарной порядочности не укладывается? Ну хватит, пожалуй, чистоплотный ты мой. Хочешь - иди в гальюн, здесь два шага. Не хочешь... Офицер я или нет?!
Когда-нибудь у меня будет жена. Когда-нибудь кремовые рубашки я буду только носить. Скорее бы.
Куртка п/ш, последний бой полушерсти синего цвета. Новые уже черные и на молнии. С капюшоном и подтяжками. Господи, ну кто же придумал для плывучих погранцов зеленый кант на погонах? Из-за этого в клубах морчастей совершенно недопустим бильярд - если только стол не синего или красного сукна.
Ну, три-четыре: стук в дверь.
- Товарищи офицеры, стол накрыт, прошу к столу, - вестовой такой же замызганный, как и вся окружающая действительность.
Матросы в морчастях в общем-то вежливые. Матросов для морчастей по-прежнему отбирают с пристрастием, как же, лицо государства. Кислое такое и прыщавое. Ладно-ладно, зато они честь отдают. Даже мичманам. Наблюдающие это дело флотские тихо хренеют. Оно и понятно - такие монголо-уголовные банды, что раз в полгода получают они, требуют в повседневном общении кастетов и цепей, какая уж там честь.
- Стой, - кричу, - руки покажи.
Боец, недоуменно хлопая глазами, протягивает руки. Чистые, насколько они могут быть чистые у бойца.
Вообще-то я сначала пожалел, когда сюда попал служить. Смотрю - ничего общего с флотом. Я начинаю про училище там, про практики на кораблях, приказы всякие, что знал, а мне со всех сторон - да забудь ты про флот, здесь все по-другому. Ну форма почти та же, корабли почти те же, а смысл службы другой совершенно. И вот он-то, этот смысл, и формирует совершенно особенный портрет морского погранца. И характер.
Какой такой, думаю, характер?
А мне объясняют - такой. Во-первых, кастовость. Нового лейтенанта морчастей на вокзале или в аэропорту встречает специально дежурящий там с «уазиком» офицер политотдела бригады (это правда). Лейтенанту морчастей сразу начинают отдавать честь абсолютно все матросы его бригады (тоже правда). Лейтенанту морчастей сразу выдают новое удостоверение, где написано, что он теперь военнослужащий КГБ СССР. В большинстве бытовых житейских ситуаций это удостоверение открывало совершенно недоступные флотскому офицеру возможности. Плюс оклады повыше (слегка). Плюс квартиры (по возможности).
Во-вторых, уникальность. Соотношение такое: в округе десять-пятнадцать отрядов и одна-две бригады. Десять зеленых полковников на одного капраза. Кто ему указ? Кому из генералов округа охота разбираться в морских делах? Есть, правда, там адмирал с кучкой флагманов, вот только эти. Но эти нормально припаиваются и прикармливаются, и очень скоро начинают рычать и лаять только для понта. Командир же отдельной бригады, которые и есть основная форма жизни морчастей, это абсолютно всемогущий самодержец на вверенной ему территории. У него все свое - береговая база, автопарк, склады всего возможного имущества, спирт и ГСМ, и даже подразделение судоремонта, со своим слипом и материальными запасами.
- Захочу, - говорил мой первый комбриг, - отделюсь в суверенное государство. И начну клепать сейнера да валить лес на продажу. Прямо не выходя из бассейна.
И, в-третьих, главное - несение службы по охране границы является боевой задачей. Поэтому погранцы, как и подводники, в море не пьют. А высокие скорости передвижения нарушителей и территориальная скованность приводят к необходимости быстро думать - тоже как у подводников. Вот только подводники своей трезвостью и быстромыслием страхуют в основном себя, а морские погранцы - экономические интересы государства ( «Чё?» - говорит на это флот и кривенько так недобро улыбается. Что ж, у каждого своя вахта). Поэтому народ в морчастях об этом шутить не любит и довольно нервно реагирует на хохот и иронию в отношении «сторожевых псов», «границ на замке», «железных занавесов» и пр. - работа такая. Во многом военные, абсолютно морские, и все-таки в чем-то - менты. Вот здесь и расположено основное отличие. Мы реже смеемся. И над более народными, простыми вещами - бежал, например, ежик, упал и умер. Ха-ха. Ну что ж тут поделать, ну такая, епт, работа.
- Понимаешь, тупые мы, тупые!!! - орет в ВПС командир пограничного корабля, с которым ОД ОВРа пытается говорить на сленге своей базы, - Погранцы мы!!! Шуток мы не понимаем!!! Ты нормально скажи, могу я у 22-го швартоваться или нет???!!!
Это в основном и формирует морской пограничный характер. Нормальный, мужской, начальствоустойчивый и не особенно укачивающийся. Но выражение лица иногда, местами, исключительно по факту выполнения должностных обязанностей - простенькое, контрольное. Видели налогового инспектора? Вот где-то такое же. Подчеркну - иногда.
Хотя, собственно, чем дальше от Москвы, тем человечнее.
Ба-а! В кают-компании сидит и хлещет помощничье кофе мой флагман. То есть, бригадный, рано мне еще флагманов иметь (хотя поиметь их никогда не поздно), но мой в смысле специальности. Говорят, он долго хотел перевестись в замполиты, да не удалось. Морские погранцы весьма уважают плавающих замполитов. На маленьких по определению пограничных кораблях зам - фактически старший вахтенный офицер, нормально несущий ходовые и якорные вахты наравне с остальными, и только в свободное от вахт время ебущий мозги политикой партии, и то в основном матросам. А еще зам очень часто командир осмотровой группы. Так что штатно положенного дерьма корабельной жизни ему тоже перепадает неслабо. Вот вам еще одно отличие от флота.
- Здравия желаю, Сан Саныч, - говорю я. В морчастях по званию обращаются к НШ и выше. Остальные - по-человечески. Тем более мой - давно пенсионер и служит по-инерции. Просто связь - такое дело, само по себе не работает. Вот флагман и работает, чтоб работало. Как педали крутить.
- Доброе утро, дорогой. У тебя что, совсем проблем никаких нет, кроме как хуйней пострадать?
- В смысле?
- Кто ремонтные ведомости корректировал? А потом подпись мою подделал? Молчишь, гадский папа? Щас спецы понаедут со всего СНГ, а платить им ты будешь?
- Э-э.. так ведь не работает...
- Ну что, Боже мой, что из того, что у тебя не работает СБД? Ты хоть раз его использовал? Надо, надо было у тебя все это позабирать на склады, чтоб осталось только реально нужное - два передатчика да три приемника. Две станции. Что тебе еще надобно, а, голубь? «Рейд»? Ну, «Рейд». Господи, вот вы, калининградцы, просто пиздец какие правильные по- науке. С товвмушниками проше. Ну неужели так сложно понять: работает нужная техника - не трогай. Не работает нужная техника - вызывай спецов. Существует техника ненужная - опечатай и вообще о ней забудь. Что непонятно?
- Все понятно.
- Правда? Хули так рано? Знаешь, зачем я здесь? Щас приедет Мукомолов. И я посмотрю на его настроение. Ежели ему опять не дают квартиру, сам ляжешь под танк, так и знай.
Мукомолов - это окружной флагманский связист. Он двести лет прослужил на Камчатке. И вот уже сотню лет в Питере - и все без квартиры. Ему все время обещают. И он верит. А потом дают всем остальным. В такие моменты лучше валить в госпиталь или в отпуск.
- Понял, - говорю, - Естьтакточно.
- Поешь - иди раскоммутируй штыри (антенны), возьми бойцов и пооткрывай ШСУ (антенные прибамбасы). Учить вас, дураков, буду уму-разуму.
- Есть.
На крыше надстройки - куча народу. Мех готовится извлекать на свет Божий средний главный дизель, который на последней границе погнал стружку. Для этого надо организовать дырку прямо в центре корпуса, сквозь надстройку и палубу. Мне кажется, что с нашей организацией работ на кораблик проще прицельно сбросить небольшую бомбу. Результат будет тот же.
Так что антенны приходится заваливать. За чем нас и застает тащщ Мукомолов.
Видимо, ему опять пообещали и пока никого другого не осчастливили. Так что беседа, назовем это так, протекает мирно. На всякий случай Мукомолов прошелся по постам и с пристрастием подергал заземление. Должен же флагман округа наковырять каких-то замечаний. Так бы и убыл с миром, да заявился начальник участка с ведомостями, в ухо его чих-пых. Ну, и Мукомолов увидел сакральное слово «СБД». Что означает «сверхбыстродействующая связь». Относительно, конечно, ничего в этом мире не летает быстрее света. Делали эту ерунду в основном для подводников, чтоб незаметнее было. А потом поделились со всеми, в том числе и с погранцами. Только там текст все равно набирать на клавиатуре надо, перед охуенно-то быстрой передачей. А у нас на участке пока будешь пальцем в клавиши тыкать, все браконьеры разбегутся. У нас главное - радиотелефон. На Курилах - тем более. Так что работало это суперскоростное чудо в морчастях только в тех краях, где много моря, то есть на Камчатке да на Севере. То есть именно там, где и прослужил последнюю тысячу лет капитан 2 ранга Мукомолов. Как раз внедрение этой проклятущей СБД и обеспечило ему досрочную каплейскую звездочку.
Так что знаете, за что трахнули Сан Саныча? За неиспользование СБД. Такой полезной (вот урод), практичной (академик #уев) и проверенной опытом (русско-японский ветеран, мля) в охране границе штуки.
Вот так оно бывает. И успокоить Мукомола удалось только сытным обедом с последующим малым сбором в моей каюте, плавно переходящим в ужин. Пришлось раскурочить НЗ, заготовленный совсем для другого случая. В этой связи, а также ввиду выгрузки дизеля, никаких других работ не проводилось. Как подсчитал однажды рог (командир БЧ-2,3), такими темпами мы выйдем из ремонта года через полтора. Ну и хорошо.
Плавно, степенно, давно предопределенным путем, над альтернативной столицей соткались не холодные еще осенние сумерки. Замерли в темном небе здоровенные пеликаньи головы портовых кранов. И отдаленный щебет большого морского города в джазово-непредсказуемой оркестровке уличной жизни поплыл над темной водой.
Проводив Мукомола с Сан Санычем (смотри, студент, и учись, тебе нас менять) я сел на рабочую баночку на пирсе и закурил. В голове шумело шило. Рядом бегущая неспешно мимо вода тихонько жмякала о кранцы судостроительного пирса мой маленький пограничный кораблик. Штурман, мех и боцман опять намылились в ДОФ, гордо пропылив мимо в строю правильного фронта. Кончался еще один день. В службе и жизни. Что-то ждет нас завтра, а?
Молотки, так их мать...

А командиром у нас, офицеров, был прапорщик

Алексей Куликов

Военкомат сделал мне предложение, от которого невозможно было отказаться. Собрали нас по одному-два человека от каждого райвоенкомата Москвы (всего чуть больше 40 человек) в Московском военном училище (бывшее имени Верховного Совета). Там нас нарядили в какой-то древний камуфляж и сапоги, ходить в которых было невозможно. Потом, правда, привыкли, деваться некуда. Некоторые люди оказались более продвинутыми и привезли собственную форму, другие купили камуфляж прямо в местном военторге.

Мы еще долго слонялись взад и вперед, и на полигон училища, недалеко от Ногинска, мы попали только к вечеру. Нам выделили персональную казарму, в которой было холодно и сыро. В итоге, к концу сборов голоса у всех осипли. При этом в казарменном умывальнике была горячая вода! Тем не менее, в целях недопущения заболеваний среди личного состава, приходилось на ночь выпивать граммов по 100-150. После «дозы» народ хорошо засыпал, но просыпались мы все равно скрюченными от холода.

Люди приехали на сборы самые разные. Одни прошли Афганистан, Абхазию и Чечню. Другие получили звание лейтенанта после вуза. Третьи получили звания в армии и других структурах. Так или иначе, все - офицеры запаса, от лейтенанта до подполковника. И на гражданке у людей самые разные занятия. Здесь были владельцы фирм, частных охранных предприятий, сейлз-менеджеры, программисты, охранники, научные работники и так далее, в возрасте от 26 до, наверное, 50 лет.

В первый вечер мы обустраивались и никто нас не трогал. Партизаны (так называют тех, кто призван на военных сборах) мирно отпраздновали возвращение в армию.

В столовой кормили, честно говоря, ужасно. Вечная водянистая картошка, реже - слипшиеся макароны или каша (какая - так никто и не понял). Вместо мяса иногда давали каплю фарша. Рыбное меню ограничивалось селедкой (давали много) и соусом из консервов (а-ля килька в томате). Народ подобрался сердобольный и все больше преживал о курсантах и солдатах, которые это едят всю службу. Мы-то на 10 дней, да и люди взрослые, работаем, деньги имеются. А рядовой, к примеру, получает в месяц 100 рублей, сержант, командир отделения - 320 рублей. По словам одного из сержантов, этих денег ему хватает лишь на сигареты и раза три сходить в «чипок» (чайная). Я сам, например, служил в 1990-92 гг. (кризисные годы, талоны и т.п.), но кормили нас гораздо лучше. В общем, часть наших со столовой завязала после первого же дня.

А на второй день начались занятия. За эти дни нам рассказали о боевой машине пехоты (БМП), топографии, вооружении, химзащите, тактике. Надо заметить, что преподаватели рассказывали очень понятно и доступно. Каждый «партизан» смог посидеть в БМП и БТР. Стрелять из них нам, правда, не доверили, зато выдали кучу патронов для автомата и двух пулеметов. Вот где народ оттянулся! Дула уже почти дымились, а боеприпасы все не кончались.

В один из дней к нам приезжал с проверкой полковник из штаба Московского военного округа. По этому случаю нам выдали автоматы (давно нечищенные, без патронов), противогазы, нарядили в каски, от которых к вечеру голова болела как от сильнейшего похмелья. Полковник рассказал нам, что впервые за много лет сборы проводятся в этом училище, что-то еще о политическом моменте. После этого он предложил задавать ему вопросы. Кто-то из строя тут же спросил: «Товарищ полковник, разрешите узнать, как здоровье Верховного Главнокомандующего?» После этого проверяющий расслабился и беседа потекла более плавно. В частности, он нам поведал, что курсантов кормят на 20 рублей в день и поэтому с питанием поделать ничего нельзя. А тепло отключено потому, что уже лето. Логично! В общем, проверка прошла успешно.

На воскресенье всех отпустили в «увольнение». Из дома были привезены теплые вещи, одеяла и даже спальники. Спать ночью стало теплее, однако от легкой простуды все равно никто не уберегся. В понедельник в столовую ходила лишь небольшая «партизанская кучка».

Наши отцы-командиры (у нас были начальник сборов, подполковник, двое старших лейтенантов и прапорщик) заботились о своих подчиненных по мере своих возможностей. Непосредственно водил нас в столовую и на занятия прапорщик! Такого - чтобы прапорщик командовал офицерами - видеть еще не приходилось. После обеда, покурив в специально отведенном для этого месте рядом со столовой, мы ему говорили: «Старшина, мы поели, веди нас домой!». После этого он нас строил и вел в казарму. Вообще народ старался все больше шутить, смеяться, постоянно рассказывались какие-то истории.

Таким образом, время сборов прошло незаметно. В последний день автобусы отвезли нас обратно в Москву, в училище. Там мы сдали обмундирование. Но после этого нас не отпустили. Оказалось, что нам еще причитается за службу! Выдали нам по 772 рубля. Как говорится, удивительное рядом. Напоследок все обменялись телефонами и разъехались по домам.

Как нам неоднократно говорили самые разные люди, с которыми мы так или иначе сталкивались за время сборов, на нас обкатывали несколько подзабытую технологию подобных мероприятий. В будущем они будут проводиться чаще. Главное, чтобы президент подписал указ.

А, забыл самое главное! За то, что мы не уклонились от прохождения военных сборов, нам обещали в ближайшее время повысить очередное воинское звание. Так что в августе я, видимо, выпью с друзьями боевые 150 грамм за свое капитанство.
www.strana.ru/stories