ИЗЯ И ВИТЯ

После службы в армии довелось заниматься ремонтом всяческого КИПа. И вот на ремонт начали поступать сцинцилляционные радиометры. А для калибровки лежал у меня в столе свинцовый толстостенный контейнер с алюминиевым диском внутри. В диск же была впрессована маленькая пластинка кобальта-67. При калибровке датчик радиометра вплотную прислонялся к диску, а сам радиометр переключался на самый нижний предел, на максимальную чувствительность. Процедура калибровки занимала считанные минуты.
Был у нас один товарищ, крайне озабоченный своим здоровьем. Нет, он не был с детства болезненным мальчиком. Он вообще никогда не болел. Просто папа его был довольно известным в городе врачом, и у Вити на медицинской почве слегка сместилось начало координат. Например, ровно в 11 часов он должен был скушать, не съесть, а именно скушать одно варёное куриное яйцо. Ровно в 11:30 он должен был сходить в туалет. Мы иногда устраивали ему маленькую трагедию, заняв туалет в 11:25. Почему ему не приходила мысль занять туалет в 11:24 для меня до сих пор загадка.
В обеденный перерыв Витя доставал нет, не тормозок, а общую тетрадь и говорил старому прибористу Коломацкому, который как пришел с фронта во френче, так его и не снимал: - почитать вам мой новый рассказ? - Читай Витя, читай, - благосклонно кивал Коломацкий, ставя на электроплитку, сделанную из обрезка асбоцементной трубы сковородку с салом. Мы порскали в разные стороны, ибо Витины рассказы, смешиваясь с запахом жарящегося сала вызывали непреодолимое желание аварийно сбросить заблаговременно, еще до обеда сожранные тормозки.
Как то раз, пока Витя отдыхал в Крыму, кто-то притащил из химлаборатории, через коридор от нашей, пачку фенолфталеиновых бумажек. Не помню уж зачем. Мы дружно вспомнили уроки химии, поплевали на бумажки, посмотрели, как они розовеют. Несколько листочков осталось лежать на Витином столе. И вот Витя пришел на работу и тут же обратил внимание на эти бумажки.
- А это что такое, - спросил он после того, как мы выразили ему сочувствие в связи с окончанием отпуска. Должен заметить, что мы действительно были огорчены тем, что отпуск у Вити уже закончился.
- Это санстанция для тебя оставила, анализы надо сдать - мгновенно ответил Изя. Санстанция нас навещала два раза в месяц, брала пробы воздуха и девочки, кстати, там были, что надо.
Мы тут же захлопнули открывающиеся рты и озаботились своими делами.
- Зачем это, какие анализы?
- Так ведь в городе эпидемия, - ответствовал Изя. - Папа разве тебе не сказал?
- Да нет, я только сегодня ночью приехал, мы и не общались с ним. А что за эпидемия, - заволновался Витя?
- Бешенства. Передается воздушно - капельным путем. Да ты не волнуйся. Ты ведь только приехал, и потом это почти на восемьдесят процентов излечимо.
- И что с этими листочками надо делать?
- Надо написать свою фамилию, аккуратно плюнуть и сдать химикам, Светлане Павловне.
Кто то не выдержав, хрюкнул. Честное слово, это не я. Я сидел, до крови закусив губу и наблюдая в полоску зеркальной приборной шкалы за происходящим, время от времени имитируя кипучую деятельность щелканьем переключателя.
Витя подозрительно осмотрел наши спины. Жажда жизни боролась со смутными подозрениями. Он сделал пару шагов, открыл дверь в кабинет шефа.
- Шеф, ты плевал?
- Плевал, - не задумываясь ответил шеф, который как раз заканчивал свой диссер и ему на всё остальное было действительно плевать.
И Витя уверовал.
Когда бумажка покраснела, Вите было уже не до наших рож, которыми мы тщетно пытались изобразить сочувствие. Бледный до состояния подсиненной штукатурки, он на негнущихся ногах проследовал к химикам и положил на стол перед Светланой Павловной свой приговор.
- Что это, - спросила она.
- Это я плюнул, - обреченно изрек Витя.
- Виииииитя????
Дальнейшее тривиально. Полрабочего дня псу под хвост.
Так о чем это я вообще? А, да, о кобальте.
Витя очень нервничал, когда я доставал и открывал контейнер. Надо сказать, что у Вити на руке были роскошные по тем временам Командирские часы со светящимися стрелками. И я попросил Витю снять часы и положить себе на стол, а самому подойти и взглянуть. Так вот, на калибровочном пределе при приближении к Витиному столу прибор зашкалил метра за два. И еще пару раз, по мере приближения пришлось увеличивать предел, каждый раз на порядок. Я сам удивился, а Витя смотрел на шкалу и на переключатель пределов таким взглядом, что я пожалел, что нас сейчас в комнате только двое.
- А ты еще сидеть любишь, подперев голову левой рукой, - сделал я нечаянно контрольный выстрел. Больше мы этих часов не видели.
А Витя вскоре ушел от нас. Его приняли в Союз.
Писателей.

КТО ПЬЯН, КТО ПЬЯН...

1. Вместо пролога.
Государственные испытания, ввод крейсера в состав сил постоянной готовности - это Севастополь. Для меня, закончившего лучшее в мире военно-морское училище в Стрелецкой бухте, представлялся шанс встретиться с юностью, и я не имел права не воспользоваться им в полной мере.
Белокаменный принц часто видится в снах,
Где девчонок табун в чудном южном загаре.
Там и я в бескозырке и белых штанах
Рассекаю простор на Приморском бульваре.
Вторжение через забор в родное училище после ужина в "Бригантине" с другом-однокашником Сашей Шевченко в два часа ночи, усугублённое распитием спиртных напитков в общежитии пятого курса с последующим посещением расположения факультета - само собой являлось безответственной детской выходкой. Но вот мы снова кланяемся бронзовому Павлу Степановичу; растворяемся в сошедшей откуда-то атмосфере привычных запахов и звуков; двигаемся с песней по направлению к столовой; находим на пожелтевших факультетских стендах фотографии пятилетней давности с увековеченными в "Униброме" лицами наших однокашников. Дежурная служба нас не сдаёт. Душа до краёв переполняется верой в незыблемость представлений о вечности и незапятнанности курсантско-гусарских ценностей, когда-то здесь поселившихся в нас. И грош цена на моём Флоте тому, кто их не сохранил.
- А может, зайдём, Знамя поцелуем?
- Да нет. Не поймут...
И не знал я, капитан-лейтенант с горящими глазами и пламенным сердцем, что в последний раз в жизни посетил родную Систему, да к тому же, как и подобает верному, но непутёвому её сыну, пришёл и ушёл через забор. Через четырнадцать лет моего училища не станет...

2. "Сибирская" - 0,8 л (45 град.).
Описываемые далее события происходили в те далёкие времена, когда ещё не было пластиковых бутылок, а курсанты и младшие офицеры могли себе позволить в каждый "сход" посетить ресторан в случае острой необходимости.
И вот через пять лет после выпуска снова: "Севастополь", "Бригантина", "Украина", "Нептун". Ты важно и непринуждённо сидишь за столиком со своими новыми сослуживцами и пыжишься изобразить из себя завсегдатая данного интерьера, где ты всех и тебя все знают. А сам в сладкой истоме видишь себя, сопливого и стриженого, зажавшего в кармане вожделённую пятёрку, которую в случае заказывания музыки придётся дополнять закладыванием наручных часов.
Анатолий Филимонов, Жора Меньшиков и я - в "Нептуне". Мы - устойчивое добровольное неформальное объединение офицеров различных специальностей, спаянных узами любви к Флоту, его традициям и истории. Уважительные и открытые отношения стирают некоторые возрастные и служебные различия между нами. Цифры, обозначающие наш возраст, расположены в арифметической прогрессии с d равным трём годам (Анатолий - Жора - я). Это, тем не менее, исключает любые формы проявления "годковщины", и личностное отношение к чужим преклонным или юным годам определяется только воспитанием. Мы - немногие вахтенные офицеры крейсера, которые знают и постоянно совершенствуют свои познания в довольно косноязычных лабиринтах "Командных слов", чем невероятно гордимся.
И надо же было такому случиться, что именно сегодня в меню и в продаже впервые появились два новых сорта водки: "Пшеничная"(40 град.) и "Сибирская"(45 град.). Естественно - по бутылке на "рыло" и - однозначно - "Сибирская"! Откуда нам было знать, что ёмкость этих новых произведений самой бюджето-наполняющей индустрии составляла 0,8 л. Да, а если бы и знали, то что бы это изменило?!
Непринуждённый разговор о судьбах флота, о путях повышения его боевой готовности, обсуждение новых находок в недрах "Командных слов" - всё это внезапно прерывается отвратительной усиленной динамиками фразой: "Оркестр исполняет последнюю песню". Далее было всё, как обычно: счёт, бутылка марочного "Портвея" - с собой, фуражки - из гардероба и - вперёд!

3. Час-полтора до катера.
Впереди была Графская пристань, откуда, вполне возможно, мог уходить наш катер в Северный док, где в это время лечился "крокодил". Путём опроса местных жителей, с трудом улавливающих нашу артикуляцию, было выяснено, что крейсерский катер уже ушёл. То, что заводской пойдёт от Телефонной через час-полтора, радовало. Но чем их занять?
Первым на вопрос: а что бы такое сотворить? - ответил Георгий. С небольшого разбега великолепным опорным прыжком с безупречным приземлением - г-х-ха!!! - он преодолел почти полутораметровый металлический барьер, ограждавший вход на Графскую со стороны площади Нахимова. Может, на этом всё бы и закончилось, кто
знает. Но стайка горячих южных женщин, находившихся на катере в готовности к
убытию на Северную, оценила гимнастическое прошлое офицера, подчёркнутое безупречной военно-морской формой с неслетевшей фуражкой. Аплодисменты, возгласы "браво" побуждали Жору вновь и вновь повторять этот трюк. Уже аплодировали пассажиры нескольких катеров, и каждое новое приземление приближало аккорд всеобщего восторга к звуковому аналогу сопровождения коллективного оргазма.

4. Факир был...
И вот:
"...прост приговор и суров.
Был растерян он или уверен,
Но в опилки, но в опилки
Он пролил отвагу и кровь...“ (В.С. Высоцкий).
Да, в какие там опилки?! Таблом об асфальт с полутора метров! Причём здесь водка? Всему виной лишний неучтённый сантиметр на неуставных остроносых лаковых "корах", зацепившийся за барьер в высшей фазе полёта.
Шмяк!!! - и ни звука.
Всеобщее оцепенение было нарушено стоном. Жора - мужественный воин, и просто так стонать не станет. Мгновение - и я рядом. Путём визуального экспресс-осмотра установил: на видимых открытых поверхностях повреждений не обнаружено.
- Отставить стон. Всё нормально...
Раненый приподнял голову. Земля заколыхалась у меня под ногами, организм противно завибрировал. В том месте, где у акулы находится хлебальник, кожа на Жорином подбородке разошлась на сантиметра полтора на всём его протяжении от угла до угла нижней челюсти.
Что-то необходимо было делать. В то время, когда я поднимал выпавший из рук носовой платок, из внутреннего кармана выскользнула и "дзенькнула" об асфальт бутылка "Портвейна". Молниеносное движение: полная бутылка с ровно отбитым донышком застыла у меня в руке горлом вниз. Запах благородного "Сурожа" заставил снова соображать:
- А ведь Александр Македонский в походах заливал свои раны вином...
Не успел густо смоченный платок прикоснуться к акульей пасти, как звериный рык и попытка правого апперкота из положения лёжа утвердили меня в мысли, что я что-то делаю не так.
- А и действительно: не "Портвейном" же Македонский...

5. Замысел... Его срыв... Промежуточная победа...
Чем ближе катер приближался к Северному доку, тем интенсивнее в наших с Филимоновым мозгах выпячивалась неразрешимая интегрированная проблема: как провести пострадавшего через проходную и пройти самим да при этом не "засветиться", да к тому же всё сделать быстро, чтобы как можно быстрее зашить второй рот, не предусмотренный уставом. У Жоры мыслей не было: он мирно спал.
За свою службу мне пришлось преодолевать не меньше полутора десятков проходных судостроительных и судоремонтных заводов. На уровне слухов до нас доходили сведения, что ВОХРовцам выплачивают премии за определённое количество задержанных воинов с расстройством вестибулярного аппарата или проносящих запрещённые напитки, не делясь с персоналом. Но такой гестаповской системы, как здесь, не было нигде. Бывало блюститель порядка при проверке твоего пропуска тренированным "шнорхелем" захватывал свой же собственный выхлоп, и доказать кому что-либо затем было себе дороже.
Как пройти незамеченными? На катере ровно три пассажира - это мы. Про 0,8л - 45 град. на лицо, надеюсь, вы ещё не запамятовали. От катерного пирса до проходной метров сорок скользкой брусчатки с дифферентом градусов пять на корму, к тому же освещённой, как лыжная трасса в Крылатском. Слева - море, справа - трёхметровый каменный забор.
Вы помните, как в "Кавказской пленнице" герои останавливали автомобиль? Так вот, наша тройка представляла собой более серьёзный монолит. Георгий был намертво зажат между плечами друзей, и мы совершенно сомкнутым строем фронта с интервалом "ноль" двадцатисантиметровыми шажками двигались к заветной цели так, чтобы никто ничего не заметил.
Напряжение нарастало с каждым сантиметром. И вот, выйдя на сфокусированный визуальный контакт с объектом, с которым предстояло разойтись левым бортом, я понял: нам повезло. У дверей стояла сонная бабуля-одуванчик, на лице которой явно отмечалась печать глубокого к нам сострадания и лёгкой зависти.
- Здравствуйте, ребятки. И не спится же...
- Кто пьян, кто пьян?!. Сама ты, дура, пьяная! - заорал в дупель заинструктированный Жора, медленно выскальзывая из обоймы.
Зомбированность здешними порядками мощно пёрла из подкорки, вдребезги разнося здравый смысл. Он терял чувства с глубоким осознанием выполненного долга, потому что дошёл-таки до проходной, как инструктировали, и не подвёл товарищей.
Не сговариваясь и не глядя в сторону друг друга, синхронно гонимые вперёд жуткой догадкой: через мгновение турникет будет поставлен на стопор, - мы подхватили на руки обмякшее шестидесятипятикилограмовое недоразумение и сквозь крики, свистки, собачий лай устремились к цели.
А 0,8 л - 45 град. на "рыло"? Конечно, сами бы мы не успели скрыться в преисподней "Минска". Но есть ещё морское братство, есть! Отреагировали, откликнулись, помогли, затащили. А дальше, как обычно:
- Если бы увидели, задержали бы гадов. Да что вы, наши на такое не способны! Если что узнаем, тут же позвоним.

6. Ноу-хау.
Действовать необходимо было стремительно. Тело, не приходя в чувства, истекало кровью. Первый удар - хирург на побывке в Николаеве. Вид найденного начмеда примирил нас с мыслью, что не его это дело сегодня - зашивать Жору. Тем не менее, начальник - он в любом виде начальник - возглавил дальнейшую кампанию.
Медблок, сонный дежурный санитар матрос Румянцев.
- Где дежурный врач?
Серия лёгких хуков после отсутствия ответа на несколько раз повторенный в различных интерпретациях вопрос вернули дар речи санитару.
- Они велели вам не говорить, где они.
Ничего не оставалось, как продемонстрировать нуждающуюся в помощи плоть. За ужасом в глазах выстрелила скороговорка в режиме СБД*:
- Они прибежали... схватили кислородный прибор "горноспасатель"... убежали в каюту номер сорок девять... не говорите, что это я вам сказал... а то они меня убьют...
А дежурным врачом был стоматолог Вася Баханович, готовый в любую секунду оказать любому больному любую квалифицированную помощь. И координаты свои скрывал он только лишь от начмеда. Они учились в одном классе ещё в школе, и их отношения вполне имели право иногда не вписываться в строгие рамки уставов.
А вот и каюта номер сорок девять на третьей палубе в носу, где жили заводские ИТРовцы.
- Баханович, откройте, я знаю, что вы здесь! - включившийся начмед уже соотнёс кислородный прибор с чьим-то сердечным приступом и, волнуясь, надеялся на лучшее.
Настойчивость и грохот начальника не позволили долго держать дверь закрытой. Пред очами ворвавшихся в каюту предстала тревожная картина: на диване лежал включённый в кислородный прибор "пиджак", два других никаких "пиджака" располагались в непосредственной близости от трёхлитровой стеклянной банки, где ещё находилось определённое количество флотского эквивалента. Несколько сухарей, луковиц, ломтиков чеснока - ну, в общем, как обычно.
- Что с ним? - рука начмеда уже на запястье лежащего.
- Да не волнуйтесь, Олег Алексеевич. Да, если бы что, так я бы сразу... В кои века столько "шила" достали. Уже не могут ребята. А так подышат-подышат и, гляди, ещё по маленькой пропустят.
Такое придумать и так сказать мог только корабельный стоматолог. Но и только он - и никто другой! - мог избавить в эту ночь Жору от неблагоприобретённой акульей пасти.

7. Операция.
Операция состоялась в амбулатории в обстановке открытости и гласности. Разбуженный операционный фельдшер, мичман Качан, в стерильных белых одеждах подавал доктору в блестящем кителе операционные принадлежности.
- Тампон... зажим... шило... тампон...
Слово "шило" заполняло нишу в нарушенной гармонии медблока, вызванной нахождением посторонних лиц в непосредственной близости от операционного поля. Мы с интересом наблюдали за ходом операции, вполголоса обсуждали каждое действие доктора, а иногда, когда это было особенно необходимо, давали советы.
И вот десятка полтора швов зафиксированы морским узлом, недоразумение на харе заклеено.
- (Шёпот). Берём по два человека с каждой стороны... Не разбудите больного... Аккуратнее...
Но мгновение - и весь этот слюнявый балаган прекращён. Последнюю точку в операции поставил больной: прямые ноги на себя, мастерский подъём разгибом с операционного стола на палубу амбулатории в безукоризненную стойку.
- Г-х-ха!!! А вот и Жора!..

8. Вместо эпилога.
За полчаса до подъёма Флага мы с Филимоновым шёпотом просачивались в Жорину каюту с задачей его приободрения. Мы-то знали, что в соответствии с купленным билетом наш тридцатилетний друг через несколько часов должен был мирно покачиваться в поезде, уносящем его к любимой девушке в Ленинград на первую в жизни помолвку.
Георгий стоял перед зеркалом, не обращая никакого внимания на появление друзей с поджатыми хвостами. В отличие от нас, ищущих в подобных ситуациях поутру пистолет с одним патроном, Жора никогда не обращался к файлам, в которых фиксировались вчерашние события. Какая-то мощная неведомая программа удаляла их из его памяти автоматически.
- Придурки...царские опричники... Кто это сделал?!. Что значит - необходимо было?! Что, нельзя было после моего возвращения?.. Придурки..., - всё повторял и повторял обескураженный друг, одновременно пытаясь оторвать наклейку на операционном шве под наши настоятельные рекомендации не делать этого...
А если Георгий скажет, что ничего подобного никогда не происходило? Значит - и вправду - не происходило.
А кто это сможет подтвердить? Мы с Филимоновым? Да, ни в жисть! Баханович? Ищи-свищи его во Владивостоке!
К тому же шрам, я вам скажу, уже и не заметен почти. Двадцать пять лет, всё-таки...
____________________________________________-
Рассказано - к1р Ульянич В.А., помещено без его согласия(ну не обидится старый дружище)- Kor.

Очки заказал.

Суббота была разлинована как книга службы в лучшие годы. Мы готовились стать «дважды кумовьями Советского Союза». Малепуха Вики и Игоря должна стать крещеной. Время «Ч» - 9.30, маршруты установлены, взаимодействие определено, ну и все остальное...

По окончанию таинства, в 13.00 все изрядно измотанные прибыли на базу. Слегка затянувшийся подготовительный момент «шашлыков-машлыков», активно компенсировался спиртным. Ну, а дальше...
Сложно вспомнить, кто первым сказал «мяу», но природа самого процесса была объяснима. На дачном участке стояло две мишени: спортивная и «террорист», и изрядно уставшее от подавления «подготовительного момента» мужское общество решило вспомнить о стрельбе. Была извлечена воздушка, и началось... Проводились соревнования со стрельбой по очереди серией по пять патронов, но через час они наскучили. В силу того, что эта добрая традиция, стрельба спьяну и почти натощак живет уже не первый год, подначки по поводу моего традиционного третьего места по целевой стрельбе были отбиты не менее традиционным ответом: «Ты на очки не смотри, ты на кучность глянь, свою башку обведи по контуру. Ну, все в голову помещается?»
Вот так и было принято решение «о борьбе с терроризмом», как говориться, в духе времени и государственной политики. Рожденные в СССР и отслужившие лет 20-25 тому назад со всей классовой ненавистью мочили террор с сортире, а если быть точнее, то за баней, которая была оборудована сортиром. С дистанции метров 25-30 его били, и били достойно.
И тут меня пробило, я стрелял с ходу навскидку, в диагональном движении, на заказ в глаз, последним аккордом была стрельба от бедра. Услышав как с характерным треском пуля ушла в листву я сказал сам себе, что я фраер, и годы берут свое, но через минуту, увидев свежую дырку между глаз «террориста», весь раздувшись от гордости заявил о рикошете от пораженной мишени. Не удержавшись, повторил трюк, закрепив результат.Не без трепета, но... Короче настрелялись, пограничная огневая подготовка была признана эффективной, за что и был поощрен принимающей стороной внеплановой баней. Класс!!!

Понедельник - день тяжелый! Не выспался, работать лень. Сволочи! Ненавижу! Нужно заказать очки, собираюсь уже полгода, в принципе они на фиг не нужны, точнее нужны только за рулем. Все поехал, если не сегодня, то когда? Все равно работать не буду!

Врачиха лет сорока пяти, очень вежливая дама, пригласила в кабинет и посадила перед каким-то навороченным прибором, на стене лишь маленький экранчик от проектора, и напрочь отсутствует знаменитая таблица Сивцева, которая со времен поступления в училище вызывает у меня рефлекс на уровне безусловного: «Н, К, И, Б, Ш, М, Ы...». Зачастую я просто усилием воли заставляю себя реально всмотреться в нее и выяснить, что же я действительно вижу. Меня пересаживают в другое кресло, надевают на нос очечную рамку и вставляют попеременно пробные линзы. Ну, вот, вроде подошло.
- А теперь возьмите вот это и посмотрите на экран, так, чтобы вы видели изображение через отверстие обоими глазами. Видите?
- Да!
- Закройте правый глаз. Изображение на экране в отверстии или сместилось?
- Сместилось.
- Хорошо. А теперь левый.
- Сместилось, точнее из трех букв, в отверстии только одна, левая нижняя.
- Странно. Попробуйте еще раз.
Все повторяется, с той лишь разницей, что «нижняя левая», еще больше сместилась.
- Странно, повторяет врачиха, - обычно у человека, на всех парных органах присутствует лидер. Вы левша?
- Нет, правша, но скорее по привычке, левой тоже могу, но моторика хуже.
- Вы в армии служили?
- Простите?!
- В армии служили? Стрелять умеете?
- А, так вы в этом смысле. Конечно, только я стрельбой заниматься начал еще в школе, у меня правый глаз стал хуже видеть и мне офтальмолог посоветовал заняться стрельбой, чтобы увеличить мышечную нагрузку на глаз.
- Значит правым глазом целитесь?
- Ну, в принципе...
- Ну, так как стреляете-то?
- Доктор, стрелял вот в субботу, зрение сами видите уже не то, да и не правильно это, выцеливать на кротких дистанциях. Навскидку стрелял, в движении, от бедра...
-...? И как результат?
- Все в лоб!
-...?! Ладно, садитесь к вот тому прибору...

Боже, какой бред, что я нес, сходил к офтальмологу, заказал очки... А чего она со своими вопросами: «Как целишься, как стреляешь?»
Рецепт она мне выписала, очки я заказал, но смотрела она на меня как-то загадочно.