НЕСКОЛЬКО СЮЖЕТОВ ИЗ ДЛИТЕЛЬНОГО БЛАГОДАРНОГО ОБЩЕНИЯ С КОРАБЕЛЬНЫМИ ВРАЧАМИ

РАЗВОДИТЬ!
Первой загрузкой на "Минске" кормового "шторминого"* погреба в Севастополе руководил я, замещая "косившего" от Тихоокеанского флота комдива. Дело это хлопотное. Ракет - аж сорок восемь, а подвозит их на рейд торпедолов в любое время суток мелкими порциями по четыре штуки. Под зимним пронизывающим ветром стою, словно в одних трусах, на площадке пусковой установки и ору, выводя на максимум голосовые связки, дабы докричаться до торпедолова без сдохшей громкоговорящей связи. В ожидании следующего рейса согреваемся неразведённым "шилом", как учили пьющие наставники. Да и где вы видели, чтобы в этом возрасте его разводили?!
До окончания загрузки оставалось ракет десять, и остаточным ресурсом своего голоса я мог разве что дублировать Сиплого в кинофильме "Оптимистическая трагедия". Для устранения возникшей неисправности в перерыве между боями отправился в амбулаторию к ЛОРу лейтенанту Песьякову. Шура долго изучал мой голосовой аппарат через отверстие в своём фирменном круглом зеркале. Он то вытаскивал изо рта пальцами мой язык, то заставлял блеять: "И-и-и-и", - в общем, издевался, гад.
- Да, случай клинический, - сокрушался доктор, как обычно, потирая руки и вдыхая со свистом воздух через стиснутые зубы. - Вам сказать, как лечить, или рецепт выписать?
Я с докторами был уже в приятельских отношениях, но в амбулатории обращался к ним только на "вы". Попросил рецепт: а вдруг на корабле медикаментов нет?
Наше общение было резко прервано доставленной следующей партией ракет, и с лечебными рекомендациями я ознакомился немного позже. Их содержание на фирменном бланке в/ч 69133 было феноменальным: "Разводить!!! Врач Песьяков".
С тех пор всегда развожу.

Через семь лет после описанных событий в первый и последний раз за свою долгую безупречную (и не совсем) службу посетил военный санаторий в посёлке Шмаковка. Подняли разведённый за знакомство. Мой вопрос: "А чем запить?" - жёстко парировал начальник штаба мотострелкового полка:
- Начал запивать - бросай пить!
С тех пор никогда не запиваю. _________________________________________________________________________
* - “Шторм“- зенитный ракетный комплекс. Вес ракеты В-611- 1800 кг.

ЕЩЁ О ЛОРе.

Валерий Александрович, замполит БЧ-2, жил на корабле в правильном, размеренном ритме. Размещённые в соседней каюте на период государственных испытаний два доктора внесли в этот ритм дисгармонию, дисбаланс, дискомфорт (ещё есть похожее слово слово "дисбактериоз", но я не знаю, что оно обозначает).
Постоянное хлопанье дверью, множественные беспокойные посетители, отвлекавшие громкими разговорами и песнопениями в ночное время от подготовки к завтрашним героическим свершениям - всё это вынуждало малого зама как-то выказывать своё отношение к подобным безобразиям при встрече с обитателями каюты. Сказанные в лёгкой непринуждённой манере фразы, имевшие явно просматриваемое двойное дно, должны были указать на необходимость корректуры такого поведения соседей.
- Александр Павлович, ...а вчера в вашей каюте громко разговаривали...
...а вчера такой запах из открытых дверей был, что закусить захотелось...
...а вчера в вашу каюту какой-то гражданский с бутылкой стучался...
...а вчера опять всю ночь в вашей каюте безобразно имитировали репертуар театра "Ромэн"...
... а вчера из вашей каюты женщина выходила...
И вот однажды Валерий Александрович заболел. Жесточайший двусторонний отит. Кто поможет? Конечно, непутёвый сосед ЛОР-врач Песьяков. У кого болели уши, тот знает, что это такое, и может представить себе состояние страждущего.
Александр Палыч в белом халате с зеркалом на лбу под стоны и причитания вставлял больному турунды в уши и закапывал туда какую-то гадость. Закончив эту садистскую процедуру, доктор громко спросил больного: "Ну, как?" Зам смотрел на беззвучно шевелящиеся губы своего избавителя, улыбался и счастливо кивал головой. На очередное немое шевеление докторских губ он громко отреагировал: "Я ничего не слышу!"
Улыбаясь и глядя в глаза счастливому пациенту, ЛОР сказал так, чтобы слышали все в амбулатории:
- Я тебе ещё и атропину бы в глаза закапал, чтобы ты ещё и ничего не видел!.

В каюту заглядывает озабоченный матрос.
- Та-а-щ! Я перед обедом приборку в вентиляшке шарил, а там в кульках отрава против крыс лежит.
- Ну, и...
- Я один кулёк переложил с места на место.
- Ну, и...
- Мне будет что-нибудь?
- А ты руки затем вымыл? Нет? Тогда, конечно, будет!
Гундосивший матрос долго преследовал доктора, пытаясь выведать, что же с ним будет. Наконец-то Палычу это надоело:
- Да отстань ты: что будет, что будет?.. Понос будет! Руки перед обедом мыть положено!

Утро 23 апреля 1981 года. Возвратившись с берега, застаю исполняющего обязанности начальника медицинской службы капитана Песьякова лежащим на спине в ботинках и кителе в койке начмеда. Лицо и полуопущенные веки выражают всемирную скорбь. Поднятые руки слегка касаются верхних углов подушки.
- Саша, что случилось?
- Да вот только со дня рождения пришёл...
- А кому отмечали?
- Да Володьке...
- Какому Володьке?
- Да Ленину...
Обращаю внимание на руки, находящиеся в положении: "Хенде хох!"
- А руки почему так держишь?
- Голову поддерживаю...

ЛАРЧИК ПРОСТО ОТКРЫВАЛСЯ...

Конфликт желудка с навязанным ему содержимым у обпившегося браги матроса протекал очень бурно и в результате завершился вывихом нижней челюсти. Александру Павловичу Песьякову под нечеловеческий ор бедолаги не сразу удалось ликвидировать эту неисправность. Недоумевая, он сокрушался: как это могло произойти?
- Навэрна закуска балшой папался, - у санитара матроса Намазова другой версии не было.

ОБЕЩАНИЕ С ВЫВЕРЕННОЙ ФОРМУЛИРОВКОЙ.

При погрузке на крейсер авиационного спирта изобретательные матросы умудрились отлить некоторое его количество для личных целей, оставив пломбы на бочках невредимыми. В результате серии поисковых операций большая часть огненной жидкости вернулась в места своего законного базирования. Конечно, что-то оказалось спрятанным в потаённых местах и не могло не дать знать о себе, потому что, как известно, "шило" в мешке не утаишь.
И вот в каком-то кубрике обнаружена группа перепившихся матросов, один из которых не подаёт признаков жизни. Соучастники преступления сознались, что когда они уже не могли пить, товарищ обозвал их слабаками, и пил спирт прямо из носика камбузного чайника, пока не упал.
Всю ночь врачи боролись за жизнь матроса. Когда тот пришёл в себя, Шура Песьяков решил воспользоваться моментом.
- Мы тебя вытащили с того света. Ты бы никогда уже не увидел свою маму, которая тебя ждёт. Поклянись, что больше пить не будешь.
- Клянусь, что больше не буду... Из чайника...

НЕОБЫЧНЫЕ ПРОСВЕТЫ.

Дежурный врач Петя Терентьев готовился в каюте к послеобеденному сну. Телефонный звонок оторвал его от этого приятного занятия.
- Та- а-щ лейтенант, тут в медблоке стоит какой-то офицер и просит вас прийти, - докладывал дежурный санитар Кока Намазов
- Какой такой офицер - в адмиральский час?!
- Я ему говорил, но он всё равно просит.
- В каком он звании?
- Я в таком звании не понимаю.
- Что значит - не понимаю! Сколько у него звёздочек на погонах?
- Две.
- Ну и пошли ты этого лейтенанта куда подальше и объясни, когда время приёма.
- Они говорят, что они - не лейтенант.
- За...долбали вы меня! Сколько у него просветов?
- Две... синих... на штанах...
В медблоке умирал со смеху генерал-лейтенант Миров - главный инженер авиации ВМФ.

АДМИРАЛЬСКИЙ ЭФФЕКТ.

Счастлив начмед большого противолодочного корабля, имеющий в заведовании амбулаторию да пару кладовок. А каково быть главному доктору "Минска", у которого и так дел невпроворот, а тут ещё вновь назначенный командир эскадры Джеймс Константинович Чулков взял личное шефство над медблоком. Ну и что, что большой начальник, будучи покорённым масштабами и технической оснащённостью медицинских апартаментов, приказал выделить краску и материалы для наведения эталонного лоска! А делать всё это кто будет? И главное - когда? А комэск каждое посещение крейсера начинал с медблока, иногда хвалил, но чаще интеллигентно тыкал физиономию доктора в выявленные недостатки.
И вот - момент истины. Назначено конкретное время проверки устранения всех выявленных замечаний - повторное перерезание красной ленточки, так сказать. Начальник медицинской службы старший лейтенант Рыженков вроде уже всё учёл и устранил, поэтому рассматривал этот визит командира эскадры как новую положительную запись в Карточке взысканий и поощрений. Но что это? Стеклянный медицинский шкаф не оттрафаречен! А в соответствии с флотскими законами, он теперь и не шкаф вовсе, а объект для констатации вопиющего наплевательского отношения к своим служебным обязанностям личного состава медслужбы во главе с конкретным лицом.
- Немедленно вырезать трафарет "Шкаф неотложной помощи" и сделать надпись на шкафу, - прошипел уголком рта начмед в сторону своего старшины, готовясь произвести доклад приближающемуся адмиралу.
Комиссия пошла осматривать медблок по маршруту, выбранному доктором так, чтобы к этому приведённому в соответствие шкафу подойти в последний момент.
Восхищённые охи и ахи смолкли разом. Закон адмиральского эффекта сработал безотказно. На злополучном шкафе красовалась свежая надпись, отбитая киноварью. Её буквы слегка подтекали, казалось, свежей кровью начмеда:
"Шкаф неотложных бомбочек".

Ну вообще, к флоту отношение я имею весьма слабое. Но тем не менее, была в составе КСФ структура, обзываемая Севервоенморстрой.

1988 год, КСФ. Гремиха. Сижу дежурным по УНР. Два часа ночи. Второй час ночи, проверка объектов и прикомандированных отрядов закончена, печка греет, хорошо... Потихоньку клонит в сон. Ну, в общем, кто ходил дежурным в отдалённых УНР (или других частей в захолустных гарнизонах), меня понимает...
Вдруг из-под стола раздаётся металлический голос: "Дежурный по в/ч ....... срочно ответьте оперативному по флотилии".
Заговорил металлический ящик, на который мы всегда клали ноги.
Пришлось отвечать (минуты через две, пока разбирался в переключателях, причём все эти две минуты из ящика доносились истошные вопли оперативного).
- Дежурный лейтнант ........
- Учебная тревога! Немедленно готовьте корабль к выходу в море, вызовите на борт командира и офицеров.
- ???
- Вы меня слышите? Немедленно готовьтесь к выходу.
Полностью охренев, отвечаю:
- Вас слышу! В море выйти не могу! (Ну ясно дело, как это мог выйти в море дощатый одноэтажный барак?)
- Срочно вызывайте командира, чтобы связался с оперативным дежурным!
Делать нечего звоню командиру, докладываю:
- Товарищ полковник, нас подняли по тревоге, приказали выйти в море. Позвоните оперативному по флотилии.
- ...
(такого набора матюгов я не слышал ещё не разу)

Уж не знаю, звонил ли он дежурному, и что ему сказал...

Грибы....

- Тащ старший сержант, тащ старший сержант...
Открываю глаза, медленно и неохотно освобождаюсь от сна и объятий какой-то гражданской подруги (во сне, соответственно)... Темень, комарьё, палатка, перепуганный дух с фонариком....
- Ну чего тебе?
- Вас там комбат к себе требует, чё-то озабоченный чем-то, про маринад чего-то говорит....
Два часа ночи... Зная, что комбат - человек с богатой фантазией и привычкой доводить всё до конца, вдобавок упёртый как бульдозер, натягиваю штаны, гимнастёрку, сапоги и плетусь по темени и комарью мимо тяжёлых глыб самоходок на КП...
...Пятый день стрельб... Закрытый полигон... Всё идёт с переменным успехом, начиная от обещаний капитана Шипилова подвесить медаль и заканчивая перспективой моргать глазом на пятой точке. Грибной выдался год или нет, не знаю, но на полигоне грибов было немеряно... Картина: идёшь по мелколесью, торчит стабилизатор снаряда, рядом с ним штук пять белых, в общем, среди неразорвавшихся снарядов, гильз, стабилизаторов и чёрт-те чего растут белые... Их никто и не собирает там... Более - не обращает на них внимания...
На КП картина Репина: гора мелко порезанных грибов, походная печка докрасна, Шипилов в тельнике, с ножом , курит, от комаров отмахивается, на лице недельная щетина, в глазах нехороший блеск, или от костра, не поймёшь...
- Тащ капитан...
- Да ладно-ладно, сержант, вольно, ты ведь у нас с-под Волги, вроде, из деревни, вроде, с лесных краёв...
- Так точно!
- Щас будем с тобой грибы мариновать! Я сам-то из города, как там чё, хрен его знает, только по телеку видел, да на рынке брал, да баушка у меня один раз чё-то такое бодяжила...
- Да я, вроде, тоже не больно...
- Так, солдат, я не понял... - настроение комбата резко меняется...
- Не, ну так, было дело, конечно, слушаюсь, тащ капитан!
- Другое дело!
Дело пошло... Грибы с грехом пополам промыли, покурили, походили вокруг бачка, поставили на огонь... У меня день был ваще песец, подъём ни свет ни заря, весь день по полигону на самоходке, жопа болит, пошатывает, в общем, сплю на ходу... Шипилов, наоборот, сосредоточен, шевелит губами, хмурится, иногда улыбается, сыплет соль в бачок, суёт палец, пробует, чмокает, химичит... Я поддакиваю, стараясь не привалиться к чему-нибудь и не захрапеть...
- Сержант, ну-ка погляди, чё там...
Я заглядываю в бачок, стараясь не подцепить лицом дым и испарения... Наблюдаю клокочущую бурду...
- Да всё нормально, вроде...
Шипилов смотрит на меня, стараясь чё-то вспомнить...
- О, бля, уксус забыли нах...
Достаёт откуда-то бутылку уксуса...
- Давай, заливай, я хрен знает, сколько там чего надо...
- Тащ капитан, я не в курсе, там по пропорции надо, ну там процентов сколько...
Комбат звереет...
- Солдат, мне по херу твои проценты, разводи как хочешь, вот вода, вот уксус, а то грибы сейчас уже жареными станут!
Беру бутылку, тазик, плескаю уксуса, воды... Чё я там навёл, не знаю, выливаю в бачок... По лесу разносится густой ускусный аромат... Комбат пробует...
- Слабовато чё-то... А ну, дай бутылку...- и херачит прямо из горлышка в бачок... - Во, другое дело, я ваще помню, как бабушка у меня грибы мариновала, такая же вонища по квартире стояла, я пацан ещё был...
Действительно, уксусный аромат превращается в вонь... Комары отлетают на километр... В палатках, где спит личный состав, начинается подозрительное шевеление... Снимаем бачок, я приваливаюсь спиной к сосне, задрёмываю...
- Сержант! - открываю глаза, смотрю обалдело на комбата...
- Ну, сержант, пробуй! - Шипилов улыбается. - Твоя проба первая! Трюфеля, нах! - суёт мне ложку маринованных грибов, от которых ещё идёт парок... В другой руке машинка для закатки банок.
Понимая, что от пробы отмазаться не удастся, уповая на свой железный желудок, да и такая честь, из рук комбата, не дыша, опрокидываю ложку в рот... Делаю несколько жевательных движений... Бля... Чувствую, как растворяются слизистые рта , а за ними и зубы... На глазах слёзы... Шипилов заглядывает мне в лицо...
- Как, остренько?
Мотаю по диагонали головой, изображая одновременно радость и недоумение... Сую ему ложку... Зачёрпывает полную, двигает челюстями, меняется в лице, глотает...
...Пятилитровый бачок с водой мы ополовинили минут за пять... Комбат хмурится... Периодически пробует ещё... Видимо, прикидывает, как под водку пойдут... Наконец выносит вердикт:
- Ладно, сержант, давай дуй в палатку, отбой, а я их щас в банки закатаю и тёще отправлю в Ташкент... Там за милую душу сожрут, у них там даже сраных поганок нет...

История имела продолжение... Банки (20 двухлитровых) он отправил вместе с сослуживцем, который по стечению обстоятельств переводился в Ташкент... В самолёте банки повзрывались, загадив грибной субстанцией треть багажного отсека. И что вы думаете? Экипаж в самолёте был ташкентский... Сослуживцу поставили условие: или он драит багажный отсек, или грибы забирает экипаж... Грибы прокипятили ещё раз и благополучно спороли в течение полугода... Шипилов иногда многозначительно на меня поглядывал, к концу моего срока службы получил майора, на мой дембель позвал к себе в кабинет, налил сотку и выставил на закусь маринованные грибы... Ржали оба долго... Переписываемся до сих пор.