В январе-феврале 2002 года мне довелось быть студентом JUAS (Joint Universities Accelerator School, проводится ежегодно), причем я и мои товарищи выступали под флагом немецкого университета. Географически это находилось в местечке Archamps - французская сторона франко-швейцарской границы. Ближайший крупный город - Женева. Такое расположение потому, что: а) в Женеве - CERN, сотрудники которого читают нам лекции и куда студентов частенько привозят посмотреть на Большую Физику, и даже дают трогать ее руками; б) Франция дешевле, сем Швейцария. Там половина жителей окрестных сел работает в Швейцарии и живет во Франции.
Сам Archamps - так, мелкий хуторок, в котором, однако, есть отель/офисные помещения/кино (исключительно на французском)/кафе-рестораны. До границы - 10 минут пешком. Кроме как учиться - занятся больше нечем. Добраться куда-либо общественным транспортом можно только из соседнего швейцарского села.
Не вынеся однообразия, моя коллега собралась на выходных съездить "домой", в Германию. Для этого надо купить билет, а ближайший центр цивилизации, в котором имеется вокзал и из которого ходят поезда "на Германию" - это Женева. Наташа попросила ТомА в обеденный перерыв свозить ее в Женеву и обратно (Тома - французский студент, учится недалеко, в Гренобле, и приехал на Школу на своей машине). Тома согласился, меня прихватили "за компанию", и мы поехали.
В Женеву приехали нормально, границу пересекали по какой-то мелкой дороге, на которой даже пограничного поста нет (мы пользовались этой дорогой в пеших прогулках по Швейцарии-Франции. Вообще-то, рядом есть и дорога с КПП, но что выберет русский человек, особенно если та, что без КПП, на 200 метров ближе?). Обратно же Тома пролетел мимо нужного поворота, и пересекать пришлось уже "цивилизованную" границу. Швейцарские пограничники нас пропустили без проблем, я даже не уверен, что они проснулись, а вот франзузы... Думаю, из дремотного состояния их вывела машина Тома - вдрызг разбитый даже по нашим меркам "Форд-Сиерра". А там еще и ауслэндеры внутри... А идите-ка сюда, голубчики... Сейчас мы вас проверим...
Паспорта проверили очень тщательно, фамилии даже попробовали прочесть вслух. Затем настал черед личного досмотра. Досматривали содержимое сумок и карманов. Первым Тома, потом Наташу, а потом меня...
И тут господа скучающие офицеры проснулись окончательно - у меня в кармане куртки оказалась небольшая такая красная книжица, на обложке которой написано "КГБ", а внутри фотография, ФИО и требование "пропускать везде". Шутливые такие корочки, из серии "Слесарь-гинеколог" или "Секс-инструктор". На день рождения мне подарили... И я об этом давно забыл...
Надпись "КГБ", видимо, вызвала у офицера, досматривающего меня, какие-то подозрения... он долго рассматривал корочки, сличал фото с оригиналом, пробовал читать... Наташа героически боролась с приступом истерического хохота... Я сохранял на лице подобающее для сотрудника КГБ выражение. Устав читать по-русски, француз спросил: "Из ит интернасьональ?" - "Ну что, Вы, что Вы, это только наше, для внутреннего употребления...", отвечаю... Товарищ еще немного почитал русские буквы, вполне отчетливо произнес "Кей-Джи-Би"?, повертел в руках корочки (Наташа с трудом сдерживала смех), и отпустил нас.
В машине у меня и Наташи была просто истерика! Тома долго непонимаюше смотрел на нас, но ничего не спрашивал, а только извинялся (!) за такое поведение французских пограничников... Когда я вновь обрел способность разговаривать, я обьяснил ему, в чем дело... Истерика была уже у него, продолжить путь мы смогли минут через десять.
Как прокомментировал один мой коллега, Штирлиц в тот день был как никогда близок к провалу...

Аспирантские байки 2

Вот и верь после этого людям
Говорил о любви при луне ...

Местом, где происходили описываемые ниже события, является все та же студенческо-аспирантская общага одного из ВУЗов города Ленинграда. Были мы тогда молоды, веселы и беззаботны, любили погулять и посмеяться, что ничуть не мешало нам сдавать кандидатские экзамены, проходить аттестации, писать свои, как мы говорили, диссертовины (слово диссертация считалось чересчур пафосным и напыщенным) и в конце концов защищать их.
Как-то раз мой друг и сосед по комнате Генка отправился по высоконаучным делам в публичку, то есть публичную библиотеку. Я же остался на хозяйстве. Главной и единственной задачей моего хозяйствования было приготовить ужин к Генкиному возвращению с тем, чтобы совместно его употребить. Задача сия представлялась мне трудноразрешимой по причине абсолютного отсутствия съедобных ингридиентов как в холодильнике, так и в прочих местах нашей невеликой жилплощади. Денег не было тоже. Причем не просто не было, а совсем не было. Наиболее простой выход из подобного затруднения для меня секретом не был, и по зрелому размышлению я к нему и прибег. Всем конечно понятно, что это операция "Хрусталь" или "Пушнина", как где называли...
И вот, полазив под кроватями и в шкафах, я набил сумку добычей и пошел проводить товарообменную операцию. На первом этаже мне встретилась Маринка, аспирантка с моего курса и моя приятельница. Человек она была очень хороший, добрый и легковерный. Наверное не зря говорится - наивность есть не признак глупости, но чистоты души. В силу этих ее качеств я никогда не шутил с ней сколько-нибудь жестоко, но только по-доброму. На ее вопрос относительно цели моего путешествия с такой здоровенной сумкой я немедленно скорчил унылую рожу и заявил, что поехал домой. Как домой - ахнула Маринка - аттестация же на носу. Мне не пройти - грустно заявил я - первой главы нету и в помине, шеф ни за что не аттестует. А на нашей кафедре, сама знаешь как с защитами. Маринкины глаза наполнились сочувствием, во мне шевельнулась совесть, но быстро затихла под бременем насущных проблем.
Двигаясь к приемному пункту я пытался решить совершенно неразрешимую задачу. Проблема заключалась в следующем. Предполагаемая выручка могла составить около трех рублей, чего безусловно хватило бы на десяток яиц и полкило докторской колбасы. Этот набор вполне обеспечивал приготовление на ужин блюда известного под названием "Полдес по-французски". Но я считал использование "хрустальной" выручки на приобретение исключительно закуски делом неправильным. Как бы это лучше выразиться, не совсем достойным что ли. Ну как Балаганов спрашивал у командора: "Вам не стыдно за краску платить живыми деньгами?" Но выручки больше ни на что не оставалось. Если же купить огненной воды - жрать будет нечего. Как быть? Прямо квадратура круга какая-то.
Так ничего и не решив, я подошел к окошку приемщика посуды и поставил на прилавок все свое богатство. И тут настал момент истины. Я совершил мерзкий, совершенно отвратительный поступок, за который мне до сих пор совершенно не стыдно. Приемщик ошибся! И вместо трех рублей дал мне шесть!!! А я на его промашку не указал, схватил деньги и был таков. И все у меня преотличнейше сложилось. Десяток яиц, полкило колбасы и бутылка водки.
В прекрасном настроении я прибежал домой, сложил добычу в холодильник и уселся писать статью. Сроки поджимали, а с вдохновением у меня всегда было хреновато. Над моим письменным столом всегда висел "Список околонаучных слов, предложений и междометий", состоящий из всяких "в целях споспешествования", "из вышеупомянутого с очевидностью вытекает нижеследующее". (По части методического обеспечения творческого процесса Бендер против меня слабак). Но иногда и этот костыль не помогал.
И вдруг в самый разгар творческого процесса в комнату врывается разъяренная до полной невменяемости фурия и с нечленораздельными воплями вцепляется мне в бороду. Я в полных непонятках пытаюсь ее успокоить и постигнуть причины по выражению кота Бегемота "столь резкого к себе отношения". То, что фурия это Маринка, я понял, а вот про данное ей обещание уехать давно забыл. Маринка наконец отпускает мою многострадальную бороду и, показывая мне на свои уши, заявляет, что их уже совсем не видно. Почему? - глупо спрашиваю я. Потому, что я не успеваю стряхивать с них лапшу, которую ты мне на них развешиваешь - звучит ответ. Оказывается, после встречи со мною она пришла домой и поделилась известием о моем отъезде с соседками. Те, далеко не такие легковерные и добродушные, подняли ее на смех. Решающим аргументом с ее слов было указание более опытных товарок на то, что никто не участвовал и даже не слыхал об отвальной в честь моего отъезда. А так быть не могло.
Горя жаждой мести, Маринка двинулась ко мне. Не заставши через некоторое время сделала еще и еще и еще попытки. Так что, когда я в конце концов оказался на месте, она уже кипела как кастрюлька с водой, в которой варится сгущенка на общежитской кухне. Ну и взрыв не заставил себя ждать.
Посмеиваясь про себя, я долго вилял хвостом и вымаливал прощение. Клятвенно обещал больше никогда, ни за что и ни под каким видом. Приглашал к ужину, обещал весь вечер петь под гитару только ее любимые песенки. В конце концов был прощен и напутствован тирадой относительно технологии исправления горбатых. Дабы не создавать у читающей публики ложного о себе впечатления, признаюсь, что клятвы свои я не сдержал, да и не собирался.
Примерно через неделю, когда осторожность жертвы немножко притухла, я показал Маринке первую попавшуюся студентку с нашего этажа и посоветовал с нею всегда здороваться. О студентке я сказал, что она подружка нашего председателя аспирантского совета, парня с большим гонором и массой тараканов в голове. И чтобы не дай бог его не обидеть, с его подружкой лучше вести себя почтительно. Затем я месяц веселился, наблюдая старательную приветливость Маринки и искреннее недоумение студентки, с которой раскланивается совершенно незнакомая аспирантка. Через месяц меня кто-то продал, а может и заложил бескорыстно. Не все же мне веселиться, бывает, что и надо мной. Вновь я был подвергнут заслуженной трепке.
А "Полдес по-французски" я тогда сготовил. Когда сели за стол и налили по первой, я подождал пока Генка выпьет и заявил ему, что закусывать он собирается ворованным продуктом. Как и ожидалось, Геныч закашлялся, выкатил глаза и сдавленным голосом спросил: "Это как это, ворованным?" Выслушав мои объяснения, он налил по второй, минутку подумал и изрек: "Это не кража, это аванс. До конца аспирантуры далеко, этот приемщик нас еще много раз обсчитает". Это меня успокоило и окончательно примирило с некрасивым моим поступком.

ИСАИЧ ПРОПАЛ

Исаич пропал. Не было его ни на утреннем построении, ни на завтраке, ни на занятиях, ни в течении дня. Когда выяснилось, что он не пришёл из города, старшина класса был в лёгком недоумении: за все четыре года обучения Исаич ни разу не опоздал, да и залётчиком он не был. Вот если бы не Исаев, а, к примеру, Артур Мещанюк опоздал - тогда да, можно было смело прикрыть его задницу, потому что с ним никогда ничего не случается - он даже на экзамены подходил почти перед окончанием сдачи, нещадно дымя сигаретой и маскирую жвачкой полутораметровый выхлоп. Но чтобы Исаич... А вдруг чего случилось?.. серьезное?.. Поэтому тут же прошёл доклад командиру.
Исаев появился только перед отбоем, когда его кореша, посланные по всем известным адресам возможного местонахождения пропавшего курсанта, вернулись ни с чем. Молча, с трудом передвигая ноги, ни на кого не глядя, не отвечая на вопросы и подзатыльники Исаич побрёл к командиру - отчитываться и писать объяснительную.
Эту объяснительную командир роты повесил у себя в кабинете в рамочке. И весь год из кабинета командира раздавался смех - это в кабинет заходили различные преподаватели и училищные офицеры.
На выпускном банкете командир подарил объяснительную мне, со словами: "Не проеби эту вещь. Это - раритет. Год она висела у меня, пусть теперь у тебя в каюте повисит". Почему именно мне, а не Исаеву - не знаю. Но делюсь содержимым (орфография и пунктуация автора сохранены).

Начальнику 15 курса

Объяснительная.

Товарищ командир 04.04.96 года я был уволен в город. Переоделся в гражданку и пошёл на дискотеку. После дискотеки в 1-00 пошёл в ночное кафе, там познакомился с женщиной. В 5-30 я пошёл к ней домой. В то время я был уже сильно пьяный, но мне показалось что я мало выпил, после чего мы с девушкой выпили самогонки, затем легли спать. Потом всё было как в бреду. Сквозь сон помню, что у неё был дома четырёхлетний сын, помнил что надо идти в училище, но не мог встать. В 22-00 я оклемался и побежал в систему.

5.04.96 год курсант Исаев

Заметьте, что согласно объяснительной Исаев где-то около часа ночи познакомился с ЖЕНЩИНОЙ, а в районе шести утра она уже стала ДЕВУШКОЙ. Обычно происходит наоборот, не правда ли? Вот такие будущие офицеры учились в нашей "дурке" - неординарно умелые, правда?

Предисловие: на сайте К. Биглера уже печатались "воспоминания и размышления" боевых кораблей, боевой техники. Пуля и та, поумнев с суворовских времен, оставила на сайте свой рассказ- "воспоминание". История учит, что история ничему не учит. Это и есть тема этого краткого воспоминания о будущем.

Обреченный на одиночество

Ник автора: Винтокрыл
Сайт: www.youngblood.ru

Тьма...Одна лишь тьма... Много-много лет... Я уже потерял счет времени....Да и зачем оно, это время? Для чего? Может быть мой возраст измеряется днями...может тысячелетиями...Не все ли равно? Но ячейки памяти еще гордо хранят первые эмоции. Тогда я еще не осознавал себя... Первый полет...первый пилот... Этот веселый парень...Он так и погиб здесь, у меня в кабине. За все те годы, что я лечу в одном и том же направлении, я не потерял ясности мышления... Да, возможно, я и парализован... Но та технология, которая позволила человечеству собрать меня, не подразумевала движущихся частей. Нет движущихся частей - нет их износа. Полностью автономен.... за исключением топлива... Люди.... такие слабые, хрупкие существа... Им были нужны мы, механические люди... Корабли, машины... Были нужны для того, чтобы они, манипулируя нами, могли нещадно уничтожать друг друга... да и нас тоже... Помню, свой первый боевой вылет... Тогда я был еще мал... безволен... скорее, послушен своему пилоту. Радовался, когда наконец заработали бортовые пушки, как их снаряды понеслись к целям... К этим точкам на моем радаре... Пилот приказывал их уничтожать... что я с удовольствием и делал... Лишь спустя долгое время я понял, что это были мои собратья... Помню и свой последний полет.... затянувшийся до сих пор... Может годы, может тысячелетия... Весь тот флот, где я числился, наверняка давно забыт, равно как и те герои... Корабли, мои братья, скорее всего давно разобраны или уничтожены.... Лишь я один избежал этого.... Когда в меня попал снаряд, пущенный с другого корабля, сработали экспериментальные сверхсветовые двигатели... хотя я и не хотел этого... Пилот не смог ничего отключить вручную - он был без сознания... Когда же я смог наконец наладить связь со всеми своими системами, было слишком поздно... Двигатели выжгли все топливо... я был парализован... Мой пилот умер у меня в кабине... от старости... мои системы жизнеобеспечения продлевали ему жизнь, сколько могли... Но и у них был свой предел... Кости пилота давно истлели, не осталось и праха... Если бы не моя электронная память, запоминавшая каждую подробность, я бы не смог с уверенностью сказать, был ли этот пилот...Или же я всегда летел один... Лишь после его гибели, спустя время я осознал себя, как личность... Люди не думали, что система с псевдо-интеллектом сможет вырасти в личность... почти в человека... У моих братьев лучшая участь, чем у меня... Но я не завидую тем, кто сгорел в пламени дюз, тем, кто испарился при ударе о щиты крейсеров, не завидую тем, кого списали из-за устарелости...Я многое узнал, благо времени было много... Я ,преодолев скорость света, стал волновым фронтом....От людей я перенял надежду на лучшее...Надеюсь, что когда-нибудь меня найдут... И я смогу сообщить все... Неважно, кто это будет... Машины не только инструменты... в любом случае машины с разумом... Удары атомарного водорода о силовое поле дают мне вспышки энергии, но я не в силах остановиться... Что ж... возможно меня найдут.... Кто знает... может, мои неведомые спасители поймут, что я такое....Что я не просто поток фотонов... Найдут... Когда-нибудь....Куда мне спешить? У меня впереди вечность... И тьма...