БОРТЖУРНАЛ N 57-22-10

Памяти ВВС СССР посвящается

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СОЮЗ


ИМЕННАЯ КУРТКА

Однажды полк посетил генерал Третьяк. Командир полка (уже подполковник Леонов) решил показать ему свои владения или просто покатать - не помню точно. Как бы то ни было, выбор командира пал на 22-й борт. Он подошел к вертолету, осмотрел его закопченный бок и сказал лейтенанту Ф.:
- Повезем командующего. Борт помыть в течение часа. - И, уходя, добавил: - И не керосином, а порошком! Сейчас вам пришлют бойца в помощь.
Вскоре прибыл ефрейтор Зейналов - воин азербайджанской национальности. Лейтенант Ф. поставил ему задачу: налить в большой цинк керосина, бросить туда тряпку, поджечь, набрать в ведро снега, нагреть воды, принести порошка, щетку, губку и отдраить борт. Зейналов выслушал и сказал:
- Нэт.
- Нэт? - удивился борттехник. - Что еще за хуйня?...
- Мущына не может мыть, - с наглым достоинством сказал навсегда чумазый Зейналов. - Это дэло женщына.
- А я, по-твоему, кто? - ласково спросил борттехник, придвигаясь.
- Нэ знаю, - пятясь, пробормотал сын Кавказа. - Вода кипятить буду, мыть нэ буду.
- Ты дыни любишь? - спросил борттехник.
- Лублу.
- А я нэ лублу, когда мне их вставляют! - заорал борттехник. Но он уже понял, что Зейналов сейчас непобедим. - Иди, воду грей, чурка, потом поговорим.
Потом борттехник елозил по борту губкой и собственным телом, скользя унтами на обледеневших пилонах, оттирая копоть выхлопа, потеки керосина и масла. Через час борт блестел как новорожденный. Зейналов млел у догорающего керосинового костра, борттехник мрачно курил, держа сигарету красными замерзшими пальцами. Вода, щедро заливавшаяся в рукава куртки, уже леденила остывающее тело. Куртка, еще недавно новая и синяя как грозовое небо, была покрыта пятнами сажи и разводами порошка, вода, пропитавшая ее, уже замерзла, и борттехник, покрытый грязной ледяной коростой, напоминал сгоревший среди зимы дом, над которым поглумились пожарные.
Подъехал «уазик». Лейтенант Ф. шагнул навстречу, поднимая руку к обледеневшей шапке и, доложил, глядя между командиром и командующим:
- Товарищ командир! Вертолет к полету готов. Борттехник, лейтенант Ф.
- Молодец, сынок, постарался, - услышал он голос командующего. - Майор, сгоняй-ка, привези лейтенанту новую куртку, и горячего чаю в термосе.
Полет прошел нормально. На прощание командующий тепло пожал ему руку и поблагодарил за хорошую службу - у лейтенанта даже мелькнула мысль о грядущем ордене.

На следующее утро лейтенант Ф. явился на построение в новой куртке и с хорошим настроением. Но когда, после обязательной болтовни, были отпущены прапорщики, лейтенант почуял неладное. И командир полка не обманул его ожиданий.
- Я вообще не понимаю, что у нас тут происходит, товарищи офицеры. Что это за боевое подразделение, которое может развалить в считанные месяцы один человек. Командир второй эскадрильи!
- Я! - сказал майор Чадаев.
- Что вы скажете о лейтенанте Ф.?
- Работает без замечаний, товарищ подполковник.
- Интересная формулировка. То он не отдает честь командиру полка - ну просто в упор не видит, то докладывает с трехэтажным матом, то я ловлю его с трехдневной щетиной... Кстати, я поручил командиру звена майору Гуле каждое утро проверять лейтенантскую выбритость. Майор Гула, доложите, если вам не обидно.
- Постоянно выбрит, товарищ подполковник.
- Второе. Из библиотеки мне поступил список должников. Всех пропускаю, но вот лейтенант Ф. не сдал в библиотеку - вслушайтесь, товарищи офицеры! - подшивку журнала «Театральная жизнь» (откуда ЭТО вообще в нашей библиотеке?) и «Современную буржуазную философию»! Теперь понятно, почему вчера случилось то, что произошло. Это я плавно перехожу к третьему. Подъезжаем мы с командующим к 22-му борту. Выходим. Вокруг бардак, ведра, лужи, какой-то пленный француз у костра греется, даже не встал. И в этих условиях подваливает к нам грязный в доску лейтенант Ф. - таких грязных вы никогда не видели! - и докладывает, что он, видите ли, к полету готов! К КАКОМУ, НАХЕР, ПОЛЕТУ В ТАКОМ НЕВМЕНЯЕМОМ ВИДЕ, Я ВАС СПРАШИВАЮ? И после этого командующий вставляет мне дыню за то, что у меня офицеры сами борта моют! А кто, я, что ли должен мыть? Вы сами знаете, как в крайний год этого... ускорения обострилось национальное самосознание наших казбеков. Если так пойдет и дальше, офицерам придется и в солдатских казармах мыть. Не заниматься же рукоприкладством и прочими неуставными взаимоотношениями, как поступил недавно старший лейтенант Кормильцев! Но это трудное положение - не повод позорить весь полк перед командующим. Вот и подумайте всем полком, как сделать из лейтенанта Ф. настоящего офицера - для этого он сюда и прислан. Удивительно, что с его буржуазно-театральной философией не было ни одной предпосылки (плюет через плечо)... Всё, свободны! Командиру эскадрильи придумать наказание и доложить. А лейтенанту Ф., геройски помывшему борт, сдать свою именную куртку в музей ВВС - то бишь на склад.

ШУТКА В АРМИИ- ПЕРВОЕ ДЕЛО!(Взято с форума www.avia.ru):
Насчет ВЛЭК и шуточек. Я понимаю, конечно, тема уже обсуждена, но все же... Очередная ВЛЭК в полку, лейтенантов (т.е. хронически здоровых людей) в полку много. Доктора поступают просто - запускают по трое, быстренько методом опроса и изучения анализов устанавливают состяние здоровья, заполняют книжки и отпускают с Богом... Троица веселых парней заходит к окулисту-глазнюку, все как везде - кушеточка, стол, стул, за им дохтур сидит, смотрит на лейтенентов добрыми глазами, в тех глазах добрая зависть к их молодости. На столе два телефона - КРАСНЫЙ и ЖЕЛТЫЙ. Один из них протренькал вызов. Дохтур перевел глаза на телефоны, видно, что человек не знает какой из них зазвонил. И тут один из молодцов услужливо подсказывает - вот тот, ЗЕЛЕНЫЙ, товарищ Доктор... Пошутил, значит... Доктор протяжным взглядом посмотрел на них троих, пригласил сесть и начал осмотр. Вышли они спустя час-полтора, он "издевался" над ними на глазах друг друга, страху нагонял как мог. Не списал, конечно, никого. Просто он тоже решил пошутить. И его шутка удалась на славу :)

Братство по оружию. Дело происходило где-то в начале 90-х, когда первыми из большой, толи уже разрушенной, толи стоящей на гране разрушения, коммуналки под названием СССР стали отселятся маленькие, но очень гордые б. прибалтийские республики, а ныне государства Балтии. Государство сразу построить сложно. И поэтому был в это время во взаимоотношениях между новыми странами некий переходный период со многими достаточно парадоксальными явлениями. Так государства были, а валют не было и зачастую еще имели хождение дензнаки упраздненной страны. Государства были, а новых паспортов, тем паче заграничных, не было, и вновь назначенные послы, вновь и впервые образованных государств пользовались не то, что советскими диппаспортами, а даже обыкновенными «краснокожими» загранпаспортинами. Государства были, а государственные институты (армия, полиция, таможня, погранохрана) либо отсутствовали вовсе, либо находились в стадии становления. И вот в это время позвонил как-то подполковнику Андрею С. в Москву его бывший сослуживец, уволившийся из рядов и осевший в столице одного независимого балтийского государства. В разговоре выяснилось, что в столице новой страны хороший видеомагнитофон, с учетом накладных расходов стоит в два раза дешевле, чем в Москве. Андрею очень хотелось заиметь забугорный видак. Хороший видак. Да еще за полцены. Да еще водки с товарищем покушать, почти заграницей. Но как прорваться через границу? Тут в газетах писали, что офицеров «оккупационной» армии ссаживают даже при наличии служебного загранпаспорта и семьи на ныне запредельной территории. А у него из всех документов - только у/личности офицера и никаких родных и близких. Не дрейфь, поджучивал Андрея б. сослуживец. Пока все это не налажено. Больше для шумихи, чтоб денег выделили на создание таможни и погранстражи. Сядешь в поезд. Лучше в купе, если стражники и начинают трясти, то трясут в основном плацкарт, там больше мешочников едет. Я тебя встречу. Купим. Обмоем. Переночуешь. Похмелишься и домой! Тут как раз очередной революционный праздник в следующую пятницу. У нас хоть и отменили, но все равно все или пить будут, или на огороды поедут, а у тебя три выходных - вот и обернешься. Короче сманил. Жена дала согласие и сел Андрюха в поезд, не поставив в известность начальника, а только шепнул коллеге по службе с обещанием по возвращению вместе продегустировать привезенный продукт балтийской алкогольной промышленности. Но не вышло. Ранним утром пятницы в купе к Андрею зашли две какие-то личности в камуфляже второго срока без всяких знаков различия и, демонстрируя полное отсутствие подключения русского драйвера, потребовали документы. Увидев у/личности они радостно хмыкнули, один из них сграбастал его себе в карман, и фразами на своем наречии и жестами приказали Андрюхе следовать за ними с вещами, из которых был один дипломат с 0,75 водки и туалетными принадлежностями. Андрей был отконвоирован в присутственное место (что-то типа будки ж/д обходчика и препровожден в небольшой чуланчик. Это была задница, да еще какая! Без разрешения, без отпускного, с международным скандалом...размер возможных люлей (если еще срок за незаконное пересечение не дадут) тянул на очень и очень многое... Хорошо, хоть дипломат не забрали, да и деньги тоже. Надо завязывать контакты. Мужики, бросьте притворятся, что русского не знаете, давайте поговорим! Аборигены, начав с небольшого мычания, обнаружили вполне достаточный словарный запас. По их словам надо было ждать начальника, он примет решение, а они ни отпустить, ни ничего другого сделать не могут... Часа три Андрей пытался своими страстными речами завоевать симпатии стражников, но все разбивалось об неприступную прибалтийскую флегматичность. Ну, ладно, задержали, а кормить то будете? Уже время завтрака прошло. Возникла тяжкая пауза. Ладно мужики, давайте сходим в кафе, перекусим, я угощаю. Недолго (по прибалтийским меркам) подумав, стражники согласились. Заказав еду, Андрюха предложил по пивку. Переглянувшись стражники одобряюще кивнули. За первой кружкой пошла, вторая, потом Андрей заказал копчушки и еще по кружечке. А, когда выяснилось, что оба стражника в прошлом сержанты запаса СА и более того, один из них в одно и то же, с Андрюхой время, лет 7-8 назад, служил в одном и том полку, Андрюха начальником группы обслуживания 2-й эскадрильи, а потом начальником тренажера, а стражник механиком 3-й эскадрильи, Андрей заказал еще по кружке. Начав вспоминать общих знакомых, они, через магазин (закуска), вернулись в присутственное место и начали оприходовать Андрюхину бутылку...Пили за ВВС, за отмененный революционный праздник, за встречу и знакомство, за дружбу людей и народов... Когда водка кончилась, однополчанин Андрея сказал: «Слушай, подполковник, через полчаса пойдет дизель в столицу. Все равно начальника нашего до понедельника не будет, а ты мужик правильный. Садись и езжай. Завтра, когда поедешь назад, если будут проверять документы, скажи, что ты друг Эрика. У тебя какой вагон? Я сменщиков предупрежу.» С их помощью Андрей бесплатно, с почты, позвонил в столицу, своему б. сослуживцу, успокоил и предупредил о том, когда приедет. Подошел дизель. Обнявшись со стражниками, они расстались. Дальше все было по плану. На обратной дороге не проверяли. Видак был классным!

Салют на 9 мая.


Вот 9 мая скоро. День Победы. Праздновать будем. Парад будет. Салют опять же. Хороший праздник. Каждый год празднуем. Хочу рассказать, как я однажды 9 мая отмечал. И салют смотрел.

Было это давненько. Но помню всё как сейчас... почти. Служил я тогда в армии. Срочную служил. Срочная служба - это не так, как срочная бандероль, безотлагательная, мол. Нет. Отложить как раз можно было, но не стал; ну об этом в другой раз как-нибудь. Срочная - это потому как "от и до", на определенный срок в смысле. Отслужил свой срок и гуляй. А я тогда еще не отслужил.

Приближалось 9 мая. Надо сказать, что для солдат срочной службы любой праздник в радость: праздничное меню в столовой радует (если начпрод не совсем уж распоследняя сука), увольнения по случаю праздника радуют (если количество залетов в предпраздничное время в пределах нормы держалось), а также другие мероприятия, уставом отнюдь не предусмотренные, тоже радуют (если только они тщательно подготовлены и не выявлены сигуранцей в лице старшины).

9 мая не просто праздник. День этот в любом нашем человеке вызывает сложное чувство радости, горечи и гордости, скорби и весны. А у людей в погонах - особенно. Сопричастность, что ни говори. Поэтому и отметить решили соответственно. Был у нас один объект - обычный с виду двухэтажный дом, находящийся в черте города. Дежурная смена - два бойца и Офицер. В праздник на объекте должны были присутствовать только они. Там и решили отмечать. Бойцы были свои люди, Офицер был нормальный мужик (на всякий случай его дополнительно распропагандировали, задобрили и подмазали). Однако чего стоило получить две полуторасуточные (с ночевкой!) увольнительные... Но получили.

И вот 9 мая, вечер. Четверо солдат во главе с Офицером (если пьянку нельзя предотвратить, надо её возглавить), собрались за скромным праздничным столом. К празднику готовились тщательно. Никто с пустыми руками не пришел. На столе стояло: бутылка водки, бутылка крепленого вина, бутылка самогона, бутылка коньяка и бутылка пива. Была и закуска: трехлитровая банка с рассолом (но без огурцов), полбатона хлеба и баночка шпрот (спасибо заботливой жене Офицера). Офицер встал, сказал недлинный тост и выпил стакан коньяка. Остальные поддержали. Помолчали. Встал старослужащий и сказал недлинный тост. Офицер выпил стакан коньяка. Остальные поддержали. Помолчали. Баночка шпрот плавилась под нашими голодными взглядами. После третьего тоста Офицер ушел спать, так и не притронувшись к еде.

Через три минуты после его ухода из закуски осталось только немного рассола. Поэтому мы стали пить. Тостов было немного. Пили быстро.

А потом мне очень захотелось увидеть праздничный салют. Как алые гвоздики расцветают высоко в небе. Салют 9 мая - особый салют, не как на остальные праздники; в этот день у него совсем другой смысл. Звук залпов салюта в этот день - отголосок канонады Той войны. Сколько себя помню, всегда старался не пропустить салют на День Победы. И я полез на крышу. Меня пытались удержать, но не смогли. Имело ли в тот момент какое-либо значение, что я был уже изрядно пьян, сменил форменную обувь на старые кеды без шнурков и держал в руках недопитую бутылку крепленого вина? Думаю нет. Наверное, был смысл задуматься о том, что время проведения салюта давно миновало; да и вряд ли вообще было возможно увидеть его с крыши того дома. Крыша была двускатная и покрыта шифером. Я выбрался через слуховое окно и заполз на самый гребень. Было темно и капал дождик. Под ногами было мокро и скользко. Я задрал голову вверх и ждал начала салюта. Бутылка вина в вытянутой руке помогала держать равновесие.

Что именно я принял за салют, я так до сих пор и не знаю. Может проблесковые огни пролетающего самолета, а может кто-то пустил в честь праздника ракету. Я закричал "Уррраа!" и потерял равновесие. Но не упал. А стал медленно съезжать по скату крыши, сохраняя вертикальное положение тела. Последнее что я помню, это мелькнувшую перед глазами выщербленную волну шифера на обрезе крыши.

Тем временем остальные бойцы продолжали отмечать праздник. Отсутствие закуски уже никоим образом не напрягало. Лишь некую тревожную ноту в торжественный гимн застолья внесла тень, мелькнувшая за окном, да звук глухого удара вслед за этим. Я упал на широкий козырек подъезда, прямо под окном комнаты, где пили остальные. Если бы приземлился в десяти сантиметрах левее, то тогда бы меня разрезало гофрированным дюралевым листом, которым был отделан козырек по периметру.

В сознание пришел наутро. Склонившиеся надо мной рожи радостно констатировали данный факт. Остатки рассола завершили процесс реанимации. Болела голова и всё тело. Предстояло зализывать раны и получать люлей от Офицера.

Согревало одно - я видел праздничный салют на 9 мая.